Виски - он специально официанту сказал, чтобы "Блэк лейбл" лично ему принес, так солиднее, чем водку пить, - покатилось вниз, отогревая замерзшее тело. Вроде и не так холодно на улице, а за те два с лишним часа, что провел на кладбище, окоченел. Надо было одеться потеплее - но настолько давно уже ходил только в костюме, что несерьезно было облачаться во что-то походное типа джинсов и свитера с теплыми ботинками в придачу. Тем более что из Переделкино ехал, а Кореец настоятельно просил домой не заезжать, просто на всякий случай.
А когда похороны были - вот тогда был вообще жуткий холод. Он, естественно, в рубашке с галстуком, в белом пальто, в тонких ботинках. Тогда часа четыре простояли на Ваганьково, к двенадцати, кажется, сбор был, в час отпевание началось в церкви, он не пошел, не любил все это, да и народу там набилось - не протолкнуться, так на улице и стоял. А после отпевания переместились к могиле. Пока гроб донесли, пока священник приперся, пока молитвы читал - в общем, поминки начали в полпятого, а то и в пять.
И хотя на кладбище холода не чувствовал, не до того было, потом в ресторане ощутил, что превратился в сосульку. Несколько пацанов воспаление легких подхватили - хорошо хоть, его пронесло. Хитрый Кореец в толстенной кожаной куртке приехал, вообще по максимуму утеплился, ему хоть бы что - а он, Андрей, еле рюмку удерживал в одеревеневших пальцах.
"Понты дороже денег", - повторил по себя коронную Вадюхину фразу. Холод, не холод - выглядеть надо по высшему разряду. Чтобы сразу ясно было, что ты не отморозок какой, а солидный, уважаемый человек. Он даже чувствовал тогда себя по-другому в официальной одежде - словно он не на похороны старшего пришел, а на похороны равного ему человека. Да и оделся так потому, что знал, что именно так оделся бы Ланский. Которому, не признаваясь в этом себе, подражал подсознательно, перенимая манеру одеваться, манеру говорить, привычки - те же сигары, виски, одежду от Хьюго Босса, любовь к "мерсам", золото от Картье, японские рестораны. Вадюха всегда выделялся - и на кладбище ему показалось, что точно так же выделяется сейчас он. И, выделяясь, куда больше похож на продолжателя Вадюхиного дела, чем любой из собравшихся здесь.
- Ты прикинь, Андрюх, - я на стрелку приезжаю, коммерсанта моего напрягли, ну я сказал, чтоб мне звонили, стрелку им забил у Лужников. Сам с волыной, как положено, пацаны с волынами, черные уже ждут. И тут мусора - стукнул кто-то. Приняли, короче. Волына - хер с ней, разрешение есть, а у меня ширево в тачке. А на следующий день выпускают - гуляй, бродяга, повезло тебе. Выхожу, а на улице Вадюха - прикинь?
Немец продолжал рассказывать давно известные Андрею случаи, потом кто-то произносил очередной тост, и он автоматически поднял рюмку, не прислушиваясь. Вспоминая тот морозный день, и валившийся с неба снег, и толпу человек в сто пятьдесят - двести, а то и больше. Это ведь еще не все пришли - ясно было, что менты пасти будут, на камеру всех снимать, они ведь, суки, не дадут нормально похоронить человека. Так что многие ночью приезжали в церковь - он там был с Корейцем, Хохлом, еще несколькими близкими и с Ольгой, разумеется, всю ночь там и пробыли. В течение ночи человек пятнадцать приехали, а если свиты их считать, то сотни полторы-две. Роспись был, Иваныч, и другие такого же уровня. Чечен даже один приехал, Муса, в большом авторитете у них. А еще куча народу просто позвонили и извинились - Корейцу звонили, говорили, что пойти, мол, не можем, проблемы с мусорами, но на девять дней обязательно.
И все равно толпа на кладбище была - дорожки на Ваганьково узенькие, и хотя могила почти на перекрестке получилась, братва чуть не полкладбища перекрыла, не пройти. Да, в основном братва была - хотя и коммерсанты приехали некоторые, и от шоу-бизнеса, в котором Вадюха серьезно крутился, несколько человек присутствовали, остальные застремались, видать. Но даже из тех гражданских, кто на могиле появился, на поминки вообще единицы пришли, хотя от кладбища до ресторана езды пять минут. А кто пришел, смотался быстро, увидев, что тут братва гуляет - солидная, но братва.
Кабак тогда сняли весь - наверное, человек на сто с лишним. А потом, уже вечером, своей компанией в другой кабак уехали. И Немец, кстати, был - Генка ему дал эмоции выплеснуть, а потом с него слово взял, что успокоится. Кореец, Хохол, Андрей, Немец, Каратист с Каскадером, Учитель, Моня - самые близкие, в общем. И Ольга с ними. Хохол предложил ее домой отвезти - ну чего, мол, таскать ее с собой будем, ей и так тяжело, да и у нас свои базары, - но Кореец сказал, что кто-кто, а она поехать обязана.
"Ты е…нулся, Серега? Ты ж знаешь, что она из-за Вадюхи от родителей ушла. Девка одна осталась, жена нашего самого близкого, а ты гонишь тут!" - так он примерно сказал. И Хохол тут же начал объяснять, что это он так, не о себе ж печется. В общем, с ней и поехали. И он, Андрей, время от времени глядя на нее внимательно, думал, что такого никогда не видел - двадцать лет ей, а никаких слез, никаких истерик, сидит спокойно, говорит ровно, выпивает почти как все, а не пьянеет. Выдержка такая, что у немногих пацанов встретишь, - Вадюхина школа, сразу видно.
Но вообще он тогда в основном думал о другом. Не о том, что Ланского больше нет - в это не верилось как-то. Не о том, что делать теперь - хотя знал ведь случаи, когда после смерти старшего между своими раздел начинался и до стрельбы даже доходило. А о том, что он должен стать тем, кем был Вадюха. Не просто должен - обязан. Вадюха ушел, а он остался - чтобы стать таким же. Пусть не сразу, но обязательно.
Мысль эта пришла ему в голову на кладбище - когда он стоял молча и отстраненно, ни с кем не разговаривая, не в силах поверить, что Ланского больше нет, в то время как он так отчетливо стоит перед глазами, словно только что отошел и сейчас вернется. В натуре живая картинка была - Вадюха в белом пальто, точь-в-точь таком, как на Андрее было на кладбище. Года за два до этого он Вадюху в этом пальто увидел, узнал, где купил, и помчался и взял такое же, хотя даже не его размер был, но один черт взял - заставил их подшивать, "Хьюго Босс" в конце концов, восемьсот баксов, пусть постараются.
В общем, он стоял так, вспоминал, слушал вполуха священника. Смотрел, не видя толком никого, на толпу - думая о том, что он похож на Вадюху больше, чем все остальные. И не только потому, что одет почти как он, - потому что много у них все-таки было общего. Оба из интеллигентных обеспеченных семей, оба в институте учились - Вадюха, правда, окончил кое-как, то ли вечерний, то ли заочный, - оба карате занимались, оба тяготели больше к бизнесу. Ланский, пройдя через разборки, стрелки и мусарни - полгода просидел в Бутырке, еле вылез, - от них отошел, совсем высоко уже был. И он, Андрей, на разборках бывал, и на стрелках стремных, и бизнесменов напрягал, и рожи бил, и в перестрелку попал как-то - и тоже уже над этим поднялся. И пусть у Вадюхи было все более круто - но он и начал раньше.
Он думал так, а потом нащупал в кармане пальто сигару - Ланский дал первого января. Он к нему заехал тридцать первого ненадолго, вечером, часов в восемь, вместе с Хохлом - там уже Кореец у него сидел, - ну и махнули чуть-чуть. И Вадюха закурил, и он тоже взял сигару из деревянной коробки и, неумело щелкнув обрезалкой, долго выпускал ароматный дым. Не докурил, конечно, уж больно здоровая, а ломать ее в пепельнице не хотелось - чтоб никто не подумал, что он просто понтанулся, - так что взял с собой и выкинул из окна машины. А первого в клубе одном гуляли, и Вадюха сам ему сигару дал, в металлическом футляре, - и отказываться не хотелось, но и курить желания не было. И сейчас, на кладбище, заметив, что многие курят, потому что кончилась уже служба, извлек ее, зубами откусил кончик - так Шварценеггер в каком-то фильме делал - и сказал Голубю, чтобы дал прикурить.
Он знал, что народ на него сразу начнет коситься и кто-то подумает, что, понтуется, мол, пацан. Но ему это до одного места было - пусть думают что хотят, а если кто рискнет чего сказать, так пожалеет. Он стоял, как всегда, гордо, подняв голову, расправив плечи, и втягивал дым, зажав сигару между большим и указательным пальцами. И вдруг сказал себе, что обязан дать Вадюхе клятву - прямо сейчас. Клятву в том, что продолжит его дело, сделает все, чтобы не допустить разлада, сплотить пацанов. И Ольге будет помогать всем, чем надо, и памятник поставит, даже если все свои бабки понадобится отдать.
А потом обратился к Вадюхе - не беспокойся, брат, все сделаю как положено. И в момент почувствовал себя другим - более взрослым, более авторитетным, более деловым. Почувствовал себя человеком, имеющим большой вес и большую ответственность, знающим, что в любой момент кто угодно может заказать под него работу, но продолжающим делать свое дело, об этом не думая. Идущим на самый верх - и обязанным дойти…
- Чего заскучал, Андрюх?
На стуле слева вместо девшегося куда-то Немца оказался Серега Каскадер, старый кореш, пришедший в команду чуть позже его, Андрея.
- Похороны вспоминал. Помнишь, мороз какой был?
Серега кивнул, покосился на вискарь. На столах стояла водка, только перед ним виски - и Каскадер, видать, только что это заметил, хотя недалеко где-то сидел, на самых близких один большой стол был. Что-то скептическое промелькнуло по его лицу - но сказал только:
- Да как забудешь…
Переменился Серега, то все в спортивных костюмах ходил или джинсовых, а тут прям банкир. Растут люди. Серега и в самом деле каскадером был, трюки исполнял, на тачке в основном, на которой мог такое выделывать, что никому и не снилось. А потом чего-то херово стало с кино, и он к Вадюхе пришел, когда-то пересекался с ним по карате еще, давно. С молодыми пацанами в зале занимался, Ольгу учил стрелять и тачку водить, одно время Вадюху возил, после того как его ранили, - в общем, не особо при делах был. А сейчас переменился, вырос - на кладбище на новеньком "рэйндж ровере" прикатил, костюм от Версаче, золотишко на пальцах появилось - напомнишь, что водилой был, обидится ведь.
- Тебя не слышно чего-то, Андрюх, - не звонишь, пропал куда-то. Как там Кореец-то, видишь его? Я думал, он прилетит…
Он впервые задумался, почему Кореец настаивал, чтобы он никому ничего не говорил о его приезде, мол, если столкнемся - одно дело, а так ни к чему. И вдруг подумал, что Серега, может, знает что-то, и херово получается, - и решил уйти от прямого ответа.
- У нас же Яшку убили, слышал? Ну кореш был Вадюхин, в Штатах жил, у нас с ним бизнес был - Кореец там, а я тут. А в ноябре завалили Яшку…
- А мы тут с Вовкой в Америку собрались - весной, в марте где-то, - равнодушно произнес Каскадер, показывая как бы, что у него дела свои, а чужие по херу. - Я тебе наберу тогда, возьму Генкин номер - думали встретиться с ним, давно не виделись. Ладно, давай махнем, что ль, за Вадюху…
Каскадер капнул себе чуть-чуть виски, начал наливать Андрею, посмотрев вопросительно - сколько, мол? - а выпив, зацепил вилкой кусок ветчины.
- У вас-то чего? - Вопрос был задан из вежливости, и Серега это, кажется, понял.
- Да все нормалек. Давай, может, завтра-послезавтра пообедаем где-нибудь - Вовка с тобой встретиться хотел, тоже говорит, что крутой стал Андрюха, старых корешей забыл. Вовка перетереть хотел по проблеме одной - тут мы с банкиром базарили, помнишь банк, где Вадюха учредителем был, куда Кореец тебя потом впихнул? Короче, там он задолжал кое-кому, мы его чуть напрягли, а он нам на тебя кивать начал. Ну вот Вовка и хотел предупредить - чтоб ты банкира-то воспитал. А то ведь…
- А то что?
Каскадер замолчал улыбаясь. Вот тебе и кореша! - Плотненько так подступают, что уронишь - тут же подберут. Да еще и откусить норовят кусок. Как в воду глядел тогда у Вадюхи на поминках.
- Так ты ответь - а то что?
- Ты че, Андрюх, мы ж свои…
Каскадер улыбался, немного с вызовом, хотя видно было, что ему неудобно вести этот разговор, что сам предложил Каратисту с ним, Андреем, перетереть, зная, что Вовка будет куда менее деликатен. И сказать явно хотел еще что-то - но тут зазвонил телефон. Глядя вслед Сереге, кивнувшему ему и двинувшему к выходу, туда, где потише, чтоб удобнее разговаривать, он вспомнил ту свою клятву, данную Ланскому. Не очень получилось ее выполнить - старался, сделал что мог, но не все получилось. Первый год ничего было, Кореец рулил вместо Вадюхи, пацаны все тут же были, все кореша, общее дело делали - хотя ему уже тогда казалось, что без Вадюхи стало чуть по-другому, ведь именно он всех сплачивал, склеивал вместе. А после него рассыхаться начало все.
Не сразу, конечно. Поначалу чуть ли не вообще стали ближе, чем при нем, смерть его заставила потеснее сбиться. А вот после того как поставили памятник…
Это как раз в день рождения Вадима было, шестого октября. Встретились тогда на кладбище, толпа, правда, поменьше, чем на похоронах, чужих почти не было. Потом в кабак, как всегда, потом в другой, в японский, который Ланский любил, а потом Кореец сказал, чтоб за ним ехал, дело есть, только сначала надо Ольгу проводить до дома, мало ли чего. Проводили, а после мотанули в кабак один неподалеку. И Кореец такой разговор завел, словно узнал как-то про его клятву, - хотя, конечно, сыграло роль то, что они Магу вместе шмальнули.
Генка обычно хитро так говорил, по-своему, по-азиатски, обтекаемо - а тут почти все в лоб. Что подумывает в Штаты махнуть на какое-то время, не сейчас, летом, может. Потому что есть одно дело, которое Вадюха не закончил, - надо снять тот фильм, который он мечтал сделать. Он когда перед смертью в Штатах был, связи все наладил - осталось только бабки загнать, и вперед.
А он поинтересовался у Корейца, сколько ж это иметь надо - и услышал, что Вадюха все бабки, что зарабатывал, в Штаты перегонял, потому и жил довольно скромно, хотя миллионером был. Не только свои перегонял, но и людей нашел, кто вложиться был готов, - а теперь хер его знает, где эти бабки. Ни документов не осталось, ничего, тридцать лимонов, считай, исчезли - но об этом сейчас голова болеть не должна, найдутся. Тем более что приятель старый Вадюхин, Яша, который уехал туда уже лет десять с лишним назад, прилично там поднялся - так что бабки не проблема, к тому же Яшка предложил бизнес организовать, чтобы Кореец в Нью-Йорке им занимался, а кто-то в Москве.
Так что дело не в деньгах, а в том, чтобы взяться за это, а так как он Яшке помогал, летал к нему несколько раз с Ланским, когда у него там проблемы возникали, да и отсюда решали кое-какие вопросы, Яшка его и зовет. И сколько времени это займет - бизнес наладить и проконтролировать, чтобы фильм вышел, - хер его знает.
- Ты свалить, что ль, хочешь, Генах? - спросил Корейца, зная, что тот не ответит прямо, уйдет. Это так странно было - что Генка, которому все заграницы всегда были по фигу, который без братвы, кабаков и терок, кажется, три часа прожить не мог, вдруг собрался куда-то ехать.
И Кореец не ответил - сказал только, что все это под вопросом, да и не навсегда уедет, ну, может, на полгода. Но рулить кому-то здесь надо все равно. А Хохол чистый бизнесмен, нравится ему это, получается у него, и все прочие вопросы ему малоинтересны, тем более что он, кажется, сам подумывает о том, чтобы свалить, прикупил себе уже кое-что в Штатах, да и гражданство скоро будет, они с ним вместе оформляют по Вадюхиному совету. Но об этом свистеть не стоит - конфиденциальный разговор.
- Короче, Андрюха, ты пацан нормальный, правильный. Я тебе помогу, познакомлю с кем надо, концы отдам - у Вадюхи и у комитетчиков, и у мусоров люди были, и вообще завязок выше крыши. Да и я, даже если уеду, один хер рядом буду - чего там лететь-то из Нью-Йорка. Короче - потянешь?
Все, конечно, звучало не так, по-другому - но так запомнилось. И еще запомнилось, что он кивнул поспешно, понимая, что приходит тот час, о котором он тогда думал на кладбище у Ланского. И не сомневаясь, что не только оправдает надежды Корейца, но еще и их превзойдет. Потому что ведь не случайно именно ему Генка это предложил, а не тому же Каратисту или Немцу - потому что никто не годится на эту должность так, как годится он.
Ну и началось. Кореец таскал с собой везде, с братвой серьезной знакомил, как бы показывая, что Андрей - ближайший его человек, чтоб не просто как бригадира воспринимали, а как авторитета. Связи отдавал, которые остались от Вадюхи - хотя слишком многие с ним ушли, многие после его смерти ни с кем другим дел иметь не захотели. А меньше чем через три месяца после этого разговора Ольгу убили и с Хохлом все это было. Первого января девяносто пятого в нее стреляли, а в конце января Кореец свалил.
Не насовсем - приезжал еще в феврале и в марте, потом летом объявился надолго, и все. Звонил регулярно, раз в неделю, говорил, что дел до хера, фильм таки начали снимать, да и бизнес время отнимает. Сам больше в Москве не появлялся, Андрей к нему пару раз летал - не к нему то есть, не в Лос-Анджелес, а в Нью-Йорк, где Яша жил, там встречались. Кореец всегда спрашивал, как дела, не позвонить ли кому, не нужна ли помощь, но он отнекивался всегда. Верил, что сам справится - и даже получше, чем сделал бы это Генка, по-Вадюхиному. И считай, полтора года здесь рулил без него.
Наверное, Кореец был виноват - быстро так все произошло, в смысле свалил неожиданно, в момент. При нем никто на сторону и не рыпался, боялись его и уважали, да и удобно было вместе работать: у одного проблема - тут же толпа подъезжает ее решать. А потом началось. С Каратиста и началось - он вроде нормально воспринял, что Андрей за Корейца остался, пересекались постоянно все вместе, кто в авторитете, базарили за дела. А в октябре на Вадюхин день рождения на кладбище встретились, приехали сюда же, а потом Каратист начал Учителю предъявлять, в том плане, что Учитель со своими оптовый рынок целиком забрал под себя, а надо бы поделиться, потому что при Ланском они с него вместе получали.
Гнилой такой был базар, ну он им и сказал, что не время сейчас и не место, завтра встретимся в другой обстановке и разберемся. А Каратист ему - на хер мне разводящий, сам разберусь. Намекнул, короче, что Андрей для него не авторитет.
А назавтра встретились-таки. Там он и заявил, что решил сам по себе работать. Прости, мол, Андрюха, если надо, помогу, звони всегда. А в остальном так: что мое - то мое, кто полезет, завалю. Свой не свой - один х…й, мое не трогать.
Наверное, надо было тормознуть его тогда, всех собрать, у кого свои бригады, и тормознуть - а еще лучше было Корейцу позвонить, чтобы прилетел или по телефону с Каратистом перетер бы. Тот бы застремался против Генки идти - но в падлу было звонить, сам не пацан, самому надо было решить. Еще через день встретились в кабаке, начал Вовку увещевать, а тот ни в какую - мол, мы с тобой, Андрюха, кореша, надо будет, помогу, но в дела мои не лезь. Так и расстались.
Кореец бы жестко с ним поступил, это точно. Когда рассказал Генке месяц назад, когда вместе в Москву вернулись, тот только покивал. Но Андрей-то знал, что Генка бы наказал за такое - мог бы и шмальнуть. Надо было самому - к Немцу обратиться или к другим людям, - но не решился на себя такое брать, думал, образумится Вовка. Хер там.