– Он… То есть…
– Вы хотите спросить, спит ли он с ней? Не думаю, что она вызывает в нем такое желание. Теперь вы понимаете? Они все чокнутые. Грызутся как собаки. Только месье Юбер ни во что не встревает, а брат с сестрицей постоянно пытаются впутать его в это, переманить каждый на свою сторону.
– Вы говорите о Юбере Бальтазаре, сыне старика? Сколько ему сейчас лет?
– Может, пятьдесят, а может, больше. Он очень утонченный, изысканный. Когда приходит в дом, всегда болтает со мной. Послушайте-ка! В это время в Конфлан поезда уже не ходят, а мне нужно где-то спать. У вас здесь найдется кровать для меня?
В ее взгляде было нечто настолько провоцирующее, что Мегрэ закашлялся и невольно посмотрел в сторону кухни.
– К сожалению, у нас нет комнаты для гостей. Мы недавно переехали.
– Вы молодожены?
И эти слова в ее устах прозвучали почти неприлично.
– Я сниму вам комнату в отеле в нашем квартале.
– Вы уже ложитесь спать?
– Нет, у меня еще встреча в городе.
– Вот уж правду говорят, что полицейские редко спят в своей постели. Забавно, вы совсем не похожи на полицейского. Я знавала одного из ваших, сержанта по имени Леонар, он был высоким брюнетом…
Мегрэ предпочел бы этого не слышать. Судя по всему, она знавала многих мужчин, включая страхового агента.
– Думаю, я вам еще понадоблюсь? Я могла бы вернуться на работу в особняк как ни в чем не бывало. И каждый вечер рассказывать вам, что там происходит.
С кухни доносилось позвякивание кастрюль, но вовсе не поэтому Мегрэ решил отклонить предложение Жермен. Она его в буквальном смысле пугала.
– Мы увидимся завтра. А сейчас пойдемте со мной…
Прежде чем надеть шляпку и пальто, она снова поправила волосы перед зеркалом, а затем схватила графин с вишневой водкой:
– Вы позволите? Я столько говорила, столько размышляла! А вы не пьете?
Не стоило рассказывать ей о количестве рюмок кальвадоса, которые ему пришлось выпить в течение дня.
– Я могу еще о многом порассказать. Некоторые люди пишут романы, не пережив и сотой доли того, что я. Если бы я взялась за перо…
Мегрэ зашел на кухню и поцеловал жену в лоб. Она бросила на него веселый, с лукавинкой, взгляд.
– Возможно, вернусь поздно.
И она ответила чуть насмешливо:
– Не торопись, Жюль!
Через несколько домов от бульвара Вольтера располагался небольшой отель. На улице Жермен непринужденно взяла под руку своего спутника.
– Ох уж эти каблуки в стиле Людовика XV…
Черт возьми! Да она чаще все-таки носит сабо!
– У вас очень милая жена. Она прекрасно готовит.
Мегрэ не решался дать ей денег на номер. Он покраснел, когда ночной портье спросил:
– Вам на ночь или на время?
– На ночь. Только для мадемуазель.
Пока служащий изучал свою доску с ключами, Жермен еще больше оперлась на руку Мегрэ, уже без всякого предлога, просто стоя на месте.
– Восемнадцатый. Это на третьем этаже, слева. Подождите, я дам вам полотенца.
Мегрэ предпочитал не вспоминать, как он распрощался с Жермен. Лестница была устлана красной дорожкой. Девушка держала в одной руке два своих полотенца, в другой – ключ с медной бляхой. Служащий вновь погрузился в чтение газеты.
– Вы уверены, что у вас больше нет ко мне вопросов?
Она стояла на первой ступеньке. Ее глаза были более выпуклыми и неподвижными, чем когда-либо. Почему он вдруг подумал о самке богомола, которая пожирает самцов после спаривания?
– Нет. Не сегодня… – пробормотал он.
– Ах да, я забыла, что у вас встреча.
Ее влажные губы насмешливо изогнулись.
– Значит, до завтра?
– Да, до завтра.
Кажется, все было именно так. Мегрэ еще не выработал нужных навыков. Он помнил только запах стираного белья, когда спускался в метро, проходил через автоматические турникеты, ехал в тусклом свете подземки, глядя на силуэты, качающиеся при каждом движении поезда, и лица с сонными взглядами.
Он долго блуждал по пустым, едва освещенным улицам в поисках входа в депо Ла-Виллет. Наконец он увидел просторное помещение, заставленное пустыми фиакрами с поднятыми вверх оглоблями, и ощутил тепло, идущее от конюшни в глубине двора.
– Корниль? Нет, еще не вернулся. Можете его подождать.
Только в половине первого ночи совершенно пьяный извозчик удивленно уставился на него.
– Дамочка с улицы Шапталь? Погодите-ка! Это та, что дала мне франк на чай. И высокий брюнет.
– Какой высокий брюнет?
– Который остановил меня на улице Бланш, черт возьми! Он велел мне ехать на улицу Шапталь и встать напротив дома номер… номер… Никогда не запоминаю цифры… А ведь при моей профессии…
– Вы отвезли ее на вокзал?
– На вокзал? Какой вокзал?
С совершенно мутным взглядом он сплюнул прямо перед собой жевательный табак, чуть не попав на брюки Мегрэ.
– Во-первых, это был не вокзал… Во-вторых… Во-вторых…
Мегрэ тоже сунул ему в руку один франк.
– Это отель напротив Тюильри, на небольшой площади… Погодите. Называется он… Вечно путаю названия… Отель "Дю Лувр"… Нооо! Пошла, милая!..
Метро уже закрылось, автобусы и трамваи тоже не ходили, и Мегрэ пришлось брести домой пешком по бесконечной улице Фландр, а затем по освещенным улицам более оживленного квартала.
Ресторан "Клиши" наверняка был уже закрыт, и Жюстен Минар вернулся в свою квартиру на улице Энгьен, где его ждала сварливая жена.
Глава 5
Первые амбиции Мегрэ
Он брился перед зеркалом, прикрепленным к оконной задвижке в столовой. Это стало входить у него в привычку – следовать за женой со своими туалетными принадлежностями по всем комнатам, возможно, потому, что это был один из лучших моментов их близости. Мадам Мегрэ обладала прекрасным качеством: по утрам она выглядела такой же жизнерадостной и свежей, как и в середине дня. Утренний воздух был наполнен различными звуками и ароматами: до них доносились удары молота из кузницы, ржание лошадей и даже теплый запах лошадиного навоза, когда чистили конюшню расположенной неподалеку компании по перевозке грузов.
– Думаешь, она и вправду с приветом?
– Если бы она осталась в своей деревне, вышла замуж и родила десятерых детей, возможно, это не так бросалось бы в глаза. Хотя, скорее всего, дети наверняка были бы от разных отцов.
– Смотри-ка, Мегрэ! Это не твой друг прогуливается по тротуару?
Он выглянул в окно с намыленной щекой и узнал Жюстена Минара, который ждал его, ничем не выражая своего нетерпения.
– Ты не позовешь его сюда?
– Не имеет смысла. Я буду готов через пять минут. Ты сегодня дома или пойдешь куда-нибудь?
Мегрэ редко интересовался ее планами на день, поэтому она сразу все поняла.
– Хочешь, чтобы я присмотрела за девицей?
– Возможно, мне придется тебя об этом попросить. Мы можем разминуться в Париже, а поскольку ей нужно выговориться, неизвестно, кому она все это выложит.
– Ты сейчас к ней?
– Да.
– Она еще будет в постели.
– Не исключено.
– Держу пари, что тебе будет непросто от нее отделаться.
Когда он вышел из подъезда, к нему тут же пристроился Минар и пошел рядом как ни в чем не бывало:
– Что у нас на сегодня, шеф?
Пройдет немало времени, прежде чем Мегрэ вспомнит, что невзрачный флейтист был первым, кто назвал его шефом.
– Вы ее видели? Получили информацию? Я почти не спал. Как раз в тот момент, когда я собирался уснуть, мне в голову пришла одна мысль.
Их шаги отдавались эхом в тишине бульвара Ришар-Ленуар. Вдали уже виднелось оживление, царившее на бульваре Вольтера.
– Если был выстрел, то понятно, что стреляли в кого-то. И тогда я задался вопросом, попали в него или нет. Я вам не надоедаю?
Как раз наоборот, поскольку этот вопрос Мегрэ тоже себе задавал.
– Представим, что пуля никого не задела. Разумеется, довольно сложно поставить себя на место таких людей… И все же мне кажется, что, не будь там раненого или убитого, они не стали бы утруждать себя организацией всей этой инсценировки. Вы понимаете? Как только меня выставили за дверь, они тут же принялись приводить комнату в порядок, чтобы создать видимость, что там никто не живет. Есть и другая деталь: вы же помните, что в то время, когда дворецкий пытался меня вытолкать, чей-то голос со второго этажа произнес: "Поторопитесь, Луи!" Как будто наверху что-то случилось, не так ли? А если мадемуазель запихнули в комнату горничной, то это только потому, что она была слишком взволнована, чтобы сыграть свою роль… Я свободен целый день. Вы можете отправить меня, куда сочтете нужным.
Рядом с отелем, где ночевала Жермен, располагалось кафе с террасой и столиками из белого мрамора. Официант с бакенбардами, словно сошедший с рекламного календаря, усердно чистил стекла мелом.
– Подождите меня здесь.
Некоторое время Мегрэ раздумывал. Он чуть было не послал Минара наверх вместо себя. Если бы у него спросили, почему ему обязательно надо встретиться с горничной лично, он бы не знал, что ответить. Дело в том, что в это утро ему хотелось быть одновременно повсюду. Он почти с ностальгией вспоминал "Старый Кальвадос" и упрекал себя в том, что не сидит сейчас там и не наблюдает через стекло за происходящим в доме номер 17-бис по улице Шапталь. Теперь, когда он узнал столько нового о его обитателях, ему казалось, что вид Ришара Жандро, садящегося в автомобиль, его отца, идущего к карете, Луи, вышедшего на тротуар освежиться, имел бы для него вполне определенный смысл.
Он также хотел бы оказаться в отеле "Дю Лувр", на авеню дю Буа и даже в Ансевале.
Но дело было в том, что из всех этих персонажей, о существовании которых два дня назад он еще даже не подозревал, в пределах досягаемости был лишь один, то есть одна, и он инстинктивно цеплялся за нее.
Странно, но это чувство уходило корнями в его детские, юношеские мечты. Из-за смерти отца ему пришлось оставить занятия медициной, отучившись всего два курса, но надо сказать, что на самом деле он и не собирался становиться врачом, не чувствуя в себе призвания лечить людей.
Откровенно говоря, не существовало профессии, которой ему действительно хотелось бы заняться. Когда он был еще совсем юным и жил в деревне, ему казалось, что очень многие люди занимают не свое место, выбрали не свой путь только потому, что не знали, куда идти.
И он представлял себе очень умного и, главное, понимающего человека, который был бы, к примеру, одновременно врачом и священником, с первого взгляда определяющим предназначение того или иного индивидуума.
И его ответ на вопрос жены по поводу Жермен был как раз в этом духе: если бы она осталась в Ансевале…
К этому человеку приходили бы на консультацию, как к врачу. Он стал бы в некотором роде "исправителем" судеб. Не только потому, что он умен. Может, ему и не обязательно быть слишком умным? Но прежде всего потому, что он способен поставить себя на место другого человека и мысленно прожить его жизнь.
Мегрэ никогда ни с кем об этом не говорил и даже не решался в это углубляться, потому что даже самому себе боялся показаться смешным. Так и не получив медицинского образования, Мегрэ совершенно неожиданно оказался в полиции. Да такой ли уж это было неожиданностью? Разве полицейские не становятся порой исправителями судеб?
Всю прошлую ночь, то в состоянии бодрствования, то во сне, он жил среди этих людей, о которых не знал почти ничего, начиная со старого Бальтазара, скончавшегося пять лет назад, и теперь он пришел вместе с этим семейством к Жермен, в дверь которой только что постучал.
– Войдите! – ответил сонный голос.
И тут же добавил:
– Погодите! Я забыла, что дверь заперта на ключ.
Она прошлепала босыми ногами по ковру. Жермен была в ночной сорочке, с распущенными волосами до пояса, с тяжелой, налитой соком грудью. Однако проснулась она не только что, а некоторое время назад, поскольку на ночном столике виднелся поднос с остатками горячего шоколада и крошками круассана.
– Мы куда-то идем? Мне одеваться?
– Можете пока прилечь или что-нибудь накинуть на себя. Я просто хочу с вами поговорить.
– Вам не кажется странным, что вы полностью одеты, тогда как на мне только ночная рубашка?
– Нет.
– Ваша жена не ревнива?
– Нет. Расскажите мне о графе д’Ансевале. Или лучше… Вы знаете дом, всех, кто в нем живет, и тех, кто приходит в гости. Представьте, что там час ночи. Час ночи… В комнате мадемуазель Жандро разгорается ссора. Будьте внимательны… Кто, по вашему мнению, мог находиться в ее комнате?
Жермен принялась расчесывать волосы перед зеркалом, и Мегрэ мог видеть ее рыжие волосы под мышками и розовое тело под полупрозрачной тканью ночной сорочки. Она напряженно думала.
– Луи? – спросил он, чтобы помочь ей.
– Нет. Луи не стал бы подниматься к ней так поздно.
– Погодите. Я забыл об одной детали. Луи был при полном параде: во фраке, белой манишке и черном галстуке. Он обычно ложится поздно?
– Бывает, но тогда он переодевается в домашнюю одежду. Значит, в доме был кто-то чужой.
– А Юбер Бальтазар, дядя мадемуазель Жандро, не мог находиться в комнате своей племянницы?
– Вряд ли он пришел бы к ней в час ночи.
– А если бы вдруг пришел, где бы она его приняла? В гостиных первого этажа, полагаю?
– Нет, конечно. На улице Шапталь так не делается. Каждый живет своей жизнью. Гостиные предназначены только для приемов. Все остальное время каждый сидит в своей норе.
– Ришар Жандро мог подняться к своей сестре?
– Конечно. Он часто так делал. Особенно когда злился.
– Он носил с собой оружие? Вы когда-нибудь видели у него в руке револьвер?
– Нет.
– А у мадемуазель Жандро?
– Секунду. У месье Ришара есть два револьвера, большой и маленький, но они оба находятся в его кабинете. У мадемуазель тоже есть один, с перламутровой рукояткой, он лежит в ящике ее ночного столика. Каждый вечер она выкладывает его на этот столик.
– Она чего-то боится?
– Нет. Просто не доверяет. Как и все ведьмы, она считает, что другие желают ей зла. А какая она скряга, в ее-то годы! Специально разбрасывает по дому мелочь, предварительно посчитав ее, чтобы узнать, воруют ли слуги. Служанка, которая была до Мари, попалась на эту удочку и была уволена.
– Ей приходилось принимать у себя в комнате графа?
– Может быть, не прямо в комнате, а в будуаре, что по соседству.
– В час ночи?
– Вполне возможно. Я читала книгу об английской королеве Елизавете… Знаете, да? Хоть это роман, но наверняка там все правда. Это была холодная женщина, которая не могла заниматься любовью. Ничуть не удивлюсь, если мадемуазель такая же.
Расческа скользила по волосам, а Жермен выгибалась, поглядывая в зеркало на Мегрэ.
– К счастью, я не такая!
– А если бы месье Ришар услышал шум на третьем этаже, он мог бы прибежать со своим револьвером?
Она пожала плечами.
– А зачем?
– Чтобы застигнуть любовника своей сестры…
– Да ему на это плевать. Для таких людей важны только деньги.
Она продолжала вертеться перед ним, не подозревая, что он уже унесся в своих мыслях очень далеко, в комнату на улице Шапталь, пытаясь расставить людей по местам, как в театре.
– Граф д’Ансеваль когда-нибудь приходил со своим другом?
– Возможно, но в этом случае его принимали внизу, а я редко спускаюсь.
– Мадемуазель Лиз звонила ему по телефону?
– Сомневаюсь, что у него есть телефон. Она ему не звонила, он сам иногда звонил, наверняка из какого-нибудь кафе.
– Как она его называла?
– Жаком, а как же еще.
– Сколько ему лет?
– Около двадцати пяти. Он красивый парень, на вид немного хулиганистый. Такое ощущение, что он вечно над всеми насмехается.
– Он мог носить с собой оружие?
– Конечно.
– Почему вы так уверены?
– Потому что он такой. Вы читали "Фантомаса"?
– Месье Фелисьен-отец на чьей стороне – сына или дочери?
– Ни на чьей. А точнее, на моей, если хотите знать. Сколько раз он в тапочках приходил в мою комнату в восемь утра под предлогом пришить пуговицу. Остальным до него и дела нет. Слуги называют его "старым козлом" или "усатым". Кроме Альбера, его личного камердинера, никто его не слушается. Все знают, что он не имеет авторитета в доме. Однажды я ему прямо сказала: "Если будете так возбуждаться, вас удар хватит. Зачем вам это?" Но он не намерен останавливаться. Теперь настала очередь Мари, не знаю уж, что там у них… Послушайте, вас не смущает, когда женщина приводит себя в порядок у вас на глазах?
Мегрэ встал, поискал глазами свою шляпу.
– Куда вы? Вы же не оставите меня одну?
– У меня несколько важных встреч. Скоро к вам придет мой друг, который привез вас сюда.
– А где он?
– Внизу.
– А что же вы не взяли его с собой? Признайтесь, вы что-то задумали! Просто не решаетесь. Это из-за вашей жены?
Она уже налила воды в таз, чтобы помыться, и Мегрэ понимал, что сейчас она сбросит с себя ночную сорочку, бретельки которой при каждом ее движении сползали все ниже.
– Возможно, мы сегодня еще увидимся, – сказал он, открывая дверь.
Жюстен Минар сидел за столиком кафе, греясь в утренних лучах солнца и смакуя кофе со сливками.
– Ваша жена только что приходила.
– Да?
– Как только вы ушли из дома, по пневматической почте пришло письмо. Она побежала за вами, надеясь догнать. Я увидел ее и понял, что она ищет вас.
Мегрэ сел за столик, машинально заказал кружку пива, не подумав о том, что еще раннее утро. Затем вскрыл конверт. Там была записка от Максима Ле Брета.
"Прошу вас зайти утром в комиссариат. Искренне ваш".
Она наверняка была написана на бульваре Курсель, поскольку в комиссариате Ле Брет воспользовался бы специальным бланком. Он всегда отличался склонностью скрупулезно соблюдать формальности. У него имелось по крайней мере четыре вида визиток конкретного назначения: месье и мадам Ле Брет де Плуинек; Максим Ле Брет де Плуинек; Максим Ле Брет, офицер Почетного легиона; Максим Ле Брет, комиссар полиции.
Это послание, написанное его рукой, означало переход отношений комиссара с секретарем на новый, более приватный уровень. Скорее всего, он не сразу решил, что написать вначале. "Мой дорогой Мегрэ"? "Уважаемый господин"? Просто "господин"? В конечном итоге он счел возможным вообще обойтись без обращения.
– Скажите, Минар, у вас действительно есть свободное время?
– Сколько пожелаете!
– Наша барышня наверху. Я не знаю, когда освобожусь. Боюсь, если оставить ее без присмотра, она отправится на улицу Шапталь и наболтает там лишнего.
– Я понял.
– Если вы куда-нибудь с ней пойдете, оставьте мне записку, где вас искать. А если у вас вдруг появятся дела, отведите ее к моей жене.