– Сначала мой вопрос… – заговорил полковник, едва Пол успел сесть на стул. – Вот два текста, о которых мы говорили. Я тут подумал, что его даже шифровать не требуется. Просто набери текст на том компьютере, что подключен напрямую к контролю. Они читать, надеюсь, умеют…
– Я тоже об этом же подумал, – согласился Кампильо.
– А теперь докладывай…
– Я стал проверять трубку и компьютер того парня, на которого вы, Док, указали. И сразу наткнулся на следы копирования. Хакер по-своему остроумный, но не слишком, как мне сначала показалось, умелый. Не обучен следы за собой подтирать. Или просто посчитал ненужным это сделать. Не думал о возможности контроля с моей стороны. Правда, мне еще кое-что не понравилось…
– Что?
– Помимо того хакера данными продюсера интересовались еще трое. С трех разных компьютеров. Если бы с одного, я бы подумал, что первый просто сменил машину, в другой кабинет перешел. Но манера работы была совсем другая. Мне показалось, это другие люди.
– Извини, Пол, я не привык оперировать такими понятиями, как "мне показалось".
– В данном случае я не могу сказать более точно. Могу только сказать, что у всех четырех компьютеров разные IP-адреса. Причем у двух динамические, у двух стационарные.
– Мне это ни о чем не говорит. Я, с твоего разрешения, прочитаю, что ты записал для меня.
Полковник вытащил из тонких волосатых пальцев Кампильо листок бумаги и сразу начал читать. Закончив чтение, он вытащил трубку и набрал номер.
Не отвечали долго. Наконец сонный голос отозвался:
– Алло, слушаю, кто это?
– Я вас разбудил, друг мой Алекс?
– Да, Док. У нас уже глубокая ночь…
– Я понимаю. У нас тоже уже ночь. Я сейчас не так и далеко от вас.
– Вы в Москве?
– Нет. Я не планирую туда наведываться, по крайней мере в ближайшие часы. Но я недалеко. И звоню не для того, чтобы спросить вас о самочувствии.
– Я понимаю. Догадываюсь…
– Прекрасно. Вы, Алекс, обычно хорошо меня понимаете. Надеюсь, вы правильно поняли и один из предыдущих разговоров. Хотя, помнится, изначально вы были против активных действий, и мне потребовалось убеждать вас в необходимости таковых. Вы понимаете, о чем я веду речь?
– Конечно, Док. Я помню тот разговор.
– Этого мало. Мне нужно, чтобы вы выполнили мои указания.
– Я все сделал, как вы просили.
– Я не просил, я приказывал, Алекс. Пора вам изучить более точную формулировку. Это определяет наши дальнейшие отношения. Несмотря на мою обычную мягкость в разговоре, я никогда не прошу. Я приказываю. И ваша "грин карта" зависит от этого напрямую. Она, кстати, уже оформлена и ждет момента, когда хозяин переедет жить в США. Для получения необходимо только завершить начатое. – Это было сказано намеренно жестким тоном, чтобы Алекс сумел оценить высокую цену оказанных ему услуг.
– Я понял, Док. И все сделал, как мы с вами обговаривали.
– Прекрасно! Группа готова к действию?
– Как только я позвоню. Им собраться – дело нескольких минут. Живут в соседних домах.
– Отдавай приказ. Звони…
– Когда начинать?
– Немедленно…
– Я понял.
– И сам, кстати, с ними поезжай. Не вместе, а только следом. Не как контролер – это людей порой обижает, а просто как страховка. Ты со стороны проконтролируй. Как войдут, как выйдут, кто будет за ними наблюдать. И сразу расплатись. Такие люди обычно любят, чтобы с ними сразу расплачивались. Не скупись. Хорошо заплатишь – в следующий раз, когда понадобятся, они пойдут за тобой с радостью.
– У палаты охрана, Док.
– Я помню. Сам охрану оплачивал через свой фонд. Объясни этим парням, как поступать с охраной. Свидетелей не оставлять. Напомни: чем больше трупов, тем лучше, и пообещай по пятьсот баксов за каждый труп. Потом мне позвонишь, скажешь, я переведу тебе на карточку всю сумму вместе с твоим гонораром и позабочусь о том, чтобы шум в прессе поднялся. Статьи для Интернета уже готовы. Выставить их – только кнопку на клавиатуре нажать. А уж они свое дело сделают. Направят по нужному следу. Это проверенный вариант.
– Понял. Все. Я работаю. Время терять не буду. Я уже нашел номер, сейчас буду звонить.
– Звони. А я твоего звонка жду. – И полковник отключился от разговора.
Закрыв дверь за Полом, Докхантер прилег на кровать, не раздеваясь, и положил на тумбочку свою трубку, чтобы иметь возможность ответить на звонок Алекса сразу, как только тот выйдет на связь. Беседа с Полом Санта-Крус Кампильо, потом разговор с Алексом – все это потребовало от полковника значительной траты эмоционального заряда, поэтому он заснул сразу, хотя спал беспокойно. Разбудил его звонок Алекса.
– Слушаю тебя, Скрипач…
В документах при разработке операции Алекс проходил под этим псевдонимом, хотя псевдоним был плохим. Он связан с профессией, а это недопустимо в разведке. Но Докхантер не собирался и дальше сотрудничать со скрипачом, значит, псевдоним был временным.
– Док, извините, если разбудил вас. У нас что-то не в порядке… – у Алекса был откровенно испуганный голос.
– Поспать мне нынешней ночью, видимо, так и не дадут. Докладывай, что случилось…
– Они вошли в приемный покой. Главный вход ночью всегда закрыт, там не пройти. Я наблюдал из машины. Послышался звон стекла, но окно не разбилось. Я потом посмотрел – в окне дыра от пули. Вошли все трое в медицинских масках. Это они сами придумали, я их так не инструктировал. Но сразу после звона стекла из двух разных машин, что стояли неподалеку, выскочили двое полицейских и ринулись туда же, в приемный покой. Оба с пистолетами. Как будто ждали, когда мои парни появятся. Я попытался позвонить, но они трубки с собой не взяли…
– Короче, Алекс… Короче докладывай… И быстрее…
Но говорить быстрее Алексу, видимо, не давало недостаточное знание английского языка и собственный заметный испуг.
– Я сидел в машине, не зная, что предпринять, когда неподалеку от меня из окна седьмого этажа прямо через стекло вылетел человек. Я подумал, что мои парни выбросили Филлимона, подбежал, присмотрелся, а это один из моих парней. Видимо, Филлимон его выбросил. Он человек крупный, сильный. Или те полицейские, что в больницу побежали, постарались. Я не знал, как себя вести… Страшно испугался, сел в машину и сразу уехал. Вот сейчас к своему дому подъехал и думаю, что мне делать. Док, посоветуйте… Мою трубку определят по биллингу. Поймут, что я рядом был и мог все увидеть. Начнут таскать, допрашивать… Как мне быть?
Да, отдать в руки ФСБ еще и этого парня, причем не самого крепкого морально, готового расплакаться на допросе и в результате "расколоться" – это было бы полным провалом операции. Но опыт позволил полковнику сразу найти выход.
– Алекс, вот что, звони в полицию. Расскажи, что видел. Сознайся, что испугался и уехал.
– Я бы уже позвонил. Я думал об этом, Док. Но… Но… Меня спросят, что я там делал. Я не знаю, что ответить. А они обязательно спросят.
– Проще простого, Алекс, – хмыкнул в трубку Хантер. – Ты подозревал, что твой любовник тебе изменяет, и решил провести ночь под окном его палаты. Наблюдал, не загорится ли там свет… Охрану официально нанимал не ты, и она не пропустила бы тебя к Филлимону. Поэтому ты решил наблюдать из машины… Понял? Звони! И не забудь покраснеть, когда будешь про свои отношения с продюсером рассказывать. Полиция в вашей стране к таким историям не привыкла, будут слушать раскрыв рты и носы от тебя воротить начнут. Ты не обращай внимания…
Глава седьмая
С приближением опасности Виктор Юрьевич резко обрел все свое привычное хладнокровие, которое перед этим отодвигалось в сторону желанием показать клиенту брезгливость.
– Что-то случилось? – все тем же дрожащим голосом спросил Филлимон.
– Не переживай, – спокойно проговорил Иващенко. – Ничего страшного, просто тебя уже идут убивать. Три каких-то хрена. Спрячься в шкаф и не мешай мне. Нет, в шкаф может случайная пуля попасть, кровать хоть прикроет.
Он прислушался к тому, что происходит за дверью, а потому услышал шум обуви бегущих людей, даже определил, что бегут трое. В тишине коридора что-то лязгнуло, но не сразу за дверью, а на подходе. Ухо бывшего военного разведчика хорошо знало этот звук. С десяти-двадцати метров можно не услышать звук выстрела из пистолета с глушителем, но всегда услышишь лязганье затвора. Пистолет после выстрела перезарядился. Видимо, на бегу нападавшие совершили выстрел в кого-то. Скорее всего, в дежурную медсестру.
И тут же новый шум за дверью.
– Леха! – хрипло крикнул кто-то, словно помощи просил.
Крикнул – и упал после нового выстрела и нового лязганья затвора. Похоже, охранник будил напарника. Наверное, добудился, потому что затвор чьего-то пистолета лязгнул еще раз, и снова звук падения тела.
Надеясь, что Величко с Редкозубом не сунутся под стволы, Виктор Юрьевич кошкой скользнул к входной двери, на ходу вытаскивая из ножен нож и взводя стреляющее устройство специальным рычагом.
В двери торчал ключ, Филлимон закрылся изнутри. Нападавшие этим ничуть не смутились. Вообще-то Виктор Юрьевич ожидал, что они не пожелают вести себя слишком громко, протолкнут ключ и откроют замок отмычкой. Сам он поступил бы именно так, но вовремя подумал, что бандиты не захотят терять время, тем более что хилая и красиво инкрустированная дверь не выдержит одного удара ногой. Потому Иващенко не стал прятаться за дверь, где было самое удобное для неожиданного нападения место, а выбрал нишу с вешалкой, прикрытую двумя сдвигающимися шторками. Между ними он и скользнул под вешалку. И успел как раз вовремя, потому что тут же раздался мощный удар ногой, и дверь, в самом деле, не вылетела, а распахнулась. Не выдержал замок, но выдержали навесные петли. Не распахивая шторы, но просунув между ними только одну руку, Иващенко нанес короткий и предельно резкий удар основанием раскрытой ладони – наполовину снизу, наполовину сбоку, но точно в челюсть тому, кто первым шагнул в палату. И к движению руки присоединил, как и требовалось, движение синхронно распрямляющейся ноги. В полумраке тесного коридорчика коммерческой палаты идущие вторым и третьим бандиты даже не заметили движения руки "волкодава", тут же снова нырнувшей за штору. А первый, получивший удар, по инерции сделал шаг вперед, ноги в коленях согнулись, и он упал на пол лицом вниз. Второй и третий бандиты не поняли, что произошло, но оба подняли стволы. Один из них сделал выстрел в простенок между двумя окнами, разбив стекло и повредив пейзаж на какой-то фотокартине. Затем рука с пистолетом продвинулась вперед и замерла как раз напротив просвета между шторками, то есть напротив Иващенко.
Виктор Юрьевич перехватил нож в правую руку, высунул его между шторками и сделал резкое скользящее движение по этой руке с пистолетом. Однако бандит тоже оказался не таким простым, как можно было подумать после выстрела в картину, и успел подставить вторую руку, перехватив свое падающее оружие. Иващенко тут же перебросил в руке нож, направив на противника рукоятку, и произвел беззвучный выстрел в нижнюю часть живота. И тут же, еще до того, как противник упал, выступил из-за шторы и ударом локтя направил падающее тело на идущего последним бандита. Споткнувшись об него, тот пролетел за дверной проем. Тут только Иващенко понял, что третий его оппонент лежит без движений, а из-за косяка выглядывает Величко, так вовремя пришедший на помощь.
– Нормально, Виктор Юрьевич? – спросил, появляясь в проеме, Редкозуб.
– Кажется…
– Не совсем… – закончил за него Величко, глядя внутрь коммерческой палаты.
Иващенко обернулся.
Первый из бандитов оказался человеком со стальной челюстью. Он уже пришел в себя и даже начал действовать – подойдя к кровати, на которой лежал Филлимон, опрокинул ее как раз в тот момент, когда Иващенко обернулся.
Виктор Юрьевич совершил резкий скачок вперед, подхватил бандита двумя руками, приподнял… А дальше помешала перевернутая кровать, о которую он споткнулся и начал падать, не отпуская противника и держа его перед собой. За кроватью было окно, и бандит, выбив своим телом стекло вместе с рамой, вылетел с седьмого этажа. Сугроб внизу спасти его не мог. Да и Редька с Суматохой в случае чего подстраховали бы и добили бы его.
Как раз в этот момент в дверном проеме показались Лесничий с Кравченко.
– Иващенко?
– Ухожу, ухожу, ухожу… – буркнул Виктор Юрьевич и вскочил на подоконник. – Решайте без меня, как все происшедшее представить ментам. Аркадий Яковлевич вас во всем поддержит. В знак благодарности за свою пропащую, но нечаянно спасенную жизнь… А я, с вашего разрешения, пока свои приспособления с крыши уберу. Мавр сделал свое дело, мавр может удирать…
– Я скажу все, что вы прикажете… – из лежачего положения проговорил Филлимон.
А Иващенко легко ухватился за жумары на веревке и вывалился из окна. Лесничий подошел к окну, выбросил мешающие ему осколки и выглянул. Посмотрел и вниз, и вверх.
– Внизу порядок. Наверху тоже…
Участие "волкодавов" во всем этом деле со множеством трупов афишировать было нельзя. Потому Сергей Ильич начал отдавать распоряжения быстро и резко, желая как можно скорее покинуть больницу. И говорил очень категорично:
– Господин Филлимон, встаньте-ка во весь рост…
Несчастный спасенный продюсер почувствовал, что с ним разговаривают на "вы", и приободрился. Подниматься стал вальяжно, с откровенной ленцой.
– Быстро, козел! – вдруг рявкнул на него Лесничий.
Аркадий Яковлевич подскочил и вытянулся во весь свой немалый рост.
– Парень здоровый. Мог и выбросить человека из окна… – с одобрением осмотрел его Сергей Ильич.
– Я? – удивился Филлимон. – Да никогда.
– Жить захотел и конкретно выбросил, – объяснил Величко. – Я сам видел. Тот кровать перевернул, под которой ты прятался, хотел тебя пристрелить. Ты его за ноги обхватил, приподнял, наверное, просто свалить хотел, но споткнулся о кровать и уронил в окно.
– Это не я… – отнекивался клиент.
– Ты самый… – категорично произнес Редкозуб, поправляя бинты у себя на голове. – Я тоже видел. Но тебе ничего не будет. Ты просто сопротивлялся. Они охранников убили и медсестру убили, а мы на помощь поспешили и скрутили двоих… С третьим же ты сам справился. Так и говори. Хорошо меня понял? А то опять кто-нибудь к тебе через окно заглянет. А то и из шкафа выйдет или с потолка свалится.
– Вы поняли? – переспросил Лесничий.
– Я понял… – прошептал Филлимон, не дожидаясь, когда этот человек в полицейской форме снова на него рявкнет.
– И хорошо. Звоните, вызывайте полицию. А нам пора уходить.
– А вы кто, разве не полиция?
– Мы из области. Лесная полиция… У нас своих дел хватает, чтобы еще и с вашими разбираться. Случайно здесь оказались.
С улицы послышалось завывание сирен полицейских машин: кто-то потрудился вызвать.
– Сразу три прибыли, – констатировал Лесничий. – Мы пошли…
– Что с огнестрельным ранением делать? – Величко толкнул ногой лежащего без сознания бандита. – У нас оружия нет. Возникнет вопрос, кто в него стрелял…
– Сделай из его пистолета выстрел в матрац или лучше в воздух. А ранение… Самострел при падении. Такое случается.
– Понял. Отработаю.
– Не забудь свои отпечатки на его пистолете стереть, – добавил командир.
– Ага, – согласился Величко. – Или, наоборот, надо оставить побольше. Как бывший военный, я имею право интересоваться оружием и просто взял пистолет в руки – повертеть. Да и на всякий случай, вдруг эти хмыри в сознание придут.
– Есть в этом сермяжная правда, – согласился командир боевой группы. – Заодно соображайте, как потом пулю из операционной забрать. Врачам она ни к чему, следствию просто вредна, калибр пистолету не подходит. Сработать нужно сразу после операции, а операционную наверняка будут охранять менты.
– Сделаем, – пообещал Редкозуб, опытный специалист по хитрым взрывным работам. – Я уже догадался как. Сейчас сооружу маленькую хитрость по своему профилю.
– Зачем? – спросил Кравченко.
– Чтобы врачей из операционной в нужный момент отправить куда-нибудь в сторону, пусть иллюминацией полюбуются.
– Из чего сделаешь?
– У меня кое-что не запрещенное законом с собой есть. Только нужно два коробка спичек. Знаю, что курящих среди вас нет. Но – нужно…
– У меня есть… – сказал вдруг Филлимон, открыл тумбочку, покопался там и, вытащив два коробка спичек, передал Редкозубу. – Если свечки нужны, могу дать…
Сергей Ильич не стал выяснять, что Редкозуб задумал. Оставалось только надеяться, что он взрывом не разнесет в клочья всю операционную вместе с хирургами. Но обычно Редкозуб работал аккуратно и не делал лишнего.
В больнице, значит, все должно было пройти нормально. Тренер по армейскому рукопашному бою Редкозуб и бывший старший прапорщик спецназа ВДВ Величко имели документы, к которым придраться было невозможно, они официально оформлены в травматологическом отделении, а как ребята боевые, вполне могли вмешаться в ситуацию. Теперь главное в том, чтобы самому Лесничему с Кравченко не столкнуться с настоящей полицией. Полиция, естественно, будет подниматься в лифте, поэтому можно спуститься по лестнице, на первом этаже открыть любое окно и выпрыгнуть…
Кравченко как раз был занят тем, что открывал заклиненное окно на лестнице, когда на связь вышел Суматоха:
– Первый! Я – Пятый! Слышишь меня?
– Слышу, Егор Петрович. Есть, подозреваю, новости, если ты нашего возвращения не дожидаешься?
– Как обстановка?
– Мы вот-вот выйдем. Привычным методом, через окно. Всё. Уже выходим.
– Жду в машине. Есть новости. Интереснейшие…
– Первый, я – Седьмой, – вышел на связь Редька, уже который час прогуливающийся по другой стороне улицы. – Лучше обойти соседнее продолговатое здание и сесть в машину со стороны морга. С фасада работает следственная группа. Пока, конечно, не сильно себя утруждают, по сути, только готовятся начать работать, пока рассматривают прыгуна с седьмого этажа. Пять человек. Во! Фотограф камерой защелкал. "Вспышка" у камеры мощная, всю улицу освещает. Пойду я, пожалуй, в свою машину, пока меня не засветили. Я любую фотосессию категорически с детства не уважаю.
– Иващенко кто-то видит?
– Он спускается по пожарной лестнице, – сообщил Суматоха. – Половину уже одолел.
– Я спешу, командир, – подал голос сам Иващенко. – Оборудование все на мне. Я полезные вещи не теряю, вдруг придется опять Филлимона навещать.
– Хорошо. Рад за тебя и за твои полезные вещи. Спускайся. Мы выходим через окно.