Между тем Настя арендовала на одном из московских рынков палатку, где продавала скатерти, полотенца, фартуки, продукцию российских текстильщиков, потом выкупила ее и арендовала еще две на других рынках… Дело пошло, товар быстро раскупался. И когда скопилась сумма, необходимая для аренды уже магазина и покупки товара, Настя начала действовать. Нашла бригаду строителей, которые подремонтировали помещение, освежили его, закупила стеллажи, демонстрационные кровати, подготовила магазин и отправилась в Италию за товаром, предварительно созвонившись с проживающей там одной русской дамой, бизнесом которой являлось сопровождение русских торговцев по оптовым складам в Римини. Там она выбрала товар, оплатила его перевозку до Москвы и вернулась оттуда налегке, с одной сумочкой. В ожидании посылок сильно нервничала, сидя в маленькой съемной квартире в Крылатском. От переживаний на ее шее появились "нервные" лишаи! Однако товар пришел вовремя, без потерь, и Настя открыла свой первый маленький магазин итальянского белья…
- Макс приехал! - в кухню заглянул Валерий. - Ты не слышишь, такси подъехало!
- Задумалась… - сказала Настя, снимая фартук. - Иду!
Макс совсем не походил на своего родного брата. Валерий был высоким стройным черноглазым брюнетом с вытянутым лицом, крупным носом и толстыми губами, вылитый отец. А Макс был похож на мать - полноватый блондин с розовыми щеками и голубыми глазами. Он всегда производил впечатление успешного человека. Движения его были плавными, голос - спокойным.
Вот и сейчас он, выйдя из машины, остановился перед кованой калиткой и улыбнулся, оценивая ее красоту. Вид у него был умиротворенный, довольный, словно он в душе гордился успехами брата.
- Привет, буржуи! - он помахал рукой брату и Насте. - Я поражен. Потрясен. Я в восторге!
- Привет, Макс, - Валерий сжал его в своих объятиях.
Настя не могла слышать, как Валерий спросил брата:
- Надеюсь, все хорошо?
- Супер, - так же тихо ответил Макс.
- Привет, Макс, - Настя подошла к нему, и они обнялись.
- Настя, ты шикарно выглядишь! - Макс отстранился, чтобы получше разглядеть ее. - Я рад за вас, ребята! Честно!
- Проходи, Макс!
Разговаривали в столовой.
- Шашлык вечером, а сейчас вот закусите немного… Колбаска, сырок… Салатики… - Настя, накрыв на стол, решила оставить братьев одних. Пусть поговорят.
- Я не спрашиваю у тебя, как дела, - иронично улыбнулся Макс, когда они остались вдвоем, - и так вижу, что все в порядке. И, повторяю, очень рад за тебя.
- Макс… У тебя что-то случилось? - Валерий все-таки почувствовал исходящую от брата волну страха. - Ты ведь не просто так приехал…
- Да, брат. Не просто так. У меня проблемы. Крупные. - Лицо Макса изменилось, уголки губ опустились. Словно лицо его, на время надевшее маску счастья и покоя, устало от обмана и вернуло свое естественное выражение. - Бизнес мой отжали еще зимой. Лариса ушла от меня к другому месяц тому назад. А дочь связалась с каким-то типом, и они вместе укатили в Индию! Молодые идиоты! Я остался совсем один, с долгами, перестал спать…
- А долги-то откуда?
- Это не мои долги, Ларисины. У нее мать долго болела, мы назанимали у знакомых, друзей, кредит взяли… Но теща моя все равно умерла, а долги остались.
- Крупные долги?
- Большую часть я отдал, осталось немного.
- Тебе деньги нужны?
- Денег я от тебя не возьму… У меня к тебе есть предложение. Деловое.
- Слушаю…
Макс встал, взял дорожную сумку, с которой приехал, достал оттуда сверток.
- Вот, смотри…
И положил на стол браслет. Невероятной красоты.
- Что это? Откуда это у тебя? - Валерий едва коснулся браслета рукой.
Золотой, усыпанный драгоценными камнями, а в центре - под толщей прозрачного камня - портрет царя.
- Александр I? Ты что, ограбил Алмазный фонд?
- Почти, - грустно усмехнулся Макс. - Это копия царского браслета. Но если на настоящем браслете портрет Александра накрыт плоским брильянтом, то здесь - циркон.
- Копия, говоришь? Но даже если и так, то все равно этот браслет стоит огромных денег… Камни-то, как я понял, настоящие!
- Да, настоящие. В свое время, это было больше пяти лет тому назад, я купил его за огромные деньги, вложился. Взял кредит, чтобы купить у своего знакомого маслозавод, и так случилось, что тот внезапно умер, и его жена продала мне завод за полцены. Грубо говоря - повезло! И завод купил, и деньги остались. А тут подогнали этот браслет за сто тысяч долларов. Я ничего не сказал тогда Ларке, знал, что она меня не поддержит, ну и сам отправился к оценщику, он сказал, что браслет стоит примерно сто пятьдесят - сто восемьдесят тысяч баксов. Я подумал, да и купил за стошку… Хотел подарить его Ларке… Ну а потом отношения у нас разладились, я начал ее подозревать… Неважно. Короче, сейчас, когда у меня уже ничего нет, я решил продать его хотя бы за тридцатку.
Макс никогда не был авантюристом или мошенником. Он был честным порядочным человеком, а потому сомневаться в том, что этот браслет на самом деле стоит дорого, не приходилось. Да если бы у Макса не было этого браслета, Валерий все равно помог бы брату, и Настя бы его поддержала. Тридцать-пятьдесят тысяч долларов они бы ему дали. Он знал Макса, и если бы тот принял помощь, то взял бы эти деньги взаймы и непременно бы вернул. А тут - браслет. Если Лиля поступит в консерваторию (а она точно поступит, никто в этом не сомневался), то они с Настей сделали бы ей такой роскошный подарок! Понятное дело, что она никогда бы его не надела, это не в ее стиле, зато у нее появилась бы первая дорогая вещь, которая придала бы ей уверенности. Жизнь длинная, мало ли что может случиться.
- Как срочно тебе нужны деньги?
- Ты что, купишь его у меня? - Глаза Макса мгновенно увлажнились. - Серьезно?
- Ну да.
- Когда твоя Настя поедет в Москву?
- В смысле?
- Она бы могла показать браслет московским ювелирам, чтобы его оценили… Чтобы ты знал, что покупаешь действительно дорогую, ценную вещь.
- Но ты ведь его уже оценивал.
Макс глубоко, судорожно вздохнул.
- Я, честно говоря, не особенно-то надеялся.
- Макс, брат, да я бы тебе и так дал денег. Без проблем. Ты вообще что собираешься делать?
- Раздам все долги сначала. После… Я же тебе сказал, что в свое время купил маслозавод у вдовы моего приятеля. Так вот, она оставила себе "Жиркомбинат", но человек она неопытный, вижу, как ее обманывают, попросту грабят те, кто называет себя ее друзьями… Она обратилась ко мне за помощью. Предложила мне должность директора, и я сразу согласился. Так что уверен, что и у меня скоро будет все хорошо. Может быть, даже женюсь на ней. Она хорошая женщина.
- Отлично. Давай, действуй… Что же касается денег, то Настя должна заказать их в банке, то есть это дело двух дней. Подождешь?
- Ты еще спрашиваешь!
Братья обнялись. Макс вложил браслет в ладонь Валерия.
- Бери. Спрячь хорошенько. Но сначала Насте покажи. Ты уверен, что она поддержит тебя?
- Не сомневаюсь. Тем более мы и сами думали, что подарить дочери.
- Кстати, а где Лиля-то?
- Если она не играет, значит, что-то учит в своей комнате. Скоро увидишь ее и не узнаешь… Она так повзрослела за последний год…
Внезапно раздался какой-то непонятный звук, похожий на сухой шелест где-то в утробе дома, легкий удар, который отозвался эхом внизу. Валерий замер, прислушиваясь.
- Знаешь, этот дом такой странный… Ведь он же очень старый, и нам с Настей иногда кажется, что он живет какой-то своей жизнью.
- Привидения?
- Не исключаю. Что мы вообще знаем о таких вещах? Ничего! Да уже то, что люди так много говорят о привидениях, пишут и снимают фильмы, говорит о том, что в этом что-то есть.
- Да ты мистик, Валера! Ты как вообще живешь-то, я не имею в виду материальную сторону, здесь все понятно… - Макс обвел взглядом гостиную, обставленную дорогой мебелью, увешанную картинами в массивных рамах. - Я имею в виду все в целом. Твоя работа… Трудно? Мне всегда представлялось, что прокуроры только и делают, что следят за тем, чтобы закон не нарушали, а еще наказывают, наказывают… Вот такое у меня наивное, детское представление о твоей профессии.
- Ну что, правильно… Так оно и есть.
- И ты всегда действуешь по закону? Тебе никогда не бывает жаль тех людей, которые нарушили закон по незнанию или случайно… Ну, ты понимаешь, о чем я.
- Я тоже человек, и все понимаю. Ты даже не представляешь себе, насколько сейчас задел за живое… Тут у нас в Зульштате история одна приключилась, драма самая настоящая. Одна моя знакомая… Словом, она нравилась мне, да и до сих пор нравится, ее Эмма зовут. По мужу - Самойлова. Она убила свою сестру. История, говорю, жуткая! Эмма вернулась с юга раньше времени и застала своего мужа с родной сестрой. Понятное дело, что испытала шок, взяла нож и ударила сестру в живот. Потом сама позвонила в полицию и во всем призналась. Я уверен, что она не соображала, что творила… или, наоборот, очень хорошо соображала и решила, что только так сможет уравновесить то зло, что они, самые близкие люди, причинили ей. Вот так…
- Знаешь, я очень хорошо ее понимаю. У меня у самого руки чесались, когда я узнал, что Лариса моя сошлась с другим… Я столько раз убивал ее мысленно!..
- Мысленно… Это понятно. Но не думаю, что ты решился бы на убийство.
- Просто я не застал ее, вот в чем разница. А если бы пришел домой и увидел ее в постели, голую, с голым волосатым мужиком, возможно, я бы убил обоих. Это я сейчас так спокойно обо всем говорю, а тогда я был сам не свой, ну, когда вся эта история с Лариской началась…
- Да понятно все.
- И что ты теперь будешь делать? Ты, я так понял, должен ее обвинять на суде.
- Да, должен. И я не знаю, как это сделать. Боюсь, что, как только увижу ее, так…
- Ты что, влюблен в нее, что ли?
- Говорю же, она мне нравилась. Не знаю, как тебе объяснить.
- Она красивая?
- Очень.
- Тогда и не надо ничего объяснять. Настя - это жена, а Эмма…
- Мечта, пожалуй. О таких, как она, пишут романы, слагают стихи… Что-то есть в ней такое… сильное… женское… А еще, она какая-то настоящая, что ли. И даже это убийство ей идет, представляешь, до чего я договорился… Ладно, пора сворачивать этот разговор, а то Настя услышит… Я Настю больше жизни люблю, она - родной мне человек. Надеюсь, что и она испытывает ко мне такие же нежные чувства…
- Она живет в Москве…
- Макс, не надо… Я знаю, что ты можешь сказать. Нет, нет и еще раз - нет! Я верю ей. Мы - семья, и у нее там, в Москве, никого нет.
- А если есть? Тоже какая-нибудь мечта?
- Нет. Говорю же, я уверен в этом. Я знаю, стоит тебе сейчас пойти по знакомым, как все в один голос будут рассказывать разные небылицы о нашей семье. Что я взяточник, что Настя изменяет мне. Если ты мне брат, не слушай никого и вообще постарайся пресекать подобные разговоры. Я рассказал тебе все как есть… Тьфу ты… Да что такое?
Где-то поблизости раздались глухие быстрые шаги.
- У вас подвал есть?
- Конечно! Огромный подвал. Там сухо, чисто, плитка везде… Винный погреб, ну и всякие соления.
- Так может, там Настя? За огурцами, к примеру, спустилась, - улыбнулся Макс. - А ты испугался.
- Да ничего я не испугался. Просто странные какие-то звуки. Да и огурцов пока еще нет. Разве что грибы… Да, ты прав, скорее всего, она спускалась в подвал за солеными песочниками.
- Песочники… Пища богов! Как же я по ним соскучился! Вы все у Нины Георгиевны их покупаете?
Макс имел в виду их старую учительницу, уже давно пенсионерку.
- Ну да. Только она одна сейчас во всем городе собирает этих малышей, и ее засол - лучший. За ее грибами приезжают даже москвичи, которые у нас тут рыбачат летом.
Братья Петровы выросли в Зульштате, жили на берегу Волги, в частном доме в двух шагах от речного вокзала. После окончания школы переехали в областной центр, снимали там комнату, пока учились в университете. Валерий учился на юриста, Максим - на экономиста. Вскоре отец умер, и мать вышла замуж за зубного врача Варфоломеева, с которым они потом вместе переехали в Питер, где ему по наследству досталась квартира. Позже к ним переехал Максим, к тому времени закончивший университет, да и остался там, женился на Ларисе.
Валерий, вернувшись после завершения образования в Зульштат, женился на Насте, и они какое-то время еще жили в старом родительском доме. И только когда Валерий стал прокурором, они с беременной Настей купили этот старый особняк в центре города.
Песочники - это отдельная тема… С детства Валерий и Максим рыбачили, в семье была моторная лодка, и они часто с родителями отправлялись на острова за рыбой или грибами-песочниками. Мать солила грибы большими банками и потом дорого продавала на базаре. Это был их семейный бизнес. Потом, когда она уехала в Петербург и дом опустел, братья продали старенькую лодку соседу, и все детские радости, связанные с поездками по Волге, пикники, рыбалка, остались далеко в прошлом… Но соленые песочники всегда были любимой закуской, и когда Максим приезжал в Зульштат к брату, первое, чем его угощали Валерий с Настей, были песочники.
В дверь постучали, это была Настя.
- Песочники? - спросил, расплываясь в улыбке Макс, видя, как Настя ставит на стол большую тарелку, полную блестящих, ароматных, посыпанных свежим лучком песочников. - Я же тебе говорил, что это Настя шумит в погребе, а ты заладил: привидения…
9. Маша
Утром следующего дня Маша, выпив чашку кофе, отправилась в музей к Лангу и вышла оттуда спустя четверть часа с драгоценной копией схемы немецкого кладбища, где бледными буквами было обозначено надгробие доктора Ульрихса. Ну вот и все! Сейчас она разыщет эти мраморные обломки, сравнит картинку реального кладбища с фотографией склепа Краушенбахов, разыщет его непременно, проникнет в него… Так. И что дальше? Так же темнота! Да и страшновато будет.
По дороге на кладбище Маша зашла в хозяйственный магазин и купила два фонарика с запасом батареек. Мало ли! Еще веревку, небольшую садовую лопату, если вдруг придется копать. Времени-то сколько прошло, в склеп могла набиться земля, мусор. Да и сдвинуть гроб (а он наверняка каменный) с места, чтобы добраться до клада, невозможно без лопаты или других инструментов.
Бодрая, можно сказать в прекрасном расположении духа, Маша отправилась в самую унылую часть города как в парк аттракционов.
О Ланге она старалась не думать. Старый неприятный тип. Она уже получила от него все, что нужно, и больше они уже никогда не увидятся.
На исследование немецкого кладбища, которое она нашла с трудом, поскольку не очень хорошо запомнила дорогу, по которой они возвращались с кладбища с Лангом, ушел почти час. Ей повезло, она находила могилы с хорошо сохранившимися табличками с обозначениями фамилий, что давало возможность следовать по схеме. Вот только след от могилы доктора был какой-то невразумительный. Ни таблички, ничего, только белый выщербленный мраморный камень - и все. Зато по схеме выходило, что это действительно захоронение Ульрихса, поскольку с четырех сторон оно было окружено могилами с четко сохранившимися табличками. И тут ошибки быть не могло. Точно этот памятник украли. Сперли мрамор, может, распилили и сделали столешницу для кухонного стола или просто притащили домой да и оставили, не понимая, зачем им в хозяйстве мрамор… Уроды, что еще сказать.
За куском потускневшего и грязного белого мрамора росли густые кусты сирени. Сейчас они смотрелись отвратительно - припорошенные пылью, как пудрой, с высохшими коричневыми венчиками семян вместо прелестных весенних лиловых или белых соцветий.
Маша раздвинула ветки сирени и вдруг увидела аккуратную кирпичную кладку, по форме напоминающую будку суфлера. Такое кирпичное полукружие с чернотой внутри. Она посветила фонариком, поскольку, несмотря на яркий солнечный день, рассмотреть внутренность склепа (а это был точно склеп!) было невозможно, и увидела две каменные ступени, идущие вниз. Склеп доктора Ульрихса! А почему бы не исследовать и его? А уж потом разыскать склеп Марты, тем более что он, если верить фотографии, находился где-то совсем рядом, и его поиски она оставила как бы "на десерт", мол, куда он денется-то?
Под сиреневым кустом было душно, пыльно и полно опавшей бурой сухой листвы. Сильно пригибаясь, Маша подлезла под ветки и просунула голову в пространство над ступенями, после чего сделала один шаг вниз, затем неуверенно, в полной темноте опустилась на вторую ступень, а третья оказалась неожиданно глубоко, уходила куда-то сантиметров на восемьдесят, если не на целый метр, в полную темень. Над головой ее как раз нависла кирпичная овальная кладка. Маша спускалась в склеп. И вот в какой-то момент она оказалась на твердой каменной площадке напротив прямоугольного отверстия - входа в темное помещение. Посветив фонариком, она увидела присыпанный опавшими листьями каменный пол, а вдоль стен - пыльные каменные гробы.
Где-то наверху послышались голоса. Кто-то разговаривал совсем близко от склепа, голоса были женские, спокойные. Но потом они стихли, и Маша начала исследовать каменную комнату склепа. Ногой, обутой в кроссовку, она несколько раз шаркнула по сухим листьям и почувствовала что-то скрытое от глаз. Тогда она присела и небольшой лопаткой принялась счищать мусор. И увидела металлическую кованую решетку в узорах из листьев. Подцепив решетку лопаткой, она с трудом сдвинула ее в сторону, посветила фонариком и увидела прямоугольное отверстие в полу.
А что если Ланг ошибся и это могила ее прабабки Марты? Или ошибся тот, кто составлял карту захоронений.
Страха не было совсем. Маша как бы даже не осознавала, что находится в склепе, а не в каком-нибудь подвале жилого дома.
Она взяла маленький камушек и бросила вниз, в освещенный фонариком лаз - звук удара камня о дно склепа раздался почти мгновенно, значит, не так уж и глубоко.
Все сухо, и где-то внизу видны ступени. Спустившись наполовину, как можно не продолжить исследование склепа? И Маша спрыгнула вниз. Повернулась и увидела с правой стороны тоннель. Настоящий, в человеческий рост тоннель, уходящий далеко в темноту!
Маша почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились, да и вся она покрылась мурашками. Она вдруг вспомнила, как кто-то рассказывал ей или говорил в ее присутствии о том, что под Зульштатом существует целый подземный город и что во время войны фашисты планировали его использовать как склады с оружием, боеприпасами, продуктами, водой и топливом. И что русские, узнав об этом, срочно выселили всех коренных немцев, чтобы не допустить этого. Однако никто никогда не видел этих тоннелей, лабиринтов, ходов, пещер. Если бы они существовали на самом деле, всегда думала Маша, то об этом давно бы уже напечатали в газетах, да и в Интернете можно было бы найти информацию.
Но вот он, тоннель. Лабиринт. Называй как хочешь. И это не сон!
Маша сделала несколько шагов вперед. Аккуратно вырытый тоннель, обложенный красно-коричневым кирпичом. Сверху он сводчатый, приблизительно два метра высотой. То есть по нему можно передвигаться вполне свободно, не боясь удариться о потолок.
Тишина давила на уши. В тоннеле было прохладно и не душно, словно существовала вентиляция.
Маша прибавила ходу, чиркая по сводам и стенам тоннеля светом фонарика. Потом побежала…