В разговорнике о курсе местной валюты ничего не сообщалось, а в аэропорту подобного рода информация ему на глаза не попалась.
- А в долларах это сколько?
- Сорок-пятьдесят, в зависимости от того, где менять. Лучше в банке, в гостиницах курс невыгодный.
"Многовато, - решил Сергей и, немного помявшись, спросил:
- А еще дешевле? Типа…
Он едва не ляпнул про "Collective farmers’ house" (Дом колхозника), но вовремя сообразил, что едва ли будет понят в здешних палестинах, и тут же поправился:
- …типа молодежного общежития.
Замолчав, Габузов поймал в зеркале заднего вида изучающий взгляд водителя.
- Есть одно местечко получше, частный пансион, - чуть понизив голос, ответил наконец шофер. - Отличные комнаты по пять тысяч драхм. Но владелец - мой друг, и с вас будет полцены.
"Примерно десять долларов, - прикинул Габузов. - Воображаю, что за дыра! Да ладно, хрен с ними, с удобствами, нам, рожденным в СССР, к бытовым трудностям не привыкать".
- Это в Пирее, около порта, до центра далековато, сорок минут автобусом, сорок минут автобусом.
- Вези! - Сергей Эдуардович откинулся на спинку сиденья и предался созерцанию пейзажа.
Созерцать особо было нечего: двух-трехэтажные бетонные коробки с антеннами и нагревательными баками на плоских крышах, стройплощадки за бетонными заборами, вывески, большей частью на фанерке, кусках картона, тряпочках. Впрочем попадались и вполне солидные рекламные щиты, и каждый второй - на тему "Кока-колы" и "Макдональдс". "Почти как у нас теперь", - вздохнул Сергей Эдуардович и прикрыл глаза, приготовившись к долгой поездке…
* * *
Доехали, однако, быстро. Домик, возле которого остановилось такси, стоял на тенистой, обсаженной апельсиновыми деревьями, мощеной улочке, и выглядел вполне пристойно, если не сказать живописно - стены крупной каменной кладки, узкие стрельчатые окна с голубыми ставенками, розовые кусты по сторонам от входа.
Водитель достал из багажника габузовскую сумку, перекинул через плечо и бодрым шагом направился к дверям пансиона. Сергей еле поспевал за ним.
Пока глаза его привыкали к полумраку холла, водитель устремился к стойке, из-за которой выскочил лысоватый мужчина в черном костюме. Они обнялись, облобызались и принялись быстро, эмоционально тараторить по-гречески, оживленно жестикулируя и то и дело показывая на остановившегося в легкой растерянности Габузова.
Водитель обернулся, жестом подозвал туриста к себе.
- Кирьос Пападакис, хозяин, - показал он на человека в черном и тот церемонно протянул Габузову узкую ладонь, холодную и вялую. - Я обо всем договорился. Дайте ему ваш паспорт.
Получив паспорт, Пападакис удалился за стойку и принялся что-то писать в большой конторской книге.
- Присядьте пока, - сказал водитель, показывая на диванчик в углу.
Габузов устроился на диванчике, осмотрелся.
Холл был небольшой, но чистенький. Ковры, растения в кадках, лубочные картинки с черноокими пышнотелыми красавицами, над стойкой - клетка с крупным зеленым попугаем. Мягко жужжал кондиционер, навевая приятную прохладу. За низким столиком у самого входа двое мускулистых молодых людей сосредоточенно разыгрывали шахматную партию.
- Эй, эй, кирьос Габус, - позвал из-за стойки Пападакис. В руке он держал какую-то бумажку.
Габузов подошел к стойке и хозяин пансиона показал ему, где следует поставить подпись. Сергей посмотрел в протянутый листочек, испещренный греческими буквами и поинтересовался: нет ли бланка на английском?
Пападакис с сожалением пожал плечами.
- Охи инглиш, охи…
Габузов вгляделся в бумажку, узнал свои паспортные данные, вписанные от руки, сегодняшнюю дату и цифру - "2.000".
"Даже меньше десяти баксов выходит, - с удовольствием подумал он. - Не обманул водила. Кстати, надо бы расплатиться…"
- Пардон, айн момент, - по-международному сказал он Пападакису, устремился к выходу, распахнул дверь и огляделся: узкая, извилистая улочка, если не считать ковылявшей куда-то старухи в черном, оказалась пуста в обоих направлениях. Зеленого с фиолетовым такси - и след простыл.
- Чудеса да и только… - пробормотал Сергей Эдуардович и инстинктивно нащупал бумажник во внутреннем кармане. Тот был на месте, пухлый по-прежнему. "Почему же тогда таксист укатил, не рассчитавшись? Может, просто рассеянный?… Э-эх, жаль номера не запомнил. Ну да ничего, он же знает, куда меня привез. Вспомнит - заедет за денежкой…"
Успокоенный, он возвратился в холл, оставил свой автограф на гостиничной карточке и двадцать долларов задатка. Пападакис с улыбкой принял деньги, выписал чек, вручил Габузову вместе с пластиковой карточкой под цифрой "7", и перевел взгляд на парней, сидящих у входа.
- Костас!
Один из атлетов неспешно поднялся, подхватил сумку Габузова и двинулся к витой лестнице, расположенной слева от стойки. Сергей Эдуардович последовал за ним.
На лестнице он замешкался, пропуская спускавшуюся даму неопределенного возраста в легкомысленном розовом платьице-мини, открывавшем тощие, узловатые ноги. Дама подмигнула ему и призывно улыбнулась, отчего обильно нарумяненные щеки тут же пошли трещинами. Габузов вспыхнул - не столько от смущения, сколько от отвращения, и отвел взгляд. Дама хмыкнула и с нейлоновым похрустыванием пошла дальше, обдав его волной приторного парфюма.
Костас открыл дверь с номером "7", поставил сумку возле кровати, и повернулся к вошедшему следом Габузову. Тот не сразу, но сообразил, чего от него ждут, достал бумажник и вынул две долларовые бумажки.
- Эфхаристо… - Костас снисходительно улыбнулся и с намеком на поклон удалился.
Сергей Эдуардович осмотрел номер. Нет, на какой-нибудь портовый клоповник обстановка ничуть не походила: чисто, нарядно, относительно просторно, светлая, почти новая мебель, окна в сад, в углу - большой телевизор. Разве что несколько смущала будуарная, кремовая с розовым, цветовая гамма, вкупе с пухлыми амурчиками со стрелами на развешанных по стенам акварельках… "Не Амуры, а Эроты, - поправил он сам себя, - это же Греция. Должно быть, они меня поселили в номер для новобрачных. Видать, сейчас не сезон, страна патриархальная, свадьбы играют по осени, когда собран урожай…"
Габузов снял ботинки и джинсовую курточку индийского производства, и с блаженным стоном плюхнулся на кровать. Мягчайшая перина приняла его в свои объятия, и Сергей мгновенно заснул…
* * *
Проснулся он, когда за окном стояла непроглядная темень, нарушаемая лишь светом созвездий - крупных, как виноградные гроздья, да редких желтых фонариков. Габузов встал, почти наощупь добрался до выключателя И во вспыхнувшем свете торшеров полюбовался на себя в зеркало. "Надо бы привести себя в порядок", - решил он и направился в ванную.
Четверть часа спустя, намытый, гладко выбритый, благоухающий кедровым шампунем, облаченный в белейший гостиничный халат, он вновь лежал на кровати и щелкал кнопками телевизионного пульта. Впрочем, на всех каналах показывали одно и то же - желтые буквы на синем фоне. Сергей Эдуардович догадался, что это, скорее всего, информация о том, что услуга платная. "Да и черт с ним! Не телевизор же я сюда приехал смотреть. А вот перекусить не мешало бы. Интересно, чем у них тут кормят?"
Он переоделся и спустился в холл. Здесь никого не было, но откуда-то снизу лилась негромкая музыка, и розовый свет освещал ступеньки вниз, в подвальное помещение. Габузов решил заглянуть туда: если окажется, что это какой-нибудь навороченный стрип-бар или что-то в подобном роде, он просто узнает, где можно покушать без затей - и уйдет. Ну, может быть, для приличия возьмет самый дешевый, желательно безалкогольный, напиток.
Когда он приоткрыл дверь и заглянул внутрь, опасения его несколько развеялись. Никаких стробоскопов, никаких шестов с извивающимися стриптизершами - просто тихий, уютный барчик с приятным приглушенным светом, темной деревянной мебелью и плавно журчащим блюзом Каунта Бейси. И вокруг практически ни души, только за стойкой - благообразный седобородый господин в смокинге, да у дверей все те же два атлета за шахматами. Один из них, уже знакомый Габузову Костас, поднял голову, широко улыбнулся и изобразил плавный, приглашающий жест. Седобородый господин вышел из-за стойки, щеголяя военной выправкой, пересек зал и с поклоном застыл перед заезжим туристом.
- Съесть бы что-нибудь… - начал Габузов по-английски, не будучи уверенным, что его поймут, но твердо зная, что по-гречески он сам не поймет ни слова.
Его поняли.
- Следуйте за мной, сэр, - сказал седобородый. - Для вас - лучший столик.
Он щелкнул пальцами - и тут же, как черт из табакерки, выскочил вертлявый молодой человек с обликом типичного "полового" из фильмов про дореволюционную жизнь - жилетка, прямой пробор, угодливая улыбка, перекинутая через руку салфетка, карандашик за ухом. Картинными движениями смахнув несуществующую пыль с углового, и впрямь лучшего, с диванчиком, стола, "половой" развернул перед Габузовым меню в массивном кожаном переплете с золотым тиснением. Перечень предлагаемых блюд, впрочем, уместился на одном развороте.
Сергей с важным видом погрузился в изучение меню, больше внимания уделяя правой колонке, мысленно переводя драхмы в доллары, доллары в рубли. Получалось не сказать чтобы дешево, но в целом терпимо. Конечно, каждый раз так не пожируешь, но в день приезда все-таки можно себе позволить…
Официант между тем поставил на столик перед Габузовым бутылку с яркой этикеткой и, прежде чем клиент успел что-то сказать, ловко выкрутил пробку и наклонил бутылку над бокалом.
- Стойте! - испуганно вскрикнул Сергей Эдуардович чуть громче, чем собирался.
- Мастика, мастика, - с поклоном проговорил официант, не убирая бутылку.
- Но я не заказывал…
- Включено в обслуживание, сэр, - пророкотал из-за стойки седобородый. - Не беспокойтесь.
Габузов пожал плечами и дал наполнить бокал, после чего заказал салат с понравившимся ему названием "Критика", а также сравнительно недорогой "Эскалоп Хофманн" и самый дешевый из всех имевшихся в наличии напитков - некое загадочное "физико-металлико непо".
* * *
Вино было густым, пряным и сладким, "физико-металлико" оказалась обыкновенной минеральной водой, а "Критика" - стандартным по составу, но необыкновенно вкусным "греческим салатом": помидоры, оливки, брынза, зелень. Еще подали теплую пышную лепешку и Габузов предался блаженному чревоугодию. Воздав должное салату, он сыто вздохнул и с наслаждением закурил в ожидании эскалопа…
- Сигареткой не угостите?
- Пожалуйста… - Сергей машинально протянул пачку и лишь потом вздрогнул от неожиданности - просьба прозвучала на чистом русском языке без малейшего намека на акцент.
Он поднес девушке зажигалку и, пока та прикуривала, внимательно всмотрелся. Внешность была явно не русская - скорее нечто неопределенно-южное, что лишь подчеркивалось явно крашеными огненно-рыжими волосами. Грузинка, турчанка, возможно, даже армянка? Молода и была бы вполне себе хороша собой, если бы не бледная одутловатость лица и общая болезненно-водянистая полнота.
- Как вы догадались, что я русский?
Девушка усмехнулась и без приглашения уселась напротив Габузова.
- А кто ж еще будет тут "Петра" смолить?
- Это верно… Может быть, вина? - Он кивнул на бутылку.
Рыжая поморщилась и покачала головой.
- Мне нельзя мастику. Вообще нельзя сладкого. Болею.
Она щелкнула пальцами, и проворный "половой" тут же поставил перед барышней бокал с желтоватой прозрачной жидкостью.
- Ну, давай что ли, за встречу!
Бокал в ее руке с легким звоном соприкоснулся с бокалом Габузова. Оба сделали по глотку. Девушка медленно выпустила струйку дыма и задумчиво протянула:
- Домом пахнет…
- А вы что, тоже из Питера?
- Из Ростовской области. Ладно, проехали… - Она подняла бокал. - Меня Лианой зовут. А тебя?
- Сергей.
- Со знакомством!
Они чокнулись снова. Лиана допила вино до дна и вопросительно глянула на Сергея. - Ну что, Сережа, сегодня гуляем?
- Извини, Лиана, не могу. Дела.
- Деловые. Все такие деловые… - Лиана вздохнула и вытянула из пачки Сергея еще одну сигарету.
Подали эскалоп. Сергей посмотрел на исполинскую отбивную, щедро дополненную картошкой фри и свежими овощами.
- Хочешь? - предложил он. - Все равно один не справлюсь.
Она грустно улыбнулась, сделавшись на миг беззащитной.
- Лучше в вас, чем в таз, да, Сереженька? Ты кушай, кушай, мне все равно нельзя. Фигуру берегу, ха-ха-ха… Возьми мне лучше еще критского.
Габузов кивнул, и перед Лианой вновь образовался полный бокал белого вина…
Сергей жевал мясо, запивая минералкой. Лиана курила его сигареты, понемногу прихлебывая вино и уходить, похоже, никуда не собиралась. Беседа не клеилась.
- Ладно, - сказал он, отодвигая тарелку с наполовину недоеденным эскалопом и нетронутым гарниром. - Пора мне, пожалуй… Счет, будьте добры! - обратился он по-английски к седобородому бармену.
Тот важно кивнул и удалился в неприметную дверку за стойкой.
- Слушай, а давай возьмем с собой фруктиков и еще бутылочку критского? - неожиданно предложила Лиана.
Габузов опешил.
- В каком это смысле - с собой? Мы что, куда-то собираемся вместе?
- К тебе, в седьмой номер. Или для начала хочешь прогуляться?
- Для начала чего?! - Сергей начал заводиться. - И вообще, Лиана, не знаю, что ты там себе надумала, только я должен сказать тебе…
- Что я не в твоем вкусе? Хай, ладно, тогда скажи, кого хочешь? Если несовершеннолетнюю или мальчика - плата дополнительно.
- Чего ты городишь? - вконец возмутился Габузов. - Какого еще мальчика?! Никого я не хочу! Хочу в свой номер! Спать!
- Один?
- Представь себе, один!
Лиана пожала плечами и ответила непонятно:
- Как знаешь, Сереженька, денежки-то твои… Будь здоров!
Она поднялась, и в этот момент услужливый "половой" подал счет. Сергей заглянул в нее и недоуменно протер глаза.
- Здесь… здесь какая-то ошибка… Лиана, погоди!
Она обернулась и с усмешкой посмотрела на него.
- Что, Сереженька, передумал?
- Нет… Вот, посмотри, - он протянул ей счет. - Скажи им, что они напутали…
Лиана едва взглянула на счет.
- Ничего они не напутали. Вода, салат, горячее, два бокала кипрского - это, если ты такой жмот, могу оплатить сама. Плюс обслуживание. Итого шестьдесят тысяч драхм.
- Вы что, с ума здесь все посходили?! Какое-такое обслуживание?! За триста баксов!..
- Такие расценки, Сереженька. А обслуживание - это бутылка мастики плюс девочка на ночь. То есть, я - или не я.
- Ты, не ты! На фиг вы мне все сдались! Ужин оплачу, мастику отплачу, но девочка!..
- Извини, Сережа, здесь ночной клуб - и правила здесь свои. Эти правила и на входе висят, и в меню прописаны. Пришел, заказал - значит, согласен.
- Но откуда я знаю, что там по-вашему написано!
- Твои проблемы.
- Да катитесь вы ко всем чертям!
Габузов, красный как рак, вскочил, оттолкнул Лиану и бросился к выходу. Путь ему преградили два атлета, синхронно поднявшиеся из-за столика с шахматами. Костас улыбался, поигрывая неизвестно откуда взявшейся бейсбольной битой.
Сергей притормозил, беспомощно оглянулся.
- Они могут вызвать полицию, а могут и не вызвать, - холодно сказала Лиана. - Что для тебя хуже - я не знаю. Но лучше для тебя - заплатить.
- Сука! - выдохнул Габузов. - Ну ты и сука!
- А я-то тут при чем? - хмыкнула Лиана и отвернулась.
Под веселыми взглядами мускулистых шахматистов Сергей Эдуардович подошел к стойке и швырнул бумажником в невозмутимого бармена.
- Благодарю вас, сэр! - седобородый положил перед собой счет, достал калькулятор, пробежал пальцами по клавишам. - Итого с вас двести восемьдесят восемь долларов шестьдесят пять центов по сегодняшнему курсу Национального Банка.
Он достал купюры из бумажника Габузова, быстро разложил на две неравные кучки, большую положил в ящик кассы, меньшую возвратил в бумажник, присовокупив две мятые греческие бумажки и несколько монет.
- Сдача в драхмах, сэр. Желаете копию счета?
- Желаю! - заявил Габузов. - Предъявлю в суде!
- Прошу вас, сэр! - бармен приложил к бумажке фиолетовую печать и отправил в бумажник вслед за купюрами. - Не желаете ли чего-нибудь еще?
- Не желаю! - рявкнул Сергей и бросился наверх.
Оказавшись в номере, он побросал в сумку те свои вещи, которые успел оттуда извлечь, и вышел, хлопнув дверью.
- Р-развели! - злобно рычал он, перескакивая через ступеньки. - Развели, как лоха последнего! Я еще до вас доберусь! Не знаю как - но доберусь!..
* * *
Однако это было еще не всё. В холле его встретил господин Пападакис собственной персоной.
- Кирьос Габус… - начал он.
- Паспорт мой пожал-те! - рявкнул Габузов, не размениваясь на политесы и иностранные языки. - Паспорт, ферштейн?! Съезжаю я от вас, гниды позорные! Счастливо обосраться!
Но вместо паспорта Пападакис выдал ему очередную бумажку.
- Это еще что за хрень? Сказано тебе - паспорт гони!
Он перегнулся через стойку и попытался дотянуться до тощей шеи Пападакиса, но взявшиеся неизвестно откуда Костас с напарником отодрали его от стойки, протащили через холл и бросили в кресло.
Один остался сторожить пленника, глыбой нависая над вжавшимся в кресло Габузовым, а другой бросился куда-то и через несколько минут возвратился, ведя с собой Лиану. В руке она держала бутылку с яркой этикеткой.
- Снова ты, Сереженька? - кривя рот, проговорила она, и Сергей понял, что бывшая соотечественница пьяна в стельку. - Опять бузишь?
- Спроси, чего им от меня надо! - выкрикнул Габузов.
- А всё того же. Того же самого, голубь мой. Заплати за проживание - и катись на все четыре.
- За какое еще проживание?! Я этому хорьку лысому днем двадцать долларов дал!
- Маловато, Сереженька, маловато.
- Маловато! - Сергей Эдуардович вскочил как ужаленный, но был тут же возвращен в кресло самым неделикатным образом. - Но в бумажке, что я подписавал было черным по белому "две тысячи драхм". Это меньше десятки, а я двадцать…
Лиана хрипло расхохоталась, перевела дух, что-то объяснила троим грекам.
Теперь хохотали все - кроме Габузова, естественно. Тот лишь переводил растерянный взгляд с одного на другого.
- Уф-ф! - Лиана отдышалась. - Ну ты, Сережа, юморист… Две тысячи драхм - это за час, не за сутки. Здесь по часам считают. Здесь ведь не гостиница, а совсем наоборот… В общем, сам догадался, что здесь. Два часа ты оплатил, теперь, будь любезен, отплати еще одиннадцать. Тридцать восемь минут хозяин тебе прощает… Двадцать две тысячи. Сто "бакинских", короче. А винище можешь забрать с собой, ты его оплатил…