Для Дедули держаться означало жить доходами от той собственности, которую он получил в первые годы своего хозяйствования. На часть этих средств он открыл в городе салун, который тоже приносил кое-какие деньги. Он женился, и в его семье родился сын, отец Джеральдин. Когда его жена, благословенная и святая по своему характеру Уинифрид, умерла от водянки, Дедуля и его сын, Феликс, жили вдвоем до тех самых пор, пока сын сам не женился на некоей Имоджин. Она переехала к ним, принеся с собой в их жилище некий женский дух, который тут так долго отсутствовал.
В этом старом викторианского стиля доме, построенном в тени Аспенских гор, Джеральдин и ее брат Чарлз росли под внимательным присмотром любящих родителей и своего любимого Дедули. Дикая природа была буквально в двух шагах от них, и их учили наслаждаться красотой и дарами озер, гор, рек задолго до того, как каждый из них прочитал первую статью в журнале о природе "Поля и реки". Они собирали ягоды, кормили свиней, кур, кроликов, доили коров, ездили по округе на ослах и в собачьих упряжках. Джеральдин стала настоящей дикаркой, она умела держать темп даже тогда, когда брат Чарлз убегал от нее по горной тропе. Впрочем, отставала она только потому, что замечала какой-нибудь симпатичный камешек, который просто обязана была подобрать и запустить в вечнозеленую листву.
Аспен был достаточно тесным сообществом людей, когда Джеральдин была ребенком. Население здесь резко уменьшилось после падения цен на серебро в 1893 году, и те люди, которые, несмотря ни на что, остались здесь, предпочитали держаться друг друга, жили в мире и спокойствии вплоть до 1940-х годов.
Завтраки с вафлями собственного изготовления, поездки на шашлыки, социальные мероприятия в церкви, игры в "канасту" вокруг радиоприемника, в то время как детвора играла в салочки или в футбол консервной банкой, - вот такими были основные элементы жизни Аспена в те времена. Добровольческий Пожарный Департамент выступал спонсором коллективных пикников. Наконец, иногда в город приезжала какая-нибудь театральная труппа, что тоже добавляло развлечений в жизнь местного населения.
И сегодня Джеральдин жила в том же самом доме. Теперь она была единственным живым представителем рода Спунфеллоу. Замуж она так и не вышла, поэтому перед ней никогда и не вставала необходимость куда-либо переезжать.
- Никакая приличная девушка не уедет из дома своих родителей, прежде чем не станет невестой, - этими словами Джеральдин обычно отметала всякие вопросы о том, почему она до сих пор не перебралась в какую-нибудь квартиру в городе. Слова эти не вызывали доброго отклика у родителей Джеральдин, которые при этом грустно смотрели на нее. Впрочем, вопрос о переезде в город больше не поднимался, после того как родители Джеральдин умерли. К шестидесяти годам Джеральдин наконец-то оставили в покое: все уверились, что ей действительно суждено до конца дней оставаться незамужней.
Иногда ей бывало одиноко, но, следуя совету Дедули, Джеральдин "держалась" и пыталась извлечь хорошее даже из этой своей ситуации. Не имея собственной семьи, Джеральдин стала все активнее заниматься делами города, спорными вопросами городского сообщества и политическими проблемами. В результате у нее появилось множество друзей и врагов, она посещала все городские мероприятия. При этом она всегда стремилась вставить свое слово в дискуссию по любому поводу.
Прямота и напористость всегда были характерными чертами членов семейства Спунфеллоу. Дедуля часто призывал: "Надо вносить в жизнь разнообразие!". И этому совету Джеральдин неизменно стремилась следовать. Еще в 1956 году она возглавила диверсионную группу, которая под прикрытием ночи срезала все рекламные щиты на Восемьдесят втором шоссе по той причине, что они якобы портили красоту природы Аспена. С тех самых пор в округе больше никогда не появлялось ни одного рекламного щита. Группа во главе с Джеральдин добилась полного запрещения подобной рекламы. Не так давно она присоединилась к группе, которая провела автомобильную манифестацию у здания мэрии города. Собравшиеся отчаянно гудели клаксонами, выражая протест против плана сооружения платного паркинга в Аспене. Шум от автомобильных протестантов, как хвасталась потом Джеральдин, достиг тогда отметки в 114 децибелл.
В июле газета "Аспен глоуб" открыла рубрику со статьями о потомках основателей Аспена. Джеральдин одной из первых посвятили статью в этой рубрике с фотографией и интервью. На фотографии Джеральдин была изображена в гордой позе под огромным - восемь на десять футов - портретом своего Дедули. Портрет этот всегда висел на одной из стен обеденного зала. Дедуля заказал этот портрет, когда открыл свой салун. На картине он стоял в своем лучшем выходном костюме, напротив дверей салуна, с тростью, гордый как павлин.
Когда репортер, бравший интервью, попросил показать дом, Джеральдин отвела его в сарай, где он увидел еще одну картину. Дело в том, что, когда семья Спунфеллоу отказалась от содержания домашних животных, сарай стал использоваться под склад старых вещей. "Никогда не знаешь, когда что-то из них вдруг может тебе опять пригодиться", - таково было еще одно известное правило семьи. Поэтому здесь можно было найти все, начиная от свадебной кровати Дедули и кончая разбросанными повсюду кухонными принадлежностями начала века.
Тед Вимс, репортер газеты, динамичный молодой человек, считавший, что у него в душе живет страстная любовь к истории, стал рыскать по сараю в поисках интересного.
- Потрясающе! - бормотал он. - Просто потрясающе!
Вот тут-то он и нашел эту вторую старую картину. Когда он сдернул с нее покрывало, то чуть не упал в обморок. Прямо на него глядело изображение Дедули тех времен, когда он был еще шахтером. На картине он спускался с горной выработки в компании с напарником. В руках у обоих были шахтерские фонари, за ними ковыляли другие работяги, их товарищи. У каждого в руке тоже болталось по фонарю.
- Вы знаете, что это такое? - дрожащим голосом спросил репортер Джеральдин.
- Это - картина моего Дедули. Но мне больше нравится та, которая висит в доме. На этой у него грязное лицо.
- Мисс Спунфеллоу, мне кажется, что это произведение кисти Бизли.
- А кто такой Бизли? - ответила вопросом Джеральдин.
Когда в газете появилась статья о Джеральдин, особое внимание в ней было уделено тому факту, что она даже не ведала, что хранит бесценное произведение искусства. Речь в действительности шла об одном из утраченных полотен Бизли, называвшемся "Возвращение домой с работы". Бизли был художником, который в 1880-х и 1890-х годах переезжал из одного шахтерского городка в другой. При этом ему явно удалось отразить на своих полотнах дух времени. Картина, найденная в сарае Джеральдин, была должным образом атрибутирована специалистами. Это действительно оказался Бизли, и стоимость полотна определили приблизительно в три миллиона долларов.
Пользуясь предоставившейся возможностью, члены Ассоциации Спасения Прошлого Аспена собрались вместе и выработали план действий. Почти все члены Ассоциации, во главе с Тедом Вимсом, который был одним из ее лидеров, отправились в горы, в дом Джеральдин, чтобы как следует поговорить с ней. Целью визита, естественно, была попытка как-то выцарапать бесценное полотно из когтей Джеральдин и передать его в собственность нового городского музея, который предполагалось открыть в первых числах Нового года. При этом, естественно, следовало начать с выражения глубочайшего уважения к памяти Дедули.
- Картина "Возвращение домой с работы" прекрасно улавливает дух времени ранних переселенцев, дух, который, конечно же, был так важен для вашего деда, - сказал один из визитеров, обращаясь к Джеральдин и придавая своему голосу приглушенные, уважительные интонации. - Тот факт, что картина будет висеть в нашем музее, станет данью уважения, в первую очередь, по отношению к вашему деду.
- А почему бы вам не взять его портрет? - настойчиво спросила Джеральдин. - Почему бы вам не взять ту, другую картину?
- Ну-у-у, - сказал один из членов Комитета Ассоциации, - нам не хочется перегибать и проявлять эгоизм и бессердечие. Мы прекрасно знаем, как тот портрет вам дорог.
- Если я вам отдам "Возвращение домой", то в обмен я хочу, чтобы вы отвели в нашем музее специальный зал, посвященный моему деду. Вот там и будут висеть обе эти картины.
Она еще не закончила своей фразы, а все члены делегации Ассоциации уже кивали головами в унисон, выражая свое полное согласие с этим великолепным предложением. Они тут же рассказали о том, какие планы строят на первые дни Нового года, надеясь, что все мероприятия привлекут публику, дадут прибыль и обязательно станут главным событием года в Аспене. Саму Джеральдин, естественно, приглашали стать почетным гостем этих мероприятий. Джеральдин, в душе которой гражданские чувства одержали победу, тут же согласилась подписать соответствующие бумаги и отказалась от всех доходов от мероприятий в пользу музея.
- Мне все равно некому оставить в наследство деньги, поэтому, коли уж память о моем Дедуле будет таким образом сохранена, то я…
Все члены Комитета Ассоциации едва не упали со своих стульев от восторга.
Через несколько недель они вновь нанесли визит в особняк Джеральдин, чтобы представить хозяйке сценарии торжественных мероприятий и планы организации музея. Теперь они решили воссоздать в своем музее практически в первозданном виде целые комнаты так, как они могли выглядеть в начале века. Таким образом, они мечтали передать дух и обстановку шахтерской деревни на грани двух веков. У Джеральдин они спросили, не осталось ли в ее доме еще каких-либо вещей, которые она могла бы подарить для этих целей музею.
- В моем сарае десятилетиями никто не убирался, - призналась Джеральдин, - так что это дает мне достаточное основание отказать вам в вашей просьбе.
- Но ведь нам нужны практически любые вещи, которые могли бы иметь хоть какую-то историческую значимость. Если хотите, я могу вам помочь поискать их в сарае, - предложил свои услуги Тед Вимс.
Джеральдин от его помощи отказалась.
- Прежде всего я хотела бы остаться на какое-то время одна со своими воспоминаниями, - сказала она. - Если у меня что-то не получится или если мне станет грустно, вот тогда я позову вас на помощь.
И вот сейчас, поднимаясь со своего кресла-качалки и чувствуя боль в костях, Джеральдин ощутила тяжесть всех своих семидесяти пяти лет.
- Давай, давай, девочка, двигайся, - сказала она себе. - А то день совсем пропадет. Если мне и предстоит что-то там сделать полезное в своем сарае, то надо поторапливаться.
Она уже успела совершить целый ряд интересных открытий. Например, обнаружила старые плевательницы, которые когда-то использовались в Дедулином салуне, а также древний Дедулин рабочий комбинезон, который в музее вполне могли где-нибудь вывесить, чтобы он таким образом символизировал рабочий дух того далекого времени.
Джеральдин проковыляла мимо картины с Дедулей на фоне салуна и поприветствовала его так же, как делала это каждый день. Эту картину она намеревалась сохранить у себя дома вплоть до самих торжественных мероприятий, в ходе которых ее собирались продемонстрировать публике.
- Я все время буду приходить туда, в музей, и навещать тебя там, - вслух сказала Джеральдин, застегивая пуговицы на своем пиджаке.
Джеральдин открыла входную дверь, вышла на крыльцо и наклонилась, чтобы поднять с пола газеты. Она уже собиралась было бросить их на стол в гостиной, когда один из заголовков вдруг привлек ее внимание.
- Черт все это подери? - зло пробормотала она и ринулась к телефону. Ей надо было срочно позвонить.
- Значит, так оно и есть! Я разорен! - стонал Луис, глядя, как Риган входит в дверь его конторы.
Трипп, молодой загорелый клерк, который встречал Риган, когда она только приехала в гостиницу, стоял рядом с боссом с растерянным выражением на лице.
- Что случилось? - быстро спросила Риган, расстегивая на ходу лыжную куртку.
Луис махнул рукой Триппу:
- Скажи же ей, скажи. Скажи!
В глазах Луиса стояли слезы, а лицо было таким красным, будто давление у него поднялось до небывалой высоты, выше некуда. В углу, около рабочего стола Луиса, тихонько гудел кондиционер, внося хоть какую-то свежесть в страшно напряженную атмосферу, царившую здесь.
Трипп пробежал рукой по выжженным на солнце волосам. Риган тем временем уселась на обитый кожей стул напротив антикварного стола Луиса. Трипп тут же опустился на такой же стул, стоящий рядом.
- Ну что? - нетерпеливо повторила свой вопрос Риган.
- Так вот, мой товарищ - Джейк, который работает в другом ресторане, на другом конце города… Там у них, кстати, весьма симпатичненькое местечко… - начал рассказывать Трипп.
Луис опять застонал.
- Короче, он позвонил мне несколько минут назад. Как мне представляется, эта Джеральдин Спунфеллоу, та, что является спонсором всех торжеств и дарит городскому музею дорогущую картину, просто вышла из себя, потому что узнала, что именно Луис рекомендовал бывшего заключенного на работу в один из домов Аспена и не сказал при этом никому, что он…
- И что? - спросила Риган.
- Так вот, она позвонила в тот другой ресторан и спросила их, смогут ли они справиться с организацией торжеств. А все потому, что она хочет, чтобы этот, как его, исторический Комитет все мероприятия перенес отсюда туда.
- Видишь, Риган, что происходит? - спросил жалобным тоном Луис.
- А почему вдруг это стало для нее так важно? - поинтересовалась Риган.
- Да потому, что она всю свою жизнь с ожесточением боролась со всяким проявлением преступности. А на меня она взъелась, потому что этот негодяй Ибен решил-таки вернуться к своим преступным занятиям. - Луис буквально рухнул на стол. - Вот, а у меня теперь из-за всех этих переживаний случится сердечный приступ.
- Не расстраивайся ты так, Луис, - попросила Риган. - Может быть, ты хочешь чего-нибудь выпить?
- Чашечку кофе?
- Ну, кофе тебе, пожалуй, сейчас ни к чему. Тебе нужно что-то успокоительное. Может быть, травяной чай?
- Да, пожалуй, это мне подойдет. Трипп, принеси мне что-то в этом роде, - буркнул Луис.
"Гонцов с плохими вестями когда-то убивали", - подумала Риган.
- Конечно, босс, - сказал Трипп, явно обрадованный тому, что ему представлялась возможность уйти.
- Принеси травяного чая нам обоим и тарелочку печенья.
Трипп кивнул: мол, понял, и поднял вверх большие пальцы обеих рук. В ответ Луис заорал:
- Да поторопись ты, черт возьми!
- Расскажи-ка мне об этой Джеральдин, - попросила Риган, когда дверь за спиной Триппа закрылась.
Луис бросил ей через стол папку. Риган открыла ее и быстро пробежала глазами статью из "Аспен глоуб". Потом она подняла глаза на Луиса и произнесла:
- Пойдем-ка сходим к ней, поговорим.
- Что-то мне боязно, - нерешительно произнес Луис.
- Прекрати! Ну что тут может произойти такого, что могло быть еще хуже уже случившегося?
- Она действительно способна перенести все торжества отсюда в другой ресторан.
- Правильно.
- И это будет означать, что я разорен. Потому что все эти знаменитые люди, которых я наприглашал на вечер четверга, все они могли бы мне помочь заработать собственную популярность.
- Луис, от нашего похода к Джеральдин ничего страшного не произойдет, а вот помочь это может. Более того, это - наша единственная надежда.
- Может быть, отложим до завтра?
- Нет, надо идти сегодня, Луис.
- Ну, скажем, после обеда.
- Нет, только сейчас, немедленно.
- Давай хоть позвоним сначала.
- Нет. Потому что она может не согласиться принять нас.
- Но ведь это невежливо. Разве твоя мама тебе никогда не говорила, что так просто нельзя заваливаться к людям?
- Луис, - твердо сказала Риган, - надевай свое пальто.
- А как же наш с тобой чай? - спросил Луис.
- Ничего страшного. Может, удастся попить чайку вместе с Джеральдин у нее дома, - сказала, поднимаясь, Риган. - Да и вообще, давай вместе вести себя очень культурно и воспитанно.
С этими словами она протянула руку, ухватила Луиса за рукав и буквально выдернула из кресла.
- Эта Джеральдин выглядит старушенцией с характером. Так не пойти ли нам к ней и не устроить ли взбучку?
- Как скажешь, - тихим голосом покорно отозвался Луис. Сам же он в этот момент видел перед глазами разъяренные лица тех, кто вложил деньги в его ресторан. - Я бы просто взял и убил этого негодяя Ибена, если бы вдруг встретил его. Ты только посмотри, что он мне сделал!
Джеральдин была в сарае и что-то там искала, бормоча себе под нос. Риган тем временем разыскивала ее по всему поместью. Луис следовал за ней по пятам.
"Дом Джеральдин, - размышляла Риган, - выглядит сейчас, вероятно, точно так же, как он выглядел после постройки". Покрашен он был белой краской с зелеными вкраплениями. Такое сочетание было очень старомодным и одновременно носило некий трогательный характер. Сарай располагался позади дома.
- Мисс Спунфеллоу?! - крикнула Риган. Она уже заметила, что дверь сарая открыта. Поэтому, когда никто не ответил на их звонки во входную дверь, они решили обойти дом сбоку и посмотреть, нет ли кого в сарае.
- Может быть, нам все-таки лучше будет уйти? - засомневался Луис.
- Прекрати, Луис! Пошли, - настояла на своем Риган.
Они переступили порог сарая, их глаза стали постепенно привыкать к недостатку света. Все здесь было завалено какими-то старыми вещами. Риган даже усомнилась, что здесь, в этом сарае, вообще когда-то держали животных.
- Кто здесь? - раздался из темноты резкий голос.
- Мисс Спунфеллоу? - спросила Риган.
- Да, это я. А вы кто? - буквально прорычала Джеральдин, появляясь перед ними.
- Меня зовут Риган Рейли, а это мой друг - Луис.
- Как мило с вашей стороны. И что вы от меня хотите?
- Мы хотели поговорить с вами.
- О чем это? Я вообще-то очень занята. Мне тут предстоит перебрать страшную кучу всякого барахла.
- Мне кажется, здесь у вас действительно можно найти много всяких интересных вещиц, - сказала Риган. Она лгала и не стеснялась этого. - Тут вообще можно организовать целую распродажу!
- Да уж. Что верно, то верно. Я, кстати, приняла решение кое-какие хорошие вещи подарить городскому музею. А что делать с другими вещами? - Тут она показала пальцем на валявшийся на полу холст. - Просто ума не приложу, что мне с ними делать.
- А что это? - спросила Риган.
Джеральдин равнодушно махнула рукой.
- Я купила эту картину когда-то из-за того, что рамка понравилась. Просто портрет какого-то старикашки из Франции.
- Можно мне посмотреть? - попросила Риган, наклоняясь к лежащему холсту.
- Да, пожалуйста. - Джеральдин наблюдала за тем, как Риган поднимает картину. С портрета из-под толщи грязи и пыли на них смотрела упитанная физиономия какого-то аристократа в белом парике, с самодовольной улыбкой на лице. На нем был вельветовый плащ, отделанный горностаевым мехом, серебряные шлепанцы и чулки. В одной руке он держал шляпу с перьями, в другой - скипетр. За человеком можно было разглядеть трон, рядом на столике лежала золотая корона.
- Не понимаю, что за блажь вселилась в этих людей и что их заставляло одеваться вот так, носить свои волосы такими длинными и кудрявыми? - проворчала Джеральдин. - Вам не кажется, что выглядит он просто ужасающе?
Риган рассмеялась.