Четверть часа спустя он вошел в здание комиссариата под восхищенно-завистливыми взглядами коллег. Так обычно смотрят на сотрудников, находящихся в отпуске или на спецзадании, поскольку они чудесным образом вырвались из размеренной повседневной рутины.
– Комиссар у себя?
– Давно уже.
В том, как он встретил Мегрэ, ощущалась та же перемена, что и в записке. Он даже протянул руку своему секретарю, чего обычно не делал.
– Не буду вас спрашивать о результатах расследования, так как полагаю, что вопросы задавать еще рановато. Я попросил вас приехать сюда… Мне очень хочется, чтобы вы поняли всю деликатность ситуации. Конечно, то, что мне становится известно на бульваре Курсель, никоим образом не должно касаться полиции. Но с другой стороны…
Он прохаживался взад-вперед по кабинету и курил сигарету с золотым мундштуком; лицо его было свежим и отдохнувшим.
– Я не хочу, чтобы ваше расследование застопорилось из-за нехватки информации. Вчера вечером мадемуазель Жандро звонила моей жене.
– Из отеля "Дю Лувр"?
– Вам об этом известно?
– Она уехала туда на фиакре во второй половине дня.
– В таком случае… Это все. Я знаю, как бывает сложно добыть сведения о некоторых людях.
Мегрэ вдруг почудилась в его голосе тревога, словно он спрашивал себя, что еще удалось узнать его секретарю.
– Она не планирует возвращаться на улицу Шапталь и, по всей вероятности, отправится в особняк своего деда, чтобы навести там порядок.
– На авеню дю Буа-де-Булонь.
– Да. Вижу, вы многое смогли выяснить.
Тогда Мегрэ набрался смелости и выпалил:
– Могу я узнать, знакомы ли вы с графом д’Ансевалем?
Ле Брет удивленно нахмурил брови, словно пытаясь понять вопрос. Некоторое время он раздумывал.
– А! Да. Бальтазары купили замок д’Ансеваль. Вы ведь об этом? Но я не вижу связи.
– Мадемуазель Жандро и граф д’Ансеваль часто виделись.
– Вы уверены? Любопытно.
– Так вы знакомы с графом?
– Лично – нет, и меня это устраивает. Но я о нем наслышан. Что меня удивляет… Или же они познакомились еще детьми, или она ничего не знает… Боб д’Ансеваль скатился на самое дно. Его не принимают ни в одном доме, он не выходит в свет, и думаю, что Бригада по охране нравственности не раз им интересовалась.
– Вы, случайно, не знаете его адреса?
– Говорят, он посещает несколько баров с дурной славой на авеню Ваграм и в квартале Терн. Возможно, в Бригаде по охране нравственности имеется больше информации.
– Вы мне позволите туда обратиться?
– При условии, что вы не будете упоминать Жандро-Бальтазаров.
Он явно был чем-то озабочен. Пару раз даже тихо произнес вслух:
– Любопытно!
И Мегрэ, совсем осмелев, спросил:
– Как вы считаете, у мадемуазель Жандро нет никаких отклонений?
На этот раз Ле Брет вздрогнул от неожиданности и бросил на своего секретаря строгий взгляд.
– Что, простите?
– Прошу прощения, если неудачно сформулировал вопрос. Теперь я уверен, что той злополучной ночью видел в комнате служанки именно Лиз Жандро. Это означает, что в ее спальне произошло достаточно серьезное событие, раз они прибегли к такому обману. И у меня нет никаких оснований сомневаться в показаниях музыканта, проходившего по улице и услышавшего выстрел.
– Продолжайте.
– Возможно, в особняке той ночью кроме мадемуазель Жандро и ее брата был кто-то еще.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что, скорее всего, третьим лицом был граф д’Ансеваль. Если кто-то действительно стрелял, а в комнате находилось три человека, и одного из них ранили…
Мегрэ в глубине души гордился тем, что смог удивить своего шефа.
– Вы добыли еще какие-то сведения?
– Немного.
– Я полагал, что вам показали весь дом.
– Кроме комнат, расположенных над конюшнями и гаражом.
В эту секунду впервые за все время в воздухе запахло настоящей трагедией. Ле Брет отныне допускал возможность кровавого происшествия, убийства, преступления. И это произошло в его мире, у людей, к которым он ходил в гости, с которыми вращался в одном кругу, и во всем этом была замешана близкая подруга его жены.
Странно, но, увидев своего шефа взволнованным, Мегрэ тоже в полной мере ощутил всю степень драмы. Теперь это была не просто задачка для решения. Речь шла о человеческой жизни, возможно, даже не одной.
– Мадемуазель Жандро очень богата, – наконец со вздохом произнес комиссар. – Она, вероятно, единственная наследница одного из крупнейших состояний Парижа.
– Вероятно?
Шеф, конечно же, знал больше, но светскому человеку Ле Брету явно претила необходимость оказывать помощь комиссару полиции Ле Брету.
– Понимаете, Мегрэ, на карту поставлены очень большие деньги. С самого детства Лиз Жандро знает, что является центром этой маленькой вселенной. Она никогда не была обычной маленькой девочкой, в ней всегда жила наследница дела Бальтазаров. Более того, она ощущает себя духовной последовательницей Гектора Бальтазара.
И он с сожалением добавил:
– Несчастная девушка.
Затем, не скрывая любопытства, спросил:
– Вы уверены в том, что рассказали мне о графе д’Ансевале?
Этот вопрос не давал покоя светскому Ле Брету, и, несмотря ни на что, недоверие брало верх.
– Он часто приходил поздно вечером к мадемуазель Жандро, если не прямо к ней в спальню, то, по крайней мере, в ее будуар на третьем этаже.
– Ну, это совсем другое дело.
Неужели различия между будуаром и спальней было достаточно для того, чтобы он вздохнул с облегчением?
– Позвольте мне задать вам еще один вопрос, месье комиссар. Мадемуазель Жандро когда-нибудь упоминала о своем намерении выйти замуж? Интересуется ли она мужчинами? Как вы считаете, ее можно назвать фригидной женщиной?
Ле Брет не мог прийти в себя от изумления. Он в ступоре смотрел на своего маленького секретаря, который внезапно заговорил с ним в такой манере, да еще о людях, к которым никогда не приближался. В его взгляде ощущалось невольное восхищение и легкое беспокойство, словно он внезапно оказался перед колдуном.
– О ней ходит много слухов. Достоверно известно, что она отклонила самые блестящие партии.
– А о ее любовных похождениях не судачат?
Комиссар определенно солгал, когда ответил:
– Не знаю.
Затем более сухо добавил:
– Уверяю вас, что я не позволяю себе задавать подобные вопросы о приятельницах моей жены. Видите ли, мой юный друг…
Он чуть было не заговорил высокомерным тоном, как, наверное, сделал бы это на бульваре Курсель, но вовремя спохватился.
– … наша профессия требует крайней осторожности и такта. Я даже подумываю…
Мегрэ почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь у него наверняка отберут это дело и потребуют, чтобы он вновь сел за свой черный стол и целыми днями копировал протоколы в журналы и составлял справки об отсутствии доходов.
На несколько секунд слова комиссара повисли в воздухе. К счастью, государственный чиновник Ле Брет одержал верх над светским человеком.
– Поверьте, в этом деле нужно быть очень, очень осторожным. При необходимости, если вас будет что-то смущать, сразу звоните мне домой. Кажется, я это уже говорил. У вас есть мой номер?
Он написал его сам на листке бумаги.
– Я попросил вас прийти сюда сегодня только для того, чтобы помочь вам ускорить расследование. Я и представить себе не мог, что вы уже так продвинулись.
Однако руки при прощании он ему не подал. Мегрэ снова стал полицейским, который к тому же нарушил спокойствие круга, где в обращении была только эта визитка: "месье и мадам Ле Брет де Плуинек".
Было где-то около полудня. Мегрэ вошел в здание на набережной Орфевр. Слева по коридору он заметил кабинет, все стены которого были оклеены карточками службы сдачи комнат внаем. Он впервые поднимался по широкой пыльной лестнице не в качестве посыльного из комиссариата, как это уже бывало раньше, а, можно сказать, по своему собственному делу.
Вдоль длинного коридора располагались двери с именами комиссаров на табличках, застекленный зал ожидания. Мимо Мегрэ прошел инспектор, сопровождавший мужчину в наручниках.
Мегрэ вошел в кабинет, распахнутые окна которого выходили на Сену. Этот кабинет не имел ничего общего с тем, в котором работал он. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то составлял рапорт; один инспектор, сидя на углу стола, спокойно курил трубку. Жизнь здесь кипела и бурлила в небрежно-дружеской атмосфере.
– Видишь ли, малыш, ты, конечно, можешь поднять картотеку уголовного учета, но я не думаю, что там на него что-то есть. Насколько мне известно, он ни разу не привлекался.
Бригадир лет сорока обращался к нему со снисходительным добродушием, как к абсолютно несведущему человеку. Они находились в кабинете Бригады по охране нравственности. Эти люди прекрасно знали среду, в которой вращался граф д’Ансеваль.
– Скажи-ка, Ванель, как давно ты видел графа?
– Боба?
– Да.
– В последний раз он попался мне на глаза на скачках, и был он там вместе с Дэдэ.
Мегрэ объяснили:
– Дэдэ – это тип, у которого гараж на улице Акаций. А в гараже – всегда одна или две машины. Понимаешь, малыш?
– Кокаин?
– Не без этого. А попутно наверняка еще всякие мелкие делишки. Не считая женщин. Граф, как его все называют, по уши увяз в этом болоте. Мы давно могли бы его взять на паре-тройке безделиц, но решили пока повременить с этим в надежде, что он выведет нас на более крупную рыбу.
– У вас есть его последний адрес?
– А тебе не кажется, что твой комиссар лезет в наш огород? Осторожнее, малыш! Смотрите, не спугните Боба. Не то чтобы нас очень интересовала его персона, но такой парень, плюющий на общественные нормы, может далеко зайти. У тебя что-то серьезное?
– Мне действительно необходимо его отыскать.
– У тебя есть его адрес, Ванель?
И тот, не скрывая презрения человека с набережной Орфевр к мелкой сошке из комиссариатов, с недовольным видом ответил:
– Отель "Дю Сантр", улица Брей. Сразу за площадью Этуаль.
– Когда он был там в последний раз?
– Четыре дня назад я встретил его в бистро на углу улицы Брей. Он был со своей цыпой.
– А как ее зовут?
– Люсиль. Ее легко узнать. У нее шрам на левой щеке.
В комнату с озабоченным видом вошел комиссар, держа в руках бумаги.
– Послушайте, ребятишки…
Увидев незнакомца в кабинете своих инспекторов, он остановился, и взгляд его стал вопросительным.
– Секретарь комиссариата Сен-Жорж.
– А!
И это "А!" вызвало у Мегрэ еще более отчаянное желание стать здесь своим. Сейчас он был никто! Меньше, чем никто! На него не обращали внимания. Комиссар, склонившись к бригадиру, обсуждал с ним детали запланированной на ближайшую ночь облавы в районе улицы Ларокет.
Поскольку Мегрэ оказался неподалеку от площади Республики, он решил зайти домой пообедать, прежде чем отправиться в квартал Этуаль на поиски графа или Люсиль.
Собираясь завернуть за угол бульвара Ришар-Ленуар, он заметил сидящую в ресторане парочку.
Это были Жюстен Минар и Жермен. Он хотел пройти мимо, чтобы не задерживаться с ними. Ему показалось, что флейтист, заметивший его, нарочно смотрел в другую сторону. Служанка мадемуазель Жандро, напротив, постучала по стеклу, и ему ничего не оставалось, как войти внутрь.
– Я боялась, что вы пойдете в отель, а там никого нет, – сказала Жермен. – Ну что, много работы?
Минар, старательно изучающий меню, выглядел как-то пристыженно. Девица, наоборот, просто расцвела. Казалось, цвет ее лица стал ярче, глаза заблестели и даже грудь словно увеличилась в размерах.
– Мы вам еще нужны сегодня? Просто я видела, что в театре "Амбигю" есть дневной спектакль…
Они сидели рядышком на диванчике, обитом молескином, и Мегрэ заметил, что рука Жермен непринужденно лежит на колене музыканта.
Взгляды мужчин наконец-то пересеклись. В глазах флейтиста явно читалось: "Я не мог поступить по-другому".
Мегрэ с трудом сдержал улыбку.
Он обедал наедине с мадам Мегрэ в их уютной столовой на пятом этаже, глядя в окно на маленькие фигуры прохожих.
Они, как обычно, беседовали о всякой всячине, когда мадам Мегрэ неожиданно произнесла: "Держу пари, что она его заполучила!", ни на секунду не допуская мысли о том, что пышногрудая девица могла точно так же заполучить ее мужа.
Глава 6
Маленький семейный праздник
Только в восемь часов вечера, когда газовые фонари высветили перламутровым бисером перспективу улиц вокруг Триумфальной арки, Мегрэ, уже мало веривший в успех, неожиданно лоб в лоб столкнулся с реальностью, которую так искал.
У него осталось приятное воспоминание об этом погожем весеннем дне с таким нежным, ароматным воздухом, что им невозможно было надышаться. Наверняка женщины уже давно ходили без верхней одежды в теплые часы дня, но он заметил это только сегодня, и теперь улицы были расцвечены светлыми блузками, шляпками с ромашками, маками и васильками, а мужчины даже рискнули надеть канотье .
В течение нескольких часов он прочесывал узкий сектор между площадью Этуаль, площадью Терн и Воротами Майо. Стоило ему повернуть за угол улицы Брей, как он тут же натыкался на трех женщин в ботильонах на высоких каблуках и в обтягивающей одежде, которые не разговаривали друг с другом, не собирались в группу, а бросались к каждому проходившему мимо мужчине. Они работали как раз у отеля, где жил граф, а возле самого входа стояла еще одна женщина, которая была гораздо толще и спокойнее остальных и предпочитала "охотиться" здесь.
Почему Мегрэ обратил внимание на расположенную напротив прачечную, откуда выходили румяные девушки? Возможно, из-за контраста, бросающегося в глаза?
– Граф у себя? – спросил он в администрации отеля.
Его смерили взглядом с головы до пят. Все люди, с которыми ему пришлось встречаться сегодня, одинаково подозрительно и неторопливо разглядывали его, скорее недовольно, чем презрительно, и нехотя отвечали на его вопросы.
– Посмотрите наверху.
Он уже думал, что достиг цели.
– А какой номер комнаты?
Отвечать не спешили. Он только что дал понять, что не знаком с графом.
– Тридцать второй.
Он поднялся по лестнице, пропитанной запахами человеческого жилища и кухни. В глубине коридора горничная складывала простыни, которые казались еще влажными от пота. Он постучал в дверь. Ответа не последовало.
– Вы к Люсиль? – издали спросила горничная.
– К графу.
– Его нет. Никого нет.
– Не подскажете, где его можно найти?
Видимо, вопрос показался горничной настолько нелепым, что она не сочла нужным на него отвечать.
– А Люсиль?
– Разве ее нет в "Коке"?
Мегрэ снова выдал себя: горничная тут же насторожилась. Если он не знал даже, где найти Люсиль, что ему было здесь нужно?
"Кок" был одним из кафе на углу авеню Ваграм. На широких террасах сидело несколько одиноких женщин, и Мегрэ уловил сходство между ними и теми, кто стоял на углу улицы Брей. Были еще и третьи – они медленно прогуливались до площади Этуаль, затем спускались к площади Терн, останавливаясь у витрин магазинов, и некоторых из них вполне можно было принять за обычных горожанок на прогулке.
Мегрэ искал женщину со шрамом. Пришлось заговорить с официантом.
– Люсиль здесь?
Тот окинул взглядом посетителей.
– Сегодня ее не видел.
– Как вы думаете, она придет? Графа тоже не видели?
– Я уже дня три его не обслуживал.
Мегрэ дошел до улицы Акаций. Гараж был по-прежнему закрыт. Сапожнику с табаком за щекой его вопросы тоже показались неуместными.
– Мне кажется, сегодня утром выезжала машина.
– Серый автомобиль? "Дион-Бутон"?
Для мужчины, жующего табак, это была просто машина, он не смотрел на марку.
– Не знаете, где я могу его найти?
Во взгляде человека, сидевшего в тени своей мастерской, промелькнуло что-то похожее на жалость.
– Я занимаюсь обувью.
Мегрэ вернулся на улицу Брей, снова постучал в дверь тридцать второго номера, и снова ему никто не ответил. Затем он продолжил поиски от "Кока" до площади Терн, посматривая на всех женщин, вглядываясь в их лица и выискивая шрам, так что его в итоге приняли за клиента, который никак не может определиться с выбором.
Иногда он испытывал чувство тревоги. Он упрекал себя в том, что попусту теряет здесь время, пока в другом месте, может быть, происходит что-то важное. Он пообещал себе, как только появится возможность, побродить вокруг магазинов "Бальтазар", проверить, по-прежнему ли Лиз Жандро находится в отеле "Дю Лувр", и непременно понаблюдать за тем, что происходит на улице Шапталь.
Почему он так упорно продолжал поиски? Он видел, как серьезные мужчины, стыдливо опустив голову, входят в отель на улице Брей, словно их тянут туда на невидимом поводке. Выходили они еще более жалкими, с беспокойным взглядом, и торопливо пересекали пустое пространство, отделявшее их от толпы; здесь они наконец чувствовали себя увереннее. А женщины в это время подавали друг другу условные знаки и делились деньгами.
Мегрэ обошел все бары. Он решил взять пример с флейтиста и принялся заказывать минералку с клубничным сиропом, но это быстро ему опротивело, и к пяти часам вечера он вновь перешел на пиво.
– Нет, Дэдэ тоже не было. Он назначил вам встречу?
Везде, во всем квартале он словно натыкался на какое-то тайное сообщество. И только около семи часов кто-то сказал ему:
– Может, он на скачках?
Люсиль тоже нигде не появлялась. В итоге он обратился с расспросами к одной из женщин, которая показалась ему наиболее доброжелательной.
– Может, она "поехала на природу".
Он не сразу понял.
– И часто она ездит на природу?
На него смотрели со смехом.
– С женщинами такое бывает! Не грех и отдохнуть немного…
Три или четыре раза он хотел все бросить, даже спустился на несколько ступенек в метро, но потом все-таки вернулся обратно.
И вот, чуть позже половины восьмого, когда он все так же бродил по кварталу, всматриваясь в лица прохожих, его взгляд случайно скользнул вглубь тихой улицы Тильзит. Вдоль тротуара выстроились фиакры, чей-то автомобиль и, ближе всего к Мегрэ, серая машина, марку и номер которой он сразу узнал.
Это был автомобиль Дэдэ. Внутри никого не было. На углу улицы дежурил полицейский.
– Я из комиссариата квартала Сен-Жорж. Мне нужна ваша помощь. Если владелец этого автомобиля соберется уезжать, задержите его, пожалуйста, под любым предлогом.
– У вас есть удостоверение?
Даже полицейские в этом квартале ему не доверяли! В такое время дня рестораны были заполнены людьми. Поскольку Дэдэ не появлялся в "Коке", что ему еще раз подтвердили, возможно, он сейчас ужинал где-то в другом месте. В одной дешевой забегаловке Мегрэ толкнули и бросили на ходу:
– Дэдэ?.. Не знаю такого!
Никто не знал его и в ближайшей к улице Ваграм пивной.