После спектакля Вероника в кои-то веки вернулась сразу домой. Никаких свиданий, никаких вечеринок. Ей надо было все обдумать. Она уютно устроилась на огромной кровати, завернувшись в плед из ангоры. Мама, провожая ее в Лондон, засунула в багаж пару уютных домашних вещичек, в том числе и его. Хотя Вероника уже давно предпочитала вещи только известных марок, иногда, повинуясь сентиментальным воспоминаниям, использовала что-нибудь из старенького, особенно когда была не на людях. Этот плед мама связала по "Бурде" лет пятнадцать назад, чтобы Вероника чувствовала себя комфортно в их маленькой квартирке. Тогда Екатерина Алексеевна совершила настоящий подвиг. Каким-то чудом выкроив деньги на переоборудование квартиры, она своими руками изобразила нечто вроде евроремонта, пользуясь рисунками и инструкциями своего любимого журнала "Бурда моден". Себе она отгородила часть кухни, поставив там узенькую кушеточку и тумбочку со швейной машинкой. Дочери досталась вся комната. Екатерине Алексеевне удалось достать дорогие немецкие обои с рисунком пастельных тонов. Плед она связала из ангорской шерсти тех же оттенков, что и стены в отремонтированной комнате. Тратить драгоценную импортную шерсть на вязание пледа в те годы было немыслимой, запредельной роскошью. До сих пор Вероника испытывала чувство особого умиротворения, закутываясь в него. Почему-то покрывало из стриженой норки, подаренное ей недавно, произвело на нее меньшее впечатление.
Стриженая норка, может быть, и оставила ее равнодушной, но тот каскад подарков, который обрушил на нее Антуан Бриоли, тронул душу красавицы, избалованной вниманием поклонников.
Вышло так, что они с Энтони остановились в той же гостинице, где всегда отдыхали Бриоли с женой, известной фотомоделью. Однажды, когда каждый из них ждал своего спутника в холле – Энтони задержал важный телефонный разговор, а супруга Антуана заболталась с подружкой, Кутилина и Бриоли разговорились. Узнав, что оба живут и работают в Лондоне, обменялись визитками и договорились как-нибудь встретиться. Разговор вышел забавный.
– Вы любите театр? – спросила Вероника.
– О да, конечно.
– А балет?
– Хм, как вам сказать... Бывает, что после двухчасового телевизионного балета приятно, стоя где-нибудь в пробке, наблюдать за регулировщиками на уличных перекрестках. До чего же успокаивает вид движений, имеющих какой-то смысл!
У него есть чувство юмора, подумала она, улыбнувшись краешком рта. А Бриоли добавил:
– Очень многие балетные постановки были бы изумительны, если бы не танец.
Тут уж она не выдержала и расхохоталась.
Спустя несколько дней Кортмана срочно вызвали в Лондон – буквально на сутки, чтобы разобраться в одном заковыристом юридическом хитросплетении. Вероника скучала на веранде отеля, и Антуан решил немного развлечь девушку:
– Вероника, мне кажется, вы сегодня печальны. Что-нибудь случилось?
– Ничего. Просто я сегодня одна. Господин Кортман улетел в Лондон на день по делам. А когда ты одна, даже яркое солнце Ривьеры не радует.
– А давайте прогуляемся вместе. Моя жена нашла себе времяпрепровождение, в котором для меня нет места.
Вероника подумала, что, наверно, супруги уже охладели друг к другу и предпочитают отдыхать в режиме "каждый сам по себе", не забывая при этом соблюдать приличия. Позже оказалось, что она ошибалась. Антуан с женой сохранял ровные приятельские отношения, просто знаменитая фотомодель предпочитала женщин мужчинам. Похоже, Бриоли относился к этому спокойно и не волновался по пустякам.
– И чем мы займемся? – спросила девушка француза.
Тот мягко улыбнулся:
– Вспомните, чего вам больше всего хотелось в детстве.
– Больше всего мне хотелось танцевать принцессу Аврору в "Спящей красавице". Но сейчас, когда я почти каждый день исполняю роли Авроры, Одетты, Жизели на сцене Ковент-Гардена или Большого театра, я с меньшим энтузиазмом отношусь к танцам на отдыхе.
– Понимаю, – задумчиво произнес Бриоли. – Мне всегда нравились люди, добивающиеся своего. Да я и сам такой. Может быть, вы вспомните еще какие-нибудь детские желания?
Француз казался таким мудрым, понимающим, доброжелательным, что Вероника не выдержала и открылась:
– Еще я хотела ограбить магазин.
– Нацепить на личико черную маску или темный чулок, взять автомат и пострелять вволю? Очень необычно, – ухмыльнулся Бриоли.
– Только не смейтесь. И никому не рассказывайте.
– Клянусь, моя прекрасная Вероника. Так вам хотелось пострелять как следует? В чем же был ваш мотив? Вспоминайте.
– Мне часто снился сон, что я одна, поздно ночью в большом универмаге. Что-то вроде нашего ГУМа. Ну это как "Хэрродс" в Лондоне, хотя "Хэрродс", конечно, получше даже самого большого магазина в России. Как я туда попала, неизвестно. И все отделы универмага открыты. Я захожу сначала в отдел дамского белья и сгребаю все коробочки с колготками, трусиками, бюстгальтерами. Потом забираю самые красивые блокнотики из канцелярского отдела. Долго рассматриваю ювелирные украшения, но мне нравятся только серьги с бриллиантами. Только вы не подумайте, что я клептоманка какая-нибудь. Во времена моего детства в России был страшный дефицит многих необходимых вещей, люди томились в очередях, чтобы купить что-нибудь приличное. Девочкам почему-то не разрешали носить капроновые колготки, видимо, это было очень дорого. – Тут Вероника осеклась, сообразив, что она слишком откровенна с незнакомым человеком.
– Вероника, милая, – растроганно произнес Бриоли, – я думал, что вы эдакая надменная красавица, пожирательница мужчин, а вы, оказывается, просто беззащитная девочка. Я знаю, что вам нужно. Идемте со мной.
Ага, выходит ее откровенность была не во вред.
Они пришли в торговый центр, где под одной крышей располагались бутики самых известных домов моды, а также отделы по продаже дамских аксессуаров, ювелирных украшений и прочих вещиц, которые уродливую женщину не превратят в красавицу, но хорошенькую сделают прекрасной.
– Вероника, смотрите сюда. Вот это моя кредитная карточка. На сегодняшний день – она ваша. Сейчас мы будем покупать все, что только захочется, даже если вам это совсем не нужно. И более того, – хохотнул Бриоли, – в первую очередь если не нужно. – Итак, вы готовы?
– Но, Антуан, мне неловко, – пролепетала Вероника.
– Отказов я не принимаю! Позвольте мне сегодня поработать волшебником. Вы доставите мне ни с чем не сравнимое удовольствие.
...Вспоминая тот день, давший ей так много радости, Вероника поняла, что именно Бриоли помог ей избавиться от комплекса бедной девочки. А ведь к тому моменту она уже давно добилась успеха и сценического, и финансового, привыкла к дорогим подаркам поклонников, и все равно в ее душе существовала та прежняя маленькая Вероника, которой приходилось экономить каждый рубль. Оказалось, что даже коллекция драгоценностей, многие из которых были эксклюзивны и стоили десятки тысяч долларов, не могут излечить комплекс бедности. А вот веселая шопинг-терапия, которую устроил ей Антуан, помогла, и после такого сеанса "все себе могу позволить" Вероника по-настоящему раскрепостилась и стала воспринимать окружающую ее роскошь как нечто естественное и привычное.
Бриоли был опытным соблазнителем и понимал, что, если дать женщине радоваться жизни как маленькому ребенку, удовлетворить ее мелкие капризы – огромные счета из магазинов для мультимиллионера не были серьезными расходами, – ее симпатия к нему быстро окрепнет и перерастет в привязанность.
...Потом оказалось, что гору покупок просто некуда девать. Номер Вероники в отеле был бы забит до самого потолка пакетами, свертками, коробочками со всякой всячиной. Да и что она скажет Кортману?
И Бриоли снова решил все с необыкновенной легкостью:
– Внимание, Вероника. Я продолжаю работать волшебником. Сейчас я прикажу все это отправить на моем личном самолете в Лондон, а там вы уже на месте разберетесь, зачем купили десять зубных щеток и семь жемчужных ожерелий.
– Мне нравилось трогать жемчужинки, их можно брать в руки и перебирать одну за другой. Приятно, – созналась балерина.
– Вы не должны оправдываться. В нашем эксперименте было важно повиноваться импульсивному желанию. Ни грамма расчета. Никаких шопинг-листов. Вы прекрасно справились, Вероника.
– Ах, Антуан... Как мне вас благодарить? – девушка смотрела на него сияющими глазами.
– Вот уж не знаю. Боюсь, цена покажется вам непомерной. – Он весело смотрел в ее округлившиеся глаза. – Вы можете поужинать со мной в Лондоне? Договорились?
В Лондоне они стали встречаться в комфортабельной квартире в центре города, которую Бриоли снял специально для этого. Специальную комнату они отвели под "музей" – для хранения тех вещиц, что она накупила в день, что их сблизил. "Музеем" ее называла Вероника, а Антуан – "комнатой подарков", и на каждом свидании добавлял к коллекции даров что-нибудь новенькое. Причем его совершенно не волновало, была ли это плюшевая игрушка или изысканное колье от Тиффани.
С Бриоли ей было хорошо. Как ни странно, ее даже не сильно трогало, что он снисходительно относится к главному делу ее жизни. Бриоли любил повторять: "Балет своей популярностью обязан тому, что женатые мужчины могут видеть на сцене множество женщин, которые в течение целого вечера не произносят ни слова". Антуан вообще был остроумным собеседником, они часто с Вероникой высмеивали английские нравы. На самом деле каждому из них по-своему нравился Лондон, но в то же время было приятно, что они могут вести себя естественно, а не как эти чопорные англичане.
Кортману же Вероника деликатно объяснила, что ей ни к чему репутация соблазнительницы добропорядочных женатых мужчин.
– Энтони, милый, не теряй головы. Если ты бросишь жену и детей, вся твоя карьера пойдет прахом. Никто не будет доверять адвокату, который нечистоплотен в личных делах.
Кортману пришлось согласиться с доводами Вероники, и она пообещала как-нибудь еще разок съездить с ним на Лазурный Берег. Возможно.
15
Денис собирался выходить из дома, когда затрезвонил его мобильник. Неужели опять Кутилиной приспичило за каким-нибудь любовником последить? Ярошецкого ей недостаточно? Но голос в трубке оказался другим:
– Это Денис Грязнов? Меня зовут Ольга Шаболина. Я балерина, танцую в Большом, может быть, вы слышали...
Еще бы он не слышал. За то время, что он работал с Кутилиной, это имя он слышал раз пятьсот. И отзывы в адрес своей коллеги прима отпускала весьма нелицеприятные. Наверно, та еще штучка. Если только это не розыгрыш, организованный Филей с Головановым. А что? С них станется, одурели, поди, от жары.
– Мы могли бы встретиться? Мне нужна ваша консультация и, возможно, помощь.
Вот тебе раз! Денис немного поразмышлял. Вообще-то от контракта с Кутилиной его пока никто не освобождал. Но там же не было сказано, что ему запрещается работать на других балерин. Может, открыть детективное бюро, специализирующееся исключительно на проблемах русского балета?
– Хорошо. Когда и где мы можем встретиться?
– Может быть, вы подъедете в театр?
Однако, подумал Денис. Хватка у наших балерин что надо.
– Так вот, – продолжала Шаболина, – сразу после утренней репетиции я буду свободна. Где-то к часу. Э-ээ... вам удобно? – вдруг спросила она.
– Хорошо-хорошо, – с раздражением подтвердил Денис, – в час, в театре. Дальше что? Где вас найти?
– Я буду или в своей гримерке, или в костюмерной. Вам подскажут. На вахте я оставлю для вас пропуск. Приходите. – и тут она добавила: – пожалуйста...
Древняя бабулька, служившая вахтершей в Большом, долго изучала паспорт Дениса, посекундно сличая с оригиналом, поджав губы для важности.
– Кажется, все сходится. Проходите. Подниметесь на третий этаж и там спросите, где Шаболина.
По закоулкам Большого театра Грязнову пришлось бродить долго. Когда он добрался до репетиционного зала, оказалось, что Шаболина уже закончила заниматься и ушла в душевую. Денис решил, что в этот момент его присутствие балерине не требуется, и направился к гримерке. Дверь была заперта. В костюмерной толпились дети из балетного училища, но Шаболиной тоже никто не видел. Не в администрацию же обращаться: мол, ваша балерина заказала услуги частного детектива и куда-то пропала, не поможете ли разыскать. Чертовщина какая-то. Вдруг его кто-то тронул за плечо:
– Вы Грязнов? – спросила девушка.
– Он самый.
– Пойдемте, я вас проведу к Ольге, а то заблудитесь.
– Верно подмечено, – не без иронии ответил Денис. Он не любил терять время попусту, и полчаса, что пришлось потратить на знакомство с закулисьем Большого театра, не слишком улучшили его настроение.
Девушка провела его какими-то закутками, и, наконец, он оказался в небольшой комнатке. В углу, в кресле, обитом красным бархатом, сидела хрупкая молодая женщина. Узенькие черные брючки на стройной фигурке, простенькая блузочка, тоже черная. Волосы затянуты в классический пучок на затылке. Тонкие кисти рук, музыкальные пальцы. Явно нервничает, отметил Денис. Длинные пальцы, казалось, жили своей отдельной жизнью, нервно выстукивая на подлокотнике кресла барабанную дробь с затейливым ритмом.
– Денис? – спросила девушка и сделала шаг ему навстречу, протянув руку.
После приветствий и рукопожатий она застенчиво улыбнулась:
– Я здесь прячусь иногда. Это кабинетик нашего администратора. Бывает, надо побыть совсем одной, понимаете?
– Ольга, у меня мало времени. Давайте прямо к сути. Зачем я вам понадобился? И почему вы решили обратиться именно ко мне? – Он ожидал ответной резкости, но Шаболина смутилась:
– Я ведь не знаю других детективов...
– А меня, выходит, знаете?! – начал злиться Денис.
– Все говорят, что с такими вопросами нужно обращаться только к проверенному человеку, которого вам порекомендовали знакомые.
– Значит, вам меня порекомендовали? Замечательно! И кто же это?
– А о вас слышала хорошие отзывы от Кутилиной.
– От кого?!
– От Кутилиной, – прошептала Ольга.
– Ч-черт... Я ничего не понимаю. – Денис подумал, что все это какой-то бред. Нет, скорее, фарс. Да, фарс – это будет точнее. – Значит, от Кутилиной...
– Екатерина Алексеевна Кутилина – это мама Вероники, моей подруги...
– Вашей подруги, – протянул Денис.
– Некоторое время тому назад Никина мама говорила, что у дочери неприятности. Назойливые поклонники и все такое – словом, надо проверить, нет ли маньяков. Ника ведь настоящая знаменитость, всякое бывает. Вот тогда она и упомянула, что есть такой Денис Грязнов – хороший детектив, который может помочь в сложной ситуации. Я и представить не могла, что мне самой придется к детективу обращаться. Но вот, как видите, пришлось.
Возникла пауза, но не из разряда неловких, просто каждый думал о своем. Денис решил не торопить собеседницу, но уж очень она была задумчива. Наконец он спросил:
– Вы с Вероникой подруги?
– Да, мы дружим с детства. Она всегда меня так поддерживала, еще с первых дней в училище. Я была очень робкой, – смущенно сказала Ольга. – Вот только последнее время мы обе очень заняты – у нее концерты, гастроли, съемка клипов на телевидении, и я тоже много танцую и в Большом, и в сборных концертах, еще вот в фильме снималась по "Войне и миру" Толстого. Так что мы немного... как бы это сказать... разошлись.
– Да, так бывает, – осторожно высказался Грязнов.
Неужели Шаболина ни сном ни духом не ведает, как Вероника на самом деле к ней относится. Прикидывается? Черт их разберет, как у них в театре принято. На людях дружеские поцелуи, а потом оказывается, что придушить друг друга готовы.
– Так что же вас заставило ко мне обратиться?
– Я не могу даже толково объяснить ситуацию. Просто последнее время чувствую себя очень неуютно. То мне кажется, что за мной кто-то наблюдает...
Опять двадцать пять, подумал Денис. Это что, профессиональная болезнь балерин? Сейчас еще скажет, что боится быть отравленной.
– ...То домой кто-то звонит и дышит в телефонную трубку, но ничего не говорит. То в гримерке вдруг нахожу свои вещи в беспорядке. У нас ведь, знаете, гримерки почти никогда не запирают, но я стала это делать недавно.
– Вы кого-то подозреваете?
– Нет, никого конкретно. Здесь, в Большом, ко мне все относятся прекрасно. Честно говоря, я бы хотела, чтобы вы просто проверили – мне все это чудится, или действительно есть какой-нибудь странный поклонник. Мало ли что бывает. Я сейчас живу... совсем одна, и мне часто бывает не по себе.
Ничего себе характер у барышни! Просто ангельский. Здесь, в Большом, вообще-то известный серпентарий. Все нещадно поливают друг друга в прессе.
– Хорошо, все это проверить сравнительно несложно. Скажите, Ольга, но, если окажется, что у вас есть недоброжелатель и он может быть для вас опасен, что вы предпримете в таком случае?
– Я не думала об этом, – просто ответила Ольга. – Наверное, в таком случае я посоветуюсь со специалистами. Если вы за мой случай беретесь, то и советоваться придется с вами.
– Ольга, теперь, если вам не трудно, надо подъехать к нам в офис для заключения договора, чтобы вы посмотрели прайс-лист на наши услуги и решили, подходят ли вам расценки, ну и подписать кое-какие бумаги.
Шаболина проявляла явные признаки нетерпения:
– Да-да, меня все устраивает. Когда можно подъехать к вам в офис?
– Да хоть сейчас, у вас есть свободное время?
– до примерки осталось два с половиной часа. Вы на машине?
– Обижаете... Хотя с московскими пробками иногда бывает быстрее на метро.
– А я вот никак не соберусь пойти на курсы вождения. Мне кажется, что водить машину в мегаполисе – совсем не женское дело. Я просто боюсь. Да и, честно говоря, страсти к автомобилям во мне нет никакой. Мне, – тут она вдруг прыснула, – на велосипеде больше нравится. Вы не подождете меня секундочку, я приведу себя в порядок. – Ольга уже уверенно улыбнулась и выскользнула из комнаты.
Денис не знал, что и думать. Целостного впечатления он так и не составил. Похожа на Кутилину? Похожа. Непохожа на Кутилину? Непохожа. Про себя он назвал ее Балерина-2.
Через пару минут Балерина-2 вернулась. Она неуловимо преобразилась: волосы уже не были скручены в тугой пучок на затылке, а свободно спускались до плеч. Денис отметил, что Шаболина была натуральной блондинкой. Похоже, молодая женщина как будто перестала бояться, переложив свои проблемы на плечи Дениса, расслабилась и повеселела. Ладно, будем, как говорят в армии, посмотреть.
Когда они вышли из театра, на улице шел летний, эдакий грибной дождик. Все-таки конец лета как-никак. Теплые капли приятно щекотали лицо.
– Какая прелесть, – воскликнула девушка. – Надо будеть урвать пару денечков и залечь где-нибудь на даче в Подмосковье. А то у меня с фильмом совсем никакого отдыха в этом году не получилось. И новый сезон будет сложным. Знаете, какая премьера нового "Лебединого" предстоит? Я танцую Одетту. Да-да! Постановка очень необычная, консервативные критики наверняка обрушат шквал недовольства на всех, кто в этом эксперименте участвует.
– Ольга, вы уверены, что в театре у вас нет завистников?