Трясущейся рукой Илья поднес стакан ко рту. Теплая водка резко обожгла горло и провалилась внутрь. Сдерживая подступившую тошноту, Илья ткнулся носом в протянутый Стуловым вонючий гамбургер. Тошнота отступила, через минуту по телу стало расползаться тепло.
Откусив кусок, Илья понял, что ему дико хочется есть. Торопясь, как собака, которая боится, что у нее могут отнять предложенный кусок, Илья вгрызся в гамбургер. От напряжения у него стало сводить челюсти, но, морщась от боли, он продолжал жевать.
- Повторим. - Стулов снова разлил водку по стаканам.
Не дожидаясь приглашения, Илья схватил свой стакан и выпил.
- Смотри-ка, совсем освоился, - Киреев не торопился пить и жестко смотрел на Илью, - скоро ноги на стол положит.
- Просто парню надо прийти в себя.
Стулов настолько вжился в роль "доброго дяди", что, казалось, напомни ему сейчас, чем он занимался в этом кабинете час назад, он бы, наверное, не поверил. Его просто распирало от собственного благородства. Он пододвинул Илье тарелку:
- Хочешь салата?
Поедая салат, Илья пришел в себя. Скорее всего, оказала свое действие выпитая водка. Его сознание сделалось кристально чистым, и все предметы и события вдруг стали предельно отчетливыми и ясными. Первый раз, с тех пор как Илью арестовали в кафе "Радуга", туман, окружавший его, рассеялся, и он на-конец-таки сумел осознать суть происходящего.'
В сидящих перед ним лейтенантах он увидел двух простых подонков. Садистов. Ему вспомнился один приятель юности, даже не приятель - просто знакомый. Он воровал кур у соседей. Но ему было недостаточно просто украсть и съесть. Перед тем как свернуть курице шею, он минут сорок развлекался тем, что колол ее иголками, отрезал лапы или выжигал глаза сигаретой. Илья вспомнил одну та^сую угодившую в лапы этого ненормального курицу. Ей в глаз воткнули горящий окурок, а она даже не пыталась вырваться. Тогда он так и не понял почему. Зато сейчас он осознал это очень ясно. Просто та несчастная курица, которой "не повезло", прекрасно чувствовала всю бесполезность каких-либо трепыханий. Она смирилась с тем, что ей "не повезло", и терпеливо ждала, когда ей наконец свернут шею и обольют кипятком, чтобы выдернуть перья. Ее сопротивление только бы вызвало новую порцию издевательств. А конец все равно был известен. Тому человеку не было нужно никаких показаний, ему просто нравилось мучить.
И Илья понял, что сейчас с ним происходит то же самое. Илья почувствовал, что сегодня он умрет. Может быть, это произойдет через час или через пять часов. Но он умрет. Его никто не собирается выпускать отсюда - ни домой, ни даже в тюрьму. Его будут мучить до тех пор, пока он не подпишет нужные показания, но потом все равно убьют.
Илья удивился, как же он не понял этого с самого начала. Ведь все было так очевидно. Таким показаниям грош цена, если подписавший их человек жив. Любой адвокат, даже казенный, заявит, что показания были выбиты силой. Все-таки за окном не тридцать седьмой год.
Илья посмотрел на лейтенанта Стулова и как будто увидел его насквозь. Прикрывшись благодушной улыбочкой, этот "добрый дядя" внутренне хохотал, глядя на поедающего салат Илью. Хохотал от того, что ему было известно больше, чем Илье. Веселился от собственной божественной всесильности и хитрости. Как же, сумел убедить жертву в том, что все будет хорошо. Точь-в-точь как ту курицу.
Когда тому приятелю наскучили все его развлечения, он придумал новое, последнее. Он отпустил курицу. Поставил на пол и открыл дверь - иди. Какое-то время она не двигалась - не могла поверить. А потом все-таки пошла. Медленно. Ее никто не пытался остановить. А когда несчастная птица переступала порог, дверью ей размозжили голову.
Чтобы хоть как-то избавиться от отвратительного ощущения собственной причастности* Илья тем же вечером отыскал какой-то незначительный повод и устроил драку. Тогда это ему помогло. Тогда он был готов убить этого человека.
Конечно, сейчас ни о какой драке речи быть не могло. Но Илья твердо решил про себя, что никаких показаний подписывать он не станет. Его душу наполнила чудовищная ненависть к этим чавкающим рожам, обладатели которых так легко решили за него его судьбу. Которые считают, что имеют право "играть" с ним как с украденной курицей. Или пойманной мухой, которая будет ползать по столу с оторванными крылышками до тех пор, пока на нее будет интересно смотреть.
Но он не муха. И не курица. Он сумел слезть с героина, хотя шансы были ничтожно малы. Илья вспомнил все свои ломки, жуткие особенно в первый месяц, и ему стало обидно. Какого хрена?! Суметь пройти через такое, чтобы теперь, как девочка, плясать под дудку двоих продажных оперов? Не дождутся.
Илья отодвинул недоеденный салат и взглянул на оперативников. Они курили сигареты и с интересом его разглядывали. Возможно, все это время, пока Илья думал, на его лице отражались внутренние мысли. По крайней мере, сейчас оперативники смотрели на него по-другому. Но может быть, они всегда на него так смотрели? А просто сам Илья видел их теперь по-другому, настоящими.
Киреев разглядывал Илью в упор, не скрывая неприязни. На его лице сквозило выражение, в равных пропорциях состоящее из отвращения и презрения. А какие еще чувства у здорового оперативника мог вызывать этот жалкий, трусливый наркоман, обделавший собственные штаны?
Выражение лица Стулова было сложнее. В нем присутствовало что-то наполеоновское, и именно эта торжественность, как ни странно, вызывала чувство сильного презрения к этому человеку.
- Ну как, созрел? - поставив под стол пустую бутылку, Стулов пододвинул к Илье листки с признанием.
- Я не стану ничего подписывать. - Илья сказал эту фразу ровным голосом, из которого исчезли все малейшие намеки на дрожь.
После этой фразы в глазах Киреева как будто бы промелькнул слабый интерес. Как если бы он сказал: надо же! Однако Киреев молчал.
Стулов же, напротив, разозлился. Он не ожидал такого поворота. Вся торжественность слетела с его лица, и оно в одно мгновение сделалось озлобленным лицом хищника.
- Что ты сказал? - процедил Стулов.
- Я не стану ничего подписывать, - спокойно повторил Илья. - То, что вы делаете, незаконно. Вы за это ответите.
Лицо Стулова медленно стало покрываться красными пятнами.
- Ах ты гнида! - заорал он. - Да я тебя сейчас раком поставлю! Сука!
Схватив бейсбольную биту, он несколько раз врезал ею Илье по коленкам. Послышался хруст ломающихся костей.
И все началось заново.
Илью били ногами, битой, потом опять ногами. Потом пили водку, сидя на перебитых ногах. Когда Илья отключался, его приводили в сознание.
- Знаешь, для чего нужен кипятильник? Надевается на член. А потом включается в сеть. Милицейский способ приготовления хот-догов. Будешь хот-дог?
Большой кипятильник, предназначенный для ведер, был извлечен из шкафа. Под объективом видеокамеры оперативники брезгливо начали стягивать с Ильи джинсы.
В этот момент дверь отворилась, - и в кабинет вошел старший оперуполномоченный капитан Горохов. Увидев происходящее, капитан поморщился:
- Это еще что за бардак?
При появлении капитана оперативники прекратили стягивать джинсы, вернулись к столу, и Киреев разлил водку. Брезгливо морщась, Горохов перешагнул через валяющегося Илью и тоже подошел к столу.
Он выпил, не закусывая, потом взял бумаги с признанием.
- Это у нас кто такой? Наркоша?
Пробежав глазами написанное, Горохов бросил листки на стол и сердито посмотрел на оперативников.
- И чего вы телитесь? Он же героинщик. Так, Степан, приготовь-ка нам дозу.
Стулов поднялся и вышел из кабинета. Горохов принялся распекать Киреева.
- Сколько раз повторять можно - вначале дело. Вам его подпись нужна или что? Возьмите подпись, а потом можете хоть в задницу трахать, - с тихой яростью и видимым отвращением к Кирееву произнес Горохов.
- Так он не хочет подписывать, - начал оправдываться Киреев.
- Так и не захочет, - назидательно произнес Горохов. - Человека бить имеет смысл полчаса. Если он за полчаса не раскололся, он, скорее всего, вообще не расколется.
Вошел Стулов, держа в руке наполненный шприц. Горохов перевел взгляд на него.
- Надеюсь, он от этого раньше времени не откинется? А то смотри, придется вместо него самому подписывать.
- Все нормально, - успокоил Стулов, - у меня отработано.
Илью отстегнули от стула и вкололи героин. Через три минуту он открыл глаза. Подведя к столу, Горохов сунул Илье ручку.
- Зачем? - Илья понял, что с ним происходит. - Мне же нельзя колоться. Я же вылечился.
Но речь давалась с трудом. Илью охватило полнейшее равнодушие ко всему происходящему. Знакомые ощущения охватили его, прогоняя из тела боль и воспоминания.
- Спасибо, - проговорил Илья.
- Распишись, пожалуйста. - Горохов улыбнулся Илье, пододвигая листки. - Здесь и здесь.
Илья улыбнулся в ответ. И подписал.
- Вот и все, - сказал Горохов своим оперативникам. - К утру чтобы было оформлено. Этого отведете в камеру, уколете еще раз и лично дождетесь, пока откинется. Через пару часов вызовете врача. Все ясно?
Оперативники молча кивнули.
- Ну пока. - Горохов похлопал по плечу блаженно улыбающегося Илью. - Извини, дела.
…К утру оперативники представили отчеты о полном раскрытии двух преступлений, совершенных накануне. Однако дальнейших разбирательств не последовало, и дела были отправлены в архив. Это было связано со смертью обвиняемого в обоих преступлениях Смолина И. А., которая наступила в результате передозировки героином в 6.04 утра.
16
После неудачи с поданным заявлением Герман решил действовать самостоятельно. Но перед ним сразу встал вопрос, каким образом это делать. Озвучил вопрос Вася Авдеев, когда Герман впервые рассказал ему о том, что собирается самостоятельно отыскивать пострадавших от насилия милиционеров девушек и убеждать их написать заявление для дальнейшей подачи в прокуратуру.
- А как ты собираешься это делать? - спросил Вася, когда они сидели за кружкой пива в кафе. - Нет, ну допустим, только предположим, что ты сумеешь убедить такую девушку написать заявление. Хотя, понимаешь, если она не написала его до сих пор, то, извини, какого хрена она станет слушать тебя? Незнакомого человека.
- Я объясню ей, что это имеет смысл, - ответил Герман, отводя взгляд в сторону.
Он понимал доводы друга. Убедить незнакомого человека решиться на столь важный поступок очень сложно. Особенно если ты знаешь, какой процент подобных дел действительно приводит к наказанию преступника. Не есть ли это заведомый обман другого человека? Дать психологически травмированному человеку надежду, убедить его в том, что преступники обязательно будут наказаны, а все лопнет как мыльный пузырь. Имеет ли он право подвергать опасности чужую жизнь, после того как следователь в кабинете показал ему шкаф, забитый черными папками с такими вот заявлениями?
- Это имеет смысл, - ответил Герман вслух своим собственным мыслям.
- Вот видишь, - оживился Авдеев. - Ты сам не уверен в том, что собираешься делать.
- Я уверен, - твердо сказал Герман, - потому что это правильно. Кто-то должен обратить на это внимание?
- А почему именно ты? - Вася в упор посмотрел на друга.
- Не знаю. Но я ведь не случайно стал свидетелем? - Гера сжал виски ладонями.
- Ну свидетелями, допустим, мы стали вместе. Кроме того, Светлана наш друг. То, что мы заступились за друга, - это нормально и правильно. Но ты сейчас собираешься искать каких-то абсолютно незнакомых тебе людей и влезать в их жизнь. А ты уверен, что они этого хотят? Может быть, они год потратили на то, чтобы избавиться от этих воспоминаний, а тут приходишь ты - и все заново. И в конце концов, как ты их собираешься искать?
Герман посмотрел на Васю:
- Парень, ты гений!
- В смысле? - от неожиданности Авдеев поперхнулся, но в ответ на предложение постучать по спине отрицательно замотал головой.
Герман дождался, пока он откашляется. Потом продолжил:
- Я помещу объявление.
- В газету "Из рук в руки"? Извини, извини, - заторопился Вася, увидев побледневшее лицо Германа, - я пошутил. Просто не в то горло пошло.
- Нет, не в газете "Из рук в руки". Я помещу объявление в Интернете на форуме. На паре сайтов, где я сам часто бываю. Там много посетителей, преимущественно молодежь. Это не тематические сайты, так что публика там бывает самая разная. Понимаешь, ты правильно сказал о том, что нельзя вот так в лоб спрашивать. Не могу же я к каждой девушке подходить. А в Интернете все нормально, анонимно. Человек увидит такое объявление и сам для себя решит, стоит ли ему на него откликаться. И даже если такая девушка отзовется, ей совершенно необязательно сразу называть мне свое имя, адрес и паспортные данные. Если я не смогу ее убедить, если она останется не уверена, то всегда сможет раствориться в сети. Обо всем этом надо будет написать в объявлении. Чтобы все были уверены в полной анонимности.
- Ну не знаю, - сказал Авдеев.
- Что ты не знаешь? - загорячился Герман. - Кто не захочет, тот не станет со мной общаться. Но ведь наверняка есть люди, которые хотят наказать своих насильников и просто не знают, как это сделать.
- Нет, подожди, не торопись. - Авдеев успокоительно поднял руки ладонями к Герману. - Подожди. Ты все правильно сказал. Насчет анонимности, насчет всего остального. Но, блин, мы же вместе с тобой видели этот чертов шкаф! Куда ты собираешься нести эти собранные заявления? К следователю? Он, судя по всему, неплохой человек, но он же тебе русским языком объяснил, что он в данном случае бессилен. У него шкаф таких заявлений, а доказательств нет! Ну принесешь ты ему еще двадцать заявлений! Ну освободят специально для них еще одну полку! А дальше что?
- Значит, мне сразу надо идти к тому, кто способен в этом разобраться.
Василий с удивлением уставился на Германа.
- К начальнику управления собственной безопасности, - спокойно ответил Герман.
- Может быть, сразу к министру? - съязвил Авдеев. Но Герман пропустил этот укол и спокойно ответил:
- Министр меня не примет.
- А начальник УСБ тебя примет? - недоверчиво сказал Вася.
- Значит, пойду к замначальника, - убежденно ответил Городецкий.
Авдеев развел руками и закурил сигарету. Герман смотрел на него абсолютно уверенным взглядом, лишенным всяких сомнений.
- Ведь должен быть кто-то, кто в состоянии решить эти проблемы?
Вася пожал плечами:
- По идее, да.
- Ну вот. Надо найти такого человека. Посоветуюсь с Георгием Анатольевичем. Поможешь составить мне объявление?
Авдеев кивнул:
- А куда я денусь?
Утром на трех известных сайтах было помещено следующее объявление:
"Здравствуйте. Мое имя Герман Городецкий. Я студент II курса Юридической академии. Несколько дней назад на станции метро "Проспект Мира" моя близкая подруга стала жертвой сотрудников милиции, охраняющих порядок в метрополитене. Средь бела дня ее незаконно отвели в отделение милиции на той же станции и попытались изнасиловать. К счастью, этого не произошло. Мы с другом вовремя оценили происходящее и сумели вмешаться.
Самые обычные граждане, такие же как вы, смогли помешать милицейскому произволу.
Я начал собственное расследование и понял, что такие случаи происходят каждый день. Особенно часто это случается ближе к закрытию метро, на станциях, расположенных рядом с вокзалами.
Но случай, которому стал свидетелем я лично, говорит о том, что это может произойти в любой момент в любом месте и с любым человеком.
Эти люди в милицейской форме не люди, а скоты!
Я обращаюсь ко всем, кто в той или иной мере стал жертвой сексуальных домогательств со стороны сотрудников милиции. Это касается не только упомянутой станции метрополитена, но и любых других случаев. Вы в состоянии отомстить этим выродкам и добиться того, чтобы они были осуждены!
Я понимаю, что одному человеку очень сложно добиться правды в современном мире. Особенно если его противником являются представители власти, призванные защищать его права. Но это возможно.
Я плотно взялся за изучение правовых механизмов, которые станут реально действовать в данных случаях, и верю в то, что мне удастся собрать достаточно доказательств для привлечения виновных к уголовной ответственности.
Но мне очень нужна ваша помощь.
Извините, если я затронул столь больную для вас тему. Мое единственное желание - помочь вам совершить справедливое возмездие.
В условиях одного небольшого обращения не получится, да и нет смысла, распространяться о юридических деталях и нюансах. Поэтому я прошу Вас написать мне на нижеуказанный электронный адрес.
Я прекрасно понимаю, что вы опасаетесь за собственную анонимность и одного моего честного слова для вас недостаточно. Вы можете подумать, что я сам являюсь маньяком или милиционером и пытаюсь вас вычислить.
Вы можете завести себе почтовый ящик на любой почте бесплатно и воспользоваться Интернет-кафе.
Всем откликнувшимся я представлю личные документы и собственный адрес. Также вы все можете самостоятельно подойти или позвонить в деканат и убедиться в том, что я действительно являюсь студентом Юридической академии. Также я специально помещаю здесь свою фотографию, чтобы при желании вы могли убедиться в том, что я - это я, а не кто-то, кто пытается выдать себя за другого.
Спасибо, я буду ждать ваших писем.
Герман".
Объявление имело большой резонанс.
Буквально через пятнадцать минут на форуме появился первый отзыв. Некий ночной завсегдатай сети по имени апдгой выразился следующим образом: в мокрый пруд? Нет, спасибо!"
Последовавшее вскоре сообщение человека по имени peps было в том же духе: "Полностью согласен с androichi, хотя он и козел. Это типа как прийти с паспортом в военкомат в период призыва и поинтересоваться, как бы это поудобней откосить на халяву от армии".
Третье сообщение несколько отличалось от первых двух: "apёrok! и peps, вы оба козлы! Неужели вы всерьез отнеслись к этому фуфлу? Студент-юрист пытается насобирать материал для своего курсовика. Хвалю, парень! Крайне оригинальный ход! Несколько беспринципно, но чего еще ждать от юриста? sol".
Герман посмотрел на Авдеева. Тот чесал щеку.
- Что? - спросил Вася.
- Он действительно считает, что мне это нужно в личных целях? - воскликнул Городецкий.
- Раз написал, - значит, считает. А ты чего ждал? И вообще, сколько людей - столько мнений. Главный закон демократии.
Тем временем на форум продолжали поступать новые сообщения.
"Козлы все трое! Предыдущие сообщения - типичный пример мужского шовинизма. Герман, я тебя полностью поддерживаю, хотя сама, тьфу-тьфу, не по теме. Удачи. Nork".
"Менты - козлы! Я две недели назад с концерта шел, они у меня плеер отобрали и триста рублей! А от меня на следующий день водкой пахло. Я в отделение пришел заяву писать, а мне говорят: иди типа проспись. Я через два дня пришел, а мне говорят: их имена, фамилии, звание? А я че, знаю? Так что все они козлы, и в детстве их надо в ведре топить! Crasy".