Облом полез в шкаф, достал успокаивающий чай с мятой, заварил мне в кружке, себе налил обычный и уселся напротив Борьки. С рассказом он тянуть не стал. Сделав глоток чая, он приступил к изложению вчерашних событий:
- Борис Викторович, вчера Ирина должна была встретить своего португальского гостя, я думаю, вы в курсе ее истории с замужеством.
Борька сдержанно кивнул, мол, знаю.
- Но она его не встретила.
Это сообщение Бориса порадовало. Мне даже показалось, что он едва заметно улыбнулся.
- Этому предшествовало несколько событий, одно из которых имело трагический финал - я говорю о наезде на девушку. О ее кончине мы узнали только сегодня и пришли к выводу: происходит нечто странное, вполне возможно, даже фатальное.
- Вы уже пришли к выводу - это, конечно, хорошо, - перебил Облома Борис, - а вот я пока еще ничего не понял. Вы, адвокаты, иной раз так загнете, что нормальному человеку, о чем идет речь, понять невозможно.
"Это он себя нормальным человеком считает!" - мысленно возмутилась я, обидевшись за Облома.
- Петя, ты говори попроще, видишь, человек не догоняет, не всем дано осмыслить культурную речь. Вот если бы ты по "фене" ботал, он быстро бы ее расшифровал и просек, о чем идет разговор.
Борис сверкнул глазами, но промолчал, а Облом, видя, что обстановка накаляется, поторопился продолжить:
- Да, да, все по порядку. Ира написала заявление на отпуск. Вчера должен был прилететь Карлос Ортега. Перед тем как ехать в аэропорт, Ирину навестила подруга Людмила… Фамилия у нее какая?
- Антипова, - подсказала я.
- Да, Людмила Антипова, которая работает с Ириной в агентстве по продаже недвижимости "Оптимальный выбор". Я правильно говорю? - Облом посмотрел в мою сторону, я кивнула, подтверждая правильность сказанного. - Женщины примеряли одежду, Ирина отдала подруге свой костюм, который был ей уже маловат и который она намеревалась продать. Антипова надела костюм и решила не переодеваться, а идти в новой вещи домой. Через двадцать минут, опаздывая в аэропорт, из квартиры вышла Ира. Она собиралась ехать за Карлосом на машине, но не смогла воспользоваться своими "Жигулями", так как два колеса были кем-то проколоты. Пришлось ей выходить на проспект и ловить такси. В аэропорт она опоздала, самолет из Вены, на котором летел Карлос Ортега, к этому времени уже приземлился, и большая часть пассажиров покинула здание аэропорта. Карлос Ирину не дождался.
- Может, он и не прилетал вовсе? Вовремя одумался? - съязвил Борька.
- Нет, Карлос Ортега в списке пассажиров значился, он благополучно прилетел в аэропорт, но на этом его след обрывается. Ирина обзвонила все гостиницы, нигде он не останавливался, сюда тоже не звонил и не приезжал. Сегодня мы вмести ездили в аэропорт, и вот что нам удалось выяснить: Карлоса встретила и увела с собой девушка, очень похожая на Ирину. Этот факт может говорить о том, что его похитили. И, возможно, похитили с целью выкупа.
- Это может говорить лишь о том, что ваш Карлос сейчас где-то хорошо проводит время в обществе другой дамы. Вполне возможно, он не одной дурехе морочил голову и не с одной крутил виртуальный роман.
- Но как вы объясните, что перед тем, как вашей сестре ехать в аэропорт, вывели из строя ее машину? Попросту говоря, спустили два колеса. А потом сбили девушку в ее одежде и очень на нее похожую? Не свидетельствуют ли все эти факты о том, что это не просто совпадение?
- Колеса прокололи хулиганы. А что касается девушки - несчастный случай, она переходила улицу в неположенном месте.
- Водителя джипа задержали?
- Пока нет, с места происшествия он скрылся. Только я вам скажу: половина правонарушителей не останавливается и скрывается в надежде на то, что их не найдут, зря, конечно, все равно отыщем. Сейчас ведется интенсивная работа со свидетелями ДТП. Кто-то наверняка запомнил номер джипа. Даже по нескольким цифрам вполне реально найти нарушителя.
- Значит, милиция Карлоса искать не будет?
- Не будет. С какой стати мы будем его разыскивать? Ха-ха-ха, - наигранно засмеялся Борька, - от моей сестренки сбежал жених, а я должен его отлавливать? Нет, дорогая, мне есть чем заняться.
- А если… - Облом сделал траурное выражение лица, - если мы окажемся правы и, не приведи господи, все закончится трагедией? Может быть, Карлоса уже нет в живых? Что тогда?
- Вот если мы найдем труп Карлоса Ортеги, тогда мы заведем уголовное дело, - цинично ответил Борис и встал из-за стола. - Я пошел, то есть поехал на дачу, у меня, между прочим, сегодня законный отгул. Рад, что ты жива и здорова, искренне рад. Родителям от тебя передам привет. Бывай, сестренка. Как ты говоришь, звали твою подругу?
- Людмила Антипова, - за меня ответил Облом и пошел проводить Борьку до двери.
Из комнаты я слышала, как Облом еще раз попытался убедить Бориса в том, что пропажа Карлоса - дело серьезное и милиция должна приложить все усилия, чтобы найти иностранца. Но как он ни старался, а уговорить моего брата заняться поисками португальца так и не смог. Если честно, я и не сомневалась в том, что Борька просто-напросто нас отфутболит.
Глава 8
- Что скажешь? - спросила я, когда Облом вернулся в комнату, и сама же ответила: - Милиция, милиция. Вот тебе и милиция. Убьют - будут разбираться, а нет - даже пальцем не шевельнут. Скажи, ты поможешь мне найти Карлоса?
- А разве я не помогаю? Послушай, что я думаю по этому поводу. Нам нужно наведаться в брачное агентство и прошерстить всех твоих подруг по работе. Чувствую, утечка информации произошла в одном из этих двух мест. Может, ты еще с кем-то говорила о приезде Карлоса? Да, вот что еще, есть ли среди тех, кто был в курсе твоих сердечных дел, женщины, внешне похожие на тебя?
- Конкретно я ни с кем, кроме Люси, не делилась, но о приезде знали многие. Я бы и в "Оптимальном выборе" молчала о походе в брачное агентство, но Люся такая болтушка, не может не растрепаться. А что касается внешности… Из молодых в агентстве работали трое: я, Катя и Люся. Катю ты видел. Люся действительно была на меня похожа. Анна Владимировна, Валентина Сергеевна и Элла Ильинична дамы за пятьдесят, все замужние, обремененные детьми и хозяйством. Все остальные мужчины.
- Хорошо, а соседи? Подруги знали о Карлосе?
- Нет, кажется, ни соседям, ни знакомым я не говорила.
- Тогда остается брачное агентство. Как ты думаешь, оно в субботу работает?
- Не знаю. Возможно. Все-таки коммерческое предприятие.
- Я предлагаю тебе пока в агентстве не светиться, туда я схожу один, а ты вот что, позвони-ка по моргам и больницам.
- Что конкретно я должна сделать?
- Позвонить сначала в справочную о несчастных случаях, а потом прозвонить больницы и морги.
- Ой, мне что-то уже нехорошо. А вдруг… Даже думать не хочу.
- Очень даже может быть. Вдруг Карлос подвергся бандитскому нападению? - развивал свою мысль Облом, а у меня от его слов пробежали мурашки по телу. - Его обокрали, забрали документы, избили или убили.
- Да что ты такое говоришь?!
- Всякое в жизни случается. Телефон справочной о несчастных случаях два ноля - три. Звони, а я убежал.
Облом ушел, оставив меня наедине с телефоном. Честно признаться, я боялась звонить в справочную службу - все еще находилась под впечатлением Люсиной смерти. Конечно, если разобраться, Карлос для меня посторонний человек, я к нему никаких чувств не питала и даже сомневалась, правильно ли поступила, пригласив его в гости, но и при таком раскладе второе за день известие о смерти мне пережить было бы весьма тяжело.
Я сидела перед аппаратом, тупо на него таращилась и никак не могла собраться с духом, взять в руки телефонную трубку и позвонить по оставленному Обломом номеру. Думать о Карлосе не хотелось. Зато о Люсе думала непрерывно. Я вспомнила о ее родителях. Страшное горе - пережить своих детей.
Кстати, вряд ли родственники извещены о Люсиной кончине, ведь все выяснилось лишь час назад. Это меня считали погибшей, а не ее. Никаких документов у Люси не нашли, у нее вообще не было привычки таскать с собой паспорт или какой-то другой документ. И в этот день при ней была только моя квитанция из ателье. Если бы не эта несчастная бумажка, ее труп долго бы лежал в морге.
Люся снимала однокомнатную квартиру. Ее родители прописаны в другом городе, у дочери бывали редко. Младшая сестра жила в институтском общежитии. В понедельник Люся не пришла бы в агентство, а все бы подумали, что она приболела, и дня три точно не беспокоились бы.
Я подумала, что в этой ситуации мне лучше всего позвонить Аркадию Семеновичу и сообщить о случившемся. На этот раз мне не повезло: я нарвалась на его жену, Калерию Павловну, которая мне учинила форменный допрос: кто, что и откуда. Одно из двух: или у нее патологическая ревность в стадии обострения, или у Аркадия Семеновича рыльце в махровом пушку. Ей-богу, меня в последний раз так пытали на вступительных экзаменах в университет.
Выпытав у меня всю подноготную, Калерия Павловна со словами:
- Ни днем, ни ночью от твоих девок покоя нет, - наконец передала трубку мужу.
- Аркадий Семенович, добрый вечер, прошу прощения за звонок, - раздраженно поздоровалась я. Другая бы на моем месте, услышав фразу Калерии Павловны, не стала бы разговаривать. Не стала бы и я, если бы не Люся. - Но здесь такое дело…
- Какое дело? Просил же домой не звонить, - перебил меня шеф.
Голос у него был тусклый и потерянный. Полагаю, как только он положит трубку, супруга устроит теперь уже ему допрос по полной программе.
- Я уже извинилась, и вам придется меня выслушать, - довольно резко оборвала я его бурчание. Не люблю, когда меня перебивают. Была бы ерунда, не звонила бы. Интересно, что он на это скажет. - Люся попала под машину.
- Какая Люся? - растерялся шеф, не ожидая от меня такого сообщения.
- Наша Люся. Люся Антипова. Насмерть. Лицо всмятку. Даже не опознали, вернее, опознали, но не ее.
- Погоди, Глебова. Что ты такое говоришь? - кажется, до него начало доходить, что я позвонила не шутки ради. Из его голоса исчезли ворчливые нотки, и он встревоженно переспросил: - Ты не шутишь?
- Какие уж тут шутки?! По костюму опознали меня, все мои соседи думали, что это я погибла, деньги на похороны собрали. А оказалось, что погибла не я, а она, - от избытка чувств и от отчаяния, что Люсю не вернешь, я всхлипнула.
- Я ничего не понял! Почему опознали тебя, а ты мне звонишь и говоришь, что погибла Антипова?
- Аркадий Семенович, я же вам говорю, опознали по костюму, вернее, по квитанции на мое имя, которую нашли в кармане этого костюма. Понятно?
- Понятно. Но костюм, ты говоришь, твой?
- Мой. Был мой. Я его подарила Люсе, - конечно, уже подарила, потому как деньги за него мне уже никто не вернет. - Подарила за полчаса до смерти. Я, Аркадий Семенович, так теперь жалею, так жалею. И костюм был бы цел, и Люся, может быть, была бы жива. - Я прикусила язык. Может, и не надо было говорить шефу о костюме? А вдруг Облом прав, это не несчастный случай и хотели убрать меня? Тогда надо опасаться всех, и шефа в том числе. - Что делать-то теперь будем, Аркадий Семенович? Вы ведь для нее были близким человеком.
- Глебова, что ты мелешь? - испугался шеф, а я подумала, что жена Аркадия Семеновича может находиться с ним рядом, нажала кнопку громкой связи или подслушивает с параллельного аппарата.
- Я имею в виду, что родители ее проживают в другом городе, а мы, сослуживцы, рядом, каждый день видимся, получается - мы самые близкие люди. Надо похоронами заняться, родственникам сообщить. Вы ведь их адрес знаете?
- Откуда? - опять испугался Аркадий Семенович. По моим словам жена запросто могла приписать ему связь с Люсей. - Если только Антипова, когда анкету заполняла, адрес родителей указала.
- Ну, хоть какие-то концы. Вы уж Кате дайте распоряжение найти Люсиных родителей. И очень вас прошу, когда будет известна дата похорон, дайте знать мне.
- А сама почему не хочешь оказать подруге последнюю услугу?
- Аркадий Семенович, я не могу.
- Ах, да, вспомнил, к тебе же… Ладно, гуляй.
В трубке послышались тяжелый вздох и короткие гудки - Аркадий Семенович положил трубку.
Мне стало стыдно оттого, что я не призналась шефу, насколько завязла в странной смерти Люси, считай, по самые уши. И стыдно оттого, что мне вроде бы некогда заниматься похоронами из-за жениха, а не потому, что нужно во что бы то ни стало найти португальца, пока он, может быть, еще живой.
Часть долга я перед Люсей выполнила, о смерти ее сообщила, теперь мне предстояло позвонить в справочную службу несчастных случаев. Я поглубже вздохнула, перекрестилась и с тяжелым сердцем набрала два ноля - три. Ответили почти сразу:
- Слушаем вас. Говорите.
- Алло. Служба несчастных случаев?
- Да, спрашивайте.
- Скажите, пожалуйста, - с дрожью в голосе спросила я, - к вам не поступал иностранный гражданин Карлос Ортега?
- Кто?
- Карлос Ортега. Он португалец, по-русски не говорит.
- Нет, иностранцев у нас не регистрировали. Может, среди неопознанных? Опишите, пожалуйста, своего Ортегу. Возраст, цвет волос, особые приметы, шрамы от операций.
- Ой, насчет операций я не знаю, а возраст - сорок пять лет, брюнет, атлетического телосложения.
- В чем был одет?
- Не знаю. А это имеет значение?
- Ой, девушка, иной раз труп может быть так изуродован, что только по трусам можно опознать.
- К сожалению, не знаю, - пробормотала я, обуреваемая самыми что ни на есть плохими предчувствиями.
С минуту на другом конце провода молчали. Наконец я услышала:
- Что-то похожее под утро привезли в шестую больницу.
У меня больно защемило сердце. Только был бы жив! Я прижала к уху трубку, боясь, что могу что-то не расслышать и упустить.
- Мужчина среднего возраста, брюнет, в бессознательном состоянии помещен в отделение интенсивной терапии. Документов при себе не имел, до сего часа считается неопознанным.
- Скажите, а шансы есть?
- Я не доктор, ничего не могу вам сказать. Поезжайте, посмотрите. Возможно, это ваш, как вы там его назвали?
- Спасибо. - Я бросила трубку и стала спешно собираться.
На всякий случай я надела выходной костюм, достала из коробки новые парадные туфли, подправила макияж и пулей вылетела на улицу. В темпе я промчалась к своей машине. Она все так же, скособочившись, стояла на своем месте. Я заметно скисла, как я могла забыть?
"И где эта шестая больница с отделением интенсивной терапии? Понятия не имею, но даже если она находится за углом соседнего дома, я вряд ли на таких высоких каблуках смогу до нее дойти. Придется брать тачку", - с такими мыслями я устремилась к стоянке такси.
Пройдя всего каких-то пятьдесят метров, я очень пожалела, что вообще надела именно эти туфли, на которых можно только стоять, и то прислонившись к стенке, или на худой конец сидеть, тайком вытащив пятки из тесной колодки. Эти туфли я покупала исключительно из эстетических соображений, нога в них казалась верхом совершенства, мне нравилось доставать их по праздникам из коробки и любоваться, стоя в них перед зеркалом. Но у этих туфель был один существенный изъян - они не предназначались для ходьбы.
Я поймала себя на мысли, что до сих пор хочу понравиться португальцу, и в который раз разозлилась на себя. Виданное ли это дело - терпеть такие адские муки неизвестно ради кого?! Возможно, ради умирающего…
Глава 9
Таксист выгрузил меня перед центральным входом в больницу. Сама больница находилась на окраине города и, не стесненная близко расположенными жилыми домами, площадь занимала внушительную. Я это поняла, взглянув на огромный планшет, установленный перед входом, на котором был начерчен план территории шестой больницы. Возле каждого корпуса был разбит сквер, а самих корпусов оказалось пять. На плане в каждом прямоугольнике, обозначающем корпус, стояла цифра. А вот расшифровки самой цифры отчего-то не было - забыли написать. Какой же из этих корпусов мой?
"Кажется, дама из справочной говорила, что мужчину, очень похожего на Карлоса, определили в отделение интенсивной терапии? - вспомнила я и стала озираться по сторонам. - Где оно, это самое отделение? В каком корпусе? У кого бы спросить?"
Как на грех, никого поблизости не оказалось, и, чтобы не терять времени зря, я устремилась в глубь территории, с надеждой встретить кого-нибудь по пути. Вскоре меня обогнала женщина в белом халате не первой свежести. Поверх халата на ее плечи была накинута куртка, а голова повязана лоскутом белой ткани.
"Санитарка", - по внешнему виду определила я.
Мужчины-врачи, как правило, носят жестко накрахмаленные шапочки. Женщины врачи - или вообще ничего на голове не носят, или все те же шапочки. Медсестры щеголяют в белоснежных косынках с подложенными под ткань картонками. И лишь санитарки носят по-бабьи повязанные платки.
Женщина шагала очень быстро, и я, дабы она от меня не умчалась, поторопилась ее окликнуть:
- Одну секунду, мне нужно у вас кое-что спросить.
- Спрашивайте, - не очень вежливо отозвалась женщина.
- В вашей больнице есть отделение интенсивной терапии. Туда пострадавших привозят. Как мне это отделение найти?
Она сбавила темп и на ходу стала мне объяснять:
- Идешь прямо по дорожке, никуда не сворачиваешь, как раз в приемный покой упрешься, - и для большей убедительности махнула рукой в сторону нужного мне корпуса, потом с сожалением на меня посмотрела и спросила: - Кого-то из родственников положили?
- Да вот, жениха сегодня ночью привезли.
Санитарка заохала, перекрестилась и пожалела:
- Как же тебя угораздило так, деточка? Сама-то славная какая… Боже, избавь тебя от такого счастья. Эх, и дуры же мы, бабы. Бежать от них надо, а мы по головке гладим и передачи носим. Я тоже когда-то передачи носила, а теперь вот помои ношу.
Честно говоря, я не очень поняла, что она этим хотела сказать, но переспрашивать не стала, поблагодарила и похромала на своих ходулях в указанном направлении.
Корпус, в котором располагалась интенсивная терапия, был трехэтажным, окна всех трех этажей были закованы в решетки. Меня этот факт не очень удивил - время сейчас такое, что лучше один раз перестраховаться и жить спокойно, чем еженедельно подвергаться кражам и налетам наркоманов. Ни для кого не секрет - в отделениях реанимации и интенсивной терапии находятся самые дорогие лекарства, а зачастую и наркотические средства. Вот и приходится главврачу думать наперед и ставить на всех окнах решетки. Хотя от них больничные корпуса краше не становятся и скорее напоминают тюрьму, чем лечебные учреждения.
В приемном покое сначала встретили меня настороженно, но когда я объяснила причину своего визита, страшно обрадовались и тут же попросили опознать мужчину. Молодой доктор, подхватив меня под руку, повел длинным коридором. По пути из больных мне никто не встретился, но в проемах неприкрытых дверей я видела лежащих на кроватях людей. Выглядели они жалкими и изможденными. На лицах читались скука и полное отрешение от жизни. Я хотела спросить у сопровождающего меня доктора, от каких болезней здесь лечат, но потом передумала, боясь показаться излишне любопытной.