- Сын жил во втором Советском микрорайоне. А да ладно! Длинная история. Короче, оба типа в одном дерьме по уши...
- Выходит, ты их сдал?.
- Выходит.
- А Тата? - спросил Николка. - Что за особа? Мужик или баба?
- Или...
- Расскажи, - вступил в разговор Андрей.
- Не сейчас. Смотри за дорогой, не расслабляйся.
30 апреля. Вторник. Окрестности Придонска
Как ни странно, но Барояна не насторожило и даже не удивило, что при въезде на территорию базы обошлось без обычных формальностей. Сержант, стоявший у ворот, лишь взглянул на протянутые ему документы и махнул рукой: "Проезжай!" Ворота открылись, машина въехала внутрь. Не зря, должно быть, Мудрак получил свои серебреники.
- Порядок! - с облегчением выдохнул Егиян и от нахлынувших чувств толкнул локтем в бок водителя.
Как только машина въехала на бетонную площадку перед оголовками подземных хранилищ, ослепительно вспыхнул прожектор и Бароян увидел, что все пространство оцеплено автоматчиками. Навстречу машине с поднятой вверх рукой вышагнул прапорщик Горелов - тот, что днем так досаждал Барояну своей придирчивостью.
- Крути назад! - истошно заорал Егиян. Он мгновенно просек, что случилось. - Гони!
И тут же, выхватив из-под сиденья автомат, высунул из кабины ствол, не целясь, дал длинную очередь. Проклятый прожектор мгновенно погас, и мир погрузился в глухую тьму.
Бароян вывернул руль. Трейлер круто качнулся, перескочил через неглубокий кювет и вновь вылетел на бетонку.
- Газуй, Баро! - орал Егиян. - Пес поганый, Мудрак! Продал!
Удержав машину от заноса, Бароян выжал педаль акселератора до самого пола. Тяжелый поезд, разгоняясь, вонзился в темень. Бешено ревел двигатель. Визжали на поворотах шины. Свистел воздух.
- Уходят, сволочи! - Разрывая криком рот, прапорщик Горелов бежал к первой линии заслона. - Огонь!
Хлестко стеганули автоматы, злыми искрами вдаль понеслись светляки трассеров. Как стаканы в посудомойке, звенели о бетон гильзы, вылетавшие наружу. Судорожно задергался, словно пытаясь вырваться из рук солдата, татакающий пулемет.
Желто-сиреневые вспышки рвали сумрак. После каждой очереди,
ослепленные солдаты жмурились, а тьма становилась еще гуще
непроглядней.
Трейлер, распарывая мрак, таранно рвался к воротам. Две меткие очереди на крутом повороте ударили по коробу металла. Искрами брызнули рикошеты. Бароян пригнулся к рулю и что было сил давил на педаль газа.
- Карабанов! - В голосе Горелова яростный хрип. - Сделай его, мальчик! Как на учениях! Быстро!
Выскочив вперед, солдат широко расставил ноги, положил на плечо трубу ручного гранатомета. Огромный светящийся шар вспух в темноте и ударил по перепонкам волной оглушающего грома. Клуб пыли закружился, замельтешил над землей. И почти мгновенно там, впереди, где скрылась машина, полыхнула вторая вспышка. Граната врезалась точно под раму кузова. В это же время электрик зажег второй прожектор, и ослепительно-белый луч пропорол темень. В синеватом колеблющемся свете солдаты увидели, как огромная машина резко свернула с бетонки и, опрокидываясь, удивительно плавно, будто в замедленной киносъемке, стала переворачиваться вверх колесами.
Раздался тягучий грохот, как если бы на землю с высоты шваркнули огромную железную бочку. И сразу все стихло.
Только в подрагивающем луче прожектора было видно, как крутятся вздыбленные вверх колеса машины.
Лежа вниз головой, истерзанный, уже умирающий, Бароян потянулся к рации:
- Мелик... Мелик... Мудрак... Сука... Нас взяли...
Доложив полковнику Родионову, что собрался поужинать, Мудрак направился к дому, потом, убедившись, что за ним не следят, выбрался с территории базы и кружным путем вышел к машине. Час бешеной гонки, и он въехал в дачный поселок Отрадный, где на даче Золотцева собрался штаб Особой группы Галустяна. Два костолома, дежурившие снаружи, пропустили майора в дом без разговоров. Его здесь знали в лицо.
Все члены штаба сидели за накрытым столом.
- Мелик! . - сообщил Мудрак с порога. - Надо остановить операцию. Нас раскрыли.
- Э! - возбужденно вскочил с места полковник Радамес, которому вернули его командирские права. - Ты думаешь, что сказал? Наши люди уехали. Почему ты их не остановил?
- Я ушел из городка по другой дороге. Спешил сообщить вам...
- Спешил, не спешил, - сделал вывод Акоп, - теперь поздно судить. Их не догонишь. Надо ждать. Садись. - Он показал рукой на место за столом. - А ты, полковник, попробуй связаться с ребятами. И быстро! Пусть возвращаются.
- Мелик, - с отчаянием взмолился Радамес, понимая, какое ему предстоит дело, - ничего не выйдет. Мы их слушаем на волне, они нас - нет.
- Все равно, иди!
От магистрали к дачному поселку Отрадный вела асфальтированная дорога. Она отличалась от множества подобных своей ухоженностью и исправностью. Здесь не встречалось ни выбоин на полотне, ни облупившихся дорожных знаков на обочинах, ни поврежденных перил на мостах. Удивляться не приходилось: Отрадный издавна стал местом поселения чинов партийной и советской власти района и области. Все они вносили в развитие социализма большой идейный и практический вклад, а для себя из развитого социализма выносили еще больший вклад - материальный.
В Отрадном в кущах садов прятались от завистливых глаз богатые дачи-особняки, бдительно охраняемые старательными ветеранами внутренних дел и госбезопасности. Крутые мужчины - отставные майоры и капитаны - берегли покой тех, кто обладал в обществе равных демократических прав правами чуть большими, чем у остальных.
Новая эпоха внесла в быт Отрадного зримые перемены. Теперь те, кто выносил личные вклады из общества, отданного на разграбление, уже не скрывали того, сколько они смогли уволочь в свою нору под славным лозунгом "Грабь накопленное". Отрадный захлестнула волна новостроек. Над кущами садов поднимали острые крыши каменные чертоги, не пугающиеся собственной высоты, блеска огромных стекол и красно-медных крыш. В одной из таких новостроек проживал скромный адвокат Исаак Золотцев. Именно под его гостеприимным кровом, по сведениям Катрича, должны сегодня находиться члены штаба Акопа Галустяна.
- Куда теперь? . - спросил Андрей, когда машина въехала в поселок.
- По Фестивальной, второй поворот направо. Первый Советский тупик.
Рация штаба работала на прием. Надев наушники, полковник Радамес терпеливо слушал эфир. Зыбкое воздушное пространство, разделявшее штаб и уехавших на операцию боевиков, таинственно шуршало, потрескивало, поскрипывало, посвистывало. Но главное, чего ждали в штабе - сообщений Барояна, - волны с собой не несли.
Радамес, опустив голову на грудь, погрузился в сладкую медовую истому и незаметно для себя задремал. Он не знал, сколько прошло времени, как вдруг что-то тревожное, пугающее вырвало его из сумеречного опьянения, заставив вскочить. Тряхнув головой, он посмотрел на радиста и требовательно спросил:
- Что там?
- Беда, полковник. - Радист выглядел испуганно, и руки ег дрожали. - Это наши. У них беда...
- Баро?! Что передал?
- Он кричал: "Мелик, Мелик, Мудрак сука. Нас взяли".
- Я убью этого Мудрака! - заорал Радамес, пряча испуг за то, что проспал такое сообщение. - Прямо сейчас!
Однако, шагая к дому, Радамес столь быстро остыл, как и воспламенился. Охладила его простая мысль. Операцию в арсенале готовил Акоп. С Мудраком вел переговоры он сам. Значит, мертвый майор покроет грехи Мелика. Нет, Мудрака надо сохранить в живых. До решения штаба. А там еще видно будет, останется ли Галустян командиром особой группы, и кто пойдет под суд и расправу.
Радамес вошел в помещение, и взоры всех обратились к нему.
- Мелик, - по-армянски доложил полковник, - наших взяли. На базе.
Галустян резко встал и также по-армянски отдал приказ:
- Уходим. Прямо сейчас. Маршруты всем известны. Полковник, возьмешь с собой майора. И уберешь его. По дороге. Лучше где-нибудь на краснодарской земле.
- Что случилось? - встревоженно спросил Мудрак.
- Тебе объяснят, - отрезал Галустян. - По дороге. А сейчас все уходим.
- Поедем вместе, майор, - скрывая торжество, сказал Радамес. Убирать Мудрака он не собирался. - На твоей машине. И быстро.
Стараясь не проскочить нужный поворот, Андрей сбавил ход до малого. В это время встречная машина фарами попросила вырубить дальний свет. Ножным переключателем Андрей включил подфарники. И тут же мимо прокатила машина - "вольво".
- Стой! - закричал Катрич, осененный догадкой. - Крути назад! Это наши клиенты проехали!
Как назло, Андрей разворачивался неловко и долго. Задние колеса сползли в кювет, и свежая трава, размочаленная протекторами, заставляла машину буксовать. Катричу и Николке пришлось вылезать наружу. Только с их помощью машина выбралась на асфальт. Съехав на обочину, Андрей бессильно положил руки на руль. Напряжение последних дней сломало его: машина перестала слушаться.
- Прими руль, - скомандовал Андрей Николке.
- Устал? - положил ему на плечо руку Катрич. - Тогда лучше я сяду.
- Не лучше, - возразил Андрей. - Он - гонщик.
Братья поменялись местами, а Николка взял с места стремительным рывком. Запели шины. Дверцы захлопнулись на ходу. Катрич положил руки на спинку переднего сиденья и через плечо водителя взглянул на спидометр. Стрелка его резко свалилась вправо, заслонив цифру сто.
- Неплохо, курсант. И все же нам их не взять. У Акопа - фора.
- Дотянемся, - сквозь зубы произнес Николка. За рулем он преобразился: руки лежали на ободе твердо, спина напряглась, взгляд жестко фиксировал дорогу. - По нашим бетонкам две сотни не выжмешь.
- Не кажи гоп... - усмехнулся Катрич. - "Москвич" против "Вольво"…
- Это какой "Москвич". У своего мы с батей двигатель сами до ума доводили.
Он добавил газу, и новое ускорение навалилось на плечи пассажиров.
"Вольво" не было видно. "Москвич" со свистом рвал темный, упругий воздух, мотая на колеса километр за километром. Катрич уже начал беспокоиться, не свернули ли куда преследуемые, как вдруг впереди алым светом полыхнули и быстро погасли два огня. Видимо, опасаясь неожиданного появления встречной машины из-за гребня подъема, водитель "Вольво" зажег габаритные огни.
- Ну, что? - торжествующе спросил Николка. - Сила солому ломит, а?
Машины медленно сближались. Николка подался вперед, словно всем телом собирался подтолкнуть "Москвич".
- Надо стрелять, - толкнул Андрея в спину Катрич. В это время, словно стайер, вышедший на финишную прямую, "Вольво" резко прибавил скорость и оторвался сразу метров на пятьдесят.
- Ну, паскуда! - заорал Николка. - Оторвался-таки!
Впереди угадывался левый поворот. Сокращая радиус, Николка повел машину по встречной полосе. На этом удалось выиграть несколько метров. "Вольво" на вираже нахально подрезал, подставляя под удар левый борт. Николка закусил губу и сбросил газ. Взвизгнув шинами, иномарка вписалась в поворот и пролетела мимо "Москвича".
- Подсади его! - приказал Андрей. - Вытолкни на обочину! К чему мог привести такой маневр, предугадать было трудно, и Николка пренебрег советом. "Вольво" выглядел массивнее и держался на бетонке прочнее. В рискованные игры стоит играть лишь тогда, когда есть хоть какая-то уверенность в успехе.
В "Вольво" теперь знали, что их преследуют, и гнали, не сбавляя скорости даже на виражах.
- Скоро съезд на проселок! - крикнул Катрич. - Подожми их влево, чтобы не свернули.
- Спокойно, командиры, - тоном прожженного таксиста сквозь, зубы процедил Николка. - Уж где-где, а на проселке мне их достать - пара пустяков. Им колеи не выдержать.
"Вольво" проселком не польстился.
- Сворачивай ты! - крикнул Катрич. - Здесь петля километров на десять. Мы их по луговине обскачем. Главное - не засядь в низине.
- Ни в жись! - отчаянно пообещал Николка. Он круто повел рулем вправо. Катрича швырнуло вбок, и он свирепо выругался.
- Терпи, - успокоил его Андрей. - Больше газу - меньше ям.
Они обошли противника, выскочив на шоссе у моста через дренажный канал. Оставив машину, с автоматами в руках выбежали на дорогу.
"Вольво" приближался с горящими фарами. Катрич поднял руку. И тогда фары погасли, затем с правой стороны кузова заплескались языки автоматного пламени. Готовый к этому, Катрич отпрыгнул в сторону и скатился в кювет. Падая, прокричал: "Огонь!"
Андрей твердо сжал "Скорпион" и совсем не так, как учили на стрельбище, рванул пусковой крючок. Смертоносная железяка изрыгнула желто-красное пламя, и оно, разрывая темноту, заплясало злыми сполохами.
Эта очередь, отчаянная, кинжально-безжалостная, сделала его совершенно другим человеком. Ни в доме Акопа, ни в подвале хранилища, превращенного в арсенал, ни в своей горящей даче он в душе еще окончательно не переступил черты, за которой, нажимая на спуск, человек уже не думает о том, есть ли у него право стрелять и убивать. Теперь он стрелял, уверенный в своем праве решать чужие судьбы.
"Вольво", встреченный огнем в упор, влетел на мост, метнулся влево, ударился о колесоотбойную балку и начал медленно опрокидываться через крышу вправо. Зазвенело стекло, заскрежетал корежащийся металл. По асфальту снопами в разные стороны брызнули колючие красные искры...
Николка, встав на колено, дважды в упор полоснул очередями по опрокинувшемуся лимузину.
Катрич, пригибаясь, перебежал дорогу, подскочил к "Москвичу", оставленному на обочине, и включил фары. Два белых луча рассекли тьму. В их свете стал виден опрокинувшийся "Вольво". Над ним курился синеватый, похожий на туман дымок. Левое переднее колесо, свернутое набок, лениво вращалось.
Андрей стоял на бетонке, держа автомат в правой, опущенной вниз руке. Силы вдруг оставили его, и только усилием воли он не позволил себе сесть на землю. То, чем он жил эту неделю, наконец-то свершилось. Но, как оказалось, это не принесло с собой ни радости, ни удовлетворения. Да, с теми, кто поднял руку на отца, счеты уже сведены, а вот плясать по этому поводу танец победы над их телами не хотелось. Должно быть, для того, чтобы получать удовлетворение от отмщения, надо иметь особую, кавказскую натуру.
Еще час назад, когда они шли по следу тех, кто убил отца, Андрею казалось, что все зло сосредоточено в одном лице и если его убрать, в мире восторжествуют добро и справедливость. Но вот с Галустяном покончено, а уже ясно: мир останется таким же, каким и был, - полным лжи, насилия, подлости. А коли так, то зачем нужно было делать все, что они уже сделали?
Выругавшись и зло сплюнув, Андрей поудобнее перехватил "Скорпион" и сделал шаг к опрокинутой машине.
- Стой, - задержал его Катрич. - Туда тебе не надо.
- Это почему?! - Андрей дал выход раздражению.
- Следов меньше останется. И потом, зрелище там не самое для тебя нужное.
- А для тебя?
- Я мент. Видел и не такое.
- Пошли к машине. - Николка положил руку на плечо брата. - Пошли.
Через несколько минут вернулся Катрич.
- Гони, - сказал он Николке. - До объездной к Кубанскому шоссе. Въедем в город с той стороны.
1 мая. Среда. г. Придонск
Катрич пришел к Бураковым к вечеру.
- Не запили тут без меня? - спросил он бодро. - Ну и лады. Вот, повышайте эрудицию. - Он небрежно швырнул на стол несколько узких, сколотых металлической скрепкой листков. Это были ксерокопии какого-то документа.
Андрей подвинул листки поближе. Над его плечом нависла голова любопытствующего Николки.
"Справка о происшествиях за 30 апреля по городу и области.
9.14. В лесопосадке у полевого стана колхоза "Казачий круг" тракторист Мазуров обнаружил труп неизвестного мужчины кавказской национальности. Убит двумя выстрелами в живот. Выехавшая на место преступления оперативная группа в убитом опознала Папазова, особо опасного рецидивиста, находившегося в розыске.
10.25. На 29-м километре Приморского шоссе под мостом через реку Протока найден мотоцикл 2-го отделения ГАИ города. Рядом в воде - труп участкового милиционера 2-го Советского микрорайона Сивухина С. И. Ведется расследование".
Третий, изрядно помятый листок оказался интереснее двух первых:
"3.15. Автопатрульной группой на восемнадцатом километре Черноморской автомагистрали обнаружена машина "Вольво" государственный номер А 74-13 ПД. Судя по многочисленным пулевым пробоинам кузова, машина была обстреляна из засады. В машине найдено четыре трупа. Среди них руководитель преступной группировки "Армавир" Акоп Галустян и Нателла Сергеевна Мкртычан, известная в преступных кругах как Тата..."
- Может, ты нам расскажешь, кто эта таинственная дама? - с безразличием, которое плохо скрывало любопытство, спросил Андрей.
- Скажу, - Катрич был по-царски щедр. Он извлек из кармана фотокарточку и шлепнул ею по столу, словно бил козырной картой чужого туза: - Гляди.
Андрей резко вскочил. У него покраснели уши, на щеках вспыхнул нездоровый румянец.
- За такое, между прочим, схлопотать по морде можно! Долго думал?
- Ты что? - спросил Николка удивленно и придвинул карточку к себе. - Красивая.
Катрич взял у него фото и тряхнул им.
- Ты ее знаешь? - спросил он Андрея.
- Дурацкий вопрос.
- Так кто она?
- Ладно прикидываться. Это Наташа Кострова.
- Ты это в паспорте вычитал?
Он вынул из кармана краснокожую книжку и бросил на стол, тут же ее подхватил Николка. Раскрыл. Вслух прочитал запись:
- "Нателла Сергеевна Мкртычан". - Усмехнулся. Протянул документ брату: - Артем-то прав.
- Не может быть!
Андрей сам пролистал паспорт и зло швырнул его на стол. Повернулся к Катричу.
- Что все это значит? Ты можешь объяснить?
- А то, мой друг, что ты все время со мной темнил. Будь по-иному, не сидел бы в той куче дерьма, в которую тебя раз за разом сажали.
- Но...
- Вот именно "но"! Это Тата первой узнала, что ты посетил Ивана Кострова в госпитале и тот дал тебе наводку на своего брата Михаила, ее приемного отца. Она знала, когда ты должен был прийти к нему, и ваша встреча совсем не была случайной.
- Но Михаил Васильевич…
- Он брат матери Таты. Он ее вырастил. Через него она знала все, что происходит, в арсенале...
- Почему же она Мкртычан?
- Вышла замуж за армянина.
- Он жив?
- Нет, его убили в разборке конкуренты. А его дело на себя взяла Тата.
- Какое?
- Поначалу это была торговля антиквариатом. Чем окончилось - ты знаешь.
- Как же она пошла на это?
- Ты о том, как она, кандидат наук, искусствовед, решилась сдать тебя, такого красивого и умного, своим костоломам? Тогда все очень просто. Миллион долларов или жизнь смазливого офицера не серьезная альтернатива. Умная женщина выберет первое. Я понимаю, уязвлено твое мужское самолюбие: как же так, меня, такого видного, смелого, ну и еще какие там достоинства ты за собой числишь, употребили в постели и выкинули псам на растерзание. Если точнее, приказали извести напрочь, чтобы ни корня, ни семени не осталось.