– Очень скоро. Уже в этом месяце. Времени совсем нет, Дарья Андреевна. Я не могу затягивать свое существование в облике бесплотной души – во-первых, система помимо моего желания пойдет вразнос, ребятки кинутся делить портфели. Во-вторых, Беклемишев психует. Из-за дочки. Мне с трудом удается его удерживать от активных действий… Представляете, что может натворить разъяренный Бек? Замучаетесь подбирать трупы – да и "коронованные" не станут сидеть сложа руки. Вы, кстати, хоть немного продвинулись в истории с Женей?
– Вы о Камышане?
– Да нет, – досадливо отмахнулся Фрол. – Об идиотах с лампасами и бело-зелеными значками.
– Первый раз слышу касаемо таких связей… – сказала Даша.
– А вы не увиливаете?
– Нет, – сказала она твердо.
Фрол уколол ее колючим взглядом:
– Дарья Андреевна, я с вами полностью откровенен, зря вы так… Ваш Слава Коротаев – весьма способный кадр, и у меня есть точная информация, что он отрабатывал бело-зеленые Женечкины связи… – Он слегка поднял брови. – Странно, у вас такое лицо, будто вы и в самом деле не знали…
– А вы-то знаете, что его убили? – чуть ли не крикнула Даша.
Повисла тяжелая тишина.
– Ах, вот оно как… – сказал наконец Фрол с улыбочкой, которой вполне можно было отпугивать волков от загона с поросенком. – Не знал, поверьте. Не сочли нужным доложить, кто-то не придал значения – ну, взыскание не замедлит быть… Значит, вы совершенно не в курсе… Он пересекся с ребятами Бека и даже успел их опередить – колонул одного человечка, тут же смывшегося подальше от сложностей жизни… Нет, не грешите на Бека. Не стал бы Бек… Значит, Коротаев не успел до вас дойти с добычей… Правильно сделал, что захватил, – он полез во внутренний карман пиджака и положил перед Дашей тоненький конверт. – Вот вам пища для ума…
Все три фотографии являли один и тот же сюжет – на фоне знаменитой шантарской часовни, ставшей недавно украшением десятитысячных купюр, позировала небольшая, но определенно дружная компания. Пятеро в полной форме шумковских придурков – погоны, лихо сдвинутые фуражки, выставленные напоказ эфесы шашек, бело-зеленые повязки на рукавах, нашивки в виде мертвой головы.
Третьей справа везде красовалась Женечка Беклемишева – в тесноватой гимнастерке, выгодно подчеркивавшей недюжинный бюст, при золотых погонах прапорщика, тогдашнего прапорщика, не нынешнего – просвет и сиротливая звездочка. Фуражка едва держится на богатых кудрях – а рядом с ней, гордо подбоченясь, красуется субъект, как две капли воды похожий на фоторобот неизвестного напарника Волховича, наведавшегося вместе с ним в милицейскую школу…
– А это кто? – спросила Даша, ткнув в него пальцем.
– Этот? Пока не установили. Вроде бы мелькал в окружении Волховича.
– Кто им платит, этим идиотам? Ваша "Корона"?
– Не удивлюсь, если так и окажется, – сказал Фрол. – Во всяком случае, никто из шантарских серьезных людей и не думал никогда давать им деньги. Нас как-то устраивает и нынешнее положение дел, свободная Сибирь – штука заманчивая, да больно уж нереально в исполнении…
– Бек это видел? – кивнула Даша на снимки.
– Пока нет. Я же говорю, нужно его попридержать, еще начнет их прессовать, хлопот не оберешься… Знаете, что самое интересное? Я задействовал кое-какие старые связи из-под вывески со змеей и чашей. Мне ручаются, что Женечка Беклемишева всего-навсего квалифицированно валяет дурака. А на деле она не дурнее нас.
– Но ее же лечат…
– А… – махнул рукой Фрол. – Нормальному человеку эти укольчики особого вреда не принесут – будет ходить заторможенной, спать как сурок, вот и все последствия… Настоящим дураком из-за этого лечения не станешь.
– Но ведь получается, что она в таком случае сознательно участвует в каких-то играх?
– Именно, – сказал Фрол. – Потому-то и положение у меня несколько щекотливое. Расскажешь это Беку – наломает дров…
– А взять ее в оборот он мне, безусловно, не позволит, – в тон ему продолжила Даша.
– Уж это определенно.
– Есть тут один выход… – сказала Даша. – Я кое-что просчитала. Согласно медицинским правилам, в такой ситуации человека следует отправить на экспертизу в Томск, у них там спецпсихушка, с участием МВД, а наша – обыкновенная. Если она, как вы уверяете, нормальная, не захочется ей в тот гадюшник, может и открыть ротик… Сможете сделать так, чтобы Бек не узнал до поры до времени? Попробую поиграть на этом поле…
– Сделаем, – угрюмо пообещал Фрол. – Если вам понадобится какая-то помощь…
– А почему бы и нет? – сказала Даша. – Я, уж извините, – существо прагматичное. Есть идеи…
…Глядя в окно, как отъезжает неприметный мятый "москвич", а следом трогаются столь же непрезентабельные "жигули", куда успели погрузиться все три "интеллигента", Даша подумала, что в результате нежданной шахматной партии получила больше, чем отдала сама. Собственно говоря, ничего она и не отдавала – всего лишь капельку поступилась принципами, и то с точки зрения иных романтиков. Фрол просчитал все правильно – милиции точно так же не нужна волна очередных разборок, как ни цинично это звучит, но привычное зло предпочтительнее. Остается делать свое дело – и не более того. А свеженькая информация, нежданно подкинутая Фролом, чертовски важна. Загадка даже получила точное название – операция "Гроза".
И это должно быть нечто принципиально новое, не встречавшееся прежде, иначе люди Фрола не оказались бы бессильны. Что-то д р уг о е, полностью выламывающееся из прежнего опыта. Шерлок Холмс, перенесенный в наши дни, оказался бы неспособен расследовать дело о мошенничествах с кредитными карточками – не по недостатку интеллекта, а оттого, что в его опыте начисто отсутствовало само понятие компьютеров и кредитных карточек…
А самое главное – дискета покоится в сумочке, и компьютеры у Граника найдутся…
Ее водитель объявился примерно через полчаса. И смущенно живописал, в какую передрягу угадил. На перекрестке Мира и Левенбаума какой-то придурок на навороченной "девятке", нахально рванувший по крутизне своей на красный свет, в гармошку смял ему крыло. Но, узнав, кого протаранил, моментально стряхнул гонор и развернул бешеную деятельность – со всеми надлежащими извинениями как миленький отогнал "Волгу" в хорошую мастерскую, где в мгновение ока подобрали подходящее крыло и установили с поразительной быстротой…
Даша лишь пожала плечами – чего-то в этом роде и следовало ожидать.
…Еще через сорок минут она была приведена жизнью в состояние устойчивого, тихого бешенства. Подполковник Граник твердо отказался быть кудесником. Его многомудрые ребятки, повозившись со своими загадочными ящиками (для Даши компьютер до сих пор оставался загадкой природы, к сожалению), пожимали плечами и растерянно хмурились: дискета оказалась запертой на ключ или как там это именуется. Оказывается, ситуация, сто раз виденная Дашей в заграничных боевиках, была взята из взаправдашней жизни. Не зная пароля, содержимое дискеты невозможно было вывести на экран. Даша сгоряча заикнулась было, что видела в кино, как эти самые пароли колют, словно спелые орехи, но ей с горестными вздохами сообщили, что колоть-то и в самом деле колют, однако во глубине сибирских руд высокое милицейское начальство не настолько еще прониклось духом прогресса, чтобы выкладывать шальные деньги на этакую аппаратуру – и в чем-то право, если разобраться, до сих пор в подобной аппаратуре пока что не было нужды. Они, правда, обещали повозиться и поднапрячься, но хмурые физиономии говорили сами за себя.
Впору было матюгаться в голос. Дискета лежала перед ней плотская, осязаемая, ее можно было потрогать, шваркнуть об стену – но содержимое оставалось тайной за семью печатями. Сундучок с кладом, а ключ – внутри…
Словом, она сидела в своем кабинете и наливалась злостью, как алкаш – дрянным портвейном. В непосредственной близости от кабинета уныло расположился Паша Горбенко – часа через три истекали все сроки, пора было что-то решать с Камышаном либо в соответствии с писаными законами передавать его прокуратуре. А Костя Гукасов исчез с концами.
Он появился лишь в половине второго, когда Даша (которую к тому же постоянно дергали в связи с текущими делами, главным образом грядущим совещанием из-за близившегося Дня города) уже ощущала, что у нее прорезаются клыки и шерсть на хребте. Правда, его лицо внушало надежды…
– Ну? – нетерпеливо рявкнула Даша, едва он притворил дверь.
– Точно, – сказал Костя. – Отыскался в окружении Маргариты спец-программист. И не просто программист – зав. вычислительным центром "Шантар-нефти". Некто Шитоев Владимир Степанович, вот тут у меня кратенькая справочка… Отдельные злые языки даже уверяют, что программировал ее в постельке…
Даша воспрянула духом, но – самую малость. Лицо у Кости отнюдь не выражало законного охотничьего азарта…
– Ну, и дальше? – спросила она нетерпеливо, боясь, что знает ответ.
– А дальше – тупик, согласно законам природы. Его дня за два до смерти Маргариты стоптала дурная иномарка на Паровозной. Качественно стоптала, насмерть. Дело было вечером, в сумерки, тачка улетучилась, получился стандартный "висяк"… Дело в районном, конечно. Связаться или как?
– Или как, – сквозь зубы сказала Даша, сдергивая с вешалки пальто. – Спасибо, свободен… Я исчезаю, нет меня, умерла или пришельцы уволокли. Поднимись к Гранику, у них там моя дискета, так ты сиди и глаз с нее не спускай, понял? Стой над душой, а когда кончат – в сейф, на три замка…
Глава четырнадцатая
День сюрпризов
Приехав в подчиненный Таласбаеву райотдел, Даша застала тамошних розыскников в состоянии веселой приподнятости, так что всем было чуточку не до нее. Ребята наконец-то отловили "шантарского марсианина".
История была самая современная, с легоньким уклоном в трагикомедию. За последние четыре месяца произошло шесть вечерне-ночных изнасилований, построенных по одинаковой схеме: перед женщиной, на свою беду оказавшейся в глухом закоулке, внезапно возникала фигура самого инопланетного облика: некий странный комбинезон с неземным отливом, странный шлем, полностью скрывающий лицо, странные, словно бы и нечеловеческие движения. Раздавался "странный" голос, возвещавший, что жертве выпала честь столкнуться с обитателем созвездия Альдебаран. Вслед за чем она получала струю газа в лицо, моментально теряла сознание, а через час-полтора приходила в себя километров за пару от места происшествия и быстро понимала, что, как писали в старинных романах, ее беспомощным состоянием воспользовались…
Вполне возможно, в милицию пришли далеко не все жертвы контакта. По городу уже начали расползаться панические слухи, шантарские уфологи тряслись в очередном приступе профессиональной шизофрении, кое-кто уже ухитрился получить через многострадальный астрал детали и подробности – однако насквозь прагматичный капитан Лавин, не веривший ни в каких пришельцев, поставил своих ребят на ноги, принялся сопоставлять и анализировать, предположив, что имеет дело с обладателем автомобиля… Дальше все катилось по накатанной – "пришельца" ловили по методике, давно отработанной для поимки землян. И отловили наконец, взяв при попытке представиться альдебаранцем очередной припозднившейся шантарской красавице.
В другое время Даша обязательно поприсутствовала бы при допросе, но сейчас было не до того, они с Пашей лишь мельком окинули взглядом окруженного операми человечка в блескучем, старательно сшитом комбинезоне, сидевшего посреди комнаты с уныло-затравленным лицом. Серебристый шлем с забралом из тонированного стекла лежал на столе. Попахивало еще одним непризнанным изобретателем, подвинувшимся умом – эксперт как раз объяснял окружающим, что зрит перед собою газовый баллончик кустарного изготовления, наполненный, судя по всему, весьма нестандартной химией, не имевшей ничего общего с обычными "антидогами" и "си-эс".
Дальше они слушать не стали. Перекинувшись парой слов с Таласбаевым, расположились в том же кабинете.
Осталось впечатление, что Камышан здорово изменился – в глазах прямо-таки светилась отрешенность, физиономия осунулась. "Вот так-то, – не без злорадства подумала Даша. – Это тебе не губернатору баб возить…" Но вслух произнесла вполне доброжелательно:
– Ну как, не обижали вас тут, Сергей Вячеславович?
– Не жалуюсь, – ответил он заторможенно, потянулся за сигаретой. – Доставайте протокол…
– Ну, это-то мы запросто, – сказала Даша благожелательно, быстренько заполняя соответствующие графы. – Что, желаете исключительно под протокол беседовать? Похвально… Слушаю.
Камышан затянулся в последний раз, старательно придавил чинарик в дешевой райотдельской пепельнице, тут же вытянул вторую сигарету. Шумно сглотнул горькую никотиновую слюну и сказал, прямо-таки продекламировал:
– Просьба считать это добровольным признанием. Сознаюсь, что мною совершено убийство гражданки Лямкиной Маргариты Степановны, более известной как Маргарита Монро…
Паша в своем углу громко двинул стул. Даша искренне надеялась, что физиономия у нее непроницаемая.
– Повторите, – сказала она тихо.
– Я убил Маргариту Монро, – сказал Камышан отрешенно. – Ударил ладонью, вот сюда, в это место… – он показал на своей шее. – От такого приема шейные позвонки моментально ломаются…
Даша выругалась про себя, спросила спокойно:
– А поподробнее?
– Я ее отвозил из "Золотой пади". Когда поднялись в квартиру, случился очередной скандал. Она уже лезла в ванну, тут я не выдержал, вмазал…
– Зачем? – тихо спросила Даша.
Камышан рывком поднял голову. В голосе прозвучала прежняя наглость:
– Нескромный вопрос можно? С мужиками трахаетесь?
– Бывает, – терпеливо сказала Даша.
– А бывало, что вас трахали плохо?
– И такое случалось.
– То есть у вас все нормально в этом плане? Представление имеете?
– Да пожалуй, – сказала она без улыбки. – А в чем ваша-то была проблема?
Камышан быстро оглянулся через плечо:
– Уберите этого волка… Стыдно.
Поколебавшись, Даша посмотрела на верного сподвижника, виновато развела руками. Он сговорчиво вышел, поиграв в воздухе кулаком и явно мысленно примеряя его к камышановой нижней челюсти.
Даша слегка напряглась – на всякий случай следовало быть настороже. Однако Камышан и не собирался дергаться – он еще больше ссутулился на ободранном стуле, словно кукла, из которой выдернули важную ниточку. Помял ладонями лицо, поднял глаза:
– У меня с телками всегда все было нормально – и до нее, и после. Специально старался, проверял…
– Стоп, стоп, – с легоньким нажимом сказала Даша. – Значит, с Маргаритой вы все же, мягко говоря, имели дело?
– Вот то-то. Вы только не скальтесь…
– Да господь с вами, и не думаю, – бархатным голосом сказала Даша. – Зачем же скалиться-то?
– Ну вот, а с ней в последнее время ни черта не выходило… И напивался, и… По-всякому. Не получается, хоть ты вой. Повисает, как я не знаю что… – Он поднял засветившиеся бешенством глаза. – И все бы ничего, но в башке у меня что-то наглухо замкнулось. Чем хреновее дела, тем больше хочется. Западаю. Блядь, шлюха, тварь – а я западаю… Хочется так, что скулы сводит. Свету божьего не видишь.
– А она?
– Она? – Камышан покривил лицо в непонятной гримасе. – Вам, бабам, эту проблемку не понять, у вас по-другому, не встает и не падает… Добро бы она отказывала – так нет, начала, сука, не просто позорить, а позорить при людях. С подробностями и комментариями. Только и узнаешь – одному по пьянке сказала, другому сказала, пошли подначки… А я ее хочу, все так же хочу! Уколы делал, всякую херню глотал – и не получается… До-олго это тянулось, долго… – Он чиркнул Дашиной зажигалкой, с трудом попав кончиком сигареты в пламя. – Вот… Чувствую, начинаю тихо ехать крышей. А тогда, ночью… Приехали домой, я пропустил стаканчик, решив попробовать удачу…
– Не получилось? – задушевно спросила Даша.
– Если бы. Ну, я подал недвусмысленный намек… стою перед ней и потихонечку закипаю от всего пережитого. А она раздевается перед мной, как перед зеркалом, ноль эмоций. Посмотрела на меня и спокойненько – спокойненько, главное, тварь! – говорит: "Я же не извращенка какая, чтобы в свою многоопытную щель тряпочки запихивать. Мне там желательно иметь нечто потверже… И вообще, сядь на телефон, закажи блядешху, она тебе за бабки и тряпочку пососет…" Цитирую дословно. Поворачивается, идет в ванную, как мимо пустого места. У меня потемнело перед глазами, рванулся туда и вмазал… Когда начала падать, подхватил ее, положил в ванну…
– А потом?
– А потом полистал дневник, – сказал Камышан словно бы даже с некоторым вызовом. – Там тоже было… понаписано… "Камышан-то Камышан, вот только хрен похож не на камыш, а на плакучую иву…" В таком ключе. Много всякого. Ей, сучке, это было ужасно смешно… Пробовала даже стишок сочинить насчет… В общем, забрал дневник и уехал. Дома прочитал от корки до корки, вырвал все страницы про меня, сжег на кухне в раковине…
– А зачем приехали еще раз?
– Было идиотское ощущение, что – не добил… И ведь добил бы, окажись она живая… Точно, добил бы. Вот вам и вся печальная история.
– Почему дневник не уничтожили?
Помолчав, он сказал глухо:
– Понадеялся, что пронесет… Не думал, что сунетесь. Где там расписаться?
– Подождите, – сказала Даша, отложив ручку. Вы понимаете, что сознаетесь в убийстве? По вашей обрисовке оно получается неумышленным, но все равно…
– Прекрасно понимаю. Ну, а вам-то что? Вот у вас и убивец с полным признанием, на блюдечке… – он коротко трескуче рассмеялся. – То у вас морды бьют, чтобы сознался, то не нравится вам, когда сознаешься…
– А про винтовку с лазерным прицелом не забыли? – спросила Даша. – Такое впечатление, и про нее, и про наши прежние разговоры…
– Ай, да бросьте вы эту лирику! – отмахнулся Камышан. – Может, это в вас целили. Что-то я, как ни ломал голову, не придумал, кто мог со мной выкидывать такие штучки… Кладите бумажку в папочку и ждите медальку… Только давайте я подмахну сначала.
Полное впечатление, что перед ней сидел другой человек, двойник вчерашнего Камышана по внешности. Но не уговаривать же его? Даша с каменным лицом дала ему подписать протокол, вызвала сержанта-конвойного, потом впустила Пашу. Сунула ему листки, отвернулась к окну и закурила.
– Вот это ни хрена себе… – громко выдохнул Паша.
Она обернулась:
– Тонко ты подметил…
– Даша, ну не может этого быть…
– Чего? – горько усмехнулась она.
– Брешет.
– Но ведь могло и так случиться?
– Могло. Но не верю. Чутье. Если бы не сидел в этом деле по уши, мог и поверить, а так… Мешает что-то.
– Аналогично, – сказала она. – С учетом всех предшествующих обстоятельств и всего, что вокруг убийства наворочено, – херня это на постном масле, а не сознанка. Будь это в обычном СИЗО, ты что первым делом подумал бы?
– Что ему – кинули "маляву". И велели вешать на себя.
– От то-то, – сказала Даша. – А в данных условиях… что же можно подумать в данных условиях? Что Тодыш к нему кого-то пустил…
– Вот не надо. Не гони на Тодыша.