Когда подмога необходима, у нас ее вечно не дозовешься. Зато уж когда ее не просят, она прискакивает сама, чтобы толкнуть тебя под руку.
Внезапные помощники смешали мне все карты. Последние метры погони профессиональный охотник обязан одолеть молча: приступ страха на финише может подстегнуть любую дичь. Адреналиновый допинг. Заслышав новые угрожающие звуки, беглая спина обрела второе дыхание и что есть сил кинулась к правому эскалатору. Я же, прыгнув за ней следом, ухватил в объятья только воздух и заскользил куда-то в другую сторону по влажному мраморному полу.
- Ты! Ты! В костюме! Р-р-руки! - Музыку отечественных затворов трудно было с чем-то спутать.
В каком еще костюме? - про себя удивился я. - Он же в джинсах и куртке!
Стараясь не потерять равновесия, я обернулся. Прямо мне навстречу галопом неслись человек шесть здоровых бугаев в синей форме муниципальной милиции, с "Калашниковыми" наперевес. Лица у них были потные и напряженные, пальцы - у спусковых крючков. На беглеца с сиреневым рюкзаком бравые стражи порядка не обратили никакого внимания.
Меня - вот кого они держали на прицеле! Вы что, ребята, мухоморов наелись? Я ведь...
- Р-р-руки! К стене! - Я не успел опомниться, как уже стоял враскоряку, упираясь ладонями в холодный розовый мрамор стены. Кто-то позади сноровисто обхлопал меня с ног до головы и выудил из-под пиджака мой табельный "Макаров".
- Есть! - раздался довольный возглас, а я получил в награду хороший удар по почкам.
- Парни... - начал я и тут же схлопотал от парней новый удар. Потом затрещину по шее. А на закуску размашистый, с оттягом пинок под зад.
- Да послушайте, ребята... - Не договорив, я получил по почкам и от ребят.
Моя милиция так меня бережет, сообразил я. Видимо, у муниципалов есть свой, особый метод борьбы с городской преступностью - хватать и метелить каждого второго москвича. Кто-нибудь да непременно окажется бандитом. И дело в шляпе. Жалко, что сегодня этим вторым повезло стать мне, а не беглому Исаеву с карабином под полой. Пока я торчал здесь у стены, он уже был на пути к "Кантемировской" или "Коломенской". А, может, к "Варшавской". Короче, я его бездарно упустил.
- Патронов нет... - доложил кто-то сзади. Мне, наконец, разрешили повернуться.
Полдюжины синих долдонов с важным видом разглядывали мой пустой "Макаров".
- Патронов нет, - тотчас же согласился я. - Кончились. Стыдно. Но это еще не повод, чтобы задерживать капитана ФСБ.
Коротенькое слово "ФСБ" несколько отрезвило бравых муниципалов. Бугай с лейтенантскими погонами сделал знак, и меня обыскали повторно. Уже гораздо учтивее, без затрещин. Теперь-то мое бордовое удостоверение было найдено и внимательно изучено.
- Виноваты, - буркнул лейтенант, возвращая документы и оружие. - Датчик сработал на ваш пистолет. Откуда ж мы знали, что он у вас служебный?..
- Датчик? - машинально переспросил я, хотя уже понял, о чем речь. Еще в семьдесят девятом, накануне Олимпиады, умные начальственные головы посетила мысль оборудовать металлоискателями все мало-мальски крупные скопления народа. Идея получила поддержку на самом верху, но из-за Афгана ее так и не успели воплотить. Позднее Юрий свет Владимирович тоже очень интересовался этим проектом, однако помер раньше, чем дал окончательное "добро". Последним эту же идею вынашивал бдительный шеф Службы ПБ генерал-полковник Сухарев, но и его, насколько я знаю, вытурили с поста прежде, чем проект реализовался. Я думал, тут-то все и заглохнет. Смотрите-ка, нет! Дело не пропало, просто перекочевало на муниципальный уровень. По меньшей мере одну станцию все-таки оборудовали и бдят. Ну какой же хозяйственный мужик наш мэр Круглов, про себя порадовался я. Ничего чужого не упустит. Все в дом, все в дом. Принес какой-нибудь дядя в метро железку - а его хвать! И по почкам, родимого, по почкам. А железку его в фонд мэрии. Переплавить на очередного Георгия со змеем.
- Датчик, то есть система металлоконтроля, - забурчал лейтенант. - Рамка такая. С этим, с детектором массы. Включается с двадцати двух ноль-ноль и до самого закрытия станции. Мы-то при нем только дежурим, посменно.
Муниципальному соколику страшно хотелось переложить свою вину на технику. Дескать, злой нехороший датчик двинул капитана ФСБ под зад. А потом пришел детектор массы и еще добавил.
- Рамка, значит... - задумчиво протянул я.
Пока я не мог уяснить лишь одну детальку: как же этот Исаев ухитрился без проблем миновать контроль, с обычным-то КС-23... Стоп-стоп! Почему, собственно, обычным? Есть же еще модификация "С". Карабин самозарядный для спецопераций. Бьет почти на километр. И перед ним любой датчик слеп, глух и нем.
Ч-черт, тревожно подумал я, а ведь малый неплохо экипирован. Раз такую штуку он спокойно носит за пазухой, то хотел бы я посмотреть, что у него в рюкзаке. Ужасно мне любопытно. Если он и есть "Мститель", дело принимает скверный оборот.
- Оч-чень скверно... - произнес я вслух.
- Виноваты, - теребя ремень автомата, повторил лейтенант. Он принял эту мою фразу на свой счет. - Ошибочка вышла, капитан. Виноваты... На вас ведь тоже не написано, что вы с Лубянки. Мало ли что. Скоро выборы, а у нас приказ, насчет бдительности и вообще. Вы бы предупредили заранее...
- Уговорили, - колко отозвался я. - Завтра же закажу табличку "ФСБ", повешу на шею... Обалдуи. Тупицы. Олухи.
Последние три слова я досказал уже на улице, быстрым шагом направляясь обратно к исаевскому дому. После милицейского пинка копчик здорово ныл при ходьбе. Прочие пострадавшие части тела тоже напоминали о себе. В другое время я бы непременно дознался, кто из этих шестерых молодцев конкретно бил меня сзади, и вернул все удары хозяевам. Но сейчас не до сведения счетов с этими недоумками. Граф Монте-Кристо во мне подождет...
Универсальная отмычка не пригодилась. Дверь в квартиру, где жил Исаев, и так оказалась открыта. Дрянная сорокаваттная лампешка без абажура тускло высветила обстановку комнаты - еще более скудную, чем у сумасшедшего инвалида Заварзина. Стол, трехногий табурет, фанерная тумбочка. Кровать возле стены, оклеенной драными зеленоватыми обоями. Телефон у кровати. Все.
Первым делом я по-собачьи принюхался к обоям. Я не ошибся. Чуть заметный горький запах тлеющих листьев был мне хорошо знаком. Я запомнил его со времен "дела Околобродова" - одного из первых столичных пушеров, которого все-таки взяли на сбыте привозной марихуаны. От продавца мы тогда сразу поехали к покупателям, там-то я и нанюхался. Было это лет десять назад, однако запашок ничуть не изменился. И с чего бы ему меняться? Сырье то же, обработка та же. Просто мелкие пушеры стали буграми и теперь сами шлют новых сбытчиков торговать травкой прямо к Кузнецкому мосту. А наше Управление по борьбе с наркотиками, не желая выглянуть в окно, бодро отстреливается цифрами: еще двадцать таблеток "экстази" обнаружено в баре ночного клуба "Люмьер", еще тридцать пузырьков неучтенного солутана конфисковано в аптеке номер девять на улице Фруктовой...
Уж рапорты составлять мы все умеем.
Даже поверхностный осмотр исаевского жилища с избытком подтвердил мои подозрения. В одном углу комнаты я увидел смятую банку из-под штатовского безалкогольного пива, в другом - бейсбольную кепку с поломанным козырьком, а на тумбочке - раскрытую тетрадку, в которой не хватало нескольких листков.
Вот вам и "Мститель", сказал себе я. Ты его отыскал, Макс, можешь радоваться. Чего же ты не радуешься? Прыгай до потолка. У автора письма в Кремль теперь появились имя, фамилия, отчество. Но, кроме паспортных данных, у автора есть еще спецкарабин КС-23 "С" с неизвестным количеством боевых патронов. И еще...
Матерь божья! В складках грязно-желтого одеяла я вдруг высмотрел целую россыпь гладких желтых цилиндриков с характерным матовым блеском. Пластит, самый натуральный пластит, в полновесной армейской расфасовке. Значит, и упаковка у него должна быть стандартная. Бумажный мешок вмещает восемнадцать шашек, по двести граммов каждая. Здесь на одеяле их осталось восемь. Стало быть, Исаев прихватил с собою ровно десять штук. Простая арифметика.
Целых два кэгэ мощнейшей взрывчатки.
Мысленно я прокрутил в голове маленький фильм ужасов. Кадр первый: в обойме моего "Макарова" остаются патроны. Кадр второй: на его выстрелы я отвечаю своими. Кадр третий и последний: шальная пуля попадает в сиреневый рюкзачок. Адский гром. Вспышка размером с двухэтажный дом. И - ничего живого в радиусе десяти метров от эпицентра...
Надо быть отчаянным камикадзе, чтобы бросаться в бега с такою ношей за спиной. Но он-то бросился! И вряд ли для того, чтобы потом строить из этих шашек желтые детские пирамидки.
Спецкарабин, плюс угрожающее письмо, плюс травка уже означали крупные проблемы для нашего ведомства. Когда же к этим слагаемым добавилось еще полмешка пластита, возникла вовсе гремучая смесь.
Надо было срочно звонить генералу Голубеву.
Я присел на табурет, подтянул к себе телефон и набрал номер. С той поры, как кремлевские начальники опять стали засиживаться заполночь, мой шеф взял себе за правило следовать их примеру.
Прямой номер был занят: видимо, генерал с кем-то разговаривал. Можно было попробовать дозвониться через дежурного прапорщика, однако я решил подождать и пока связаться с Сережей Некрасовым. Руководство МУРа не требовало ночных бдений от своих экспертов. Это Сережа сам, из любви к профессии, чаще всего коротал вечера у служебного электронного микроскопа "Левенгук". Держать дома такое чудо техники Некрасову не позволяли габариты его квартиры.
- Да-да, - произнес главный МУРовский криминалист. - Некрасов слушает.
- Сережа, еще раз здравствуй, - сказал я. - Это я тебя снова беспокою. Нет ли у тебя новостей для меня?
- Каких новостей? О чем? - Голос Некрасова прозвучал как-то неприветливо. Мне даже показалось, что Сережа меня не узнал. Или узнал, но сильно на меня сердит.
- Да я об этих покойниках, с пустыря, - поторопился уточнить я. - Есть хоть какие-то результаты, а?.. - Мне не терпелось узнать, кто же сегодня меня атаковал. Тогда бы я смог ответить и на вопрос "за что?".
- Результаты есть, - с непонятным раздражением отозвался в трубке Некрасов. - Приезжай немедленно, нам надо поговорить...
Его интонации меня удивили. Уже который год я достаю Сережу своими просьбами, но никогда прежде не слышал в его голосе таких сердитых нот. И слова "немедленно" я от него тоже раньше не слышал. Что-то неладно.
- Еду! - Я бросил трубку и вышел из квартиры Исаева, посильней захлопнув дверь.
Сначала - к Некрасову, твердо решил я. Еду к другу Сереже, в МУР. Затем дойдет очередь и до генерала Голубева. Шеф все равно ведь меня не ждет. Голубеву и через час не поздно отрапортовать, что капитан Лаптев проявил инициативу: сперва нашел, а затем мастерски проворонил "Мстителя" с целым рюкзаком взрывчатки.
Прямо у подъезда я отловил частное такси, которое всего за двадцать минут и пять долларов домчало меня на Петровку, 38...
Некрасов был угрюм.
Он ответил на мое рукопожатие, однако не сразу, а с задержкой. Словно бы раздумывал, друг я ему или уже нет.
- Сережа, да что случилось? - напрямик спросил я.
Главный эксперт МУРа тяжело прошелся по комнате, едва не смахнув полой халата несколько пробирок со стола.
- В общем, так, Максим, - хмуро сказал он наконец. - Когда я первый раз взялся тебе помогать, то сразу предупредил: делаю я это по-приятельски, а твою секретную контору не слишком люблю. В ваши внутренние разборки я вмешиваться не хочу и не буду. Можете устраивать заговоры, делать друг другу подножки... Но чур без меня!
- Слушай, Сереж, давай по порядку, - взмолился я. - Что-то я туго сегодня соображаю после битья. Какие разборки, какие подножки?
Некрасов взял меня за рукав и подвел к мерцающему монитору компьютера.
- Ты меня просил установить личности этих паленых жмуриков, - сказал он. - Тех, что на тебя напали... Правильно?
- Правильно, - ответил я. На экране застыли какие-то колонки цифр, вроде шифровальной таблицы.
- Документы сгорели, отпечатки сгорели, особые приметы сгорели... Правильно?
Я кивнул, не понимая еще, куда Сережа клонит.
- Номер их машины нигде не значится. Пришлось взяться за их автоматы, благо на каждом обязан быть идентификационный номер партии. На одном из стволов один такой номерок уцелел... Начинаю искать: партии такой нет в природе. Мне бы остановиться, но как же! Друг Максим просил помочь! Пришлось на старости лет сделаться хакером, взломать два чужих кода... Вот, получи! - Некрасов ткнул пальцем в экран.
Для меня колонки цифр по-прежнему оставались китайской грамотой.
- Я нашел эту партию автоматов "Вал", - с горечью закончил Сережа. - Восемьдесят стволов, как одна копеечка. Все восемьдесят изготовлены в Туле и месяц назад приобретены по безналичному расчету. Вот номер партии и банковские реквизиты получателя. Догадываешься, кто получатель? Да-да! Хозуправление ФСБ Российской Федерации. На тебя напали ваши же! Лубянка против Лубянки. Что ты на это скажешь?
Я тупо молчал. Звонить генералу Голубеву мне как-то сразу расхотелось.
36. ПРЕМЬЕР УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ
Отдельная каморка с прямым международным телефоном напоминала не только чулан, но и бывшую душевую. Сходство усугублялось черной синтетической пленкой, которой здесь были обиты стены, потолок и дверь. Оборудовал комнатку самолично Сердюк в ту недалекую пору, когда я был послом, а он официально притворялся нашим культурным атташе. Черная пленка называлась тетра-чего-то-пропиленом. Стоила она безумных денег и, по идее, должна была страховать от прослушивания.
Страховала она, по-моему, только от насекомых.
Наглые посольские тараканы хозяйничали во всем здании, но старательно обползали эту каморку стороной. Сильно подозреваю, что и предназначалась пленка именно для защиты от насекомых. Безпека тайно закупила ее в Японии через несколько темных фирм-посредников. На любом этапе сделки наших хлопцев запросто могли объегорить: вместо средства от электронных "жучков" и "клопиков" подсунуть им чего попроще - поди разберись в этих иероглифах! Будучи послом, я малодушно позволял повару хранить в каморке муку, крупу и сахар...
С трудом я протиснулся к телефонному столику между большими серыми мешками, пакетами и коробками с припасами. Как видно, мой преемник посол Устиченко тоже шел навстречу просьбам кухни. Ничего-то у нас не меняется, подумал я.
Кроме послов и премьер-министров.
Если Макар уже знает, я пропал.
- Добра ничь, - поздоровался я в трубку, стараясь ничем не выдать своего беспокойства. - Слухаю вас, пан президент. - Этикет обязывал начинать разговор на чистой мове-нэньке.
- Радый вас чуты, пан першый министр, - донеслось из Киева.
- Я тоже рад тебя слышать. - Я отер пот и вытянул руку в поисках спинки стула, чтобы присесть.
Ритуал галантного приветствия был исчерпан.
- Ты чего там в Москве накуролесил? - недовольным тоном спросил пан президент. - Мы же с тобой зараз договорились: сегодня не обострять.
- Накуролесил? Я? - Не найдя поблизости стула, я так и плюхнулся верхом на мешок с крупой.
- Ну не я же! - досадливо пропыхтел Макар.
Удивление мое было неподдельным. Кто-то уже накрутил Макару хвост, но совсем в другую сторону. В противоположную! Я сразу почувствовал облегчение: с этой стороны у меня тылы крепкие, не прокусишь. На фоне депутатов Верховной Рады я просто белый голубок мира работы художника Пикассо. Наше правительство ссорится с Москвой не чаще одного раза в квартал. И всегда - по личному согласованию с паном президентом.
- Макар Давыдыч, - мягко сказал я. - Ты вспомни, обострял я хоть раз без твоей команды? Было такое?
Вместо ответа в трубке раздался тихий шелест. Это пан президент вдумчиво копошился в своих бумагах. Любые документы, попав к нему на стол, имели обыкновение сразу теряться и подолгу не находиться.
- Мне тут принесли цидульку из радиокомитета, - наконец объявил Макар. - Этот... мониторинг новостей. Голоса гутарят, что в Кремле вы вроде поцапались из-за Крыма...
- Дезинформация, - без колебаний проговорил я. Мешок подо мною сделал слабую попытку упасть, но я был начеку.
Макар опять зашуршал своим мониторингом:
- Они гутарят, прием был короче, чем скильки трэба по протоколу. На двадцать шесть минут короче... Правда, Василь?
Теперь-то я понял, откуда выросли ноги у этого слуха. И я, и Болеслав в суматохе забыли про хронометраж. Упущение досадное, но не смертельное. Сейчас надо отвечать крайне аккуратно, точно подбирая каждое слово. Как премьер-министр я не имею права обманывать главу своего государства. Однако умалчивать - вовсе не значит врать. Говорят, с помощью такой уловки легко надуть даже хитрый прибор полиграф, в просторечьи именуемый детектором лжи.
- Может, и правда, - сказал я в трубку. - Мы оба на часы не смотрели. Но пообщались спокойно, без проблем. В обстановке сердечности.
Каждая из фраз не содержала ни капли лжи. Ведь пообщались? Да. Спокойно? Спокойно. И сердечности было через край, даже в конце зашкалило.
- А чего ж вы так швыдко? - недоверчиво осведомился у меня Макар. - Целых двадцать шесть минут...
- График в Кремле сегодня напряженный, - честно ответил я. - Телевидение, корреспонденты, делегации и так далее.
По всем правилам русской грамматики бригада кремлевских медиков тоже попадала в раздел "и так далее". Не подкопаешься. Сколько себя помню, российская мова всегда давала простор замечательно правдивым уверткам. Даже странно, что до Болеслава ни один филолог не сделал в Москве блестящей административной карьеры.
Макар шумно задышал в трубку.
- И не было этих... демаршей? - продолжал допытываться он. Зарубежным радиоголосам пан президент доверял больше, чем собственным работникам. Старая добрая привычка советской партхозноменклатуры.
- Никаких, - заверил я Макара. - И близко не стояло.
Вновь я был кристально честен. Когда во время саммита твой партнер хватается за грудь и падает навзничь, глупо рассматривать это как политический демарш.
- Выходит, у тебя ничего не стряслось?
- Ничего, - твердо ответил я. - Все было в полном порядке.
Я был признателен Макару за это невинное "у тебя", благодаря которому я опять не солгал. Не у меня ведь был приступ, верно? Верно. Самочувствие Василя Козицкого сегодня в норме, а про здоровье российского лидера никто меня и не спрашивал.
Дипломат, конечно, должен быть правдивым. Но он не обязан делиться всей правдой.
- Ну, Василь, успокоил ты меня. - Голос пана президента заметно помягчел. - А то я сижу и башку ломаю: чи ты сбрендил, чи вражьи голоса опять набрехали... Мабуть, протест заявить?
- Можно и заявить, - согласился я. - Но можно и проигнорировать. Акробаты пера и микрофона, чего с них взять? Нехай себе клевещуть.
- Нехай, - подумав, признал Макар. - Ни один щелкопер не стоит чарки горилки з перцем... Слухай, Василь! - Пан президент зачем-то понизил голос, словно мы разговаривали с ним на кухне. - А он чего, употребляет ее, как раньше?
Правду говорить легко и приятно, подумал я. И ответил:
- При мне не выпил ни одной рюмки.
- Дывысь-ка! - с оттенком зависти проговорил Макар. - Ни одной!.. Ну добре, добре. Ты дальше-то чего в Москве делаешь?