– Преступникам, – ответил Горшенев. – Тем, кто грабит наши банки.
– Что, по-вашему, им известно?
– Боюсь, что все, – тяжело вздохнул Горшенев. – Наши счета, передвижение финансов, смысл договоров с предприятиями.
Фаизов и Цой смотрели прямо перед собой. По всему было видно, что то, о чем говорит Горшенев, с ними согласовано и одобрено ими.
У представителя Бета-банка, говорили они всем своим видом, есть полномочия говорить и от имени наших банков.
– Откуда у вас такие сведения? – продолжал расспрашивать Меркулов.
Александр Аркадьевич поправил узел галстука и расстегнул воротник, словно ему стало душно.
– Это не совсем сведения, – ответил он, – это скорее наши умозаключения. Результат анализа наших служб безопасности.
– Ваши службы безопасности работают вместе?
– То-то и оно. Поначалу работали по отдельности, но пришли к совершенно идентичным выводам.
Меркулов какое-то время молчал, потом посмотрел на Грязнова, на меня и так же внимательно посмотрел на каждого из гостей.
– Хорошо, – сказал он. – О том, на чем основываются эти выводы, мы поговорим позже. Меня интересует, как конкретно они звучат.
– Звучат они зловеще, – вмешался Фаизов. – Им известно не только то, о чем говорил здесь Александр Аркадьевич, но и еще кое-что. Например, когда обналичиваются крупные суммы, предназначенные для перевозок. И это не только настораживает, но и пугает. Если передвижение счетов и вообще все, что связано с финансами и безналичными расчетами, можно объяснить элементарным взломом защитной системы наших компьютеров, отчего им становится известен банк всех наших данных, то объяснить их осведомленность о перевозках наличных сумм лично мне представляется очень затруднительным. Я бы даже сказал, что в некоторых случаях это просто невозможно. Но они почему-то обо всем знают.
– Но разве вы не заносите в компьютер обналичивание? – спросил Меркулов, не сводя взгляда с Фаизова. – Разве без этого можно вообще обналичивать деньги?
Фаизов охотно ответил:
– Боюсь, вы не понимаете, о чем идет речь. Чтобы обеспечить полную секретность, данные об обналичивании заносятся в компьютер за минуту до того, как начинается операция по перевозке. За это время невозможно раскрыть эту, мягко говоря, служебную тайну. Я уже не говорю о том, чтобы спланировать ограбление. А у них, надо признаться, это получалось лихо.
– Даже слишком, – встрепенулся молчавший до сих пор Роберт Ильич Цой.
– Ну что ж, – сказал Меркулов. – Если я правильно вас понял, главный вывод, которым вы решили поделиться с нами, заключается в том, что преступникам каким-то образом известно все, что делается в ваших банках. Так?
– Совершенно верно! – подтвердил Горшенев.
– И, как нам кажется, – добавил Цой, – дело здесь совсем не в проникновении в компьютерный банк наших данных. Точнее, не только в этом.
– У вас есть какие-то предложения, пожелания? – спросил у них Меркулов.
У банкиров был уже заранее приготовлен ответ на этот вопрос.
– Мы решили, – сказал Горшенев, – назначить премию. В случае успеха вашего расследования все три наших банка переведут на счет Генеральной прокуратуры России по полмиллиона долларов. Думаю, что чуть позже к нам присоединятся еще некоторые солидные банки.
И тут Грязнов подал голос.
– Между прочим, – заговорил он немного обиженно, как мне показалось, – здесь не только прокуратура, я представляю МВД, точнее, Московский уголовный розыск, то есть МУР.
Меркулов, успокаивая его, поднял вверх ладонь.
– Разберемся, – сказал он. – Братьев по оружию мы никогда не забывали. В сущности, господа, предложение ваше, наверное, дельное, а умозаключения не лишены смысла. Разумеется, с вашей помощью мы проведем тщательное расследование. У нас уже есть соображения на этот счет. Можно сказать, что мы уже выработали определенное решение. – Он взглядом погасил вспыхнувший в моих глазах вопрос. – Что касается вознаграждения, не думаю, что найдется какая-то причина нам отказываться от него. У прокуратуры, как и у всех, есть дыры, которые нужно латать.
Он встал, всем своим видом давая понять, что совещание закончено. Разумеется, все остальные встали тоже, включая и меня.
– До свидания, господа, – попрощался Меркулов с посетителями.
Взглядом он приказал мне и Грязнову остаться.
Господа банкиры покинули кабинет. Я бы сказал: важно удалились.
Меркулов обратился к оставшимся, то есть ко мне и Грязнову.
– Ну? – спросил он. – Что скажете?
Грязнов мечтательно вздохнул.
– Полмиллиона долларов! – Он даже пальцами прищелкнул. – И есть перспектива эту сумму увеличить. Я согласен на треть.
– Не раскатывай губу раньше времени, – остановил его Меркулов. – Эти денежки еще заработать надо. Да и не за денежки работаем.
– Вам не платят зарплату? – жалостливо посмотрел на нас Грязнов.
– Не в этом дело, – оборвал его Меркулов. – Работать надо в любом случае – платят, не платят.
– Кстати, – вспомнил я. – Что там за гениальное соображение, даже решение, о котором совсем недавно ты здесь вел речь?
Меркулов перестал брюзжать, настроился на деловой лад.
– Собственно говоря, за этим я и пригласил вас сюда, господа хорошие, – сказал он.
– Да? – поддел его я. – А я думал – только из-за этих акул нарождающегося капитализма.
– И из-за них тоже, – с неудовольствием глядя на меня ответил Меркулов. – Но разговор с ними – всего лишь прелюдия к нашей беседе.
Мне не нравился его тон. Какой-то не по-меркуловски торжественный, если не сказать – напыщенный. Что это его сегодня так разобрало?
– Итак, – продолжал заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов, – принято решение, причем на самом верху, – создать специальную следственно-оперативную группу на базе следственной части нашей прокуратуры и Московского уголовного розыска.
Грязнов спросил:
– Речь идет о расследовании дел об ограблениях банков?
– Так точно, – кивнул Меркулов. – Эта группа, о которой идет речь, получает кодовое название "Пантера".
– Вот так, да? – не удержался я. – А почему именно пантера? Не тигр, не осел, к примеру?
– Ты против? – поморщился Меркулов.
Действительно, зачем это я?
– Да нет, – пожал я плечами. – Мне все равно, хоть кенгуру.
– Итак, группа именуется "Пантера", – повторил Меркулов и взял в руки лист, лежавший на его столе. – В группу входят тринадцать следователей прокуратуры и милиции, шестнадцать оперативников и тридцать силовиков-милиционеров.
– Это что, готовый список? – вспыхнул Грязнов. – Ты составил список без согласования со мной? Откуда известно, кого именно я намеревался включить в эту группу из числа моих людей?
– Этот список касается только работников следственной части Генпрокуратуры, – объяснил ему Меркулов. – Список ваших людей я жду у себя на столе к четырнадцати часам.
– Но... – попробовал возразить ему Грязнов, однако Меркулов перебил его, причем довольно жестко.
– Никаких "но"! Решение согласовано с твоим министром. Так что будь добр – к четырнадцати часам.
Я с утра был не в своей тарелке, все мне было что-то не так, и сейчас еще несло по наезженной колее.
– Я не против этого решения, – сказал я, – группа сможет неплохо поработать. Но не кажется ли тебе, Костя, что уж слишком все это с большим размахом? Не получится ли, что наша громоздкая пушка будет стрелять по воробьям? Фигурально, конечно, выражаясь.
Но моя образная речь разгневала Меркулова. Он затрубил, как раненый слон:
– Я эту группу не карандашиком на листке сочинил! Я ее пробил в инстанциях! Знаешь, сколько пришлось уговаривать шефов различных ведомств! Работать совместно, я имею в виду нас, МВД, ФСБ и прочие силовые структуры. Намного лучше, чем порознь...
– Не мог бы ты выражаться спокойнее? – сказал ему я. – Раз ты понимал, что создание такой мощной оперативно-следственной группы жизненно необходимо, значит, ты представлял себе, против кого собираешься бороться сам и против кого нацеливаешь нас, прокурорских и милицейских следователей и оперсостав МУРа?
Меркулов утих и кротко ответил:
– Представлял.
– Ну так посвяти же и нас, – предложил ему я.
Грязнов с интересом смотрел на нас обоих.
– Да! – сказал я. – И будьте любезны, господин государственный советник юстиции второго класса, объясните, почему я, ваш ближайший друг и помощник, ни ухом ни рылом не знал о ваших намерениях? Что за тайны мадридского двора?
Костя не удостоил меня ответом. Обратился к нам с чем-то совсем другим.
– Скажите мне оба, кто из вас слышал о некоем Портнове Феликсе Михайловиче?
– Как? – насторожился Грязнов.
– Портнов Феликс Михайлович, – повторил Меркулов, глядя на Грязнова.
Я тоже поглядел на Славу. Мне это имя ничего не говорило.
– Боюсь ошибиться, – сказал Грязнов, – но не далее как вчера мне докладывали о нем.
– Докладывали? – заинтересовался Меркулов. – В связи с чем? Я имею в виду – в связи с каким делом?
– В связи с убийством в отеле "Балчуг" некоего господина Грымова, – ответил Грязнов. – Дело в производстве Московской прокуратуры, а розыск ведем мы.
– Да, – сказал Меркулов. – Мне уже известно об этом убийстве гражданина Италии. Ну так что же тебе докладывали? Каким боком в нем замешан Портнов?
– Этот потерпевший Грымов должен был с ним встретиться в вестибюле отеля, – ответил Грязнов. – Но Портнов на встречу не пришел.
– Не пришел? Почему?
– Объяснение у него довольно странное, – усмехнулся Грязнов. – Говорит, что забыл, да к тому же Грымов показался ему несерьезным бизнесменом.
– Интересно, – задумчиво произнес Меркулов. – Значит, они договариваются о встрече, Портнов не приходит потому, что, как он говорит, забыл об этой встрече, а в это время Грымова убивают. Так?
– Совершенно верно, – подтвердил Грязнов.
– Интересно, – повторил Меркулов и потер руками щеки. – Ну что ж. Совпадает.
– С чем совпадает? – поинтересовался я.
Вы не будете, наверное, слишком удивлены, читатель, если я скажу, что чувствовал себя в этот момент полным идиотом. В кругу друзей со мной еще такого не бывало.
– Вот что, ребята, – довольно бодрым голосом сказал Меркулов. – Я тут дал поручение навести кое-какие справки. Феликс Михайлович Портнов прибыл в нашу столицу где-то полгода назад. Арендовал на ВВЦ немалые площади для своей фирмы "Нью-Мос". Стал заключать договора с нашими российскими фирмами. А приблизительно через месяц после того, как он появился в Москве, начались все эти ограбления банков.
Я был на них обижен, поэтому сказал:
– Ну и что? Мало ли кто приехал к нам полгода назад? Для нас, юристов, все это туфта, пустое сотрясение воздуха. Совпадение.
– Вполне, – легко согласился со мной Меркулов. – Это вполне может оказаться совпадением. Мало ли кто к нам приезжает, верно? Я бы не стал цепляться за этого Портнова, если бы не одно очень важное обстоятельство.
– Не томи, – попросил я его. – Колись, начальник. Что за обстоятельство такое?
– Месяца три назад, – начал рассказывать Меркулов, – он ко мне приходил.
– Он приходил? – удивился я.
– Неужели сам? – не поверил Грязнов.
– Портнов, – подтвердил Меркулов, – приходил сюда, в этот кабинет, и имел со мной, так сказать, дружескую беседу.
– И чего он хотел? – Меня распирало любопытство, хотя и знал, что Костя расскажет ровно столько, сколько посчитает нужным, ни слова больше. – Что хотел от тебя этот Портнов? Взятку небось сулил?
– А ты знаешь, Саша, – неожиданно рассмеялся Меркулов, – ты прав. Прав! Он действительно приходил для того, чтобы всучить мне взятку.
– Врешь! – ахнул я.
Это было уж слишком. Я, разумеется, шутил, говоря о взятке. Нужно быть безумцем – предлагать взятку заместителю Генерального прокурора России. И к тому же надо хоть немного знать Меркулова.
– Нисколько, – ответил Костя. – Именно это он мне и предлагал. Только завуалированно. Хотя и довольно прозрачно.
– Давай подробности, – попросил я.
– В общем, так, – продолжал Меркулов. – Для начала скажу, что Феликс Портнов был когда-то моим однокурсником. На юридическом факультете.
– М-да. Жизнь – штука интересная, – заметил я.
Грязнов глянул на меня волком: помолчи, дай послушать.
– Да, – повторил Меркулов, – моим однокурсником. Только впоследствии наши дороги разошлись основательно. Он пошел в бандиты, я – в юриспруденцию.
– В бандиты? – удивился Грязнов.
– Ничего удивительного, – заметил я. – Самые лучшие бандюги всегда выходили из стен юридического факультета МГУ. Продолжай, Костя.
– Ну вот, – продолжил он. – Гремела в семидесятых годах такая банда – "Ночные волки". Может, слышали? В Москве много было о ней разговоров.
– Я что-то такое слышал, – с сомнением проговорил Грязнов. Он вдруг вздохнул. – Жаль, Шурочки с нами нет больше.
Александра Романова – бывший начальник МУРа и шеф Грязнова – недавно погибла. Нам всем ее очень не хватает, не только Грязнову.
– Да, – глухо проговорил Меркулов. – Она-то наверняка могла бы многое нам рассказать об этой банде. Жестокая была группа, даже по нынешним страшным временам.
– Ну хорошо, – сказал я, – так что эти "Ночные волки"? Портнов, как я понял, состоял в этой банде?
Меркулов посмотрел на меня и усмехнулся.
– Не совсем так, – сказал он. – Он не только в ней состоял, он еще был организатором и вдохновителем этой, как ты правильно говоришь, банды. Он был ее главарем.
– И его не расстреляли? – уточнил я на всякий случай.
– Его приговорили к расстрелу, – ответил Меркулов, – но потом расстрел заменили пятнадцатью годами лишения свободы. В честь шестидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции.
– И здесь большевики, – сказал я. – Сколько невинных людей ухлопали за все годы своей власти, а когда действительно нужно было шлепнуть одного гада – помилосердствовали.
– Не будь таким кровожадным, Саша, – сказал Грязнов. – На тебя это совсем не похоже. Впрочем, ты сегодня вообще на себя не похож.
Я промолчал. Что, рассказывать им о конфликте с Ириной? Обойдутся.
– Ну? – сказал Грязнов, обращаясь к Меркулову. – А дальше?
Костя пожал плечами.
– А дальше, как оказалось, Портнов очутился за границей. В Соединенных Штатах.
– Как это могло произойти? – спросил я Меркулова. – Во-первых, он мог выйти из заключения только в девяносто втором году. А судя по тому, что ты тут рассказал, он уже довольно давно вкушает плоды цивилизации. Западной, я имею в виду. Во-вторых, судимых в Америку не пускают. Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – подтвердил Грязнов. – Вообще-то въезд в Штаты судимым и бывшим членам КПСС запрещен, но вспомни Япончика. Он устроил себе фиктивный брак с американкой и скрыл свои судимости. Как Портнов оказался на свободе, а затем в Штатах? Его не могли выпустить за примерное поведение раньше срока. Думаю, тут все нечисто.
Меркулов поднял вверх руку, призывая к вниманию.
– В восемьдесят четвертом году, когда у власти был Черненко, – объяснил он, – дело Портнова было пересмотрено, Верховный суд обнаружил в деле новые обстоятельства, которые возникли при расследовании другого дела. Эти новые обстоятельства свидетельствовали, что самые тяжкие обвинения были инкриминированы Портнову ошибочно.
– Как так? – вырвалось у меня.
Меркулов послал мне иронический взгляд.
– Ты, я вижу, невзлюбил этого Портнова, – сказал он, усмехаясь, – хотя и не видел его ни разу.
Мне ничего не оставалось, как согласиться.
– Есть маленько, – кивнул я, – чувствуется в этом Портнове что-то зловеще-паразитическое. Ну так что там дальше было с этим безвинно пострадавшим монстром?
– При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд признал: многие эпизоды вменены Портнову бездоказательно. И ему резко снизили срок. Уже в конце восемьдесят четвертого он вышел на свободу.
– Повезло мерзавцу, – сказал я.
– Повезло, – согласился Меркулов. – Через несколько месяцев он эмигрировал. Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю. Этим по нашей просьбе сейчас занимаются люди из параллельного ведомства.
Мы слушали его внимательно. Меркулов закончил тем, с чего начал:
– Итак, он ко мне приходил три месяца назад. И предлагал сотрудничество.
– Ну конечно, – сказал Грязнов. – Сейчас взятки прямо не предлагают. Сейчас предлагают сотрудничество.
– Именно это он мне и предложил, – подтвердил Меркулов. – Он хотел, чтобы я раз в месяц рассказывал ему, что делается в нашей епархии. В интересующей его экономической сфере. За это он бы платил мне приличные деньги, так сказать, гонорар за информацию.
– И что он называл приличными деньгами? – полюбопытствовал я.
– Пять тысяч долларов в месяц, – неожиданно суровым голосом произнес Меркулов. – И столько же – за информацию, которая может вызвать у него интерес.
Я присвистнул:
– Пя-ать тысяч? За кого он нас принимает?
– А ты за сколько бы согласился? – криво улыбнулся Меркулов.
– Не надо инсинуаций, – предупредил я. – Это не меня, а вас покупали, шеф!
Грязнов смотрел на нас без одобрения.
Но в меня словно бес вселился.
– Кстати, а что ты ему ответил, этому наглецу? – не отставал я.
– Саша, кончай, – нахмурившись, попросил меня мой начальник. – Честное слово, я не расположен сейчас к веселью. Короче, я послал его на три хороших русских буквы. А после его ухода задумался, почему он так охамел.
– Неужели? – усомнился я.
– Хватит! – заорал на меня Меркулов. – Заткнись хоть на минуту и выслушай меня!
Я выставил впереди себя ладони: сдаюсь, мол.
– Так вот, – продолжал Меркулов. – Он ушел, а я задумался. Никто еще так открыто ко мне не подкатывался. Никто так цинично не предлагал работать на преступников. И ведь не побоялся: а вдруг я записываю разговор на пленку? Нет, ничего не боялся.
– А по его поведению не чувствовалось, что за ним кто-то стоит? – спросил вдруг Грязнов.
– Чувствовалось, – ответил Меркулов. – И еще мне показалось, что такой разговор ему вести не впервой.
– А как он отреагировал на твой отказ? – спросил я.
– То-то и оно. Спокойно отреагировал. Так, словно ничего другого и не ожидал от меня услышать.
– Ничего не понимаю, – признался я. – Чего же он тогда приходил?
– Ну, это просто, – влез Грязнов, – прощупать атмосферу, как говорится.
– Прощупывают почву, а не атмосферу, – осадил его я. – Не надо спешить с ответом, когда обращаются не к тебе.
– Один хрен! – отмахнулся Слава.
– Так или иначе, – продолжил Меркулов, – но на всякий случай я навел справки о его фирме. Ничего криминального, во всяком случае на первый взгляд. Вполне солидная фирма. И кажется, пользуется доверием наших, российских фирм. Те, к кому мы обращались за разъяснениями, говорили, что сотрудничеством довольны.