Василий внимательно слушал, как сквозь сито отсеивая словесный мусор и выбирая те главные слова, которые гость должен был произнести.
– Это очень хорошо! То, что вы предлагаете нам свою поддержку, – это замечательно. Мы обязательно обсудим на собрании совета, как можно эффективно использовать вашу помощь. Губернаторскими выборами ведь жизнь партии не ограничивается. У нас есть свои далеко идущие планы и цели... И очень многие, так же, как и вы, поддерживают нас и поддерживали раньше. Вот, например, работа нашей партии в регионах поддерживается добровольными пожертвованиями лидеров предприятий, особенно господином Коневым.
Слово было сказано.
Расторгуев знал, что "Процветающую Сибирь" сейчас прикармливают центровые, но прогубернаторская партия с удовольствием вышла бы из-под их "крыши" и губернатора за собой утянула бы под крыло Расторгуевых, если...
Вот одно "если"...
Никто не захочет менять шило на мыло, а уж эти-то гниды в дорогих костюмах и шелковых галстуках – подавно.
– Если бы мы были уверены в вашей абсолютной и искренней поддержке! – крепко пожимая на прощание руку старшего Расторгуева, произнес гость. – Рады будем встретиться с вами еще как-нибудь. Обращайтесь, звоните. Если будут предложения – всегда рассмотрим и обязательно подумаем, как можно использовать вашу помощь на благо нашей партии. И нашего народа.
Когда политик ушел, долго терпевший Кирилл разразился в его адрес трехэтажным комплиментом.
– Как я его не пристрелил, не понимаю! А с тобой он как разговаривает, а? Мразь, одним щелчком раздавить, а строит из себя... Урод, козел!
– Все у тебя козлы, – усталым голосом заметил Василий.
Он не свирепел, а что-то молча обдумывал.
– Да, все! – с вызовом подтвердил Кирилл. – Да послать к нему двух моих пацанов, чтобы разобрались, он бы кипятком обоссался...
– Сядь и заткнись! – неожиданно рявкнул Василий.
Люди за соседними столиками покосились в их сторону.
– Сядь и заткнись, – повторил брату старший Расторгуев более спокойным голосом. – Политик дело говорит, а ты не въезжаешь. Будут они нашими, со всеми потрохами будут, и Шварца сдадут, только ты им сначала докажи, что ты круче и богаче центровых. И сильнее.
– Да я!..
– Свинья, – закончил вместо брата Василий. – Поменьше надо трепаться, побольше делать. Я-то знаю, что ты – это ты, а им как объяснить, на пальцах? Вот я такой сякой, крутой... Делом надо доказать.
– Я тебе давно говорил, перестрелять всех центровых на хер! – наклонившись к брату через стол, бешено блестя глазами, зашептал Кирилл. – По пуле в башку каждому! И сто пудов. Они меня достали, падлы.
– Нашел где говорить. Еще по телику объяви, – многозначительно обводя зал глазами, посоветовал Василий. – Допивай и поехали, Золушка, бал окончен. Возвращаемся к трудовым будням.
В машине Василий обдумывал разговор с лидером "Процветающей Сибири", словно вел сам с собой бесконечную шахматную партию.
Наконец он решил, каким должен быть ответный ход.
Решение нравилось простотой, логичностью и силой производимого эффекта.
Чтобы заявить о себе как о новой силе в Германии, боевики Гитлера подожгли рейхстаг. Чтобы закрепиться во мнении обывателей на роли самой главной сибирской банды, боевики Расторгуевых по приказу Василия той же ночью спалили дотла квартиру гендиректора канала АТН Мишина.
На другой день программы городских новостей, все городские газеты начинались жуткими репортажами с пепелища: "Только счастливая случайность сберегла жизнь обитателям квартиры!", "Небрежность или продолжение бандитских разборок с журналистами?"
Но наиболее эффектным репортажем разразился сам погорелец.
"Нет дыма без огня! – заявил Мишин в вечернем эфире. – Многие из вас вспоминали эту народную мудрость, глядя на нашем канале репортажи о деятельности так называемой севмашевской братвы. Нет дыма без огня?... Сегодня ночью боевики Севмаша практически подписались под признанием, что все, о чем мы рассказывали в предыдущих репортажах, увы, правда..."
Можно было без преувеличения сказать, что в тот вечер весь город, затаив дыхание, смотрел канал АТН.
Андрей Папутин сидел на полу в своей комнате, не зажигая верхний свет, безучастно смотрел на мерцающий экран телевизора, где шевелил губами гендиректор АТН Мишин. Периодически Андрей нажимал кнопки на дистанционном пульте, переключался на другие каналы, но нигде ничего интересного не находил и возвращался на АТН.
За его спиной на диване послышался шорох и стон.
Андрей обернулся.
Ксюша сидела, свесив ноги, одной рукой держалась за голову, другой опиралась на подушку. Вид у нее был взъерошенный и помятый, глаза припухли.
– Ты кто? – севшим голосом спросила она, глядя на Андрея. – Где я? Ох, черт! Мне что-то не того...
Она обеими руками сжала виски, уткнулась лицом в колени.
Андрей подошел, сел рядом.
– Оксана, это я. Тебе лучше?
Ладони разжались, два любопытных глаза уставились на парня.
– А, это ты... Как я у тебя очутилась?
– Ты не помнишь? Я нашел тебя в "Планете". Тебе было плохо. Ты что, обкурилась или колес наглоталась?
Вместо ответа девушка уткнулась лицом в подушку и повернулась к Андрею спиной.
Через несколько минут он решился заглянуть ей в лицо. Оксана безмятежно спала. Андрей укрыл ее одеялом, а сам перекемарил до утра на полу.
Утром Оксана проснулась в мрачном настроении. Под глазами – фиолетовые тени, руки мелко дрожат. Молча сидела на кухне на табурете, поджав под себя ноги, курила сигарету за сигаретой, прихлебывала крепкий кофе.
– Увидимся сегодня? – с надеждой в голосе спросил Андрей.
Оксана неопределенно пожала плечами.
– Может, сходим куда-нибудь? – продолжал Андрей. – Поужинаем.
Оксана нервно постукивала кофейной ложкой по краю чашки.
– Слушай, у тебя деньги есть? – неожиданно спросила она. – Мне нужно отдать долг.
– Есть, – обрадовался Андрей возможности услужить. – Сколько тебе нужно?
– Я не знаю... Подожди, я схожу позвоню, можно? Посиди пока здесь. – Она вышла в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. Андрей долго ждал ее на кухне. Слишком долго для одного звонка. Не выдержав, он вышел в прихожую и прислушался. Из-за матового стекла двери доносился приглушенный голос Оксаны.
– Ахмет, сколько есть? Мало... Мне нужно три, – разобрал он.
Кто такой этот Ахмет? Наверняка один из тех "черных", о которых говорил охранник из "Планеты".
Оксана зашла на кухню возбужденная, ее бледное лицо подергивалось.
– Мне нужно триста баксов, – попросила она. – Я завтра же тебе отдам.
– Ты что, на игле сидишь? – хватая ее за руки, крикнул Андрей. – Кому ты звонила? Кто этот Ахмет?
– Не твое дело! – Ксюша пыталась вырваться. – Не лезь в мою жизнь. Отпусти меня.
– Ты никуда не пойдешь.
– Не твое дело. Ты мне никто!
– Я не дам тебе денег.
– И не надо. Мне от тебя ничего не надо. Пусти!
Хлопнув дверью, Оксана выскочила из квартиры.
Андрей застыл в растерянности, потом схватил куртку и побежал догонять девушку.
Игорь Силаев, глава прогубернаторской партии "Процветающая Сибирь" – тот самый, похожий на офицера-отставника молодой политик, – после содержательной беседы с Василием Расторгуевым несколько дней обдумывал создавшееся положение.
Прежде чем идти с конкретными предложениями к губернатору, думал он, или выносить вопрос на обсуждение партийного совета, стоило сначала все взвесить и решить, выгодно прежде всего ему самому объединение с Севмашем или же нет?
После тщательных прикидок Силаев решил, что выгодно.
Свою политическую деятельность лидер "Процветающей Сибири" никак не хотел ограничивать столь скромным постом. Его интересовали перспективы – возможно, кресло губернатора на следующих выборах, когда Шварцу придется так или иначе искать замену. От губернаторского кресла рукой подать до кресла заместителя председателя Совета Федерации, а там молодой политик может, что называется, засветиться на всю Россию, получить выгодное предложение войти в правительство... Да мало ли еще что! Ну и быть полновластным хозяином области, да еще такой богатой, тоже неплохо!
В свете далеко идущих амбиций денежный мешок в лице Расторгуевых очень даже пригодился бы.
На центровых у Силаева-политика надежд было мало. Центровые во главе с Севой Маленьким не даром прикармливали силовика из РУБОПа генерала Киреева, да и еще некоторых высоких лиц области, а генералы не зря им покровительствовали. Наверняка давно сговорились, как сковырнуть Шварца и провести в губернаторы своего человека. Того же генерала Киреева, к примеру.
– Ты что не спишь? – спросила жена.
Она проснулась минуту назад и теперь жмурилась от яркого света лампы.
– Который час?
– Два. Я сейчас лягу.
– Что-то плохое случилось?
– Ничего не случилось. Спи.
Силаев чмокнул жену и погасил лампу. Лег в широкую кровать, поерзал, поудобнее пристраивая в изголовье подушки... Жена давно уснула, тихо посапывая простуженным носом, а он долго не засыпал.
Наконец усталость одолела, но даже во сне Силаев прикидывал, взвешивал, сомневался и наконец поднялся ни свет ни заря с головной болью и изжогой после китайской кухни.
Он поплелся на кухню, растворил в стакане воды шипучую таблетку, выпил, поморщился и включил телевизор.
"...Только что мы получили этот репортаж с места событий. Действительно, этой ночью произошел пожар в квартире генерального директора сибирского канала АТН Евгения Мишина. В последнее время на канале АТН, в авторской программе обозревателя Худякова, прошла серия репортажей о возможной причастности известных предпринимателей братьев Расторгуевых к деятельности так называемой севмашевской преступной группировки..."
Силаев оживился. Он усилил громкость и прослушал утреннюю программу регионального ТВ. Периодически он не забывал щелкать кнопками, переключаясь на другие каналы. Новость о пожаре в квартире Мишина постепенно обрастала подробностями, как снежный ком, и приобретала совершенно отчетливый характер сенсации.
Когда жена Силаева, проснувшись, зашла на кухню, она застала своего мужа бодрым, свежевыбритым, в костюме. Одной рукой Силаев завязывал узел галстука, другой придерживал трубку телефона.
– Да, да, обязательно. Необходимо созвать совет партии... – диктовал Силаев. – Назначить совещание у губернатора. Да, как можно скорее. Жду. Свяжитесь со мной по сотовому.
На удивленную реплику жены Силаев боксерским жестом постучал кулаком в открытую ладонь левой руки.
– Готовлюсь к большой войне! – радостно объявил он.
Решение было принято. Силаев согласился принять предложение Василия Расторгуева.
...Весь день Андрей Папутин бессмысленно слонялся по городу, надеясь пересечься с Оксаной.
В подвальчике "Сытый папа" возле авторынка он случайно наткнулся на своих. Трое боевиков Севмаша уминали под водку свиной шашлык и чувствовали себя королями жизни – хамили официанткам и матерились, как у себя дома.
Андрей не хотел подсаживаться, но раз засветился, то не подойти, не поздороваться было уже нельзя.
– Где гуляешь? – хлопая Андрея по плечу и тем самым приглашая сесть рядом, спросил Боксер.
– Да так, – неопределенно пожал плечами Андрей.
– Новость слышал?
– Какую?
Троица заржала.
– Значит, еще не слышал, – объявил прихвостень Боксера по кличке Шах и, чуть понизив голос, сообщил: – Мы сегодня хату спалили. Теперь про нас по всем каналам крутят.
– Хату? – не понял Андрей. – Какую?
– Нет, ему не наливать! – прикрывая ладонью пластиковый стакан, поставленный специально для Андрея, воскликнул Боксер. – Он еще не проспался. Але, братан, ты меня слышишь, в натуре? – заорал он в ухо Андрею.
Шах и второй сопляк заржали.
– Сожгли хату того телевизионщика, которого ты в подъезде порезал, – объяснил Шах, но Боксер неожиданно треснул его по зубам.
– Че ты гонишь? Сам не знаешь, что гонишь! Не его, а другого. Тоже жид хороший.
– Какая разница? – обиделся Шах.
– Ну, в общем, никакой, – согласился Боксер и провозгласил тост: – Давайте, чтоб горели они синим пламенем все – и жиды, и черножопые – и чтобы в России порядок был, в натуре!
Шах и сидящий напротив Андрея неизвестный сопляк сделали пафосные рожи. Подняли пластиковые стаканы и чокнулись с Боксером.
– А ты че тормозишь? – посмотрел Боксер на Андрея. – Нет, ты сегодня, в натуре, тормозной какой-то.
Андрей поднял стакан, чокнулся со всеми, выпил.
Душа вдруг словно согрелась.
– Ты Ахмета, который в "Планете" наркоту толкает, знаешь? – спросил он Боксера.
Тот кивнул.
– Знаю. А тебе он зачем? Неужели подсел?
– Нет.
– Смотри, Расторгуев хоть и сам того... Между нами говоря, любит злоупотребить химией, но своего шофера вычислит моментом.
– Да чистый я! Не для себя...
Боксер шмыгнул перебитым носом:
– Да мне-то по фигу.
– Как мне Ахмета найти?
– Днем он возле политехнического тусуется. Подъедь, присмотрись. Маленький такой, в норковой шапке.
– Тачка у него японская, – подсказал Шах. – Коричневая "хонда".
– Точно, – согласился Боксер. – Он обычно из тачки толкает.
Андрей поднялся, пожал на прощание руку Боксеру, остальным кивнул.
...В ряду машин, припаркованных на обочине тротуара возле политехнического института, он без труда вычислил коричневую "хонду". За рулем действительно сидел какой-то кавказец в кожаной куртке.
Андрей подошел к "хонде", постучал в стекло:
– Ахмет?
Кавказец смерил незнакомца подозрительным взглядом.
– Тебе что надо?
– Я от Ксюхи из "Планеты", – оглядываясь и понижая голос до шепота, прильнул к стеклу Андрей. – Ей нужно три дозы, чтобы переломаться.
– Деньги покажи, – кивнул Ахмет.
Андрей вынул из кошелька триста долларов, похрустел бумажками.
Ахмет полез во внутренний карман куртки.
– Может, не здесь? – оглядываясь, спросил Андрей. – Открой, я хотя бы в машину сяду.
Не чувствуя никакого подвоха, кавказец отпер переднюю дверцу. Андрей быстро обежал машину и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем.
– Быстро заводи движок! – наставив на Ахмета пушку, скомандовал он. – Езжай прямо по проспекту.
– Слушай, бери деньги, все бери и уходи, – испуганно косясь на пистолет, предложил кавказец.
– Засунь их себе в задницу!..
Андрей приказал Ахмету въехать во внутренний двор.
– Выходи из машины!
Кавказец послушно вылез. Не спуская с него глаз, Андрей вышел следом. Во дворе он положил Ахмета мордой в снег.
Пустые глазницы мертвого дома безучастно смотрели на расправу. Когда на снегу под телом Ахмета образовалась кровавая лужа, Андрей отшвырнул в сторону палку. Он тяжело дышал, словно пробежал длинную дистанцию. Ему было жарко.
– Значит, понял? – обращаясь к почти безжизненному телу, повторил он в десятый раз. – Еще раз увижу тебя рядом с ней – убью.
Тело не шевельнулось.
Андрей промокнул снегом руки от крови, вытер потное лицо. Привел в порядок одежду и вышел из двора на улицу.
Мимо арки дома вверх и вниз по проспекту проходили люди, не подозревая о том, что происходило во дворе. Андрей влился в толпу на остановке, вскочил в первый подошедший автобус и уехал.
...Вечером в "Планете" была дискотека.
Ксюша толкалась среди танцующих, выискивая в толпе знакомые лица, и думала, у кого бы стрельнуть денег? Встретила пару девчонок, но у них просить бесполезно – сами приходят в "Планету" в поисках мужичка побогаче.
Ахмет обычно отпускал ей наркотики в долг, а временами даже соглашался на бартер: секс в обмен на дозу, но сегодня Ахмета почему-то не было.
Чувствуя первые приступы ломки, Ксюша дошла до туалета. Посмотрела на себя в зеркало – мрак! Морда бледная, под глазами тени, губы запеклись. С такой опухшей мордой приличного клиента не снимешь.
Она вытащила из сумочки косметичку, дрожащей рукой попыталась подвести вокруг глаз синие стрелки. Ничего не получалось. Рука дрожала, кисточка вычерчивала не стрелку, а ломаную кривую.
– Ах, черт!
Ксюша выгребла из сумочки все свои таблетки. Пересчитала – всего три штуки осталось. Ее энзэ, запас на крайний случай, но все равно – этого мало, мало, мало!
Она пригоршней бросила таблетки в рот, запила водой из-под крана. Постояла, закрыв глаза, держась за края раковины. Через несколько минут головокружение и дрожь в руках пропали, сил словно прибавилось. Ксюша смыла кривые стрелки, подвела глаза по новой, помадой подкрасила губы, припудрила нос.
Танцующей веселой походкой она вышла из туалета и направилась к бару.
Снять клиента для нее не проблема, раз плюнуть. У нее был наметанный глаз. Сразу видно, когда мужик желает культурно провести вечер с женой или подругой, а когда он пришел один расслабиться... Главное – найти клиента с деньгами.
Подойдя к бару, Ксюша без колебаний остановила свой выбор на толстом лысом типе с добродушным детским лицом и узкими хитренькими глазками. Тип пил пиво, смотрел телик над стойкой бара и время от времени плотоядно косился на длинноногих девиц, снующих мимо. Одет он был так, что ясно – мужик из провинции, но с деньгами.
– Привет! – подошла к нему Ксюша. – Скучаешь? Почему не танцуешь?
Завязался обычный в таких случаях треп. Через пару минут лысый толстяк сам предложил пойти к нему в гостиничный номер "выпить шампанского".
Чеченцы поймали Ксюшу на выходе из "Планеты".
– Это она!
Сразу подбежали, окружили всей стаей, вцепились в нее.
– Это она, сука!
Ксюша завизжала. Обеими руками схватила толстяка за руку:
– Помоги, я их не знаю!
Но клиент не захотел неприятностей. Он сразу слинял.
Чеченцы затолкали Ксюшу в машину, положили лицом вниз на заднее сиденье, трое уселись сверху. Девушка не могла не то что кричать – вздохнуть.
Ее привезли в незнакомый дом на краю города.
– Будешь орать, сразу пристрелю, как суку, – пообещал один, выпуская девушку из машины.
Пинками ее загнали в подвал.
Там пятеро допрашивали ее до утра.
– Кого ты навела на Ахмета?
– Что вам надо? – кричала навзрыд девушка. – Я ничего не сделала! Я ничего не знаю!
Ее раздели донага и избивали палками и проволокой. К утру Ксюша едва шевелилась. Она рассказала чеченцам и про Андрея, и про других своих знакомых, про клиентов, про тех людей, у кого покупала наркотики, и тех, кому время от времени продавала... Когда она теряла сознание, ее обливали водой. Когда Ксюша не смогла подняться, пытка прекратилась. Ей бросили кое-что из одежды и разрешили лечь в углу на куче тряпья. Чтобы окончательно не загнулась, сделали укол героина.
Затем чеченцы заперли пленницу и вышли во двор, где уже рассвело.
– Шофера Расторгуевых я знаю, – сказал брат Ахмета. – Я его убью.
Молодежь одобрительно загалдела.