Не все девушки выглядели одинаково. Бросив взгляд вокруг, Дортмундер заметил, возможно, четырех разных женщин на картинах и это вызвало внезапный шок, так как на одной из них он узнал Клео Марлах. "Так вот, как она выглядит без одежды", – думал он, удивленно разглядывая картину, где на фоне яблоневого сада с весенними цветами серьезная девушка, которая взбиралась довольно длинными ногами на железный забор.
– Ах-ха!
Покьюлей нашел что-то. Вернувшись, он нес большую книгу и, показав страницу Дортмундеру, спросил:
– Это она?
– Да, – ответил Дортмундер, глядя на небольшую цветную иллюстрацию на пол страницы.
Шут гарцевал, люди следовали за ним, тьма разверзалась. Ниже под рисунком значилось название картины, имя художника и дата, а также надпись "частная коллекция".
– Здесь, – произнес Покьюлей, бросив книгу на колени Дортмундера, и снова отошел.
– Вот и все, все в порядке, – наклонившись, сказал Келп.
Дортмундер посмотрел на него:
– Ты даже не видел картину.
– Ну, ты описал ее.
Покьюлей вернулся еще с двумя книгами, которые тоже содержали репродукции картины.
Он положил их также на колени Дортмундера и вернулся на тахту. Клео тем временем вышла, чтобы ополоснуть пильзенский стакан, а теперь принесла его обратно и протянула Покьюлею.
– Спасибо, моя дорогая, – поблагодарил он, а она погладила его по щеке и снова присела рядом с ним.
На коленях Дортмундера высилась кипа книг, все были открыты на странице с изображением глупости, ведущей человека к гибели. Он произнес:
– Так или иначе, теперь ты знаешь, как она выглядит.
– Там также доступны крупные репродукции, – заметил Покьюлей. – Печать. Оригинальные фото.
– Так ты сможешь сделать это? – нетерпеливо спросил Келп.
– Ни в коем случае, – ответил Покьюлей.
Даже Дортмундер удивился. Не то чтобы он всегда верил, действительно верил в идеи Келпа, но неожиданность завалила его левой за секунду и без сопротивления.
Но не Келпа. Почти оскорблено он спросил:
– Без шансов? Почему нет? Ты получил копии, репродукции, ты – парень, который может делать бесконечные идеальные банкноты по двадцать долларов!
– Не по фотографиям, – ответил Покьюлей. – Посмотри на эти три иллюстрации. Все три представлены в разном цвете. Какой из них оригинальный и есть ли он вообще? И даже если бы мы были абсолютно уверены в каждом из десятков цветов Винбиса, то как быть с мазками? Как наложена краска на поверхность, как она отражает цвет, где она толще, где тоньше? Человек, который владеет этой картиной, должно быть смотрел на нее время от времени, поэтому он должен знать, как выглядит его живопись. Я мог бы сделать что – нибудь, дабы одурачить покупателя, возможно даже работника галереи или смотрителя музея, но владельца картины? Боюсь, что нет.
Клео, симпатично улыбаясь, произнесла:
– Поки действительно разбирается в искусстве. Если он сказал, что не сможет, это значит, он не сможет.
– Так вот оно как, – подытожил Дортмундер.
Келп так сильно нахмурился, что стал похож на скомканный лист бумаги:
– Оно может быть и так, – он продолжал настаивать. – Должен быть выход.
– Извини, – ответил Покьюлей.
Дортмундер проглотил остатки своего кофе и сказал:
– Может быть, в конце концов, мне нальют немного вина.
Глава 4
Была ночь перед Рождеством и по всему дому плыл аромат запеченного тунца Мэй.
Квартира была полна гостей, а Дортмундер с чашкой бурбона с добавлением эгг-нога в руке, сидел в своем любимом кресле в гостиной. Делал он это по двум причинами: он любил сидеть там, а также, если бы он встал, то кто-нибудь обязательно занял бы его место и любовался бы рождественской елкой. У него вызывало подозрение это дерево. Он сомневался в нем в самом начале, и он до сих пор сомневается.
У него возникли некоторые опасения еще до того, как он увидел ель. Два дня назад Мэй пришла с картонной коробкой такого размера и формы, что должна была вместить, возможно, четыре роллеты на окна и произнесла:
– Я купила нам рождественскую елку в скобяной лавке.
У Дортмундера закралось сомнение в первый раз:
– В скобяном магазине? – спросил он. – И она в этом ящике?
– Да и да. Помоги мне установить ее.
Затем она открыла коробку и вынула много пушистых серебряных палочек.
– Но это не дерево, – начал Дортмундер. – Похоже на кучу искусственных початков кукурузы.
– Мы должны соединить их вместе, – ответила она ему, но когда они все, что нужно было сделать с заостренными пушистыми серебряными деталями, они по-прежнему не напоминали елку. – А теперь, – спросила она. – На что это похоже?
– На человека с Марса.
– Подожди, пока мы не повесим украшения.
Что ж, теперь на елке было много мишуры, а под ней упакованных подарков, но она по–прежнему не выглядела как рождественское дерево. В первую очередь нужно отталкиваться от логики – рождественские елки должны быть зелеными.
Тем не менее, она излучала своеобразный живой блеск, и это делало Мэй счастливой, так что, черт возьми, пускай так и будет. Дортмундер оставил свои сомнения при себе, положив ноги на старый, потрепанный пуфик, и усмехался и кивал своим гостям. Людям, которые пришли поговорить не об открытии счетов или об их последующем разделении или на любую другую тему касающуюся бизнеса. Простые люди, которые зашли сюда покушать, выпить ликера, а затем возвратиться к себе домой. Если подумать, то это довольно странная идея. Это была задумка Мэй, так как и елка, которая подняла настроение Дортмундеру.
Одно лишь замечание по поводу организации вечеринки: ты предлагаешь людям бесплатную еду и бесплатные напитки, а они взамен пытаются казаться милыми. Здесь присутствовало поразительное количество знакомых лиц, некоторых из них Дортмундер не видел много лет. Как, например, Алан Гринвуд, товарищ, с которым он проработал кучу времени, пока вдруг не выяснилось, что Гринвуд вел двойную жизнь. Все время Дортмундер думал о нем как о простом, надежном, полезном коллеге-грабителе. Гринвуд вел тайную жизнь актера. Бум и он выдал себя, он получил свой собственный телевизионный сериал, и не было больше смысла бегать по пожарным лестницам. А теперь он был здесь, в своем синем деним костюме, галстуке Боло и кружевной гофрированной рубашке под руку с невероятно худым блондином с красивым именем Дорин.
– Рад тебя видеть, Гринвуд.
– Что нового, дружище, – произнес Гринвуд и обменялся рукопожатием с Дортмундером.
Потом был Уолли Уистлер, один из лучших профи по взлому замков. Он совсем недавно вышел из тюрьмы, куда попал из-за того, что нечаянно открыл замок, когда гулял по зоопарку с детьми. Понадобилось несколько часов, чтобы загнать льва обратно в клетку.
И Фред Лартц, в прошлом водитель, который отказался от вождения после одного случая.
Он возвращался пьяный из Лонг-Айленда со свадьбы кузена, когда он съехал с магистрали "Van Wyck", попал на взлетную полосу №17 аэропорта Кеннеди и столкнулся с Eastern Airlines рейс на 2.08 прямо из Майями. Жена Фреда Тельма – дама в смешной шляпе, которая была на кухне с Мэй, все эти дни возила семью.
Также присутствовал и жадно поглощал эгг-ног, Герман X, чернокожий, чья радикальная политическая деятельность ни в коем случае не мешала его основной карьере в качестве взломщика. Даму, которая была с ним, он представил как Фокси. Выглядела она просто потрясающе. Высокая и стройная, стильная и черная ее кожа блестела. Фокси и Дорин, настороженно присматривались и обходили стороной друг друга.
Присутствовала и команда картинного фиаско. Появилось круглое, приятное лицо Роджера Чефуика и его по-матерински заботливая жена Мод. Тини Балчер был здесь с довольно скромной девушкой невысокого роста с приятным лицом по имени Эйлин, которая выглядела испуганной. Дортмундер все ждал от нее записки кому-нибудь с просьбой о помощи – "Спасите меня от этого человека". Стэн Марч со своей Морн, которая приехала сюда сразу же после работы, и поэтому на ней все еще была униформа водителя такси: клетчатые штаны, кожаная куртка и кепи. И, конечно же, здесь находился Энди Келп со своим племянником Виктором. О, это была почти вечеринка. Кроме эгг-нога был чистый бурбон, пиво в морозильнике и большой кувшин Gab Hearty Burgundy, точно такой же, какой Дортмундер пил в торговом центре в ту ночь. Рождественские мелодии доносились из фонографа, а Стэн Марч, Фред Лартц и Уолли Уистлер пели некоторые из наиболее популярных песен, таких как "Jingle Bells" и "God Rest Ye, Merry Gentlemen," и "Rudolph, the Red-Nosed Reindeer". Мэй и Тельма Лартц и Мод Чефуик вместе накрывали шведский стол в кухне и, в целом, люди действительно приятно проводили время. Также большинство гостей пришло с подарками и, глядя на размер и форму тех презентов, которые теперь лежали под жалким подобием дерева, Дортмундер предположил, что большая часть из них были бутылки бурбона. Так что можно сказать, что вечеринка удалась. В целом, Дортмундер был вынужден признать для самого себя, что это мероприятие выглядит, черт возьми, чуть ли не радостным.
Затем пришли Марч, Фред Лартц и Уолли Уистлер и разместились вокруг Дортмундера.
Марч пояснил:
– Нам нужен четвертый и это ты. А теперь все вместе… Добрый король Вацлав…
Дортмундер знал около половину слов песни, но это едва ли имело значение. Он бурчал гортанно в своем обычном стиле пения, а остальные трое громко пели широким диапазоном, вверх и вниз, словно мяч для фитнесса, порой неуклюже и почти фальшивя.
Радость и хорошее настроение наполняли квартиру, словно паводок и Дортмундер усмехался поверх своей чашки с эгг-ногом, позволив ему унести себя.
Следующим альбом была оркестровая музыка, поэтому клуб веселья разошелся, чтобы обновить свои напитки. Келп пришел с новой чашкой эгг-нога для Дортмундера, присел на корточки возле его стула и произнес:
– Хорошая вечеринка.
– Неплохая, – согласился Дортмундер.
– Послушай, ты не против, если мы побеседуем минутку?
Дортмундер посмотрел на него непонимающим взглядом:
– Побеседуем минуту? О чем?
– Чонси, – ответил Келп.
Дортмундер закрыл глаза:
– И как раз тогда, когда я уже было почувствовал себя лучше, – произнес он.
Келп похлопал его по руке:
– Да, я знаю. Мне жаль, я не хотел разрушить атмосферу вечеринки и все такое, но у меня есть идея. Это значит, что если ты признаешь мою задумку хорошей, то Покьюлей немедленно должен приступить к созданию копии.
Дортмундер открыл глаза для того, чтобы было удобнее хмуриться.
– Копия? Покьюлей сказал, что это не сработает.
– С моей задумкой сработает, – продолжал настаивать Келп. – Могу я поделиться ею?
– Конечно, можешь, – ответил Дортмундер, – но я догадываюсь, что она "попахивает".
– Просто подожди, – сказал Келп и наклонился ближе к уху Дортмундера.
Дортмундер слушал его, слегка наклонив голову, его глаза наблюдали за гостями, которые двигались и разговаривали, пели и танцевали по всей квартире. Его левая рука держала кружку с напитком, а ноги лежали на старом пуфики напротив его кресла.
Сначала он выглядел пессимистически, затем немного удивленным, а затем почти воодушевленным и, наконец, казалось, взвесив ситуацию, пришел к выводу. Келп закончил, отклонился назад, улыбнулся Дортмундеру и спросил:
– Ну? Что думаешь об этом?
– Иисус, – только и ответил Дортмундер. – Это настолько глупо, что должно сработать.
– Должен ли я сказать Покьюлею, чтобы он начинал?
– Иисус.
– Подумай об этом, Дортмундер.
Возбуждение Келпа было настолько велико, что его пальцы дрожали.
– Я думаю об этом.
– Он должен начинать?
Дортмундер медленно кивнул, затем также медленно кивнул еще раз.
– Да, – решил он. – Давай дадим ему шанс.
– Отлично, – сказал Келп и вскочил на ноги. – У меня предчувствие. Что-то подсказывает мне, что это будет нашим звездным часом.
Иную мысль можно было увидеть на лице Дортмундера, но в тот момент Мэй позвала из столовой:
– Прошу всех к столу, – а обращаясь к Дортмундеру, произнесла: – Оставайся там, Джон, я принесу тебе тарелку.
– И еще эгг-нога, – добавил Келп, держа кружку. – Допивай свой.
Дортмундер допил и ему принесли тарелку с горой дымящейся еды, а также чашку со свежим эгг-ногом. Гостиная наполнилась людьми, которые держали тарелки с едой в одной руке и напитки в другой, и пытались сообразить, как воспользоваться вилками.
– За виновника торжества! – внезапно закричал Келп. – За Джона Дортмундера!
– Да ладно, – произнес Дортмундер, но настроение переполняло все его тело. Затем чертов Стэн Марч начала петь "For He's a Jolly Good Fellow," несмотря на "Oh, Little Town of Bethlehem", мелодия которой доносилась из фонографа, и все остальные последовали его примеру, а Дортмундер сидел там как дурак с горячим блюдом на коленях и подпевал.
После того как все поставили свои тарелки, стаканы, чашки, пивные бокалы и зааплодировали своему собственному пению, а затем повернули светящиеся радостью глаза к Дортмундеру. Он понял, что должен что-то сказать. Он посмотрел вокруг и его взгляд упал на сверкающее лицо Келпа, подняв свежий эгг-ног, Дортмундер произнес:
– Да поможет нам Бог, каждому.
Глава 5
У Келпа друзья были везде, даже в отделении полиции. Вскоре после Нового года, он позвонил другу полицейскому по имени Бернард Клематски.
– Привет, Бернард, – поздоровался он. – Это я, Энди Келп.
– Ну, привет. Звонишь, чтобы сознаться?
– Как всегда шутишь, – Келп засмеялся. – Давай-ка я угощу тебя дринком, когда у тебя будет время.
– Зачем?
– Хочу завладеть твоим разумом.
– В таком случае, – предложил Бернард, – ты можешь купить мне спагетти с соусом из моллюсков. На Анфредо, в 10.30
– Я буду там, – пообещал Келп и он был, но Бернард опоздал на пятнадцать минут.
– Я здесь, – позвал Келп, когда, наконец, тот прибыл и помахал ему рукой через полупустой ресторан со своего столика в углу.
Потребовалось некоторое время, чтобы Бернард снял с себя меховую шапку, шелковый шарф, кожаные перчатки и шерстяное пальто и повесил их на металлическую стойку со стороны входной двери. После этого он стал выглядеть как парень лет тридцати с густыми черными волосами, довольно длинным и мясистым носом, в помятом темно-синем костюме со сморщенным темно-синим галстуком, а неопределенный запах вокруг него выдавал учителя… математики, учителя в церковно-приходской школе. Он подошел к столу, потирая руки, чтобы согреться и произнес:
– Сегодня холодный вечер.
– Ты намекаешь на дринк и спагетти.
– Роб Рой, честно говоря, будет весьма кстати.
Келп глазами отыскал официантку Сэл, чтобы заказать Роб Ройя и спросил:
– И еще один бурбон с содовой.
– Вы готовы сделать заказ?
– Думаю, что да, – ответил Бернард. – Я хотел бы эскалопа с лимоном и спагетти на гарнир и соус из моллюсков.
– Ай, Бернард, – произнес Келп, бросив на него укоризненный взгляд. Однако Бернарда это не волновало. Он был очень счастлив находиться в теплом помещении. Улыбаясь Келпу, он спросил:
– А как насчет вина? Хорошего "Verdicchio"?
– Бернард, ты грабишь меня.
– Кто слышал, чтобы коп грабил вора?
– Все, – ответил Келп и сказал Сэл. – Курица под пармезаном, на гарнир спагетти с красным соусом и мы хотели бы также "Verdicchio".
Официант ушел, и Бернард покачал головой и произнес:
– Опять томаты.
– Я люблю их. Можем ли мы поговорить сейчас?
– Подожди, ведь ты подкупил меня, – произнес Бернард. – Чем ты занимался в последнее время, Энди?
– О, этим и тем, – ответил Келп.
– То одной вещью, то другой, хм?
– Вроде того, – согласился Келп.
– Прежние дела, но только иными словами.
– Такая вот манера разговора.
– Ну, ты хорошо выглядишь, – сказал ему Бернард. – Чем бы ты ни занимался, это идет тебе на пользу.
– Ты тоже хорошо выглядишь, – признал Келп, и принесли напитки.
– Ах, да, взятка, – пошутил Бернард.
Он залпом выпил половину своего Роб Ройя, улыбнулся, похлопал себя по животу и произнес:
– Теперь мы можем побеседовать.
– Хорошо, – Келп подвинулся ближе к столу с белой скатертью. – Мне нужно узнать имя одного парня и его адрес.
– Подожди минуту, – прервал его Бернард. – Ты хочешь залезть ко мне в голову или залезть в документы Департамента полиции?
– Везде.
– Энди, шутки шутками, но возможно ты собираешься преступить закон, ты понимаешь о чем я?
Келп сам не был уверен в этом, и эта неопределенность заставляла его нервничать. Он отпил немного своей второй порции бурбона с содовой и ответил:
– Если ты говоришь "нет", значит, нет. Я не буду спорить с тобой, Бернард, – и, сделав дружелюбную мину, добавил: – И я даже не попрошу обратно спагетти.
– И Роб Ройя, – добавил Бернард и допил его до конца, затем сказал: – Хорошо, Энди, попробуй и если я откажу тебе, то не будет никаких обид с обеих сторон.
– Вот это я и хотел услышать, – Келп откашлялся и несколько раз моргнул.
Бернард пристально смотрел на лицо Келпа:
– Каждый раз, когда ты так моргаешь, ты собираешься сказать неправду.
– Нет, – возразил Келп и заморгал еще быстрее.
– Так давай послушаем тебя, – согласился Бернард.
Келп попытался остановить свои веки. Его глаза начали сильно жечь. Взирая с огромной искренностью своими пылающими глазами на Бернарда, он произнес:
– То, что я собираюсь рассказать тебе – самая настоящая правда.
– Расслабься, Энди, – успокоил его Бернард. – Никто не говорит, что я обязан тебе поверить.
Если это хорошая история, то я сделаю все, что в моих силах.
– Ладно, – поддался Келп и позволил глазам расслабиться. – У меня есть двоюродный брат, – сказал он, моргая, – который попал под горячую руку определенным людям.
– Могу я узнать, кто эти люди?
– Ради твоей безопасности, лучше нет.
– Ты беспокоишься обо мне. Это хорошо.
– В любом случае, – продолжал Келп, – ты знаешь меня, ты знаешь мою семью, нам никогда не нравилось насилие.
– Это правда, – согласился Бернард. – Одна из положительных черт в тебе, Энди.
– Мой кузен придерживается такой же тактики. Так или иначе, он знает, что те люди приставили к нему киллера.
– В самом деле? Хочет ли он полицейскую охрану?
– Ты, конечно, извини меня, Бернард, – но я вижу, к чему сводится защита полицией кого–либо. Лучше всего у них получается выпадать из окна отеля.
– Мы не будем спорить на эту тему, – сказал Бернард и он всегда так делал, когда не находилось достаточно аргументов в его пользу. – Расскажи мне подробнее о твоем кузене.
– Он хочет защитить себя сам. И чтобы сделать это, он должен установить личность того парня. Сейчас он знает некоторые вещи о нем, но ему не хватает имени и адреса, поэтому нам нужна помощь.
Бернард выглядел мрачным:
– Энди, может быть, теперь ты скажешь мне правду. Твой кузен намеревается убрать киллера? Если да, то я не могу…