- Да все то же: ходит вокруг да около, как призрак. Вся в черном… и так далее. Прямо не знаю, как они таких выпускают, у нее же крыша совсем поехала. Боюсь, как бы опять за старое не взялась!
Я напрягла слух, но так и не уловила из разговора, о ком именно идет речь.
- Она и сейчас там? - снова спросил Рунов.
- Да. - Я услышала звук отодвигаемого стула, несколько торопливых шагов, а потом уже совсем непонятную фразу: - Нет, не видать, наверное, ушла. - Снова шаги, более размеренные, и звук отодвигаемого стула и наконец: - А может, от нее как-нибудь избавиться, а? Ведь никто даже не кинется.
От слова "избавиться" мне стало как-то нехорошо. Неужели Рунов занимается какими-то темными делами?
Слава Богу, он решительно отрезал:
- Вот этого не надо, и, пожалуйста, никакой самодеятельности. Сумасшедших всерьез воспринимают только те, у кого такой же диагноз… Ты, знаешь что… организуй, когда она появится в следующий раз, неотложную психиатрическую помощь. Этого достаточно.
- Ну, как знаете, - не стал возражать его собеседник. - Я могу идти?
Дверь открылась, и в приемную вышел из кабинета высокий парень с массивной челюстью и кулаками профессионального вышибалы, которого я уже видела прежде и которого Рунов называл Тимом - тот самый бывший офицер-афганец, в какой-то момент близкий к самоубийству, а теперь верой и правдой охранявший руновскую фирму.
Тим вежливо со мной поздоровался и с достоинством пересек приемную.
Проводив его взглядом, я нырнула в дверь, которую он оставил открытой. Рунов разговаривал по сотовому телефону, сидя в крутящемся кресле. Увидев меня, он жестом предложил сесть.
Я тяжело присела на стул и возложила на его рабочий стол Русланов шедевр.
- Все-все, заметано, - поторопился закруглить телефонный разговор Рунов, - ну, бывай… Да, да, договорились. - Он положил телефон и произнес: - Ну, давай хвастай.
Рунов взял портрет и рассматривал его минут пять. Наконец усмехнулся:
- Ну и гусь же наш Русланчик. Обожает загадки загадывать. Тебе понравилось?
Мне оставалось лишь пожать плечами:
- Для начала я хотела бы что-нибудь понять.
- Вот у него бы и спросила!
- Я спрашивала, и он мне выдал что-то насчет того, что отражение бывает только в зеркале, или… В общем, нечто глубокомысленное и туманное.
- Надеюсь, ты не собираешься по этому поводу ломать голову? - поинтересовался Рунов. - Ведь это всего лишь забавная безделица, не больше.
Нет, ломать голову из-за портрета я пока не собиралась, потому что у меня имелись более неотложные головоломки. И минуту назад к ним прибавилась новая. О какой женщине он разговаривал с охранником? Может, следовало спросить его напрямую, но я не решилась. В глубине души я была уверена, что речь шла об одной из его прежних пассий, получивших отставку, с которой та не желала смириться. А раз так, пусть эта история останется за кадром, я не желаю знать ее подробностей.
* * *
Удивительное дело: Мальчика на боевом посту не было. Интересно, куда он мог подеваться, какие чрезвычайные обстоятельства заставили его отказаться на сегодня от увлекательнейшего занятия действовать мне на нервы своей унылой физиономией неотступного соглядатая? Все, что осталось от него, - измятая книжонка, которая валялась на диване в гостиной. На обложке золотым тиснением значилось: "Смертельный грех" - с изображением соблазнительной блондинки. Судя по бьющему из ее шеи фонтану крови, она находилась в предсмертной агонии, но тем не менее чувственно раскрывала рот. Кстати, особенно удались неизвестному художнику ее губки и ровные белые зубы.
От нечего делать я в задумчивости взяла книжку в руки, и она тут же открылась посредине - есть такое замечательное свойство у карманных книжек быстро расклеиваться, - и мне предстало ее нутро, испещренное ровными рядами строчек. И тогда я решила сыграть в старую игру: "Узнай свою судьбу". В студенческие времена, сколько помню, ни одна вечеринка не обходилась без подобного развлечения. Правда, литература под рукой оказывалась, как правило, более благодатная. Кто-то называл страницу и строчку, другой зачитывал, получалось забавно и смешно. Вот и я прочитала на раскрывшейся странице:
"Джейн поняла, что клетка захлопнулась и ей теперь не выбраться. Страх смерти сковал ее тело стальным обручем. Она не могла ни закричать, ни пошевелиться. Джейн знала, что скоро умрет, что у нее остались считанные минуты, но ничего не предпринимала, чтобы предотвратить страшный конец. Ее словно подвергли гипнозу смерти, полностью парализовав волю.
- Надо что-то делать, - приказала она сама себе через силу, - нужно немедленно что-нибудь придумать…"
И так далее в том же духе. Я закрыла книжку. Растянувшись на диване и заложив руки за голову, уставилась в безукоризненный, без единой трещинки потолок. В одном только я и могла согласиться с неведомой Джейн: нужно что-то делать и что-то предпринимать, но немедленно или нет - еще вопрос.
С тех пор как я побывала в коммунальной квартире, заселенной тихими алкашами, мое самодеятельное следствие не продвинулось ни на шаг, а то, что я "нарыла" до сих пор, по-прежнему плохо поддавалось мало-мальской систематизации, неумолимо распадалось на отдельные фрагменты, на мой непрофессиональный взгляд, имеющие слабые перспективы к взаимной связи. Их можно было просто перечислять по пунктам. Пункт первый: десять лет назад Рунов был осужден за попытку угона самолета, в которой непосредственно участия не принимал и при которой погиб его соучастник. Без комментариев. Пункт второй: тогда же при непонятных лично мне обстоятельствах погибла Ольга, девушка, необычайно похожая на меня. Без комментариев. Пункт третий: во всю эту историю зачем-то сует свой горбатый восточный нос Карен, используя заодно меня. Без комментариев, зато с чувством глубокого негодования.
Я приняла позу роденовского мыслителя, и теперь моему взору открылся белый пушистый ковер - гостиная вся была выдержана в молочных тонах. Итак, что же предпринять дальше? Найти того старого коллекционера, у которого Ольга подрабатывала? Легко сказать найти! Во-первых, женщина из музея не очень-то уверенно отзывалась о его шансах по части пребывания на этом свете. Кроме того, не по телефонной же книге его искать прикажете, особенно если учесть, что я не знаю ничего, кроме фамилии, впрочем, достаточно звучной - Иратов. Что тут придумать? Обратиться за помощью к Рунову или Карену? Ну нет, я должна раскрутить этот клубочек сама, поскольку должна быть уверена, что никто меня не направит по ложному следу.
Где мне искать этого коллекционера? По музеям? Сомнительно. И тут память услужливо выдала мне подсказочку, я вдруг отчетливо увидела Любочку Кречетову и мысленно прокрутила пленку с той чушью, которую она плела на презентации, где я стараниями Карена и познакомилась с Руновым. Что же она тогда сказала? Ну, как же, как же… "Мы с Котиком регулярно бываем в антикварных салонах", - заявила она с важностью, а я подумала… Впрочем, теперь уже неважно, что я подумала. Главное - зацепочка найдена: антикварные выставки-салоны, тем более что сейчас они вошли в моду.
ГЛАВА 11
Не пойму, с чего вдруг мне стало сопутствовать необычайное везение. Мероприятие проходило в одном из столичных выставочных залов, найти который не составило особого труда благодаря рекламе, назойливо лезшей в глаза у станции метро. Аршинные афиши приглашали всех посетить антикварный салон-выставку.
Я шла в людском потоке, оживленном, предновогоднем, начиненном елками, коробками и объемистыми сумками. Шла и наслаждалась свободой. Конечно, свобода по-прежнему была скорее воображаемой, нежели реальной, потому что Карен незримо, но неотступно маячил за моей гордо выпрямленной под дорогой шубой спиной. В какой-то момент мне показалось, что в толпе мелькнул тот странный тип, который подсел тогда ко мне в кафе и рассказал о черепе князя Святослава, оправленном в серебро, но мне удалось прогнать это видение.
Чтобы попасть на выставку, пришлось купить билет, цена его, к счастью, оказалась небольшой, и у меня хватило той мелочи, что я наскребла в кармане. Ведь я совсем отучилась носить с собой деньги, а тут еще Мона Лиза изрядно поубавила мои и без того мизерные запасы наличности. Наверное, следовало бы попросить денег у Рунова, но зачем они мне по большому счету, ведь все необходимое и даже сверх того у меня было.
Выставка как выставка: картины, скульптуры, ценители и дилетанты, рассматривающие произведения искусств. Особенность, насколько я поняла, была лишь в одном: выставлялись произведения исключительно из частных коллекций. И не просто выставлялись - их можно было еще и купить.
Я остановилась возле самой большой скульптуры, стоящей в центре зала и как бы знаменующей собой центр выставки, и принялась рассматривать бронзовое изваяние: девушка держала под уздцы коня с крыльями, стало быть, Пегаса. Рядом табличка под стеклом: "Муза". Лот № 143".
- Тоже мне шедевр, - обронил кто-то за моей спиной, - эту бабу с кобылой купят разве что по цене цветного лома. Сколько бронзы вгрохано, однако, в заведомую дребедень.
Я обернулась и увидела позади себя невысокого щуплого мужчину в пиджаке горчичного цвета. У него были въедливые глазки и бородка разночинца, хоть и клинышком, но не острым, а слегка взлохмаченная.
Он между тем продолжал:
- Нет, на этот раз здесь ничего достойного, в основном хлам, который в прежние времена отдавали старьевщику за пол копейки. Нет, вы только посмотрите на круп этой бронзовой кобылы! - Он воздел руки к небу на манер провинциального трагика. - А на прошлом салоне поинтересней вещички выставлялись. Отличная графика, великолепная коллекция фарфора. Для человека, знающего толк в красоте, было на что поглядеть.
- Вы, как я понимаю, и есть тот самый, знающий толк в красоте… - уточнила я, стараясь придать лицу по возможности приветливое выражение, но отнюдь не глупое.
Ценитель прекрасного осклабился, демонстрируя мелкие желтоватые зубы, и скромно заметил:
- Ну не такой уж я и специалист, хотя, если вам нужен совет, с удовольствием окажу помощь очаровательной даме. Что вы ищете?
- Ничего. - Я улыбнулась, выбрав тактику наивной простушки. Опыт мне подсказывал: такие бодрячки предпенсионного возраста обожают опекать молодых дамочек. - Я просто пришла посмотреть.
- Тогда вам не слишком повезло, вот прошлый раз…
- Скажите, а как здесь все происходит? - перебила я его. - Что-то здесь нигде не видно цен.
- Что вы хотите, - подхватил мой собеседник, страшно довольный тем, что я с удовольствием выслушиваю его глубокомысленные замечания, - здесь целая политика. О том, что и за сколько продается, узнать практически невозможно - коммерческая тайна. Кто покупатель - тоже. Здесь, знаете ли, такие подводные течения…
- Так вы коллекционер?
- В некотором роде, - дипломатично ответил он.
- И давно вы этим занимаетесь? - не унималась я.
- Порядком. - Когда речь заходила о нем лично, как я успела заметить, словоохотливый ценитель прекрасного старательно избегал конкретики. То, что он изрекал, объяснялось его интересом ко мне. Он его не скрывал, даже с удовольствием подчеркивал. На его желчном морщинистом лице прямо так и было написано крупными буквами: ты, конечно, дурочка, но такая аппетитная!
Я решила взять быка за рога:
- И вы, вероятно, знаете многих коллекционеров?
Он почмокал тонкими губами, его глазки сластолюбца блеснули:
- А вас интересует кто-то конкретно?
- Более чем, - призналась я, одарив его улыбочкой.
- Ну и кто?
- Иратов.
Я заметила, что произнесенная мной фамилия произвела на него впечатление.
- Солидный господин, - сказал он, - только здесь вы его не увидите. Он уже давно не показывается на людях по причине преклонного возраста. Иратов, если так можно выразиться, последний из могикан. Занимался коллекционированием целенаправленно, не то что эти новые, скупающие все чуть ли не мешками. Они же Матисса от Петрова-Водкина не отличают.
- Я бы очень хотела его увидеть, - мечтательно произнесла я в пространство.
- А зачем он вам?
Я ответила вопросом на вопрос:
- Вы случайно не знаете его адреса?
Он снова чмокнул губами:
- Это вообще-то конфиденциальная информация, и в нашей среде не принято так запросто ее разглашать.
- Боитесь грабителей?
Он замялся:
- Ну, не приветствуется у нас раздавать адреса направо и налево.
У меня тоскливо засосало под ложечкой, кажется, он намекал на вознаграждение, что при моих пустых карманах…
Вдруг его плутоватое лицо прояснилось.
- Но что не сделаешь для очаровательной женщины? Я, правда, сам адреса Иратова не знаю, но постараюсь его разузнать, если вы соблаговолите немного подождать.
- Соблаговолю, - милостиво согласилась я.
- Отлично. - Он склонился и галантно облобызал мне ручку, пощекотав кожу взлохмаченными концами своей бородки, и скрылся в направлении указателя, приглашающего продолжить осмотр.
Я осталась у подножия Музы, возвышающейся надо мной как статуя Свободы над Нью-Йорком.
Нежданный доброхот вернулся минут через десять, весьма довольный собой.
- Вот, - протянул он мне бумажку, - держите, соблазнительница. Видит Бог, только для вас, только для вас… И вот еще, - он суетливо вручил мне визитку. - А у вас взамен попросил бы телефончик.
- С удовольствием. - Я продиктовала ему первые пришедшие мне на ум семь цифр.
Расстались мы как старые друзья. Выйдя из выставочного зала, я поспешила выбросить его визитку в ближайшую урну, предварительно прочитав написанное на ней:
"Свидригайлов Аркадий Иванович, искусствовед".
Ну и фамилия! Зато мне повезло с ним. Выходит, есть еще порох в пороховницах! Неизвестно, как долго я бы радовалась, если бы не увидела на противоположной стороне улицы того самого типа в облезлой куртке, который поведал мне легенду о черепе князя Святослава. С издевательской ухмылочкой он игриво махал рукой - приглашая подойти, что ли? А что, если это человек Карена? Но откуда ему известно о моих передвижениях по городу? Я отвернулась и помчалась прочь во все лопатки.
* * *
- Что-нибудь случилось? - спросил Рунов, развязывая галстук перед зеркалом.
Он был одет иначе, чем утром, более официально, - значит, заезжал домой переодеваться и, конечно же, заметил, что меня нет. Так же, как и отсутствие Мальчика, который до сих пор не появился.
- Какой ты официальный! Был на приеме у английской королевы? - перевела я стрелку разговора.
- Да нет, всего лишь присутствовал на важных переговорах. А вот ты где была?
От чего ушли, к тому и пришли.
- Гуляла, заходила в магазины, перед праздниками везде такая толчея…
- В магазины? - удивился он. - Да ведь у тебя же, кажется, нет денег. Кстати… - Он полез в карман висящего на спинке стула пиджака.
- Нет-нет, - решительно запротестовала я, - эти бумажки мне совершенно ни к чему. Если понадобится, я сама у тебя попрошу. А так я вполне без них обхожусь. Чувствую себя как при долгожданном коммунизме.
- А как же прогулки по магазинам?
- Вот именно, ты верно сказал: прогулки. Женщинам нужны такие прогулки для хорошего самочувствия, как, например, комплименты и цветы.
В принципе я говорила вполне искренне, не считая того, что гуляла я совершенно в другом направлении. Слава Богу, Рунов никогда особенно не наседал с расспросами, а иначе бы я непременно завралась.
- А где Мальчик? - поинтересовалась я.
- Соскучилась? - хмыкнул Рунов. - Скоро объявится. - Он посмотрел на свой "Ролекс" и пояснил: - Пришлось отослать его с одним срочным поручением.
Рунов прошелся по комнате, легко и беззвучно ступая по ковру, потянулся с грацией сильного животного. Да, теперь он казался мне красивым, потому что я уже не замечала ни близко посаженных глаз, ни перебитой переносицы, все это было настолько несущественно с тех пор, как я разглядела то главное, к чему все остальное крепилось как к остову: доброту и великодушие по отношению ко мне… Хотя есть еще и Мальчик, которого он спас от верной смерти, и бывший афганец Тим, и художники, получившие с его помощью возможность зарабатывать себе на жизнь?
- Может, пустимся в загул? - предложил он. - Куда-нибудь сходим?
Я покачала головой.
- Отлично, останемся дома и устроим романтический вечер при свечах, - немедленно согласился он.
Неожиданно пронзительно запикал сотовый телефон.
- Слушаю, - отозвался Рунов. Пару минут он молча выслушивал собеседника, а потом произнес: - Рад, что все в порядке. Остальное обговорим с глазу на глаз. - И щелчком прихлопнул пластмассовую крышку телефона, ставя точку в разговоре. - Ну вот, заодно появился повод - отметим успешную сделку. Где там у нас шампанское? - Засучив рукава, он отправился на кухню и через минуту вернулся с бутылкой шампанского.
За все время нашего знакомства - хотя оно было не слишком продолжительным - я не видела его таким веселым: он сыпал шутками, смеялся и вообще вел себя как подросток, впервые попробовавший чего-то крепче лимонада.
- Вижу, сделка оказалась более чем успешной, - ревниво заметила я.
Он налил шампанское в высокие хрустальные бокалы и потер руки:
- Тост, давай немедленно тост! Нет, я сам! За небо в алмазах, которое все ближе и ближе!
Я усмехнулась:
- Надеюсь, в настоящих, а не в поддельных.
- Не ожидал от тебя такой прозы, - шутливо посетовал он, отпивая из своего бокала, - главное ведь все же не алмазы… А что?
- А что? - с готовностью подхватила я, с удовольствием ощущая вкус шампанского.
- Небо! Знаешь почему? Потому что оно - символ свободы. Редкий художник откажет себе в удовольствии его изобразить. Оторваться от земли, что может быть прекраснее…
Он говорил и говорил, торопясь, сбиваясь, путаясь в словах, а я им любовалась. Когда он умолк, я тихо попросила:
- Обними меня…
Мы сидели, обнявшись, в темноте, не зажигая света, чтобы не нарушить нашу идиллию. Крепко прижавшись к Рунову, я слышала, как ритмично стучало его сердце, перегоняя его здоровую кровь, и это все, что было нужно из известных мне чудес мира. Нет, было еще кое-что: желание избавиться от Карена. И я подумала, что непременно этого добьюсь, добравшись до тайны, связанной с Ольгой.
- Тебе хорошо? - спросил Рунов.
В ответ я еще крепче к нему прижалась. В последний раз так хорошо, так замечательно было только в детстве, беззаботном и полном счастливых предчувствий, когда перед сном я могла прижаться к матери… А вот этого мне вспоминать, пожалуй, не стоило: о матери я ничего не знала около трех лет, с тех самых пор, как моя жизнь стремительно покатилась под откос. Я ей не писала, она же не знала моего адреса. Мне показалось или я действительно почувствовала, как краска стыда медленно залила мое спрятанное на руновской груди лицо? Выходит, раскаянием блудной дочери я тоже обязана ему?
"Мама, мама, - поклялась я себе, - я найдусь, непременно найдусь".
Идиллию прервал скрип поворачиваемого в двери ключа: вернулся Мальчик, выполнивший срочное поручение, и они с Руновым о чем-то долго разговаривали в гостиной. Я заснула, не дождавшись возвращения Рунова.
Я спала, как младенец в колыбели, пока мне не приснился очередной цветной, широкоэкранный кошмар.