- Вот отдам тебе то, что ты у меня оставила, и буду спокойно ждать смерти. А то я вся испереживалась: куда же мне девать твое добро?
Ее однокомнатная квартирка оказалась на первом этаже. Она довольно долго возилась с замком и виновато поясняла:
- От сырости совсем дверь перекосилась.
Мы вошли в крошечную прихожую, устланную разноцветными кусками ковровой дорожки. Я разулась и пошла за ней в комнату, обставленную мебелью послевоенных лет: комод, трюмо из полированного дерева, круглый стол, покрытый вязаной скатертью. У окна пристроилась старинная швейная машинка "Зингер", такая же, как у моей матери. Бог знает сколько времени воспоминания детства не являлись мне столь явственно. Не дожидаясь приглашения, я села за стол, стараясь подольше задержать в себе это давно утерянное и вновь обретенное ощущение.
- Сейчас я напою тебя чаем, - пообещала старушка. Вышла на кухню и скоро вернулась с маленьким жостовским подносом, на котором стояли две чашки, заварной чайник и вазочка с вишневым вареньем.
Сто лет я не пила такого вкусного чая и не слушала таких простых, неторопливых рассказов о жизни. В какой-то момент старушка спросила:
- Ну а ты как жила все это время?
Я смутилась, потому что мое вынужденное вранье с каждой минутой лишь усугублялось.
А она, как назло, не прекращала расспросы:
- А твой молодой человек? Надеюсь, у тебя с ним все в порядке?
Мне оставалось только время от времени неловко поддакивать ей, момент для откровенного признания был упущен. Я уже не в силах была ее разочаровать, а может быть, даже и причинить ей страшную боль. Да и зачем этой старой женщине знать настоящую историю жизни Ольги? Я стала что-то ей рассказывать, и получалось у меня довольно складно, настолько, что ее морщинистое маленькое личико светилось теплой улыбкой.
- Я рада, как я рада, - призналась она и спохватилась: - Господи, да ведь я чуть не забыла… Твой чемоданчик… Постой, я сейчас, сейчас…
Она открыла гардероб с зеркалом во всю створку и вытащила небольшой чемодан, с таким я когда-то ездила в пионерский лагерь.
- Что это? - Я не сдержала удивления.
- Как что? Ведь ты сама мне его передала при нашей последней встрече. Сказала: "Пусть пока побудет у вас, я скоро за ним приду". И пропала на целых десять лет.
Сердце мое забилось от фантастических предчувствий, дрожащей рукой я нажала на замки, легко поддавшиеся от одного прикосновения, приподняла крышку. В чемодане лежал предмет, аккуратно завернутый в плотную бумагу. По внешним очертаниям это могла быть, например, шкатулка, или коробка, или… книга. Я не стала разворачивать сверток, я и так слишком хорошо знала, что это.
* * *
Вы, конечно, догадываетесь, что со мной случилось, когда я снова оказалась в своей квартирке в тихом центре. Да-да, я запила, самым ужасным, самым отвратительным способом. Сначала похмельное забытье было для меня единственной возможностью не прислушиваться к звукам тормозящих у дома автомобилей, шагам на лестнице и шорохам за дверью. На телефон я смотрела как на врага, подозревая, что в любую минуту он разразится звонком. Не знаю, на какой день я поняла, что телефон не таит в себе ни малейшей угрозы, поскольку отключен за систематическую неуплату. Чего же я боялась? За мной могли прийти и арестовать за убийство Карена. Смешно было обманывать судьбу с помощью бутылки дешевого портвейна, но разве у меня были какие-то другие способы?
Я совершенно потеряла счет времени, хотя смутно понимала, что оно уже исчислялось не часами, а днями. Никто не торопился прервать мое запойное уединение, никто не торопился меня арестовать. Похоже, все обо мне забыли. Если это действительно так, думала я, то лучше уж навсегда. В редкие минуты просветления я пыталась кое-как проанализировать ситуацию. Почему все-таки за мной не приходили? Возможно, мертвого Карена до сих пор не нашли? Сомнительно. Или Рунов успел что-нибудь такое предпринять? В конце концов я решила, что это уже неважно, и в какой-то момент даже собралась идти с повинной в милицию, предварительно высосав очередную бутылку. Стоит ли рассказывать, что я так никуда и не пошла…
Когда я услышала тихие неторопливые шаги в прихожей, то даже не испугалась, подумав, что в моем положении не может быть ничего лучшего, чем хоть какая-то определенность. Я с трудом приподняла голову - Бог знает сколько я провалялась на диване как куль старой ветоши - и различила в нескольких метрах от себя человеческую фигуру. Вошедший произнес знакомым мне голосом:
- Ну и атмосферка, задохнуться можно…
Он решительно подошел к окну и потянул на себя фрамугу, и тотчас комната наполнилась свежим морозным воздухом. Только тогда я сообразила, что ко мне пожаловал Поликарпов.
- Между прочим, с Новым годом, - поздравил он и, наклонившись, взял в руки одну из пустых бутылок. - Фу, какая гадость, даже я не позволяю себе такого. Это ведь все равно что пить жидкость для промывки канализации.
Он приблизил свое лицо к моему, я разглядела его косящие глаза и попыталась улыбнуться.
- Ох, не нравится мне все это, - изрек он. - Ладно, сейчас будем менять ситуацию коренным образом.
По-моему, он опять исчез, но совсем ненадолго. Очень скоро я увидела перед собой на столе стакан с прозрачной жидкостью. Я выпила залпом водку и в изнеможении рухнула на диван. Ни с того ни с сего меня начал бить озноб. Поликарпов укрыл меня одеялом, а сверху положил еще свою старую куртку.
- Ну-ну, - подбодрил он меня, - сейчас полегчает, в конце концов, это еще не белая горячка. - И добавил: - Неприятная штуковина - похмельный синдром, знаю по себе.
Я вспомнила Петровича в Ольгиной квартире, который называл белую горячку "белочкой", и нырнула в тихое забытье.
Первое, что я увидела, проснувшись, - это большой кусок колбасы на столе. Я сразу почувствовала, что безумно проголодалась, что было совершенно неудивительно, если учесть, что с тех пор, как я убила Карена… В общем, кажется, с тех пор я так ничего и не ела.
Снова возник Поликарпов и принялся резать колбасу, приговаривая:
- Закусывать все-таки надо…
Пока я заглатывала колбасу, как удав, он наполнил стакан кефиром из пакета и, откинувшись на спинку стула, стал наблюдать за моей трапезой.
- Запой - штука неприятная, - заявил он, когда я наконец насытилась. - Из него выходишь, прямо как из подвала в солнечный день. - Он помолчал и поинтересовался: - И часто такое с тобой бывает?
Я пожала плечами.
- Да, дело дрянь, - отметил он, - женщины втягиваются быстрее и, между прочим, практически не излечиваются.
Тоже мне Христофор Колумб, открыл Америку!
- Ты куда-то собиралась? - между тем осведомился он.
Я удивленно приподняла брови.
- Да я вижу, чемоданчик собрала…
Какой еще чемоданчик? Моя бедная головка упорно отказывалась соображать. Чемоданчик, чемоданчик, стоп! Да как я вообще могла об этом забыть! А вдруг за то время, пока я в прострации валялась на диване, в квартиру заходил не только Поликарпов?
Я соскочила с дивана, торопливо открыла фибровый чемодан и облегченно вздохнула: сверток на месте.
- Вещичек-то не густо, - скосил свои и без того раскосые очи Поликарпов.
Вместо комментария я достала из чемодана сверток и положила его перед экс-кагэбэшником.
Он сразу посерьезнел:
- Что это?
- Думаю, что не взрывное устройство.
Поликарпов нервным движением рванул желтую бумагу и замер в изумлении.
- Черт побери! - прошептал он. - Разбудите меня! Этого не может быть!
Я вернулась на диван и налила себе еще полстакана кефира. Когда Поликарпов немного успокоился, я вкратце рассказала ему свою историю нового обретения реликвии.
- Выходит, Ольга была лучше, чем я о ней думал, - задумчиво произнес он. - Она не смогла, не смогла… Поняла, что творит… Но что теперь с этим делать?
- Чего проще? - отозвалась я. - Вернуть Иратову, и все.
- Иратов умер, - сообщил Поликарпов, - и его счастливая наследница уже вовсю продает его барахлишко.
- В любом случае меня это больше не касается. Вы сражались за то, чтобы Евангелие осталось в стране, вот и продолжайте в том же духе. В конце концов, так или иначе, но своего вы добились. Вот она, ваша реликвия. Теперь вы даже можете доказать, что были правы, что вы не сумасшедший… А с меня взятки гладки, потому что, потому что… - Я хотела сказать "потому что я убила Карена", но только махнула рукой. - У меня остался только один долг, а дальше…
- Да как ты не понимаешь! - вскричал Поликарпов, перейдя на "ты". - Как ты только не понимаешь, что оказалось в твоих руках! Это же…
- Евангелие, написанное глаголицей, которое упоминается… - пробубнила я и махнула рукой. Какая разница, где упоминается, меня это не касается.
Он заскрипел зубами, как безумный:
- Жанночка, девочка моя, ты же счастливица, ты отмечена печатью! Нет, я до сих пор не могу в это поверить. Черт побери, она сделала это!
Своим энтузиазмом Поликарпов напоминал припадочного ведущего какой-нибудь любимой народом телеигры.
Он бегал и бесновался так долго, что у меня зарябило в глазах. Я даже подумала, не тронулся ли он и в самом деле. Когда он наконец успокоился и сел на диван, то, закинув руки за голову, мечтательно произнес:
- Знаешь, а ведь мы с тобой прикоснулись к вечности. Сама посуди, мы с тобой грешили, впадали в запой, бились головой об стенку и сходили с ума, а все же эта честь выпала нам. Пройдут годы, от нас и наших страстей не останется и воспоминаний, а то, что мы с тобой сделали… В общем, не исключено, что нам это зачтется и здесь, и…
Поликарпов посмотрел вверх, где, по его мнению, наши грешные души могли рассчитывать на кое-какое снисхождение. Когда придет срок, нам нужно будет напомнить, что мы тоже время от времени творили добрые дела, хотя и неосознанно.
Он снова запаковал сверток, положил его в чемодан и заторопился:
- Ну, я пошел, нужно скорее организовать экспертизу, еще неизвестно, в каком оно состоянии.
У двери он оглянулся и спросил-спохватился:
- А ты что собираешься делать?
- Не знаю, - призналась я честно. - Наверное, поеду на родину проведать мать. А там… - Я хотела сказать, что попробую жить начисто, если мне будет позволено сжечь черновик.
- Ну, крепись, - он замялся, подбирая слова, - ты же умная, красивая баба, не забывай об этом… Ну, я пошел.
Я кивнула. Поликарпов уходил счастливым, унося с собой Евангелие. Я достала из сумки пудреницу и, раскрыв ее, взглянула в зеркальце. Мое отражение по крайней мере не отводило глаз.
ОБ АВТОРЕ
Елена Яковлева окончила факультет журналистики Московского государственного университета. Работала в газете. Автор ряда повестей, публикуемых издательством "ЭКСМО-Пресс".
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.