Глаза мужчины были темно-карего, почти черного цвета. Черный зрачок, растворенный в шоколадном великолепии, лениво плавал в отведенном ему пространстве, почти сливаясь с коричневым кругом. И от этого глаза казались странными, нечеловеческими, инопланетными…
Идеально белый зрачок. Не знаю откуда, но я вспомнила, что белый зрачок говорит о здоровой печени.
Очевидно, мужчина не злоупотреблял горячительными напитками.
Даже дурацкое нерусское имя "Стефан" подходило этому суперсамцу как вторая кожа!
─ Спящая красавица! – приветливо сказал мужчина, одобрительно рассматривая меня.
Я неуверенно хихикнула. Взять себя в руки не получалось.
─ А мы тут думаем-гадаем, кто это к нам забрел на огонек?
Я наконец пришла в себя. Кашлянула и ответила:
─ Самой интересно.
─ Так вы ничего не вспомнили? – быстро спросил мужчина.
─ К сожалению, ничего…
─ Примите соболезнования.
─ Принимаю, ─ смущенно ответила я.
Еще одну минуту мы молчали. Я старалась смотреть в сторону, потому что при взгляде в необыкновенно яркое лицо у меня начинала кружиться голова, словно от большой высоты.
─ И что вы дальше думаете делать? – спросил новый знакомый с абсолютно искренним участием.
Я пожала плечами.
─ Саша с Максимом обещали показать мою фотографию по телевидению. Может, кто-то меня узнает…
─ А пока вы останетесь здесь? – снова быстро уточнил Стефан.
─ Ну, придется…
Он немного подумал.
─ Простите за бестактность… Макс с Эллой, конечно, люди порядочные, платы за кров не попросят… Но вы ведь совсем без денег?
─ Совсем, ─ призналась я смущенно.
Он цокнул языком.
─ Элла говорила, на вас были побрякушки? – спросил он небрежно.
─ Побрякушки? – не поняла я. Но тут же спохватилась:
─ Ах, да! Вы же ювелир!
Стефан хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Смех у него был негромкий и обаятельный.
─ Простите, ради бога! Забыл! Мы же тут совсем одичали без общества…
Он поклонился и церемонно представился:
─ Стефан Викторович Богданович. Бывший директор швейцарского ювелирного магазина.
─ Почему "бывший"? – не утерпела я. – Растрата?
Стефан небрежно отмахнулся от моего оскорбительного предположения.
─ Да что вы! Если бы! Ограбили магазин год назад. Подчистую.
Я сочувственно присвистнула. Стефан тяжело вздохнул.
─ Да, ─ сказал он негромко. – Такие дела. Меня после уволили.
─ А почему вас уволили? – поинтересовалась я. – Разве вы в этом виноваты?
Стефан пожал плечами.
─ Конечно, нет! Швейцарцы народ въедливый, расследование провели тщательное, нашим доблестным органам не доверили… Выяснили, что я не виноват, но держать меня дальше на службе не захотели.
─ Почему? – не отставала я.
Бархатные карие глаза насмешливо посмотрели на меня.
─ Потому, что служащий компании "Лонжин" должен быть как жена Цезаря – выше подозрений.
─ "Лонжин"? – переспросила я медленно. – Часы?
─ Часы, ─ подтвердил мой собеседник охотно. – И много всякого другого добра, не менее замечательного. Что-то вспомнили?
Я поднесла руку к голове.
─ Что-то мелькает, но не очень четко.
─ Не напрягайтесь, ─ посоветовал собеседник.
Я рассмеялась.
─ Саша то же самое говорит.
─ Саша?
Брови Стефана удивленно приподнялись.
─ Я смотрю, вы уже всех тут знаете, ─ сказал он насмешливо.
Мне стало неловко. В этих словах явно скрывался подтекст: молодая, да ранняя.
─ Он меня лечил, ─ объяснила я.
─ Это он любит, ─ согласился Стефан. В его голосе мелькнула неприязненная нотка.
─ И умеет.
─ Возможно. Я никогда не болею, поэтому верю вам на слово. Так что?
─ Что? – не поняла я.
─ Что с побрякушками? Продавать будете?
Я пожала плечами.
─ Думаю, да. Только не все сразу. Сережки продам, а кольцо пока попридержу.
Стефан сделал нетерпеливый досадливый жест.
─ Нет, так не пойдет. Либо все, либо ничего. Меня интересует весь гарнитур.
─ Я подумаю, ─ пообещала я.
─ Долго?
─ До завтра.
─ Ну что ж…
Он немного помедлил.
─ Значит, завтра увидимся. Кстати, как вас называть?
─ Решили пока Анной.
─ Анна…
Стефан посмаковал предложенное имя, как вино.
─ Неплохо! Сами-то ничего не чувствуете?
─ Ничего, ─ ответила я. – Может, мое имя, а может, и нет… Не знаю.
Стефан улыбнулся и легко тронул меня за плечо.
─ Все будет хорошо, ─ сказал он интимно. – Все образуется.
Я молча кивнула, не в силах сопротивляться мощному потоку сексуального обаяния, исходившему от этого суперсамца.
─ Ну, пока, ─ попрощался Стефан и легко перебежал через дорогу к противоположному дому. Порылся в кармане, достал ключ и отворил калитку.
─ К Виктории побег, ─ прокомментировала Марийка, про которую я уже успела забыть.
─ К Виктории? – переспросила я машинально.
─ Ну, да! Баба его тут живет! За ним сюда из Москвы приехала!
─ Декабристка! – похвалила я.
─ Чего? – не поняла Марийка.
─ Не обременяйся, ─ бодро ответила я.
Тут в поселок въехал огромный черный автомобиль. Машину я, возможно, не узнала бы, но огромные оттопыренные уши шофера, реявшие как флаги, были заметны издалека.
─ Элла Сергеевна приехала, ─ отметила Марийка. – Дочку из школы привезла.
─ Я смотрю, вам хорошо известен здешний распорядок, ─ сказала я.
─ Чего? – снова не поняла Марийка.
─ Ну, знаете, кто, куда и во сколько едет, ─ перевела я.
─ А! Это знаю. Да и как не знать? Три года тут живу, как не знать? Как по будильнику все, с утра до вечера.
Джип поравнялся с нами и остановился. Опустилось стекло задней дверцы, оттуда выглянула улыбающаяся Элла.
─ Ты встала? – спросила она радостно.
─ Да. Хватит, навалялась.
Из-за плеча приятельницы высунулась смешная мордочка Генриэтты.
─ А мы с мамой в магазине были! – похвасталась она.
─ Да что ты?
─ Ага! Столько всего накупили!
─ Аня, ты долго будешь гулять? – перебила Элла.
─ Да нет, уже возвращаюсь.
─ Садись.
Дверь распахнулась, и Элла немного отодвинулась, подбирая полы роскошной белой норки.
Я повернулась к Марийке и сказала:
─ Еще увидимся.
─ Поправляйтесь, ─ пожелала мне девица.
─ Спасибо.
Я подошла к машине, взгромоздилась на сиденье рядом с Эллой и захлопнула дверцу.
Поймала в зеркале заднего вида любопытный взгляд шофера, обращенный на меня, и весело сказала:
─ Здравствуйте, Толик!
Но ответить мне он не успел. Элла кашлянула и строго велела:
─ Поехали!
Машина тронулась с места и плавно въехала в распахнутые железные ворота.
Обедали мы втроем: Элла, Генриэтта и я. Как я поняла, такой расклад был совершенно обычным. Максим уезжал утром и возвращался домой поздно вечером. Общаться Элле было абсолютно не с кем, поэтому моему выздоровлению она обрадовалась даже больше, чем я сама.
После обеда Элла усадила Генриэтту за рояль.
─ Кто с ней занимается? – спросила я.
Элла махнула рукой.
─ Не спрашивай… Раньше возили в музыкальную школу, но ребенок из сил выбивался. Она у меня слабенькая, две школы не тянет. Вот и приходится самой…
─ Ты пианистка? – спросила я.
Элла засмеялась.
─ Да нет. У меня только музыкальная школа. Стараюсь, конечно, как могу, только толку от меня немного. Все что могла, уже показала. Что дальше с ребенком делать – не знаю.
─ Наймите педагога, ─ посоветовала я.
Элла снова махнула рукой.
─ Пытались! Не получается.
─ Почему?
Она вздохнула.
─ Потому что преподавательнице придется либо ездить сюда два раза в неделю, либо жить здесь. Я ребенка дергать не стану и по два раза в город возить не буду.
─ И в чем проблема? – снова не поняла я.
─ Не хочет никто ездить на такое расстояние, даже если мы машину пришлем. Час сюда, час обратно, час на урок… День пополам!
─ А жить здесь тоже никто не соглашается?
─ Не-а, ─ равнодушно ответила Элла. – То есть не соглашаются люди, которым мы это предлагали. Постороннего человека в дом тащить не хочется…
Тут Элла поперхнулась и быстро посмотрела на меня.
─ Все в порядке, ─ успокоила я ее.
Еще часа полтора после обеда мы с приятельницей пересматривали ее гардероб. Гардеробная комната примыкала к хозяйской спальне и была битком набита дорогими и качественными шмотками. Некоторое время мы развлекались, по очереди примеряя различные тряпки и комбинируя разные аксессуары. Потом нам это надоело, мы побросали вещи и спустились вниз, в библиотеку.
Здесь Генриэтта уныло и старательно зубрила что-то на рояле. Что-то очень знакомое…
Что-то прямо невозможно знакомое…
─ Си-бемоль! – сказала я вдруг.
─ Что? – не поняла Элла.
Генриэтта продолжала играть, не расслышав моего возгласа.
─ Си-бемоль! – повторила я уже громче.
Генриэтта остановилась.
─ Ты мне? – не поняла она.
─ Тебе, тебе! В левой руке си-бемоль в аккорде!
─ Там бекар стоит, ─ попробовала поспорить девочка.
─ Бекар там был в прошлом такте, ─ отпарировала я. – Посмотри внимательно. Что это значит?
Генриэтта мученически вздохнула и принялась уныло излагать теорию.
─ Случайный знак означает, что ноту, перед которой он стоит, нужно играть на полтона выше или полтона ниже. Случайным знаком может быть диез, бемоль или бекар…
─ Не говори "случайный знак", ─ перебила я с досадой. Терпеть не могу этот нелепый оборот, который еще встречается в старой музыковедческой литературе!
─ А как тогда говорить? – растерялась Генриэтта.
─ Говори "встречный знак", ─ объяснила я. И внушительно добавила:
─ В музыке случайностей не бывает. Во всяком случае, в хорошей музыке. А ты играешь хорошую музыку.
─ Старье! – фыркнула Генриэтта.
─ Ничего подобного! – возмутилась я. – Скарлатти не старый, а старинный композитор, и у него можно многому научиться. И вообще эта ре-минорная соната прелестна. Давай покажу.
Я поднялась с кресла, подошла к роялю и вытеснила Генриэтту с кожаной концертной банкетки. Села на нее, осмотрела ряды черно-белых клавиш как добрых старых знакомых. Прочитала название инструмента, написанное на черной крышке готической вязью: "Bechstein".
Удовлетворенно вздохнула. Отличная фирма.
Белые клавиши были не совсем белыми, а нежно-кремовыми. Все дело в пластине, покрывающей дерево. У хороших роялей она делается из слоновой кости и с годами слегка желтеет. Вот как на этом инструменте.
Я положила руки на клавиатуру. И что дальше?
Но подумать об этом я не успела.
Пальцы встрепенулись и ожили. Пальцы правой руки уверенно забегали по рядам клавиш, левая рука подхватила легкое плетение темы.
Скажу честно: ощущение было жутковатым.
Голова совершенно не участвовала в процессе. Руки жили и действовали сами по себе, как конечности механической куклы. Все-таки странно: голова не помнит ничего, а память, заложенная в руках, оказалась долговечной и прочной.
Фантастика.
Впрочем, неприятное ощущение ушло очень быстро. Изящное плетение двухголосной мелодии захватила меня полностью. Пальцы легко и ловко вели свою тему, и у меня возникло впечатление, словно играю не я, а кто-то другой. Причем играет музыкант умелый и грамотный, чье исполнение вполне способно доставить удовольствие публике.
Коротенькая соната закончилась.
Я сняла руки с клавиатуры и положила их на колени.
Мне снова стало страшно.
─ Ничего себе! – слабым голосом сказала Элла.
Генриэтта захлопала в ладоши и подпрыгнула на месте.
─ Вот здорово! – закричала она. – Ты играешь даже лучше, чем моя училка!
─ Рита! – строго одернула ее Элла. – Сто раз тебе говорила: обращайся к Анне на "вы"!
─ Но она же молодая…
─ Не важно!
─ Это правда неважно, ─ оборвала я воспитательный монолог приятельницы. – Пускай обращается, как хочет. Ты мне другое скажи: откуда я так умею?
Я и в растерянности указала на клавиатуру.
Элла встала с кресла и подошла ко мне.
─ А еще что-нибудь можешь сыграть? – спросила она с невольным уважением.
Я посмотрела на рояль.
─ Могу.
─ Давай, ─ поощрила меня Генриэтта.
Элла бросила на дочь грозный взгляд, но промолчала.
Я положила руки на клавиатуру. В тишине комнаты упали и плавно закружили звуки вальса Шопена.
─ Да, это вальс Шопена. Ля-минор. Опус не помню. Господи, откуда я это знаю?
─ Еще! – потребовала Элла, когда я закончила играть. Ее щеки раскраснелись.
─ А что сыграть?
─ Что помнишь!
Я провела рукой по лбу.
─ Господи! Да я столько помню! Хочешь, сыграю "Скитальца" Шуберта?
─ Хочу!
─ Нет, он длинный, ─ отказалась я. – И "Карнавал" длинный.
─ Шуберта? – спросила Генриэтта любознательно.
Я щелкнула ее по носу.
─ Шумана!
─ А-а-а…
─ "Симфонические этюды" тоже длинные…
Я снова положила руки на клавиатуру, и рояль откликнулся шикарным разложенным арпеджио, в которое была мастерски вплетена выразительная тема.
─ Мендельсон, ─ объяснила я, оборвав тему на середине. – Концерт для фортепиано с оркестром. – Элла! Откуда я все это знаю?!
Приятельница минуту смотрела на меня сияющими глазами.
─ Аня! Ты пианистка! – объявила она торжественно.
─ Ты думаешь? – спросила я беспомощно.
Элла коротко фыркнула.
─ Я не думаю! Я уверена! Смотри, что ты играешь: "Симфонические этюды", "Скитальца", "Карнавал"… Такие вещи в музыкальной школе не проходят, знаешь ли! Это, милая моя, высший технический пилотаж! Либо Гнесинское училище, либо консерватория!
Я опустила крышку и оперлась на нее локтями. Обхватила пылающие щеки ладонями и порылась в недрах памяти.
─ Гнесинка… консерватория…
─ Ничего? – спросила Элла, с надеждой наблюдавшая за мной.
Я только вздохнула.
─ Ну, ничего, ничего, ─ заторопилась Элла, обнимая меня за плечи. – Не напрягайся, не надо… Потом все вспомнишь. Видишь, уже получается!
Я открыла крышку и взяла несколько широких развернутых аккордов.
Да, нужно признаться, что за инструментом я чувствовала себя уверенно.
Я дождалась, пока звуки растворятся в воздухе, сняла руки с клавиш и посмотрела на Эллу. Она сияла.
─ Я знала, ─ начала она, волнуясь. – Я с самого начала знала, что ты человек нашего круга. Видишь, как я все угадала? Господи, как же я рада!
Я посмотрела на ее раскрасневшееся от удовольствия лицо. Подозреваю, что и мои щеки были не менее яркими.
─ Я тоже рада, ─ ответила я, но более спокойным голосом. – Знаешь чему?
─ Чему? – жадно спросила Элла.
─ Тому, что не буду бездарной нахлебницей! – припечатала я. – Хочешь ты или не хочешь, я буду заниматься с Ритой музыкой. А если ты против…
─ Господи! – перебила меня Элла, прижав руки к груди. – Да я не против! Я… я… я просто счастлива, что все так хорошо получилось!
Она помолчала и бесхитростно добавила:
─ Прямо как в кино…
Я обернулась к Генриэтте и спросила:
─ А ты как? Не возражаешь?
─ А ты строгая училка? – тут же задала Генриэтта первый практичный вопрос за прошедший час.
─ Думаешь, я помню? – уныло ответила я.
И девочки расхохотались.
* * *
─ Вы, оказывается, прекрасная пианистка?
Максим задал мне вопрос, благодушно улыбаясь. Я чувствовала, что этот открывшийся факт моего прошлого подействовал на него самым благоприятным образом.
─ Что и говорить, интеллигентная профессия.
─ Ну, не знаю, насколько прекрасная, но играть умею.
─ Отлично, отлично, ─ пробормотал он, блуждая глазами по потолку. Остановился и воскликнул:
─ Послушайте, Аня, а это мысль! Что если поднять архивы музыкальных училищ? Там же должны храниться фотографии выпускников! Вдруг и вас обнаружим!
─ Вы представляете, сколько фотографий придется пересмотреть? – спросила я. – Лет за десять!
─ Ну, тогда можно развезти ваши фотографии по музыкальным училищам, ─ изменил план Максим. – Говорят, что педагоги помнят всех своих учеников…
─ Да, кончено, ─ согласилась я. – Но давайте сначала покажем фото по телевизору. Так охват аудитории будет больше. А если никто не откликнется, можно будет проехаться по музыкальным училищам.
─ Ну, хорошо, ─ сказал Колобок. – Наверное, вы правы.
Он посмотрел мне прямо в глаза, что делал редко, и еще раз дружелюбно улыбнулся.
─ Я рад, что появилась какая-то определенность. За вас рад. Наверное, это действительно трудно: жить, не зная своего имени.
Я только вздохнула.
Колобок легко притронулся к моему плечу ободряющим жестом и сказал:
─ Есть еще один человек, который горит желанием вам помочь.
─ Правда? – удивилась я. – Кто?
─ Вика Грачева. Она живет в соседнем доме. Правда, Вика помогает людям не совсем бескорыстно.
─ А-а-а, ─ догадалась я. – Издательница! Ей хочется написать о моей драматичной судьбе…
─ Ну, что-то вроде того, ─ не стал спорить Колобок. – Вы не против? У нее хорошие тиражи!
─ Я подумаю, ─ пообещала я корректно. Вику я еще не видела, поэтому не могла заранее сказать, какие эмоции она у меня вызовет.
─ Думайте, ─ согласился Колобок.
─ О чем? – спросил голос за нашими спинами.
Мы одновременно обернулись. В комнату бесшумно вошла Элла.
─ Видишь ли, милая, ─ пустился в объяснения Колобок, ─ Вика предложила напечатать у себя в журнале статью о… о нашей гостье. С фотографией, разумеется. Вдруг что-то из этого выйдет?
Элла пожала плечами.
─ Аня, не советую, ─ сказала она, поворачиваясь ко мне. – Благотворительностью наша Вика не занимается. После ее добрых дел обычно остаешься не только без последней рубашки, но и без скальпа.
─ Ну, зачем ты так, ─ мягко попенял муж.
Элла досадливо махнула на него рукой.
─ Молчи, ради бога! Ты, как все мужики, видишь одну парадную вывеску!
─ А у Вики вывеска… парадная? – осторожно поинтересовалась я.
Элла поджала губы.
─ Для ее возраста сойдет.
─ Вика – красивая женщина, ─ спокойно поправил Максим.
Я быстро посмотрела на него. Честно говоря, этот вопрос о внешности Вики был провокационным. Мне очень хотелось узнать, не связывают ли Колобка с соседкой… как бы сказать… неформальные узы. Но, увидев абсолютно спокойное выражение его лица, я от этого подозрения отказалась. Ни один мужик не признает при жене достоинства любовницы с таким простодушием.
Чист, как стеклышко.