- Это правильно. Я почему еще просил срочно зайти… Чтобы вы в курсе были, что на вас куча дел висит. Дел уже оплаченных, и вы никак не можете эти дела забросить из-за бесплатной работы. Чтобы они там в своей "конторе" не наглели. Ваш труд по текущему делу городское управление внутренних дел оплачивает. Просят помочь уголовному розыску.
- Чем я с утра и занимаюсь. А что касается бесплатного привлечения меня… Договорились, я не позволю себе на шею сесть, - пообещал я Новикову. Я решил все же поставить его в известность о нападении. Чтобы не думал, что я напрасно зарплату получаю. - А меня вчера вечером убить пытались. Прямо домой пришли. Один дагестанец и два таджика. С ножом и с двумя заточками. Пришлось их в полицию сдать.
- Не убежали?
- Лежачие обычно плохо бегают. Особенно с закрытыми глазами.
Новикову объяснять, как противники стали лежачими, не надо. Он хорошо помнит, как я его самого "положил" ударом протезного колена в лоб.
- Что за люди?
Перед Новиковым изворачиваться не стоило. Он сам активно участвовал в операции по ликвидации банды Расинского и хорошо себя там показал, хотя именно тогда я по недоразумению и сломал ему челюсть.
- Подозреваю, что это "посылка" от Расинского. Капитан Радимова думает так же.
- К получению таких "посылок" следует быть всегда готовым, - оценил ситуацию генеральный директор. - Бандитам и ворам всех мастей и уровней почему-то особенно обидно, когда их ловит частный детектив. Менты - другое дело. Ментам обычно мстят, если те сажают несправедливо, а частникам - после того, как они просто разберутся с делом. Бандиты отвечают на любую активность и требуют к себе повышенного уважения…
* * *
Капитан Саня позвонила мне, когда я подходил к дверям своего кабинета.
- Тим Сергеевич, вам не кажется, что следователи ФСБ кое-что упустили из виду?
- Конечно. Мне кажется, что они упустили из виду главное. Что я - хоть и отставной, но все же военный разведчик. И тешу себя надеждой, что достаточно опытный разведчик. Как раньше был опытным командиром роты. Я обучен сам добывать сведения и факты и не имею склонности верить на слово людям, которым не доверяю.
- Это само собой. Но они еще кое о чем забыли.
Капитан уголовного розыска хотела меня заинтриговать.
- О чем?
- В нашем с ними разговоре не было сказано ни слова о вещдоках. А они в деле фигурируют. И результаты экспертизы все еще пересылают нам, а не в ФСБ.
- Вещдоки - это… - я вообще-то помнил, какие вещественные доказательства присутствовали в деле, но просил Радимову напомнить.
- Я говорю про нож и две заточки.
- И что показала экспертиза?
- Главный объект исследования, конечно, нож. Был он в руках, как вы помните, у Гаджиева, о чем говорят и отпечатки пальцев на рукоятке. Но нож этот, как вы помните, не простой…
Я, конечно, помнил, хотя и не был слишком большим знатоком "национального" холодного оружия. Но такие ножи знал. Служил когда-то со мной офицер, таджик по национальности. И имел такой же по форме нож - узкая костяная рукоятка с орнаментальной насечкой, без гарды, широкое лезвие из мягкой, хорошо поддающейся заточке стали. У Гаджиева был точно такой же.
- Да, я помню. Это таджикский национальный нож. И помню, что два спутника Гаджиева по национальности таджики. Вы хотите сказать, что нож принадлежал одному из них?
- Нет, Тим Сергеевич, этого я не хочу сказать. И экспертиза этого не говорит. Их отпечатков пальцев на ноже не нашли. Кстати, эксперт определил этот нож как узбекский. Орнамент там узбекский, причем принадлежащий конкретно только одному из районов Узбекистана. И при этом эксперт сообщил категорично, что на этом ноже нет следов человеческой крови. Нож не имеет канавки для ее стока. Но он так устроен, что микрочастицы крови обязательно скопились бы в щели между костяной рукояткой и лезвием. Там действительно обнаружены остатки крови, но кровь эта принадлежит животному, а не человеку.
- Наверное, барану. Недавно у мусульман был праздник - Ураза-Байрам. В этот день мусульмане режут баранов. Тем не менее я рад, что там не нашли следов моей крови.
- Этому я тоже рада. Но там не нашли и следов крови майора Сарафутдинова. Зато на лезвии нашли старый отпечаток пальца. Не очень качественный, но все же пригодный для дактилоскопической идентификации. Эксперт по оружию сразу передал отпечаток дактилоскописту. И… Я вас приятно удивлю своим сообщением. Там был отпечаток пальца Валерия Павловича Расинского… А Расинский давным-давно, еще при советской власти, один из своих сроков отбывал в Узбекистане, в "зоне" рядом с городом Навои. Видимо, оттуда и узбекский нож. Как он попал от Расинского к Гаджиеву, нам еще предстоит узнать. Но мы можем открывать против Расинского еще одно уголовное дело. Чтобы он уже никогда не вышел из-за колючей проволоки. Заказ на убийство - это серьезная статья. По совокупности с предыдущим сроком это может тянуть на пожизненное.
- Да, найденный отпечаток еще раз подтверждает, что меня пытались убить по наводке Расинского, но это никак не исключает версию о попытке убийства людьми, связанными с вербовщиками ИГИЛ. То есть пока мы не можем официально утверждать, что версия следователей ФСБ не вписывается в общую картину расследования.
- Однако это дает нам официальное право вести дело своими силами. О чем я намерена предупредить подполковника Лихачева. Параллельное дело.
- А это обязательно? Я про предупреждение.
- Наверное. Чтобы мы не мешали друг другу и друг друга при определенных обстоятельствах не перестреляли. Кроме того, у меня прямой приказ начальника уголовного розыска - согласовывать свою работу с Лихачевым. А подполковник Котов не любит, когда его приказы нарушают. Если приказ не выполняется, он делает организационные выводы. И потому я предпочитаю ему не перечить. И не вижу причины, по которой мы должны были бы отказаться от сообщения.
- Да, наверное, - согласился я. - Это все моя армейская привычка работать "втемную", чтобы никто ничего не видел и не знал, кроме непосредственного командования. Я ни на чем не настаиваю, хотя надеюсь, что вы будете держать меня в курсе событий, товарищ капитан.
- Обязательно, товарищ капитан частного сыска.
Она отключила связь. А я вернулся в кабинет и снова стал набирать номер полковника Свекольникова, чтобы доложить ему о состоявшихся контактах. С охранником у входа в агентство, который всегда спрашивает у меня закурить, хотя хорошо знает, что я не курю, и это вызывает подозрения в желании охранника разговорить меня на посторонние темы. Потом с секретаршей генерального директора, которая всегда строит мне глазки и подозрительно легко идет на контакт, и, говорят, не только со мной. Она женщина замужняя. И вдруг такие вольности? Об этом стоит задуматься.
Не забыл я и о встрече с генеральным директором Петром Васильевичем Новиковым, а потом и с капитаном Радимовой. Но вот беда - забыл сообщить о том, что я звонил командующему войсками спецназа ГРУ. То ли просто из памяти вышибло, то ли подспудно посчитал, что сообщать стоит только о тех контактах, которые случились не по моей инициативе. Подсознание само так решило и выдало запрет на такое сообщение. А у меня с подсознанием отношения армейские. Оно меня на инвалидность не отправляло, и потому я уважаю свою внутреннюю субординацию, и приказы подсознания выполняю, как правило, предельно четко.
Свекольников моей исполнительностью был сыт до хронического пережора. Но я намеревался своими звонками и докладами плавно и неназойливо довести его до хронической диареи. И простодушно пообещал позвонить сегодня еще всего лишь пару раз, чтобы не размениваться на каждый отдельный контакт. Интересно, отключит он свою трубку или нет?
По крайней мере, я узнал, что полковник Свекольников умеет жалобно вздыхать. Только меня этими вздохами не пронять. Я безжалостно решил звонить ему как можно чаще…
Глава пятая
Следующий звонок был опять от капитана Радимовой. В это время я как раз намеревался прочитать предоставленные мне ксерокопии материалов.
- Тим Сергеевич, вы материалы допросов просмотрели?
- Не успел еще. Сначала Петя терроризировал, потом я терроризировал полковника Свекольникова. Только-только за рабочий стол сел, собирался посмотреть.
- Там есть интересные моменты. Дознаватель райотдела, не знаю уж по какой причине, спрашивал каждого из троих об их действиях в течение последней недели. Где были, с кем встречались, не было ли каких-то конфликтов… Есть у меня соображения, как родился такой вопрос, но я пока не буду распространяться на эту тему. Это только мои домыслы.
- Может, и я смогу в ту же сторону помыслить. Поделитесь, Александра Валерьевна.
- Убийство Сарафутдинова произошло в том же районе. Возможно, дознаватель райотдела полиции, ничего не зная об отпечатках пальцев Гаджиева, интуитивно связал два дела воедино. Это обычная территориальная практика. Проистекает она из общего потока получаемой информации. Я порой точно так же совмещаю даже несовместимые дела. Но вопрос, как оказалось, был задан по существу. Гаджиев сообщил, что заходил в гости к своему знакомому майору спецназа внутренних войск Сарафутдинову. Но заходил он за сутки до убийства майора. Так что отпечатки пальцев он вполне мог оставить тогда.
- Это важный эпизод. Тогда получается…
- … Тогда получается, если это, конечно, правда, а мы не можем этого утверждать точно, что эти трое непричастны к убийству Сарафутдинова. То есть их адресно прислал к вам Расинский. А если следователи ФСБ сказали правду, то вам следует быть предельно осторожным и ожидать нового нападения. У меня, честно говоря, нет оснований не доверять следователям в этом вопросе.
- Точно так. Но я всегда осторожен. Можете, товарищ капитан, не надеяться на мою лопоухость. Я как-то привык ощущать себя живым, и мне это, не скрою, нравится.
- Я надеюсь, что не разонравится. Изучите все материалы. Может быть, я что-то пропустила. Читала бегло - у меня еще четыре дела одновременно в работе, в голове путаница. А вы читайте внимательно, вас это касается напрямую.
- Обязательно, - пообещал я, отключился от разговора и в самом деле засел за изучение материалов дела. Точнее, принялся читать документы предварительного следствия, начиная с протокола собственного допроса и своего же заявления, которое меня заставили написать еще в квартире.
Неблагодарное дело - читать о событии, непосредственным участником которого ты являлся. Давно известно, сколько людей, столько и мнений, и обязательно столько же способов изложения событий. Об одном и том же люди часто рассказывают по-разному не потому, что желают соврать, а потому, что только так умеют и привыкли излагать.
Я читал протокол собственного допроса, подписанный традиционной фразой "с моих слов записано верно". В тот момент я еще не догадывался, что "записано" все не так, как я излагал. Где-то упрощено, где-то рассказано неоправданно многословно. Хотя это только манера изложения, свойственная дознавателю райотдела.
Нам всегда кажется, что наши мысли другие люди излагают не точно. Но все мои теперешние уточнения были бы, скорее всего, неуместны. Возможно, дознаватель лучше меня понимал, что следует расписать подробнее, что вообще оставить без внимания, обойдясь сухой формулировкой. Мне хотелось бы расставить в протоколе свои акценты, а это было уже невозможно. Приходилось мириться, а акценты расставлять в собственной голове, чтобы там выстроилась единственно правильная версия.
Спрятав в сейф папку с документами, я на какое-то время задумался. Еще раз прогнал в голове все факты, сопоставил их с другими событиями.
От раздумий меня отвлек шум шагов за дверью. Эти шаги были мне знакомы. Сотрудники спешили на обед. Часть разъезжалась по домам, часть разбредалась по ближайшим заведениям общепита. В агентстве работали человек двадцать пять - тридцать. Точнее определить я не мог из-за большого количества внештатных служб.
Я обычно присоединялся к какой-нибудь из групп, пользующихся услугами местного фастфуда. Я не считал нужным добираться домой, терять время на дорогу туда и обратно, хотя перекусить дома у меня обычно было чем - в еде я человек неприхотливый.
В этот раз я надумал навестить подполковника Скоморохова, живущего недалеко от меня - в одном доме с капитаном Саней Радимовой. Перед выездом с работы я проверил фары своего автомобиля - ближний и дальний свет, огни поворота. Все работало нормально. Звуковой сигнал на "Джимни" тоже был исправен. Это на тот случай, если от меня снова потребуют рассказать анекдот, а я ими практически не интересуюсь. Лучше ехать на полностью исправной машине, чтобы инспектору ДПС не к чему было придраться.
Но в этот раз придираться ко мне было некому: на всем пути мне не попалось ни одного инспектора, ни одной патрульной машины. В итоге я благополучно добрался домой, заскочив по дороге в магазин, чтобы улыбнуться уже знакомой продавщице, и купить маленькую баночку сметаны к пельменям, лежащим у меня в холодильнике. Я привычно поставил "Джимни" на бетонную площадку под окном своей кухни. При необходимости я мог бы спуститься на крышу своей машины прямо из окна, хорошо, что такой необходимости до сих пор не возникало.
У дверей подъезда остановился сосед сверху. Я видел его раньше, правда, до сих пор не знаю, на каком этаже и в какой квартире он живет. Невысокого роста крепыш с сильными, обильно татуированными руками. Внешность выдавала в нем татарина. В наших краях живет много татар. Есть даже целые татарские деревни. И в городе их много. Потому, наверное, у нас и работают две мечети.
Человек смотрел в мою сторону и явно ждал меня.
Я вышел из машины. Сосед шагнул ко мне, протянул руку. Пожал крепко, показывая мужской характер. Я вообще не люблю вялых рукопожатий. Просто не уважаю мужчин с женскими манерами.
Татарин в этом смысле был вполне нормальным мужиком.
- Привет, сосед. Все хочу с тобой познакомиться, да как-то не получается. Меня Наиль зовут. Я над тобой как раз живу.
- Тимофей, - представился я в ответ.
- Что там у тебя за шум ночью был? Я хотел было выйти, думаю, может, помочь по-соседски нужно, да жена вцепилась, не пустила. Она у меня бешеная. А я и так ежедневно в полиции отмечаюсь. Условно-досрочное освобождение…
- Тогда и правильно. Не нужно было. Я сам справился.
- А что было-то? Наехал кто-то?
- Да, с Кавказа следы. Я там воевал раньше.
- Служил, что ли?
- Да. Капитан спецназа военной разведки. А сейчас вот на инвалидности.
- А менты зачем приехали?
- А куда мне этих девать? Я хоть и на первом этаже живу, а подвала у меня в квартире нет. Пришлось сдать.
- Серьезные парни? С оружием?
- Нет. Нож и две заточки из арматуры. Какое это оружие против моего пистолета!
- У тебя что, "официалка"?
- Наградной.
- Понятно. Если что-то такое будет, стучи по батарее. Я прибегу, - предложил татарин. Мне показалось, что сделал он это честно и бескорыстно.
- Спасибо, Наиль. Я хоть не слабый и не робкий, но за помощь благодарю.
- Может, примем за знакомство? У меня банка самогонки хорошей стоит…
- Я сегодня весь день на машине. За рулем не потребляю. Извини…
- Ох, не люблю я один пить… - вздохнул Наиль, словно ему непременно и именно сегодня нужно было опорожнить эту несчастную банку. Интересно, какого она объема? Если большая, трехлитровая, то Наиля может и "темпераментная блондинка" посетить. Так у нас в бригаде, где народ, в силу специфики своей службы, в основном был непьющий или малопьющий, называли "белую горячку"…
* * *
Не знаю почему, но за столом в гостях я всегда себя чувствую неуютно.
Мне в гостях почему-то даже есть бывает стыдно, словно я людей объедаю, хотя знаю, что угощают они меня искренне. И потому я сначала дома перекусил пельменями и только после этого отправился в гости к подполковнику Скоморохову. Ехать до соседнего дома недолго, хотя он и длинный и вообще, как считается, стоит на соседней улице.
Я поставил машину в специальный автомобильный "карман" напротив знакомого подъезда, посмотрел на окна первого этажа - никого не видно. Едва я поднялся на лестничную площадку, как Виктор Федорович, не дожидаясь звонка, открыл мне дверь.
- Заходи, капитан. Всегда тебе рады. Здравствуй.
- Здравия желаю, товарищ подполковник.
- А мы тут обедать собираемся. Ты как раз к столу.
- Извините, я только что из дома. Как раз пообедал, потом решил по дороге на службу к вам заглянуть. Хотелось бы задать пару вопросов.
- Служебных?
- Конечно.
- Тогда садись на свое привычное место. Поговорим.
Из кухни вышла Аглая Николаевна, вытерла руки о фартук.
- У меня борщ со "свойской" свеклой. Где еще такого поешь! Это не магазинная свекла… И зелень тоже с огорода - лук, укропчик, кинза…
Я услышал знакомое слово, которое уже почти забыл - "свойская", то есть выращенная на своем огороде, на своем участке. Так говорят в центральной России, где когда-то служил мой отец, и мы с мамой жили вместе с ним в военном городке при десантной дивизии. Это выражение я не слышал с детства. И пахнуло от него чем-то вкусным и ароматным. Нет, скорее, это пахнуло борщом с кухни. Аромат соблазнительный, но после съеденных пельменей на дополнительный объем в желудке рассчитывать уже не приходилось. Иначе прокладка между рулем и сиденьем в моей машине оказалась бы великоватой. О чем я сразу же и сообщил радушным хозяевам. И даже от чая с традиционным печеньем отказался.
- Слушаю тебя, капитан частного сыска, - сказал подполковник, основательно усаживаясь в свое кресло. Я уже занимал свое, отведенное мне еще при первой встрече.
- Давайте сразу договоримся, товарищ подполковник, на те вопросы, на которые вы не можете или не желаете отвечать, вы не отвечаете. Я не настаиваю.
- Договорились, хотя я таких вопросов не предвижу. С тобой я, слава богу, могу быть откровенным.
- Вас сильно "доставал" полковник Свекольников?
- Не особенно. Вот с ним мы относительно вопросов не договаривались, но я несколько раз говорил ему, что на такой-то вопрос я отвечать не буду. По нежеланию ли, по незнанию. По незнанию - не хочу строить домыслы исходя из собственных наблюдений и соображений. Так я могу кого-то оклеветать, оговорить, а мне бы этого не хотелось. И вообще работать "стукачом" ФСБ я не намерен. Я ему так и сказал. Полковник от этих слов даже не поморщился. Похоже, привык.
- Он мне показался человеком себе на уме, который всегда способен подстроиться под любые обстоятельства и под любое к себе отношение. Хотя со временем его и пробивает на привычное завышенное самоуважение. Но когда ему выгодно будет не заметить откровенный плевок в лицо, он вытрется, улыбнется и сделает вид, что ничего не было. Хотя при случае не забудет рассчитаться. Как со мной сейчас.
- Что, желает рассчитаться?
- Мне так кажется. Причем рассчитаться так, чтобы самому остаться в стороне, увернуться от всех обвинений. Чужими руками хочет действовать. Своими пробовал - не получилось. Вот и выбрал тактику старого КГБ: демонстрирует мне самые благие намерения и одновременно подставляет.
- Рассказывай…
Пришлось мне потратить лишних пять минут на то, чтобы пересказать подполковнику Скоморохову то, что я ранее говорил полковнику Мочилову.