***
Всего тринадцать футов в длину и только три тысячи шестьдесят пять фунтов весом - почти половину веса составляло топливо, - "Буффало хантерс" плавно устремился к земле, набирая свою начальную крейсерскую скорость, чуть превышающую пятьсот узлов. Его бортовой навигационный компьютер, изготовленный фирмой "Лиэр-Зиглер", уже контролировал полётное время и высоту, правда, в очень ограниченных пределах. Беспилотный самолёт был запрограммирован для полёта по специальному маршруту и на заранее рассчитанной высоте. Все было исключительно тщательно определено для бортовых систем, которые по сравнению с более поздними достижениями высокой технологии были примитивными до абсурда. И все-таки "Коди-193" с виду был весьма спортивной птичкой. Его профиль поразительно напоминал голубую акулу с выступающим носом и расположенным под ним воздухозаборником, похожим на пасть, - при полётах над территорией Соединённых Штатов его нередко раскрашивали под линию угрожающих акульих зубов. В данном случае "Коди-193" нёс экспериментальную окраску - серо-белую на нижней поверхности и пятнистую коричнево-зелёную на верхней, - это затрудняло его обнаружение, как с земли, так и с воздуха. Кроме того, в его конструкцию были введены элементы технологии "стелс" - термин тогда ещё не изобретённый. Полосы МПР - материала, поглощающего радиолокационные лучи, - составляли единое целое с крыльями, а воздухозаборник был прикрыт решёткой, чтобы ослабить радиолокационное отражение от вращающихся лопастей турбин.
"Коди-193" пересёк границу между Лаосом и Северным Вьетнамом в 11.41.38 по местному времени. Закончив снижение, он впервые перешёл на горизонтальный полет на высоте пятисот футов над поверхностью земли, повернул на северо-восток, несколько сбавив скорость в более плотных слоях воздуха вблизи земли. Маленькая высота полёта и миниатюрные размеры мчащегося с большой скоростью беспилотного самолёта превращали его в трудную цель, но отнюдь не неуязвимую, и выдвинутые вперёд батареи сети противовоздушной обороны Северного Вьетнама, достаточно частой и современно вооружённой, сумели заметить его. Беспилотный самолёт летел прямо на недавно установленную батарею 37-миллиметровых двуствольных автоматических зениток, и находящаяся настороже команда успела развернуть стволы в его сторону достаточно быстро, чтобы выпустить два десятка снарядов, причём три из них пролетели всего в паре футов от мчащейся тени, но все-таки не попали в цель. "Коди-193" не заметил этого. Он не пытался свернуть с курса, чтобы увернуться от зенитного огня. Не обладая мозгом, без глаз, он продолжал лететь по заданной траектории подобно игрушечному поезду, катящемуся вокруг рождественской ёлки, пока его новый владелец завтракал на кухне. Правда, за ним следили. Летящий вдалеке самолёт ЕС-121, или, как его называли, "Сигнальная звезда", наблюдал за полётом "Коди-193" с помощью радиолокационного транспондера, посылающего кодированные сигналы и расположенного на вершине вертикального стабилизатора миниатюрного самолёта.
- Давай, бэби, - прошептал майор, глядя на радиолокационный экран. Он был ознакомлен с целью операции, знал о её важности и догадывался, почему об этом не информирован никто другой. Рядом с майором находился небольшой сегмент, вырезанный из топографической карты. "Коди-193" повернул на север в заданном месте, опустился до трёхсот футов, после того как обнаружил долину, положение которой было введено в его компьютер, и помчался вдоль маленькой речки, впадающей в большую. По крайней мере, парни, запрограммировавшие крошечный самолёт, знали, что делают, подумал майор.
К этому времени "Коди-193" сжёг треть своего топлива и очень быстро потреблял оставшееся, совершая полет на такой небольшой высоте, ниже невидимых вершин по сторонам. Программисты сделали все что могли, но в один леденящий момент порыв ветра отбросил самолёт вправо до того, как автопилот вернул его на прежний курс, и "Коди-193" миновал необычайно высокое дерево на расстоянии всего семидесяти футов. На вершине холма стояли два солдата, они успели заметить мчащуюся тень и открыли по ней огонь из автоматов, но пули снова пролетели мимо. Один из солдат начал спускаться к телефону, но его товарищ окриком остановил его, видя, как самолёт исчезает вдали, следуя по своему слепому курсу. К тому времени, когда они успеют позвонить и доложить об увиденном, вражеский самолёт будет уже далеко, и к тому же они выполнили свой долг, обстреляв его. Вьетнамский солдат задумался над тем, попали ли его пули, но для того, чтобы определить это, было уже слишком поздно.
* * *
Полковник Робин Закариас из ВВС США шёл по тому, что в другое время и при других обстоятельствах было бы названо парадным плацем, но здесь парадов не проводилось. Он был в плену уже более шести месяцев и смотрел на каждый наступающий день, как на продолжающуюся борьбу, ожидая страдания более тяжёлые и невыносимые, чем те, которые мог вообразить. Сбитый во время выполнения своего восемьдесят девятого боевого вылета, накануне возвращения домой, он сумел на редкость успешно выполнить задание и был сбит всего лишь в результате случайности. Но ещё хуже было то, что его второй пилот, его "медведь" погиб. И в этом ему, наверно, повезло, подумал полковник, которого вели через площадь два низкорослых молчаливых солдата с автоматами. Его руки были связаны за спиной, ноги спутаны короткой верёвкой, позволяющей передвигаться только мелким шагом. Значит, они боятся его, несмотря на свои автоматы, на часовых, что следят со сторожевых башен. Должно быть, я действительно страшен для этих маленьких ублюдков, подумал лётчик-истребитель.
Закариас не чувствовал себя таким уж опасным. Его спина все ещё болела после катапультирования. При приземлении он серьёзно повредил позвоночник, и его попытка избежать плена была скорее демонстрацией - он сумел проползти целых сто ярдов за пять минут, прямо в руки артиллерийского расчёта, очередь которого разорвала на части его самолёт.
И тут начались муки. Его провели через три деревни, где ему плевали в лицо, забрасывали камнями. Наконец он оказался здесь, где бы это ни находилось. Он видел морских птиц. Похоже, лагерь находился недалеко от моря. Однако памятник в Солт-Лейк-Сити, в нескольких кварталах от дома, где он провёл детство, напоминал ему, что чайки - не просто морские птицы. За несколько предыдущих месяцев его подвергли самым разнообразным издевательствам, однако на протяжении последних недель издевательства почему-то прекратились. Может быть, они просто устали мучить его, подумал Закариас. А может, Санта-Клаус действительно существует, сказал он себе, глядя под ноги на грунт. Здесь у него было мало утешений. В лагере находились и другие пленные, но все его попытки связаться с ними потерпели неудачу. В его камере не было окон. Ему удалось увидеть лица двух других американцев, но ни одного из них он не узнал. В обоих случаях он попытался поздороваться, и был тут же сбит на землю прикладом одного из своих охранников. Оба американца видели его, но не произнесли ни звука, только улыбнулись и кивнули - лучшее, на что они были способны. Оба мужчины были примерно его возраста и, по-видимому, имели такое же воинское звание, но это было все, что ему удалось узнать. Но наиболее пугающим для человека, у которого были все основания бояться, являлось то, что происходило совсем не то, чего он ожидал, о чем говорили на инструктажах. Этот лагерь не был ханойским "Хилтоном", где должны были находиться все военнопленные. Кроме того, он не знал практически ничего, а неизвестность - всегда самое пугающее, особенно для человека, привыкшего на протяжении более двадцати лет быть абсолютным хозяином своей судьбы. Его единственным утешением было то, что положение, в котором он находился, не могло быть хуже. В этом он ошибался.
- Доброе утро, полковник Закариас, - окликнул его незнакомый голос. Полковник поднял голову и увидел мужчину выше себя ростом, европейца, в мундире, совсем непохожем на обмундирование охранников. Он шёл навстречу военнопленному с улыбкой на лице. - Совсем непохоже на Омаху, верно?
И тут послышался шум, тонкий завывающий визг, доносящийся с юго-запада. Полковник инстинктивно повернулся - лётчик всегда должен посмотреть на самолёт, где бы он ни находился. Самолёт через мгновение появился из-за деревьев, раньше, чем успели прореагировать охранники.
"Буффало хантерс", подумал Закариас, выпрямившись и повернувшись к пролетающему беспилотному самолёту. Он поднял к нему голову и, увидев чёрный квадрат объектива, стал шептать про себя молитву о том, чтобы фотокамера действовала. Когда охранники поняли, что он делает, удар прикладом по почкам сбил его на землю. Подавив ругательство, полковник попытался удержаться от стона, и в это мгновение в поле его зрения появилась пара сапог.
- Не стоит слишком волноваться, - сказал незнакомец. - Он направляется в Хайфонг считать стоящие там корабли. А теперь, мой друг, нам нужно познакомиться.
* * *
"Коди-193" продолжал лететь на северо-восток с почти неизменной скоростью и на прежней высоте. Скоро он оказался в плотном поясе противовоздушной обороны, окружающей единственный крупный морской порт Северного Вьетнама. Фотокамеры на нем запечатлели несколько ракетных батарей, наблюдательных пунктов и множество солдат с автоматами АК-47, каждый из которых, по крайней мере, попытался выстрелить в него. Единственным преимуществом "Коди-193" были маленькие размеры. Что касается всего остального, он летел, не меняя курса и высоты, фиксируя на двух с четвертью-дюймовой плёнке все, что попадалось в объективы камер. Его не пытались сбить только зенитные ракетные батареи - "Коли-193" летел на слишком маленькой высоте для них.
- Давай, бэби, давай! - произнёс майор в двухстах милях от него. Снаружи четыре поршневых двигателя "Сигнальной звезды" напрягали все силы, чтобы поддерживать самолёт на высоте, необходимой для слежения за "Коди-193". Глаза майора были прикованы к экрану радиолокатора, следя за отражённым изображением сигнала, поступающего от радиолокационного транспондера. Другие контролёры, находящиеся тут же на борту, наблюдали за другими американскими самолётами, тоже находящимися над вражеской территорией и поддерживающими непрерывную связь с "Красной короной" - кораблём ВМФ, обеспечивающим воздушные операции со стороны моря. - А теперь поворот на восток, бэби, - вот сейчас!
Точно по расписанию "Коди-193" круто повернул направо, чуть снизился и пронёсся над причалами Хайфона со скоростью в пятьсот узлов, опережая сотни трассирующих пуль, преследующих его. Докеры и матросы с разных судов смотрели вверх с удивлением и раздражением, а некоторые и с немалым страхом - уж слишком много у них над головами проносилось свинца.
- Все! - воскликнул майор настолько громко, что сидящий слева контролёр-сержант с осуждением посмотрел на него. На борту самолёта полагалось соблюдать тишину. Майор нажал кнопку микрофона перед собой, вызывая "Красную корону". - Коди один-девять-три закончил операцию - бинго!
- Понятно, бинго для один-девять-три, - тут же прозвучал ответ с корабля. Вообще-то это было не правильное применение кода "бинго", означающего при обычных условиях, что топливо на борту самолёта подходит к концу, но слово применялось так часто, что превратилось в более чем надёжную маскировку. После этого старшина ВМФ на другом конце линии связи вызвал барражирующий вертолёт и сказал его команде, что пора просыпаться и браться за дело.
Беспилотный самолёт пересёк береговую черту минута в минуту, продолжая лететь на малой высоте ещё несколько миль, и затем начал последний подъем на высоту. В его баках оставалась всего сотня фунтов топлива, когда он достиг запрограммированной точки на расстоянии тридцати миль от берега и начал летать по замкнутому кругу. У него на борту включился ещё один транспондер, работающий на частотах поисковых радиолокаторов американских военных кораблей, патрулирующих в море. Один из них, эскадренный миноносец "Генри В. Уилсон", засек ожидаемую им цель в расчётном месте и в расчётное время. Техники, занимающиеся наведением его ракетных установок, воспользовались выдавшейся возможностью, чтобы провести тренировочную программу перехвата, но были вынуждены уже через несколько секунд выключить радиолокаторы, освещающие цель. Они заставили нервничать авиатехников на борту авианосца.
Описывая круги на высоте пяти тысяч футов, "Коди-193" сжёг, наконец оставшееся топливо и превратился в планер. Когда воздушная скорость беспилотного самолёта упала до требуемой величины, сработали пиропатроны, сбросившие люк на верхней части самолёта. Оттуда выбросился парашют. Вертолёт ВМФ был уже наготове, а белый парашют оказался для него превосходной целью. Вес беспилотного самолёта составил теперь всего полторы тысячи фунтов, что едва превышало вес восьми взрослых мужчин. В этот день ветер и видимость содействовали успешному завершению операции. Вертолёту удалось захватить парашют при первой же попытке, он развернулся и направился к авианосцу "Констелейшн", где беспилотный самолёт осторожно опустили на салазки, закончив, таким образом, его шестьдесят второй боевой вылет. Ещё до того как вертолёт занял отведённое для него место на лётной палубе авианосца, техник уже откручивал болты, удерживающие крышку отделения, в котором находились фотоаппараты, и вынимал тяжёлые кассеты с плёнкой. Не теряя ни минуты, он отнёс их вниз и передал другому технику в фотолаборатории авианосца, оборудованной самой современной аппаратурой. Для проявления плёнки потребовалось всего шесть минут, после этого все ещё влажная плёнка была высушена и передана ещё одному специалисту, на этот раз офицеру воздушной разведки. Качество плёнки было не просто хорошим, а великолепным. Плёнку перемотали с одной катушки на другую над плоской стеклянной пластиной, освещённой снизу парой ламп дневного света.
- Ну что, лейтенант? - не скрывая нетерпения, спросил капитан.
- Одну минуту, сэр, подождите... - Поворачивая катушку, лейтенант указал на третий кадр. - Вот наша первая базисная точка... вот вторая, он летел точно по курсу... о'кей, вот наша исходная точка... по долине, за холмом - смотрите, сэр! У нас два, нет, три кадра! Отличное качество, солнце светило именно так, как требовалось, ясный день - вы знаете, почему они называют этих бэби "охотниками за буйволами"? Потому что...
- Ну-ка, дайте посмотреть! - Капитан чуть не оттолкнул младшего офицера в сторону. Да, на кадрах был виден мужчина, американец, а с ним двое охранников и четвёртый человек - но капитан хотел увидеть только американца.
- Вот, сэр. - Лейтенант передал ему увеличительное стекло. - Мы можем получить хорошее изображение лиц вот с этого кадра, а если вы дадите нам немного времени, мы постараемся поиграть с ним и даже улучшить. Как я уже говорил, камеры различают мужчин и женщин...
- Н-да. - Лицо было черным, значит, на негативе был белый. - Но... Чёрт возьми, я не уверен.
- Капитан, это наша работа, понимаете? - Лейтенант был офицером разведки, тогда как капитан относился к ВВС. - Разрешите нам сделать все как полагается, сэр.
- Но он один из наших!
- Совершенно верно, сэр, а вот этот парень к нашим не относится. Разрешите мне отнести пленку в лабораторию для печатания позитивов и увеличения. Кроме того, командир авиакрыла захочет посмотреть на снимки порта.
- Это может подождать.
- Нет, сэр, не может, - возразил лейтенант, но все-таки взял ножницы и отрезал интересующие капитана кадры. Остальную пленку передали главному старшине, а лейтенант и капитан вернулись в фотолабораторию. На подготовку полета "Коди-193" ушло два полных месяца, и капитан сгорал от нетерпения, стремясь получить информацию, которая, как он знал, находится на этих трёх двух с четвертью-дюймовых кадрах.
Через час он получил её. А еще час спустя поднялся на борт самолёта, вылетающего в Дананг. Прошёл ещё час, и капитан летел в Куби-Пойнт-Нэйвел-Стейшн на Филиппинах, откуда проследовал на маленьком самолёте на военно-воздушную базу Кларк и перешёл на К-135, вылетающий прямо в Калифорнию. Несмотря на продолжительность и трудность двадцатичасового полёта, капитан спал мало и, отрывочно, поскольку сумел разрешить тайну, которая могла изменить политику его правительства.
4. Первый свет
Келли проспал почти восемь часов и снова проснулся от криков чаек. Пэм в спальне не было. Он вышел наружу и увидел её. Она стояла на набережной, глядя на поверхность залива, все ещё усталая, все ещё неспособная воспользоваться отдыхом, который ей был так нужен. Над заливом царила обычная утренняя тишина, его гладкая как стекло поверхность то здесь, то там нарушалась круглыми всплесками пеламид, охотившихся за насекомыми. Именно так хотелось начать день - нежный западный бриз, овевающий его лицо, и такая странная тишина, позволяющая услышать шум лодочного мотора, находящегося так далеко, что самой лодки не было видно. Это было время, позволяющее остаться наедине с природой, но он знал, что Пэм просто чувствовала себя одинокой. Келли неслышно подошёл к ней и, обеими руками коснулся её талии.
- Доброе утро.
Она не отвечала очень долго, и Келли стоял, легко держа её, лишь чтобы она чувствовала его прикосновение. На ней была надета одна из его рубашек, и ему хотелось, чтобы его прикосновение носило только характер защиты и покровительства. Он боялся навязываться женщине, которая пережила такое насилие, и не мог определить, где должна проходить эта невидимая линия.
- Теперь ты знаешь, - сказала она достаточно громко, чтобы её голос нарушил тишину, не в силах повернуться и посмотреть на него.
- Да, - ответил Келли так же тихо.
- И что ты думаешь? - Её голос был болезненным шёпотом.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Пэм. - Келли ощутил начало дрожи и был вынужден заставить себя не сжимать объятий.
- Обо мне.
- О тебе? - Он позволил себе приблизиться, обнять её руками за талию, не прижимая к себе. - Я думаю, что ты красивая. Я думаю, как хорошо, что мы встретились.
- Я принимаю наркотики.
- Врачи сказали, что ты стараешься бросить эту привычку. Этого для меня достаточно.
- Но все гораздо хуже, я занималась такими вещами...
Келли прервал её:
- Меня это не интересует, Пэм. Я тоже делал вещи, которыми не могу гордиться. И ты сделала для меня так много. Ты дала мне что-то, вдохнувшее в меня новую надежду, и я никогда не рассчитывал на это. - Келли теснее прижал её к себе. - То, что ты делала до встречи со мной, не имеет значения. Теперь ты не одна в этом мире, Пэм. Я с тобой и готов помочь, если ты этого хочешь.
- Когда ты узнаешь... - предупредила она.