Всего несколько лет назад мы с ним, оба капитаны, считались близкими приятелями, едва ли не друзьями. Но однажды Александр Вячеславович взялся исполнить деликатное порученьице нашего общего руководства - немного присмотреть за Максом Лаптевым и стукнуть наверх, когда нужно. Ради моего же блага. Эта трогательная подробность открылась мне случайно и, надо заметить, неприятно меня удивила. "Вот ты какой, Филиков", - сказал я ему тогда. "Вот я какой, Макс, - легко согласился мой напарничек. - Нормальный. Работаю за зарплату".
Не дождавшись рукопожатия, Филиков спросил участливым тоном:
- Все сердишься, Макс?
- Уже почти нет, - сказал я. - Уже почти понимаю тебя. Наше дело солдатское: сегодня ты, а завтра я. Все под начальством ходим. Имей это в виду, Борода.
Когда-то Александр Вячеславович носил буйную романтическую бороду, вполне отвечая такому прозвищу. Потом романтика ему надоела, и он выгодно обменял свое клочковатое безобразие (а заодно и приятеля Макса) на майорскую звезду.
- Ну-ну. - Филиков задумчиво потер голый подбородок. - Значит, ты здесь по службе?
- Что ты, Борода! - усмехнулся я. - Это у вас, майоров, служба. А у нас, капитанов, службишка. Ты режимный объект охраняешь, а я так, погулять вышел.
- Ну гуляй-гуляй, - проницательно сощурился майор.
Видимо, он решил, что начальство теперь уже меня прислало пошпионить за ним, за Филиковым. Старая верная тактика. Заложить того, кто прежде закладывал тебя, - от такого удовольствия мало кто из смертных откажется. Мой бывший приятель искренне считал меня способным на взаимную пакость.
Чтобы не разочаровывать Филикова, я ответил ему ласковым взором соглядатая и пошел обследовать территорию двора.
Для объекта номер раз двор был тесноват. Там, где во время школьной переменки могли одновременно могли носиться человек пятьдесят мелких оболтусов, теперь сгрудились сотни две крупных взрослых, которым тоже не стоялось на месте. Птичий базар начинался уже в двух шагах от ворот, а заканчивался на ступеньках школы. Из-за тесноты было трудно соблюсти все правила безопасности. Пока я осматривался, журналисты с их телекамерами и диктофонами как-то незаметно затоптали меловую черту на асфальте, отделявшую их загончик от стойбищ избиркомовских наблюдателей и филиковских кадров. Те, в свою очередь, невольно перемешались с прессой. Броуновское движение толпы по-свойски побратало цветастые кофточки и легкие куртенки гостей с черными тяжелыми пиджаками секьюрити.
В этой многоцветной окрошке Исаев мог раствориться без проблем. Ему и маскировка была не нужна: половина летних курток-накидок, которые теперь носят москвичи, по фасону точно такие же, как у позавчерашнего беглеца. Турецкий ширпотреб.
Заметив непорядок в толпе, майор ругнулся и дал команду пиджакам восстановить резервации. Черные спины энергично задвигались, оттесняя журналистов от наблюдателей, а тех и других - от ворот. Пестроты стало меньше, однако лишь на короткое время. Полностью и надолго вернуть людской водоворот в былые рамки не удалось даже очень старательному Филикову: постукивать на друзей и управлять толпой - две разные профессии. В наружке тихарь Борода был уместен. Но в должности главного распорядителя бала выглядел слабовато.
Идеальное место для теракта, невесело подумал я. Образцовое, прямо из учебника.
С каждой минутой мои подозрения все сильнее перерастали в уверенность. Исаев здесь. Такого шанса он не может упустить. Кремль ему недоступен, маршрут движения президентского автопоезда засекречен, зато его конечный пункт очевиден всякому. Быть может, два кэгэ взрывчатки уже бродят в толпе вместе с хозяином.
Но где именно хозяин? И кто именно хозяин? Острые крючки вопросительных знаков, впиваясь в бока, дергали меня на каждом шагу. Высоких стриженых в курточках было навалом и среди журналистов, и среди наблюдателей. Каждый из них мог бы оказаться Исаевым, лица которого я по-прежнему не знал.
Правда, он тоже не видел лица капитана Лаптева. В тот вечер погоня шла вслепую: мой крик бежал за его затылком. И на последней секунде затылок технично ушел в отрыв...
Не без труда мне удалось вклиниться в плотный круг аккредитованных журналистов. Сперва я мысленно отсек всех дам, затем всех низких, толстых, пожилых и волосатых мужчин - чтобы с пронырством начинающего филера оглядеть ламинированные пропуска у тех, кто остался под подозрением. Едва ли "Мститель" нагло явился сюда под настоящей фамилией. И все же... Нельзя упускать ни единого шанса.
Так. Мурзандеев, Мищенко, Линцер, Баранов, Журавлев, Мокеев, Абаринцев, Лагутин, Сергиев-Посадский, Кулебякин, Чертанов, Пухова... о, черт, промахнулся, это ведь стриженая дама!.. Медведев, Гопман, опять Медведев, Сигал, еще Медведев... да тут их целая берлога... Гаспаров, Злотин, Красько... а этого никак не разберу... Иса... Исаев?!.
Солнечный блик на пропуске мешал мне рассмотреть вторую половинку фамилии. Повернись же, чтоб тебя!..
- Вы кого-то ищете? - ухмыльнулся тип и, отстегнув от кармашка пластиковый прямоугольник, сунул мне его под нос. Исайкин! Стоящие рядом Злотин и Красько иронически мне подмигнули.
Должно быть, тружеников пера и телекамеры очень забавлял эфэсбэшник, который обшаривал их ряды маниакально-беспокойным взглядом. Если бы они знали про два килограмма пластита, их веселости бы здорово поубавилось.
... Муромцев, Ковалик, Филимонов, Ганкин...
Никто не может предсказать поведение "Мстителя", как только он поймет, что сегодня Президента вообще здесь не будет. Потому-то я обязан задержать его раньше, чем он поймет...
... Ухтомский, Коровин, Климович, Венедиктов, Долин, Мурзандеев... как, неужто еще один Мурзандеев? А, нет, это я уже пошел по второму заходу. Мимо! Двигаемся дальше.
Я вынырнул из репортерской тусовки и, работая локтями, врезался в самую сердцевину кружка официальных наблюдателей.
- Поосторожней! Куда прешь? - недовольно сказали мне с двух сторон.
Если верить пластиковому пропуску, первый говоривший был наблюдателем от партии Товарища Зубатова товарищем Лапузиным. Пожилым, низеньким и лысым. Отпадает.
Второй из говоривших носил фамилию Вольников и представлял здесь движение Генерала. Вольников был высок, но тоже сильно в годах. Снова не мой кадр.
- Куда надо, туда и пру, - мрачно сказал я. Любые извинения в такой ситуации вызвали бы нездоровый интерес ко мне. - Здесь режимный объект, товарищи. Не забывайтесь. Враг не дремлет.
Услышав знакомые с детства слова, старцы-наблюдатели мигом подобрели и дали мне дорогу. Я полез разглядывать пластиковые прямоугольнички на тех, кто больше соответствовал приметам.
Гульченко, Соколянский, Свободин, Клейман...
Я еще продвинулся вперед, опять кого-то толкнул и опять не извинился.
... Бартошевич, Тулинцев, Бирюков, Оренов...
Чем глубже я залезал в толпу, тем чаще мне попадалось высокие стриженые люди - прямые кандидаты в "Мстители". Короткая стрижка сейчас, к сожалению, в моде.
... Пожаров, Храпунков, Арзуманян, Письменный, Романов, Левитин...
Нет, это абсолютно бестолковое занятие, сказал я себе и начал выбираться из толпы обратно. В одиночку, тут ничего не сделать. Нужно задействовать всю охрану, устроить здесь тихую тотальную проверку. Признайся же, Макс: ты и полез изучать фамилии на пропусках, чтобы отсрочить неизбежное - серьезный разговор с Филиковым. Но дальше тянуть нельзя. Безопасность людей важнее твоих личных обид...
Майор Александр Вячеславович стоял на ступеньках школы и отдавал подчиненным распоряжения. Мой сбивчивый рассказ сперва заставил его посуроветь, но вскоре лицо его разгладилось. Под конец на губах Филикова заиграла хитренькая улыбка.
- То есть, - подытожил он, - я обязан сейчас навести здесь повальный шмон на основании твоих оч-чень смутных подозрений...
- У него взрывчатка, - напомнил я.
- Конечно-конечно! - закивал Филиков. - У него полно взрывчатки. Он психопат, наркоман, инвалид кавказской войны и мечтает взорвать Президента с целью личной мести... - Его насмешливый тон не оставлял мне никаких надежд. - Неплохо придумано, Макс. Если бы я тебя не знал, наверняка бы купился. И вместо торжественной встречи Президента устроил бы тут шухер на весь микрорайон. А ведь наш старик не любит шухера и не любит тех, кто его наводит... Что ж, ты бы меня красиво умыл, Макс. Но извини: реванша у тебя сегодня не получится.
- Да не... - начал было я, однако запнулся. Фразу "Да не будет здесь никакого Президента!", повисшую у меня на кончике языка, я так и не произнес. Нулевая форма, черт! Я же давал Болеку подписку.
- Что значит твое "дане", Макс? - снисходительно улыбаясь, переспросил Филиков. Разгадав мой хитрый план, майор был счастлив.
- Ничего, - со вздохом ответил я. - Ладно, Филиков, пускай ты не веришь мне... Но хоть кто-нибудь тебя может разубедить?
- Даже двое. - Майор дважды ткнул пальцем в небо. - Генерал Голубев и Господь Бог. Если кто-то из них отдаст приказ, я наведу любой шмон где угодно. А пока - уж прости!
Довольный Филиков отвернулся к своим подчиненным-пиджакам. Я быстро поднялся на ступеньку вверх и вошел в школьный вестибюль. Сам того не желая, майор натолкнул меня на простую мысль. Хочешь приказа, Борода? Будет тебе приказ! Сейчас вот найду телефон...
После странной истории с автоматчиками я не хотел звонить генералу Голубеву, а налаживать прямую телефонную связь с Богом не научились даже спецы из ФАПСИ. Однако примерно на середине между Голубевым и Богом была еще одна инстанция. Ее-то номер у меня имелся.
Взяв чересчур резвый темп, я проскочил лишние полсотни метров по пустынному школьному коридору, и только когда уперся в дверь с буквой "М", сообразил повернуть обратно к вахте.
Телефон я заметил на низеньком столике, под вывешенным расписанием звонков. У аппарата за столиком нес дежурство старлей Егоршин, с которым мы вместе неоднократно брали штурмом Лубянский лифт. Закованный в броню черного костюма, Егоршин тоскливо потел.
- Здравия желаю, капитан, - пробурчал старлей и в своей обычной манере добавил: - Дурдом!.. На второй этаж, где голосуют, нагнали контингента со всего Управления. Дурдом! А мне здесь одному охранять и телефон, и лестницу наверх...
- Крепитесь, Егоршин. - Я пододвинул к себе свободный стул, нашел в блокноте номер, набрал его. - Это Администрация Президента? Я - капитан ФСБ Лаптев. Соедините меня с Болеславом Яновичем.
Услышав мои последние слова, старлей тихо снялся с места и почтительно отступил к дверям, дабы не мешать переговорам на государственном уровне. Однако никаких переговоров у меня не вышло.
- Болеслава Яновича нет, - откликнулся женский голос. - Он в Центризбиркоме. Что ему передать?
- Спасибо, ничего не надо. - Я досадливо бросил трубку и глазами поискал старлея, чтобы возвратить его на пост.
Егоршин тем временем успел обрести нового собеседника - высокого стриженого парня с забинтованной ладонью. Вот вам еще один кандидат в "Мстители", подумал я. Какой уж там по счету?
Кандидат по фамилии Леонтьев переминался с ноги на ногу: наверно, выяснял расположение здешнего сортира. Ну точно!
- ... Вон там, в конце коридора. - Старлей показал рукой.
Бурча себе под нос, парень прошел мимо меня. На всякий случай я прислушался к его тихому заунывному бормотанью. Чисто инстинктивно.
"... бвина, дежды, тихо, йславы, недо, лгоне..."
Что за тарабарская считалка? - удивился я про себя. - "Бвина"? "Дежды"? На каком это языке?
Спина бурчащего парня начала удаляться от меня в сторону двери с буковкой "М".
"Жилнас, обман..." - напоследок услышал я.
И внезапно все понял.
Крохотные разбросанные детальки, пустые и ничтожные по отдельности, вдруг соединились вместе и образовали сообща уже нечто.
Высокий рост. Стриженый затылок. Небольшая сутулость. Чуть отвисшие полы курточки (с чего им отвисать? материя же совсем легкая!). Бинт на правой руке. А, главное, считалка...
Макс, это ведь никакая не тарабарская считалка! "Любви, надежды, тихой славы недолго нежил нас обман" - вот это что такое. Пушкин из школьной программы. Стих "К Чаадаеву"! И в письме "Мстителя" - опять Пушкин: "Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья..."
"Леонтьев" - это и есть Игорь Исаев! Он! Автор письма. Хозяин пластита. Сумасшедший террорист. Какому нормальному наблюдателю на выборах придет в голову бормотать Пушкина?..
Наученный опытом позавчерашней погони, я удержался от громкого окрика "Стой!" и очень мягко, стараясь не шуметь, двинулся следом за террористом. Якобы тоже в сортир.
Если пластит действительно у него под курткой, а взрыватель механический либо электрический, то без подготовки Исаева не взять. Все, что я могу и должен сделать, - локализовать его в безлюдном помещении, а потом эвакуировать всех отсюда подальше. Школьный туалет, когда он пуст, - наилучшее место. Благодаря моей универсальной отмычке я могу и открывать, и закрывать любой замок.
Подождав, пока Исаев-Леонтьев скроется в комнатке с буквой "М", я приложил ухо к двери и услышал мерные глухие удары. Что он там делает? - удивленно подумал я. - Гвозди заколачивает в стену?
Я слегка приоткрыл дверь. Потом открыл ее побольше, а затем просто вошел внутрь. "Мститель" не услышал меня и не увидел: стоя у противоположной стенки ко мне спиной, террорист размеренно долбил головой в эту стенку и бормотал.
Теперь это уже были не стихи. В паузах между ударами "Мститель" шепотом ругался - с кем-то глубоко внутри себя. Я был почти уверен, что в истории болезни Исаева отыщутся слова про тяжелую фронтовую контузию. Дикую головную боль можно притушить только наркотиком. Наверное, травка у террориста вышла вся.
Кроме Исаева, в сортире больше никого не было. Прекрасно. Я попятился обратно к двери, чтобы замкнуть ее снаружи...
- Не спеши, капитан Лаптев, - сказали сзади. В спину мне уперся ствол. - А ты, Игорь, наоборот, поторопись.
Исаев резко обернулся на голос, выставляя вперед правую забинтованную ладонь. Из-под бинта показалась сине-зеленая жилка провода. Кнопка электровзрывателя, черт, я так и думал... Камикадзе!
- Чего вам надо? - хрипло спросил Исаев, глядя на меня и на человека позади меня. У "Мстителя" были серые прогоревшие глаза. Людям с такими глазами умирать совсем не страшно - они и так уже умерли.
Я промолчал. Человек за моей спиной ответил:
- Друг помнит о тебе. Он велел тебе помочь, если что... Ступай и отомсти за ребят, как ты хотел. А с этим я разберусь.
- Дру-у-у-уг... - протянул Исаев. Он сжал левую ладонь в кулак и с силой ударил себя по макушке. В глазах его из-под слоя пепла выпорхнула живая искорка. - Я это сделаю. Я помню. Я иду...
Человек сзади оттолкнул меня к стене, чтобы освободить проход для "Мстителя". Едва Исаев вышел и мы остались вдвоем, ствол перестал утыкаться мне в спину.
Я немедленно обернулся. Амбал, стоящий напротив, был мне знаком, но как-то неотчетливо: то ли впрямь я где-то встречался с ним раньше, то ли это все шуточки ложной памяти.
Зато с таким оружием, как у него, мне доводилось встречаться наверняка - и последний раз не далее, как позавчера. Сейчас, правда, спецавтомат "Вал" был достроен еще глушителем.
- Кто вы такой? - спросил я.
- А что, разве не видно? - Свободной рукой автоматчик одернул свой черный пиджак стандартного лубянского покроя.
- Коллега?
- С некоторых пор. - Мой с-некоторых-пор-коллега щелкнул предохранителем автомата. - Ты у нас в печенках сидишь, Лаптев...
- У кого именно сижу? - переспросил я, мечтая выиграть еще секунд пятнадцать.
Шансы мои были слабые, но они были. У тульских портативных автоматов с откидным пружинным прикладом есть одна конструктивная недоработка: изначально слишком тугая пружина. С "Валом" надо побегать с полгода, чтобы ее ослабить и отучить железяку приклада схлопываться в самый неудобный момент. Я вспомнил слова Сережи Некрасова о том, что эта партия "Валов" была закуплена всего месяц назад. Следовательно...
- У нас, - амбал неторопливо повел стволом слева направо. Примерился. - У тех, кого запихнули в вашу консервную банку к вашему дураку Голубеву.
Я тотчас же смекнул, где и когда видел этого типа. Позавчера он и еще двое хотели влезть в наш перегруженный лифт, на третьем этаже. Старлей Егоршин еще их не пустил...
Ну да, правильно! Новое пополнение. Остатки расформированной службы Сухарева. Теперь многое становится мне понятно.
- Сам ты дурак! - оскорбился я за своего начальника, задевая локтем ствол автомата. Как бы случайно.
Ствол отъехал назад и тем самым нарушил непрочное равновесие этой тульской игрушки-раскладушки. Пружина приклада пересилила защелку фиксатора возвратного механизма. За четверть секунды до того, как указательный палец автоматчика придавил спусковую скобу, приклад громко чавкнул и сложился, крепко защемляя ему большой палец...
- А-а-а!.. твою мать!.. - Беззвучная очередь пошла в потолок.
Я обеими руками сжал мертвой хваткой этот плюющийся огнем железный капкан и, уворачиваясь от непрерывной очереди, направил ствол в сторону. Мне и нужно-то было всего - опустошить куда-нибудь магазин.
Однако амбал проявил повышенную нервозность и со злобным матом начал выдергивать у меня пленную руку: да так неловко, что подбородок его вдруг оказался на линии огня.
- А-а!... - Вопль захлебнулся.
Последняя пара пуль из двадцатки отыскала свою мишень. Амбал-самострел залился кровью и рухнул на кафельный пол сортира, но у меня не было времени выяснять, насколько бесповоротно он сам себя укокошил.
Я и так потерял уже несколько минут. За это время два кило армейского пластита верхом на безумным камикадзе Исаеве могли ускакать далеко-далеко, в волшебную страну Ба-Бах. Если живая мина сработает посреди школьного двора, то попутчиков у Исаева будет ужас сколько много.
Стартовав прямо от дверей с буквой "М", я пролетел мимо изумленного Егоршина, потеющего на боевом дежурстве у телефона. По дороге я снес напрочь какую-то пальму в кадке, раскидал в стороны пару усердных пиджаков, охраняющих никому не интересный гулкий вестибюль (майор тупица, лучше бы он в сортире выставил пост!), локтем распахнул входную дверь и выбежал из здания.
Теперь лестница вниз: ступенька, ступенька, еще ступенька!
На предпоследней, чуть возвышаясь над толпой, раскорячился Филиков в позе рыболова, у которого течением только что унесло любимую удочку.
- Макс, ты что-нибудь понимаешь?.. - обалдело выдохнул он и снова, как баран, уставился на школьные ворота. - Почему он без сопровождения?!
Нахальство майора меня разозлило до крайности. Неужели он думал, что пока его кадры зевают, Макс Лаптев один кинется сопровождать по пятам террориста-камикадзе?
- Потому что меня надо было слушать! - сердито огрызнулся я, отлавливая взглядом стриженый затылок.
Затылок мелькал уже у самых ворот. А недалеко, по ту сторону ворот... Этого мне еще не хватало!
Теперь-то я догадался, о ком говорил майор и на что он так смотрит.
Длинный черный "линкольн" вальяжно тормозил за зелеными прутьями школьной ограды. Не будь я уверен, что сегодня Президент здесь не появится, и я бы издали принял эту машину за президентскую.
- Приехал... приехал... - Толпа возбужденно заколыхалась и поползла к забору. Парни майора Филикова не сдержали натиска.