Кстати, насчет братьев. Ведь того всклокоченного мужичонку Павел не узнал не потому, что не хотел иметь ничего общего с пьянчужкой, а именно по той простой причине, что действительно первый раз в жизни его видел! Значит, Павел не был вхож в семью Артема. По крайней мере, не до такой степени, чтобы знать о наличии подобных непрезентабельных родственничков.
Ну хорошо, сотрудников можно обмануть - в конце концов, часто ли они видели начальника вблизи? Но как быть с Инной? Ведь любая секретарша знает своего начальника как облупленного. Почему же тогда она ничего не заметила, не забила тревогу? Или, Инна тоже не настоящая?
Я поняла, что еще немного, и мои рассуждения выльются в фантастический бред о захвате фирмы "Модус вивенди" инопланетянами. Надо признать: весомых доказательств того, что Артем на самом деле не Артем, у меня нет. В наличии лишь какие-то слабые, легкоопровергаемые факты и то, что называют голосом интуиции. Так что вся эта теория похожа на замок на песке. Но пожалуй, достаточно немного извести, чтобы песочный фундамент стал прочным. Может быть, с этого дня мне вести более пристальное наблюдение за генеральным директором?
Кстати говоря, а ведь брат-выпивоха заподозрил неладное. Что он там бормотал про "вывести на чистую воду"? Обязательно надо его найти и как следует порасспросить. Может быть, он приоткроет мне какие-нибудь семейные тайны? И кстати, не мешало бы прощупать и других родственников Артема: жену, будь она настоящая или бывшая, родителей... Да, но как же я их найду? Ведь я не знаю ни их имен, ни дат рождения. Ладно, утро вечера мудренее.
Я легла спать в невероятно раннее для себя время - почти в полночь. На завтра я запланировала кучу дел: во-первых, зайти в родную редакцию, во-вторых, подумать, как раздобыть адреса родных Артема, и, в-третьих, более пристально последить за начальником и подловить его еще на чем-нибудь... Проворочавшись без сна минут сорок, я встала, отрезала себе еще один кусок торта, с наслаждением съела его и опять улеглась в постель. И прежде чем провалиться в глубокий сон, я прикидывала, какая же у этого Павла может быть фамилия: Шилов? Шильников?..
Глава 11
Уже в десять утра я была в родной газете. Отдав очередную статью редактору, я собиралась было ехать в "Модус вивенди", как вдруг мне в голову пришла идея. А что, если спросить о неведомом Павле у Жени Тюленевой? Вдруг она о нем что-нибудь слышала на старой работе? Надежды, конечно, мало, но все-таки хоть какая-то зацепка.
Я отправилась в рекламный отдел. Женя сидела за своим столом и пила кофе с рогаликом. После приветствия она весело поинтересовалась:
- Ну, как там дела с агентством "Закон и порядок"?
- Нормально. На завтра договорилась с директором об интервью.
Женя откусила рогалик и кивнула. А я приступила к допросу:
- Я, собственно, вот что у тебя хотела спросить. Не помнишь, в "Модус вивенди" работал молодой человек по имени Павел? Фамилия у него начинается вроде на "Шил". Ему должно быть лет тридцать-тридцать пять.
Женя удивленно глянула на меня. Да уж, вопрос, конечно, интересный.
- Дай-ка подумать... - нахмурила она лоб. - Рядом со мной сидел Пашка Авдеев, других Павлов вроде бы не было. А, нет, вру, был у нас такой беленький, высокий, тоже Павлом звали! Он в отделе бронирования билетов работал. Но он тоже уволился из агентства, где-то за три месяца, как я оттуда ушла.
- Беленький? - растерялась я. Вообще-то самозванец черный как смоль.
- Да, - подтвердила Женя, - натуральный блондин. А фамилия у него вроде была какая-то украинская, на "о" заканчивается. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. А зачем тебе? - вдруг спохватилась она.
Действительно, зачем? Не говорить же правду: дескать, я подозреваю, что этот самый Павел каким-то образом влез в шкуру директора Артема Марксовича, поселился у него в кабинете и разъезжает на его машине. После этих слов Женя не только не будет заказывать мне рекламные статьи - она, пожалуй, вообще уволится из нашего издательства, сочтя, что здесь все такие сумасшедшие.
- Да понимаешь... - Я лихорадочно соображала, что бы такое придумать. - Одна моя подруга познакомилась с парнем, влюбилась в него прямо с первого взгляда. А он пару раз с ней встретился и пропал. А она вся испереживалась, даже толстеть начала. Хотя ничего не ест. Такой вот парадокс, представляешь? Так вот, этот парень ей как-то раз вскользь сказал, что работает в "Модус вивенди", зовут Павел, фамилия вроде бы на Шил... начинается. Подруга, к сожалению, фамилию точно не запомнила, она же не знала, что он так быстро исчезнет. Хотя, с другой стороны, он ведь и наврать мог насчет фамилии. В общем, совсем бедная девушка исстрадалась. Говорит: "Найду его, где бы он ни был!" Что делать - ума не приложу. - Я скорчила скорбную физиономию и глубоко вздохнула.
Женя слушала меня широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Вот уж не думала, что рекламные агенты так романтичны и, самое главное, доверчивы.
- Это та самая подруга, что хотела устроиться в "Модус вивенди" на работу?
Черт, я и забыла, что про одну подругу ей уже врала.
- Она. Представляешь, до чего бедняжка в своей страсти дошла?
- Да-а-а... - задумчиво протянула Женя. - А ты знаешь, в нем действительно было что-то такое... роковое. Слушай, так ведь с этим Павлом вроде бы Антон дружил! Может быть, они и сейчас поддерживают отношения?
- А кто такой Антон?
- Антон Зайцев, в том же отделе работал. Насколько я знаю, теперь Антон вместе с другом организовал свое туристическое агентство. У меня остался его телефон. Давай я у него спрошу, не знает ли он чего про этого Павла? И заодно фамилию его уточним, - предложила Женя.
- Здорово! - обрадовалась я. - Спасибо тебе. Насчет Антона - это ты хорошо придумала. Но мне бы еще фото этого Павла достать, чтобы показать подруге. Вдруг это вообще не он?
- И про фото спрошу, - пообещала Женя.
Мы договорились, что сегодня же Женя постарается связаться с Антоном Зайцевым. Обрадованная, я поехала на работу в "Модус вивенди". Теперь у меня появилась хоть какая-то надежда узнать правду о том, кто скрывается за Артемом Нечаевым.
* * *
У входа в агентство "Модус вивенди" скучал охранник Валерий Петрович. Лет ему, наверное, уже за шестьдесят, но выправке бывшего военного позавидовали бы многие сорокалетние. Меня Валерий Петрович запомнил с первого взгляда и, как я почувствовала, сразу же выделил из общей массы. Еще бы - нынче у девушек, поголовно сидящих на диете, роскошные формы в диковинку. А мужчины с простым подходом к жизни не могут без слез смотреть на тощенькие женские ножки и выпирающие лопатки. Так что мой аппетитный вид - поистине праздник сердца для майора в отставке.
- Ну, как работа? Успеваешь бумаги разносить? - добродушно поинтересовался Валерий Петрович, окидывая одобрительным взглядом мои прелести.
- Все отлично, вполне успеваю, - успокоила я его.
Еще бы не успевать, когда Колька носится по городу не хуже, чем мотоцикл "Харлей-Дэвидсон". Я уже собиралась двинуться по коридору в приемную, как вдруг заметила на столе у охранника раскрытый журнал регистрации посетителей. Вот она, возможность узнать хотя бы о брате Артема!
- Кстати, Валерий Петрович, - завела я сладким голоском, - к нам тут недавно в приемную посетитель приходил. А после него Инна обнаружила на полу золотой перстень-печатку. Видно, случайно обронил. Мы думали, что он за ним вернется, но он почему-то не заходит. Вещь-то ценная, надо бы вернуть хозяину.
Господи, нашла что придумать! Этот оборванец и золотая печатка - вещи явно несовместные. Но надеюсь, что в тот день дежурил не Валерий Петрович, так что он не в курсе, как на самом деле выглядит брат Артема.
- Когда приходил, как фамилия? - тут же посуровел Валерий Петрович.
- Так, сейчас вспомню. В четверг дело было. А фамилия - Нечаев.
- Нечаев, Нечаев... Вот он, ваш Нечаев. Фридрих Марксович. Он что, родственник нашему директору?
- Да, брат.
- Ну, так отдайте ценную вещь Артему Марксовичу - и все дела. Он-то брату как-нибудь передаст, - резонно посоветовал охранник, даже не удивившись нашей с Инной недогадливости. Видимо, эта ситуация очень органично отражала глубокую убежденность бывшего вояки: умные мужчины должны отдавать приказы, а глупые бабы - возиться на кухне с поварешками.
- Видите ли, в чем дело... - Я наклонилась к охраннику и заговорщически зашептала: - У Артема Марксовича с братом давно идет конфронтация. Потому, собственно, Фридрих Марксович сюда и приезжал. Так сказать, встретиться на нейтральной территории. Но эта встреча только усугубила их конфликт. Так что теперь никакие переговоры, а тем более встречи невозможны - все мосты сожжены.
То ли военная лексика так подействовала на Валерия Петровича, то ли данный поступок не представлялся ему нарушением должностных обязанностей, но он подвинул мне журнал со словами:
- На, списывай адрес.
- Как, даже и адрес есть? - неподдельно восхитилась я. - А я думала, что только серия и номер паспорта. Ну надо же, как у вас великолепно поставлен учет!
Валерий Петрович польщенно заулыбался:
- Да, у нас и мышь не проскользнет. Вот только если он не проживает по месту регистрации, ничем не могу помочь. Нарушают, понимаешь, паспортный режим, а сами того не понимают, что им же хуже может быть. Вот не получит он назад свой перстень...
- Ничего, я тогда в милицию обращусь, - заверила я охранника и тщательно переписала паспортные данные Фридриха Марксовича Нечаева. Господи, и угораздило же его иметь такое имечко! Ладно, главное - чтобы он мне хоть что-нибудь рассказал о своем брате, а заодно дал адреса других родственников.
В директорской приемной все было как обычно. Инна неторопливо раскладывала на компьютере пасьянс, а недавно, по всей видимости, приехавший лже-Артем попивал в своем кабинете растворимый кофе. Пожалуй, это было единственное место во всей фирме, где царили покой и безмятежность. В этом оазисе спокойствия моя идея о подмене генерального директора казалась особенно дикой. Неужели большое количество сладкого так губительно действует на мозги? Может быть, это не Артему, а мне требуется помощь психиатра?
В конце концов, надо смотреть на мир проще, все-таки третье тысячелетие на дворе. Если Артем и писал имя какого-то Павла на листке бумаги, то делал это по той простой причине, что испытывал к молодому человеку большое и светлое чувство любви. Или, быть может, мелкое и темное чувство похоти. Но в любом случае вариант, что Артем придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации, нельзя сбрасывать со счетов.
С такими мыслями я вернулась домой, отправила Кольку на курьерскую службу и позвонила Жене Тюленевой.
- Узнала я про твоего Павла, - сразу же взяла быка за рога Женя. - Антон сказал, что его фамилия Шилко, но где он сейчас может быть, Зайцев не имеет ни малейшего понятия. Зато у Антона есть фотография этого Шилко - они в офисе как-то справляли день рождения всем отделом. Если хочешь, он найдет дома эту фотографию и завтра принесет ее с собой на работу, а ты подъедешь и заберешь.
- Ой, здорово! - обрадовалась я. - Спасибо тебе большое! Ты не представляешь, как меня выручила.
- Только ты расскажи мне потом, он это или не он. А то мне интересно, как там твоя подруга после этого будет себя чувствовать.
- А... да, конечно, расскажу, - промямлила я, опять с трудом вспоминая, о какой это подруге идет речь. Ну абсолютно противопоказано мне врать!
Глава 12
Я ликовала: значит, некий Павел, да еще с фамилией Шилко, все-таки существует! И он имел самое непосредственное отношение к фирме "Модус вивенди"! А за несколько месяцев до того, как Артем должен был прийти на встречу с Катериной, этот Павел ушел из агентства! Эврика! Я нашла, нашла!
Однако через несколько минут, когда головокружение от успехов прошло, я поняла, что все эти факты ровным счетом ничего не доказывают и ничего не опровергают. Да, Павел Шилко существует. Да, когда-то работал в фирме. Но он может не иметь к Артему никакого отношения. Эх, встретиться бы с Павлом лично да потолковать! Жаль, что это пока невозможно. А вот что реально сделать, так это навестить колоритного братца Артема да хорошенько порасспросить его о родственничке. К нему-то я сейчас, пожалуй, и отправлюсь.
Я достала бумажку с адресом Фридриха Марксовича и карту Москвы. Ага, вот и Филипповский переулок, рядом с Арбатом. Надо же, как неплохо устроился этот господин Нечаев. А с виду такой никчемный, потерянный для общества человек.
Но, едва выйдя из метро "Арбатская", я тут же изменила свое мнение относительно того, что жить в центре Москвы - это хорошо. Со всех сторон неслись нескончаемые потоки автомобилей, а стоило только какому-нибудь водителю зазеваться и снизить скорость, как другие начинали громко и самозабвенно гудеть. Ни единого дуновения ветерка. Такое ощущение, что тебя посадили в духовку, наполненную угарным газом. Через пять минут у меня уже раскалывалась голова. А я, пока добиралась до нужного мне дома, вспотела, как мышь под метлой. Неужели находятся идиоты, которые платят огромные деньжищи за то, чтобы поселиться в этом кошмаре?
Идиотов, по всей видимости, было немного. Напротив старой развалюхи, в которой, судя по моей бумажке, жил Фридрих Марксович, возвышалась элитная новостройка. Несмотря на приятный розовый цвет внешней отделки здания и призывный плакат "Продаются квартиры!", дом выглядел абсолютно необжитым. Я не без некоторой зависти пыталась прикинуть, каковы могут быть по площади квартиры в этом доме, и вздохнула, вспомнив о своей одиннадцатиметровой комнатенке.
Подъезд, в котором обитал Фридрих Марксович, встретил меня такой дикой смесью запахов, что сразу стало ясно: так могут пахнуть только коммуналки. И точно: около обшарпанной деревянной двери квартиры номер 56 висело шесть разномастных звонков. Никаких табличек и информации о жильцах тем не менее не было. Я выбрала самый симпатичный синенький звоночек и нажала на кнопку. Прозвучала мелодичная трель, которая мне так понравилась, что я прослушала ее еще пару раз. Послышались невнятные шаркающие шаги, затем дверь отворилась, и на пороге возникло узенькое старушечье личико.
- Вам кого? - на удивление ясным и четким голоском поинтересовалась бабуля.
- Я к Фридриху Марксовичу Нечаеву. Извините, что вас потревожила, на звонках ничего не написано...
- Проходите. - Старушка пропустила меня в недра квартиры. - А другие звонки у нас все равно не работают, только мой.
- А как же ваши соседи узнают, что к ним пришли?
- Их гости обычно стучат. Ногами, - спокойно объяснила бабуля и закрыла за мной дверь на цепочку.
Одинокая лампочка без абажура тускло освещала коридор. Я нерешительно мялась на месте, не зная, куда идти. Бабулька тоже почему-то не двигалась, а лишь молча меня разглядывала. Пауза затягивалась.
- А где комната Нечаева? - наконец нарушила я молчание.
- Вон та, последняя по левой стороне.
Я пошла в указанном направлении, стараясь не натыкаться на сундуки, коробки и старые велосипеды, выставленные в коридоре. Бабулька семенила следом за мной. Неужели она следит, чтобы я не стащила ее железный сундук с тряпьем? Когда я дошла до последней двери, то обнаружила, что она заклеена узкой бумажкой с печатью.
- А где же хозяин? Не живет здесь, что ли? - Я недовольно глянула на старушку. - Что же вы вводите в заблуждение?
- Теперь не живет. А раньше как раз здесь и обитал, - флегматично пояснила соседка.
- Да где же он теперь? - Я уже теряла терпение.
- Как "где"? В морге. - Бабулька посмотрела на меня с легким удивлением. - А может, уже где похоронили за казенный счет. А разве ж ты, милая, не насчет комнаты из домоуправления пришла?
Я в оцепенении уставилась на божий одуванчик. Как это - в морге? Почему в морге? Выпивал, конечно, но ведь еще несколько дней назад был бодр и энергичен. Может, у бабульки старческий маразм, заговаривается, не помнит ничего?
- Погодите, бабушка. - Я старалась говорить как можно громче и почти что по слогам. - Я у вас спрашивала насчет Фридриха Марксовича Нечаева. Он здесь проживает?
- Что ж ты так кричишь-то, иерихонская труба? Я не глухая, - обиделась бабулька. - Да, проживал здесь. А четыре дня назад взял да и помер. Комната теперь вот ничейная осталась...
Надо же, как не вовремя! Только-только я решила разузнать у него все о брате, как на тебе! И "четыре дня назад" - это как раз в тот день, когда бедный пьянчужка приходил в "Модус вивенди"... Получается, что я - одна из тех, кто видел его практически перед самой смертью.
- А как это случилось? Когда? Ночью, что ли? - забросала я вопросами старушку.
- Ну ладно, чего в коридоре-то стоять, пошли в комнату, - предложила старушка и повела меня обратно.
Комната Нины Ивановны, как отрекомендовалась бабулька, оказалась светлая и чистенькая. Но ничто не могло скрыть вопиющей нищеты: слишком короткие застиранные занавески на окнах, аккуратно залатанная, почти что прозрачная скатерть, продавленный диван и засаленное на подлокотниках кресло.
- Давай чайку со мной выпей, - предложила Нина Ивановна и достала из комода еще один стакан с железным подстаканником, какие встречаются только в родимых поездах дальнего следования. Зажурчала тоненькая струйка того цвета, который в народе метко называют "мочой". Но у Нины Ивановны это была, оказывается, только заварка. Из пузатого эмалированного чайника она долила кипяток и с доброй улыбкой протянула мне стакан. Я с сомнением разглядывала бледно-желтую жидкость.
- Пей, пей, хороший чай, "со слоном", - ободрила меня бабулька и вытащила из буфета на свет божий вазочку с тремя сушками. Одну из них она принялась размачивать в своем стакане.
- Нина Ивановна, так как же умер Фридрих Марксович? - Мне не терпелось узнать подробности.
- Ну, как они все умирают, - неторопливо завела старушка, - водки поддельной выпил, с какими-то там сивушными маслами, да и все дела.
- Водки? - Я была немного разочарована. Признаться, я ожидала услышать скорее о насильственной смерти. Чего уж греха таить, мелькнула у меня мысль: а не Самозванец ли постарался замести следы? - А он один водку пил?
- Один как перст. Уж я-то знаю, кто к кому идет, всем дверь открываю. А к нему в тот день никто не приходил, это точно. - Нина Ивановна вытащила сушку из чая и попробовала ее на зуб. Сушка показалась старушке все еще слишком жесткой, поэтому была возвращена на место. - Да и Люська вряд ли позволила бы ему выпивать с кем-то, кроме нее.
- Кто-кто? - Собственное имя, да еще в таком контексте, резануло слух.
- Люська. Она по паспорту вообще-то Люсьена Витальевна, но так ее отродясь никто не звал. Тоже в нашей квартире живет, в десятиметровой комнате. Дружила она с Фридрихом с тех самых пор, как он у нас комнату обменял.
- А давно это было?
- Да лет семь назад. - Нина Ивановна наклонилась ко мне и зашептала: - У него тогда денег было - ну просто море. Уж и не знаю откуда, ведь не работал нигде. Вот Люська и стала к нему захаживать на рюмочку. Прямо не разлей вода стали, точнее говоря, не разлей водка. Ты, вообще, если хочешь чего поподробней про Фридриха-то узнать, к ней обращайся.
- А вы знаете, где она сейчас?
- Отчего ж не знать, - усмехнулась бабулька, - у себя в комнате. Спит, должно.