- Каменные гробы. Их не так-то легко сдвинуть с места. А помощников найти - проблема. Вернее, помощники в этом деле не нужны. А вдруг под гробом я клад найду, и что тогда делать с этими помощниками, понимаешь?
- И что же делать?
- Я позвонила своему парню, он сейчас у родственников в Питере гостит, вот как приедет, так мы с ним это дельце и провернем. А пока я осматриваю другие склепы, у меня и план есть кладбища… Ты не представляешь себе, как много там всего интересного…
- Да уж, кладбище - это, конечно, место для таких молоденьких и красивых девушек, как ты, Маша.
- Вот интересно, а что ты скажешь, если мы все-таки найдем клад?
- Порадуюсь за тебя. Уж не знаю, что мог спрятать наш предок в склепе, но наверняка что-то ценное. Может, золото и драгоценности, а может, старинные монеты…
- Скажи еще - фамильный рецепт булочек! - возмутилась Маша. - Да конечно, золото!
- Ну, раз ты так уверена, ищи, желаю тебе удачи. Только прошу тебя, будь осторожна. Все-таки я отвечаю перед твоей матерью. Мы тут с ней как-то разговаривали по телефону… Да, у них там действительно сложная обстановка. Не знаю, чего делят. Столько лет прожили вместе…
- Это их дела, - отмахнулась Маша, желающая поскорее свернуть разговор и отправить тетку к своему любовнику.
- Ну хорошо. Я пойду…
- Да-да, конечно!
Тетка ушла. Маша расположилась за столом в гостиной. Полистав свой блокнот, нашла нужную страницу с начерченным ею планом подземного хода Зульштата. Никто не знает и не догадывается, сколько часов провела она под землей, изучая тоннели, развилки, повороты, выходы на поверхность. Если первый раз она была неподготовлена и отправилась в путешествие лишь с фонариком, то потом она уже спускалась под землю с запасом еды, воды, прихватив перочинный нож, веревку и прочие необходимые мелочи.
Маша перевернула страницу и на чистом листе написала большими буквами: "Золотой тоннель". И первый пункт: "Жорж и мертвая девушка".
После того как она приподняла крышку люка под роялем в костюмерной городского клуба, где развлекался с девушкой Жорж Маковский, она некоторое время просидела в подвальной комнате, соображая, что ей делать - выходить ли наружу после того, как комната опустеет, или же возвращаться на кладбище и выбираться через склеп. Чувствуя определенную неловкость оттого, что ей слышно все, абсолютно все, что происходит наверху, она сначала старалась не вникать в смысл их нестройной беседы, полной каких-то упреков. Однако зацепившись за произнесенное девушкой слово "деньги", повторявшееся несколько раз ("А деньги?", "Какие еще деньги?", "За таблетки, дорогуша" и "Так я же того… как бы расплатилась…"), она вдруг разобралась в происходящей сцене между любовниками, и перед ней раскрылась тайна Жоржа Маковского, городского массовика-затейника, разбогатевшего на якобы торговле польскими платьями в маленьком магазинчике на рынке, где заправляла его жена Светлана. Таблетки! Дурь! И эта девочка, "расплатившись" с ним своим молодым телом, возмутилась, когда Жорж потребовал от нее еще и деньги! Вот хамло! Зажрался!
Обладая этой тайной, Маша замерла, представив себе, что будет, если она заявится к нему как-нибудь вечерком или, наоборот, утречком, когда в клубе будет тихо и пусто, вот как сейчас, и потребует от него несколько тысяч баксов за ее молчание. Шантаж, а почему бы и нет? Шантаж - древний, как мир. Сколько людей обогатилось за счет шантажа! Конечно, это риск, но представить себе Жоржа Маковского, этого паяца, шута с рыхлым телом и поросячьими глазками, целящегося в нее из пистолета ("Больше ты от меня ничего не получишь!"), она ну никак не могла.
Конечно, она припугнет его и потребует денег.
Улыбаясь этому своему моментально созревшему планчику, как пощипать Жоржа, и представляя себе его рожу, когда она расскажет ему о том, что в курсе его страшной тайны, Маша развеселилась. И только услышав раздавшийся сверху удар, стук об пол чего-то довольно тяжелого, словно на пол упал большой таз или бак для белья, она пришла в себя. Этот звук наслоился на человеческий стон ли, вскрик, вздох… После этого в костюмерной стало очень тихо. Сгорая от любопытства, Маша снова взобралась по ступеням наверх и чуть приподняла крышку. В нескольких шагах от рояля лежала валторна, за ней - распростертая на полу девушка, под головой которой медленно расплывалась кровь.
"Ни… себе", - вырвалось у не склонной к мату Маши.
Вот как, значит, закончился кажущийся несерьезным спор Жоржа с молоденькой потаскушкой и наркоманкой?! Что же это он, выходит, швырнул в нее валторной, чтобы заткнулась? В сердцах - мол, закрой рот!
Маша снова тихонько, но очень грубо выругалась. И подумала о том, что такие вот сильнейшие эмоции можно, пожалуй, выразить лишь площадным матом.
Еще через некоторое время Маша поняла, что девушка умерла. Что Маковский убил ее валторной. Это чувствовалось по его поведению: он щупал пульс, ползал перед ней на коленях и матерился, шепча истерично: "Не умирай, дура!" Потом он сел на пол и схватился за живот. "Схватишься тут, - усмехнулась про себя Маша, следящая за ним в узкую щель крышки люка. - Беги, беги, урод, в сортир!"
Безусловно, девушка была мертва. И Жорж потратил довольно много времени, чтобы привести место преступления в относительный порядок. Ведро с водой, хлорка, тряпка, щетка… Вот только непонятно, куда он дел труп. Судя по передвижению его ног (Маше были видны лишь его ноги), да по тому, куда двинулись вместе с ним цепляющиеся за стулья ноги девушки, он спрятал ее в шкафу!
Маша с трудом сдержалась, чтобы не чихнуть - так воняло хлоркой.
Едва Жорж убрался более-менее, как в дверь постучали. Кто-то пришел…
Наконец комната опустела. Маша вылезла из подвала, проползла, сдерживая чих, под роялем, встала во весь рост и вздохнула. Колоссально! Вот это номер! Да уж, теперь Жоржу Маковскому не поздоровится!
Маша подошла к шкафу и открыла его.
Несколько секунд смотрела на старое театральное тряпье, многослойно развешенное на плечиках. Она не понимала, куда делся труп. Ну не приснилось же ей все это?! Нет! Вон и валторна на полке стоит… Убийца. Не так давно один ее золотистый бок отражал кровь несчастной девушки.
Маша просунула руку в глубь шкафа, где-то там все равно должно быть тело, даже присела, чтобы пошарить внизу, в куче хлама. Но нет, трупа не было!
Тогда, осмелев, Маша нырнула туда с головой и посветила себе фонариком. Ну конечно! Дверца!
Невероятно! Кому рассказать - никто не поверит!
Через минуту Маша уже приоткрывала дверь в потайную комнату, где на полу и нашла труп девушки.
Чтобы не закричать, Маша прикрыла рот рукой.
15. Золотой тоннель: прокурор
- Что-то ты сегодня поздно… Где был?
Рита, сестра Константина Самойлова, встретила брата в дверях его квартиры, одетая по-домашнему, но по-прежнему с черной лентой на голове. Электрический свет лампы играл в ее волосах цвета меди.
- Ритка, ты допрашиваешь меня как жена… Эмма никогда так меня не встречала, в смысле, не задавала лишних вопросов.
- Меня сейчас меньше всего интересует, как она тебя встречала. Ты сделал так, как я тебе сказала?
- Я пытался… Но у меня нет таких знакомых, которые были бы на дружеской ноге с Петровым. Не могу же я прийти к нему домой и сказать: товарищ прокурор, помогите моей жене выйти на свободу, а я за это дам вам денег.
- Дурак.
- Ты погоди… У меня есть для тебя новость…
- Ладно, давай проходи, я ужин приготовила.
Константин и сам удивлялся себе. Как случилось, что он вот уже несколько минут сдерживался, чтобы не выдать эту новость с порога. Его просто распирало! Вел себя на самом деле так, словно ему и нечего было сказать сестре. А ведь то, что он сейчас ей расскажет, - настоящая бомба! Вот Ритка удивится!
- Картошка, селедка, водка… Классика! - сказала сестра, расставляя на столе тарелки.
Был вечер, солнце сделало оранжевым все вокруг. Даже картошка была оранжевой.
Константин подумал: как же странно устроен мозг. Вместо того чтобы начать говорить, он думает об этой вечерней оранжевости.
- Давай помянем Леночку, - предложила Рита.
Выпили не чокаясь.
- Рассказывай, - Рита усмехнулась одними глазами.
- Сегодня меня нашла одна особа… Я ее не знаю. Но она откуда-то знает и меня, и Эмму, и Петрова… Словом, она в курсе нашей истории.
Рита перестала есть. Отодвинула от себя тарелку.
- Так, продолжай…
- Она сказала очень странную вещь, которая просто не выходит у меня из головы… Что якобы прокурор и Эмма… как бы это сказать… любовники…
- Чего? Глупость какая!
- Ну, может, не любовники, но она выразилась примерно так: "Петров неравнодушен к вашей жене Эмме. И хочет ей помочь". Но для того чтобы ее отпустили, вот просто отпустили, понимаешь, да, нужен миллион. И что она, эта девушка, ее зовут, кстати, Василиса, готова передать эти деньги Петрову, а тот уже, в свою очередь, распределит их между теми, кто организует развал дела.
- Василиса… Редкое имя. В Зульштате нет Василис, это я точно знаю.
- Она в курсе нашего дела, говорю же тебе.
- То, что она знает, неудивительно - о том, что Эмма убила свою сестру, знает весь Зульштат.
- Вообще-то да… Я так понял, что она - близкая знакомая Петрова.
- А что если она мошенница?
- А ты хотела бы, чтобы нам еще и расписку дали, когда мы будем давать взятку? Взятка, моя дорогая сестрица, это всегда риск.
- И на чем вы остановились?
- Я сказал, что мне нужно подумать.
- А она?
- Она сказала, что готова нам помогать, но если у нас нет денег, то и разговор будет коротким… Знаешь, она вела себя так уверенно…
- Все мошенники себя так ведут. Это профессиональное.
- И что теперь делать?
- Познакомь меня с ней.
- Легко.
- Она оставила тебе номер своего телефона?
- Нет. Она назначила мне стрелку возле входа в городской парк. В половине девятого.
- То есть через полтора часа?
- Ну да. Предупредила меня, конечно, чтобы я не болтал и все такое…
- Так. Давай сначала. Эта Василиса предложила тебе развалить дело за миллион рублей, так? Безо всяких гарантий.
- Ну, она сказала, что положительный результат гарантирован.
- Что ж, надо пробовать. Я с тобой пойду на встречу, а там видно будет. Давай ешь, потом чаю выпьем после селедки-то и пойдем…
В восемь вышли из дома. Смеркалось. Улицы опустели, даже деревья на бульваре как будто уснули, затихли. Ни ветерка, только редкие капли несмелого дождя.
Шли мимо старых особняков, магазинчиков, рыночной площади, стадиона.
- Деньги-то соберем, но где гарантия, что Эмму выпустят? Господи, и за что нам такое? - бормотала себе под нос озадаченная Рита. Так уж повелось в их семье, что все важные решения принимались именно Ритой, а не Константином. А это значит, что и ответственность тоже несла она. - У меня в банке есть четыреста… У Татьяны можно занять тысяч двести, у вас с Эммой, я думаю, тоже найдется тысяч триста…
- Триста шестьдесят, - согласился с ней Константин. В отличие от сестры, он был почти уверен в положительном исходе дела, и с деньгами был готов расстаться легко. Лишь бы эта ужасная история поскорее закончилась и Эмма вернулась домой. Ему было важно, чтобы она простила его за измену и чтобы жизнь вернулась в свое спокойное русло. Семейная жизнь для него заключалась в тихих вечерах за ужином, телевизором и сладким сном в обнимку с Эммой. Сейчас, когда он пережил такой стресс из-за своей любви к Елене и ее смерти, когда понял, как ошибся, желая прожить параллельно сразу две жизни с двумя женщинами, ему хотелось одного - все забыть и вернуться к прежней жизни.
- Да, мы соберем миллион… В крайнем случае, займу еще у одного человечка, он мне точно не откажет… - задумчиво проговорила Рита, случайно приоткрыв дверь в свою тайную, скрытую от посторонних, личную жизнь.
Зажглись фонари, осветили чугунную решетку парка, ворота. Они были распахнуты, рядом с круглой розовой клумбой, разбитой как раз напротив входа в парк, стояла высокая девушка в джинсах и голубом свитере. Вокруг - ни души. Хорошее место выбрала, подумала Рита, уверенно приближаясь к ней.
- Добрый вечер, - сказала Рита, разглядывая девушку. Совершенно незнакомое лицо. Красивая, уверенная в себе, спокойная.
- У меня мало времени, к тому же нас могут увидеть, - сказала девушка. - Вы принесли деньги?
- Куда так спешить? - спросила Рита, начиная волноваться. Она всегда волновалась, когда ей приходилось расставаться с крупными деньгами.
- Можете и не спешить. Дело ваше. Просто я уже начала действовать. Подумала, что негоже молодой женщине, к тому же невиновной, по моему глубокому убеждению, гнить в тюрьме. Но если вы другого мнения, то нам с вами не о чем и разговаривать.
- Постойте… Что же вы так… резко… Мы видим вас первый раз…
- Да, - поддакнул Константин, которому хотелось поскорее все решить и вернуться домой. После селедки ему хотелось пить, а в холодильнике у него было припасено пиво.
- Ваша жена, Константин, совершила преступление в состоянии аффекта, вы это понимаете? И, конечно же, вы можете пойти по другому пути… То есть допустить, чтобы дело передали в суд, и уповать на адвоката, который и будет доказывать это самое состояние аффекта. Но убийство есть убийство. И я не думаю, что адвокат, какой бы хороший ни был, сможет добиться того, чтобы ее отпустили прямо в зале суда. Она убила родную сестру, молодую девушку. Возможно, адвокат попытается представить Эмму как психически больную женщину, это тоже вариант… Но не думаю, что этот вариант обойдется вам дешевле… Нужно будет договариваться с врачами-психиатрами, с целой комиссией… Опять же, адвокат. Ну и судье надо будет отвалить немало…
- Хорошо, мы согласны, - сказал Константин и сам удивился своей решительности.
- Да, мы принесем вам деньги, - к его удивлению, сестра поддержала его.
- Отлично. Завтра в это же время, только с другой стороны парка, тоже у ворот, - сказала Василиса.
- Скажите, я могла вас где-то видеть? - спросила Рита.
- Возможно… Я - родственница Петрова.
- Так значит, вы от Петрова… Что ж, это неплохо… Костя, дай нам поговорить… - она бросила на него строгий взгляд, и Константин отошел и медленно побрел вдоль парковой ограды.
- Вы же его сестра, Рита, так? - спросила Василиса.
- Да…
- О чем вы хотели поговорить?
- Это правда, что Петров неравнодушен к Эмме? Они что, любовники?
- Ни в коем случае. Но Валера откуда-то знает Эмму, сочувствует ей. Быть может, она из его прошлого, понимаете? И он очень хочет ей помочь. Но действовать он должен не один, а с Липченко…
- Со следователем? Но всем же известно, что он взяток не берет! - шепотом воскликнула Рита. - Или?
- Или, - сухо ответила Василиса. - Все мы люди, все мы человеки.
- Ясно… Что ж, пусть будет так… Но мне ваше лицо откуда-то знакомо.
- Я бываю здесь, у брата…
- Валерий Петров - ваш брат?
- Послушайте, вы задаете много вопросов.
- Все-все. Я поняла.
- Вот и славно. Значит, завтра, как договаривались…
Василиса развернулась и быстрым шагом направилась по аллее в глубь пустынного и густо заросшего парка.
Рита догнала брата.
- Уф… Не знаю… Это все рискованно, но что поделать? Других вариантов я пока не вижу. Она - родственница Петрова… Знаешь, о чем я сейчас подумала?
- О чем? - вздохнул Константин, прибавляя ходу.
- О том, что эта Василиса наверняка приезжает сюда, в Зульштат, для таких вот делишек… Брат звонит ей, и она приезжает. Встречается с нужными людьми, договаривается о деньгах. Вот откуда у него деньги, понятно? Взяточник он, твой Петров. Его дом - как бельмо на глазу города. И не стыдно… Да, вот что еще! Петров на самом деле неравнодушен к Эмме… И это очень даже хорошо!
Константин вдруг остановился, и Рита чуть не налетела на него.
- В смысле? Почему хорошо?!
- Да потому, голова твоя садовая, что это - твой козырь. Ты же хочешь с ней помириться, ну, когда ее отпустят?
- Допустим.
- Ты вроде как виноват перед ней, она же вас застала в постели с Леной… Если она будет предъявлять к тебе претензии или вообще настаивать на разводе, ты и скажи ей, что знаешь о ней и Петрове…
- А… Ты в этом смысле. Ладно, посмотрим… пошли быстрее… Темно, холодно… И вообще - как-то жутковато… Город как вымер…
16. Ида Зийбель. Манвайлер
Ида Зийбель позвонила в дверь квартиры Киры и была очень обрадована, когда услышала звуки шагов. Дверь распахнулась, и она бросилась подруге на шею.
- Кира, куда же ты пропала?! Прихожу к тебе, звоню, ты не отвечаешь. Звоню по телефону - вне доступа сети! Что с тобой? Ба, да ты вся светишься!
Кира на самом деле выглядела свежо, и глаза ее блестели влажно. Словно ее окунули в счастье и еще не успели отряхнуть.
- А что, заметно? - Кира сморщила носик, заигрывая с подругой.
- Конечно! Ты даже как будто выше стала, стройнее! Или… похудела? Чем это ты занималась все эти дни? Где ты была? Давай-ка рассказывай!
- Я с Юрой, - Кира счастливо вздохнула. - Послушай, мне некогда сейчас, я только зашла за вещами…
Ида была потрясена. Впервые ее не пустили на кухню, не позволили выкурить сигарету и от души поглумиться над любовью наивной Киры к музейному чучелу Лангу. Однако она была искренне рада за подругу, но ей хотелось рассказа, подробностей, истории! Как все прошло? С чего началось? Когда все это случилось? Ида была просто переполнена вопросами.
- Идочка, дорогая, потом, все потом… Я хочу приготовить Юре гороховый суп с копченостями… Вот, приходила за корейкой, у меня была в морозилке, еще ребрышки…
- Значит, ты живешь у него?
- Да.
Кира уже обувалась, явно выпроваживая подругу.
- Извини, Ида, правда, мне некогда… Он сейчас доклеивает обои в комнате, а я к тому моменту, когда он закончит работу, должна сварить суп…
- Ты счастлива?
- Да.
Такие короткие "ответы" скрывали в себе целую бездну очаровательных и пикантных подробностей соединения Киры и Ланга. Это было просто невероятно, Ида никак не могла прийти в себя. Она всегда была уверена, что этот роман не состоится, что Кира вхолостую тратит время и деньги, готовя для Ланга, да и душевные силы. И тут вдруг вот он, результат - налицо!
- Мы поженились, - вдруг сказала, притормозив, Кира, не выдержала и обняла подругу. - А теперь пусти, мне некогда… Я позвоню тебе сама и все, все расскажу! Господи, Ида, как же хорошо от тебя пахнет… Как от конфеты! И платье у тебя волшебное… Ты в нем такая красивая…
Ида, пятясь, вышла из квартиры, они вместе с Кирой почти выбежали на улицу. Вернее, бежала Кира, а Ида просто старалась не отставать.
На перекрестке улиц они расстались, помахав друг другу, и Ида осталась одна.