- А мне все равно. И без цветов все получается так же, как и с цветами. - Он тихо хохотнул.
- Машина долго крутилась по улицам и наконец остановилась на асфальтированной площадке, обнесенной металлической сеткой.
- Ну, вот и добрались, - с видимым облегчением проговорил Гурам. - Подождите здесь. Схожу за хозяйкой.
Тамара и Виктор тоже вышли из машины. Они были рады концу пути и тому, что можно было хоть немного размяться после утомительной дороги.
Гурам вернулся минут через пятнадцать. Рядом с ним шла эффектная женщина лет тридцати в короткой расстегнутой шубке из меха под леопарда.
- Какие у тебя милые друзья, - еще издали проговорила она грудным приятным голосом. - Очень рада вашему приезду, - и представилась: - Виктория Германовна.
Гурам достал из багажника чемодан, небольшой деревянный бочонок с вином, какие-то свертки и запер машину. По-хозяйски крикнул своим замешкавшимся друзьям:
- Ну, что там? Давайте быстрее.
Подъезд был старый, с широкими лестничными площадками. На четвертом этаже они вошли в небольшую уютную квартиру.
- Раздевайтесь. Какие у вас планы на вечер? Впрочем, завтра дадите волю своей фантазии.
- Виктория Германовна, какие планы? Устали мы очень, - ответил Гурам за всех.
- Тогда поужинаем. Уже четверть восьмого, - она подкатила к дивану овальный журнальный столик.
Из кухни принесла тарелки с холодной курицей, ветчину, шпроты, сайру… Чувствовалось, что Виктория Германовна готовилась к встрече. Было весело, но усталость взяла свое, захотелось спать. Виктору постелили на раскладушке в коридоре, под картиной в старинной круглой раме. Не успел он и заснуть, как его уже будят. С трудом открыл глаза и с удивлением увидел младшего лейтенанта милиции. У дверного косяка - мужчина с повязкой дружинника.
- Что случилось? - с тревогой спросил Виктор, приподнимаясь.
- Участковый инспектор Гусаров! Надеюсь, не очень побеспокоил? Еще нет десяти.
Уже через минуту Виктор понял, что интересуются "Жигулями" Гурама и проверяют документы. Из кармана пальто, которым прикрылся вместо одеяла, он достал паспорт и почувствовал себя неловко от того, что был в майке, и еще потому, что долго пришлось расстегивать английскую булавку, которой заколол внутренний карман.
Участковый сел за столик и стал записывать что-то в свой служебный блокнот.
- Когда приехали?
Гурам взглянул на часы.
- В начале восьмого…
- Не сюда. В Москву, - уточнил свой вопрос Гусаров.
- Сегодня вечером.
- И можете подтвердить?
Гурам задумался. Его лицо стало озабоченным. И, словно вспомнив что-то, оживился:
- Конечно! - он вытащил из бумажника сложенный пополам листок. - Вот позавчерашняя справка из Ростовской госавтоинспекции о том, что мне помял бампер автобус.
Гусаров прочитал внимательно справку и сделал еще одну отметку в своем блокноте.
Тамара в накинутом розовом халатике стояла у серванта. В ее глазах была растерянность.
- Интересное кино, - попыталась возмущаться Виктория Германовна. - Значит, ко мне и гости не могут приехать? Я буду жаловаться…
- Ну зачем так резко ставить вопрос? - с завидным хладнокровием остановил ее Гурам. - Участковый на службе и выполняет свой долг. По-моему, он убедился, что перед ним люди порядочные, - проговорил так, будто сейчас это было самой важной для него задачей.
Гусаров вернул паспорта.
- Гости, конечно, могут приехать. Даже желательно. Но и у меня обязанность - выяснить нужные мне вопросы. В частности, насчет вмятин на бампере. - Он невозмутимо посмотрел на Викторию Германовну. - Поэтому, гражданка Гудкина, прошу понять меня правильно.
- Они у меня несколько дней побудут. Надеюсь, не станете штрафовать? - выражение ее глаз стало мягче.
- Нет причин.
Заперев дверь, Виктория Германовна вернулась в комнату и села на диван. У нее все же испортилось настроение.
- Уверена, кто-нибудь из соседей о вашем приезде доложил и тихий восторг от этого испытывает. Доброжелатели…
- Это все из-за нас, - смущенно сказала Тамара. - Поверьте, мы страшно огорчены. Гурам, придумай что-нибудь с гостиницей…
- Я завтра улажу этот вопрос, - пообещал Гурам. Накинув на плечи пиджак, он вышел на кухню, где долго и тихо говорил о чем-то с Викторией Германовной.
ГЛАВА 3
Синоптики ошиблись - обещали мороз, но ночью прошел снег и под утро потеплело. У кромок тротуара поблескивают хрупкие застывшие лужи. Сунув руки в карманы черной из синтетики куртки, старший оперативный уполномоченный Александр Таранец осторожно шагал по звонкому, ломкому льду и улыбался. Он вышел из дома ровно в девять, на полчаса раньше обычного. Сегодня его дежурство по уголовному розыску в отделении милиции. К нему нужно было подготовиться.
По заведенному распорядку пятиминутка началась без четверти десять. Оперативники, как всегда, собрались в небольшом кабинете начальника уголовного розыска Арсентьева. Невысокий, полноватый Муратов, с аккуратно подстриженными усиками на скуластом лице, сел на первый попавшийся стул. Ему нет и тридцати, но он уже значится в "старичках". Рядом с ним, закинув ногу на ногу, пристроился белозубый, стройный, крепко сбитый Казаков. С месяц назад он раскрыл запутанное преступление и теперь посматривает на товарищей чуть свысока. Казаков и Муратов друзья. В углу у шкафа сидит обычно общительный, а сейчас хмурый и задумчивый светлоголовый Филиппов. Это опытный, инициативный работник. Он в уголовном розыске восьмой год. С ним советуется даже Муратов. Таранец сел на диван - на свое постоянное место.
Тихо звякнул отлаженный на малый звук телефон. Арсентьев снял трубку. Он слушал внимательно и делал какие-то пометки на календаре.
- Понял. Учту! Дам дополнительные указания…
Ему тридцать пять, но выглядит старше. На щеках глубокие складки, проседь в густых темных волосах. Посторонним людям он кажется человеком суровым, но сотрудники относятся к нему с большим уважением и отзываются как о человеке добром, прямодушном и начальнике справедливом, хорошо ориентирующемся в самых сложных ситуациях.
Арсентьев начал пятиминутку со сводки происшествий и телефонограмм, поступивших из управления. Заслушал результаты проверки заявлений, оперативных материалов. Оторвавшись от бумаг, внимательно посмотрел на мрачного Филиппова.
- У вас неприятности? Что случилось?
- Все в порядке, - ответил тот. - Простудился слегка…
- Ну-ну! - усомнившись, проговорил Арсентьев. И сразу же обратился к Казакову: - Что нового по делу о ножевом ранении?
Казаков, зная, что Арсентьев не любил многословия, доложил кратко, самое главное:
- Наша рабочая версия оказалась правильной. Вместе со следователем мы установили, что преступление совершил Борщев.
- И где же он?
- Скрывается.
- Такое объяснение меня не удовлетворяет, - сразу сказал Арсентьев. - Не можете взять? Или времени не хватает?
- Время есть…
- Выходит, осталось начать и кончить…
Казаков спорить не стал. Недовольство Арсентьева было резонным. Он ограничился одной фразой:
- По нашим данным, Борщев эти дни дома не появлялся.
- Вы сузили круг проверки. Дней на раскачку нет. Поработайте над связями Борщева. Подготовьте его фото для размножения.
- Понятно. Этим я и занимаюсь…
Арсентьев в основном был доволен докладом Казакова. Работа по делу, находящемуся на контроле, не зашла в тупик. Личность преступника установлена. Открыв красную папку, он спросил Муратова:
- Как с анонимкой? Похоже, у Мамонова и вправду появились подозрительные вещи.
- Пока ничего интересного. Эти вещи в розыске не числятся. По-моему, Мамонов болтун. Похвалился перед друзьями.
- Интуиция не доказательство, - прервал Арсентьев. - Она уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрена.
- Так это ж самая банальная анонимка, товарищ начальник, - оправдываясь, проговорил Муратов. - Мало ли что напишут.
- Анонимки чаще пишут на того, кто мешает, - отпарировал Арсентьев. - А Мамонов самый заурядный пройдоха. Наверное, дорогу кому-то перешел или в долгу остался. Так что проверьте этот сигнал досконально. Писали, чтоб уж наверняка с Мамоновым рассчитаться…
Муратов засомневался и посмотрел на Казакова, словно ждал от него поддержки, но тот только повел плечами.
- Да хлещется он!
Арсентьев покачал головой.
- Хлещутся веником в бане. И знайте, поверхностная проверка всегда ведет к домыслам. Пощупайте Мамонова как следует.
Опять звякнул телефон. Арсентьев снял трубку.
- Что?.. Да, ваша родственница у нас… Отпустить домой?.. Посоветуйтесь с потерпевшими, которым она спирт продавала… Не можете? Правильно! Их второй день в больнице отхаживают… В связи с чем? Они зрение теряют… Пожалуйста!
Положив трубку, Арсентьев взглянул на Муратова.
- Продолжайте! Как Мамонов себя ведет эти дни?
- Спокойно. Позавчера и вчера из дому не выходил, - оживился Муратов. - Его никто не посещал. Наверное, после пьянки отлеживается или заболел…
Арсентьев усмехнулся.
- Для справки: Мамонов пьет редко. Подготовьте дополнительный вариант проверки. - После паузы добавил: - Попытайтесь указанные в анонимке вещи увязать с преступлениями на других территориях. Глядишь, и найдете разгадку. Эту ниточку не надо упускать!
- Ясно! - ответил Муратов.
Заканчивая пятиминутку, Арсентьев проинформировал оперативников о звонке из управления. Руководство требовало активизировать розыск "Жигулей", сбивших женщину в Останкине.
Все разошлись по рабочим местам. Затем Арсентьев провел инструктаж участковых. Определив каждому задание, он отпустил их. Оставил одного Гусарова.
- Давай-ка почитаем ваш рапорт. Вот вы пишете: "В соответствии с указанием о розыске машины "Жигули" и по поводу соблюдения паспортного режима мною при проверке квартиры гр. Гудкиной Виктории Германовны, проживающей в доме 96, кв. 17, по Некрасовской улице, выявлены гр. Тарголадзе Г. И., Пушкарев В. А., Сорокина Т. Н. - все жители города Тбилиси, приехали на автомашине "Жигули" с целью проведения отпуска в Москве. Данная автомашина отношения к позавчерашнему наезду не имеет. Гр. Гудкиной мною разъяснен порядок проживания в ее квартире иногородних лиц".
- Вам все ясно? Лично мне нет! Что молчите? - поднимая голову, спросил Арсентьев.
Гусаров уныло посмотрел на свой рапорт.
- Во-первых, одной фразой такой рапорт не пишется. Это элементарно. Во-вторых, кто эти люди? Когда приехали? Как их зовут, возраст, адреса? Какой номер и цвет "Жигулей"?.. Конечно, все это приходит с опытом и временем. Но и вы старайтесь.
Гусаров потер пальцами подбородок и бросил на Арсентьева виноватый взгляд.
- Понял, товарищ капитан. Виноват, исправлюсь. Уточню сегодня же. Они вчера вечером приехали. А цвет их машины бежевый. Сам смотрел…
- Вечером? - переспросил Арсентьев. - Чем подтверждено?
Гусаров доложил о справке Ростовской ГАИ.
- Об этом в рапорте и нужно было указать, - Арсентьев улыбнулся. - Мои замечания вам не в обиду, а для того, чтобы главного при проверке не упускали.
- И чтобы служба медом не казалась? - заулыбался Гусаров.
Он в отделении был пятый месяц. Прибыл из средней школы милиции. Способностей проявить пока не успел. Но начальство сходилось в одном: парень старается, с годами опыта наберется.
* * *
Для Таранца дежурство началось нескладно. Сразу же после пятиминутки он выехал на происшествие: в котлован свалился мальчик. Потом был вызов к кинотеатру: по телефону сообщили о драке между ребятами…
Сейчас в руках Таранца бутерброд и стакан горячего крепкого чая. Пообедать не пришлось. В этот час в ближайших столовых ассортимент блюд уже не тот. Наверняка остались одни надоевшие котлеты. Зато повезло в другом. Сегодня с ним дежурит следователь Савин. Это его друг и однокашник по университету. Узнав у дежурного, что оперативная машина едет в отделение милиции, Савин вскипятил чай и аппетитными толстыми кусками нарезал "докторскую колбасу".
- Почему ее называют "докторской"? - допытывался Таранец.
- Ее по рецептам дают, - рассмеялся Савин и выскочил в коридор. Он вернулся быстро, с шахматной доской под мышкой.
- Сгоняем по-быстрому? - не дождавшись ответа, привычными движениями стал аккуратно расставлять фигуры. - Только не перехаживать, - прозвучало так, будто Таранец перехаживал чаще, чем он сам. - Е-два, Е-два, - шутливо проговорил Савин. - Новорязанское начало, - голос его был убаюкивающим. По старой привычке он стал жестикулировать рукой. Таранец отвел ее в сторону и потянулся за очередным бутербродом, показывая всем видом, что напористость Савина аппетита ему не портит.
Савин - среднего роста, худощав, подвижен. Большие черные глаза, тонкий нос и продолговатое лицо делали его похожим на южанина. Он следователь. По складу характера - настоящий оперативник. Быстр, решителен, находчив. Осенью он спрыгнул с сарая и со сломанной рукой задержал грабителя. Держится самостоятельно.
- Хочу быть самим собой, - говорил он убежденно. - Авторитеты мы сами себе напридумывали. Важно работать хорошо и добросовестно. - Мать свою он не помнит. Отец шесть лет назад погиб на заводе в аварии. У него двухлетняя дочурка Наташа. В нее вкладывает всю душу, поэтому после работы сразу на всех парах мчится домой. С женой изредка ссорится. Из-за тещи: не хочет, чтобы она командовала в его семье, но побаивается ее лобовых атак и от этого расстраивается еще больше.
- Ты же не милиционер, чтобы работать с утра до ночи, а следователь, - заметила теща.
- А я и милиционер, - отвечает он ей.
Таранец успел выиграть две пешки, и партия действительно закончилась быстро. Дверь отворилась, и вошел дежурный Бутрименко. Высокий, плотный, он занял, казалось, полкомнаты.
- В шахматы гоняете, чаи распиваете, а завтра отгул возьмете? - шутливо пробурчал он.
- Бережем рабочую минуту, - вполне серьезно ответил Савин. - На месте происшествия чай не попьешь.
Отгул возьмет Бутрименко, а им завтра до середины дня придется подгонять дела, которые не успели сделать сегодня. В шахматы играть не запрещено. Дежурство суточное. Ночью поспать не придется. Обязательно поднимут, даже если и не будет происшествий. А к семи утра нужно еще подготовить суточную сводку…
О том, что происшествие значительное, Таранец догадался по тону разговора дежурного, взявшего трубку зазвонившего телефона, и еще по тому, как тот не спеша вытащил из никелированного стаканчика белую шариковую ручку. Сейчас он говорил неторопливо, аккуратно записывал интересующие его сведения. Когда речь шла о тяжких преступлениях, вопросы были лаконичны, касались главных обстоятельств: что, где, когда, каким способом. Уточнялись фамилии, адреса… В таких случаях голос звучал отрывисто, громко. Делалось это специально. Чтобы его помощник успел сориентироваться, дать команду оперативной группе о срочном выезде.
Наконец Бутрименко щелкнул красным рычажком телефонной установки и повернулся. Стало ясно - сообщение о происшествии требовало проверки на месте.
- Таранец, тут для тебя дело появилось, - сказал Бутрименко. - На Лихоборовской квартирная кража, у Школьниковых. Придется съездить, - он протянул листок. - Возьми адрес. С места позвони о подробностях.
Таранец молча кивнул, сунул бумажку в карман и, нахлобучив шапку, вышел с Савиным из дежурной. Против отделения уже урчал мотором желтый "рафик", давно набегавший без ремонта положенный километраж. Из ворот вышел кинолог, ведя на поводке служебно-розыскную собаку. Лайма, присев на широкие лапы, прыгнула в кузов и улеглась в закутке, зарешеченном металлической сеткой. Подошел эксперт-криминалист Мухин.
Савин с силой захлопнул дверцу. Кузов жалобно скрипнул.
- На ходу не развалится? - с усмешкой спросил он.
- А ты не хлопай, - сердито ответил водитель. - Пока бегает - не бережете. Встанет - ножками топать придется, - и нажал на стартер.
"Рафик" рванулся с места и круто свернул на улицу. Разбрызгивая снежную жижу, машина ускорила бег. Слева и справа замелькали витрины магазинов, корпуса домов, деревья с седыми от инея стволами. По слякотным тротуарам торопливо шли люди…
Мотор работал на больших оборотах. "Рафик" влился в нескончаемый поток отлакированных влагой автомашин. На их задних бамперах то и дело зажигались красные фонари торможения. Водитель пристроил машину за мощным тягачом и не прогадал. Тому уступали дорогу.
Таранец сидел сзади, рядом с экспертом, откинувшись на мягкую пружинистую спинку. Савин, опустив ветровое стекло, высунул голову наружу. Это его давняя привычка. В такие минуты, когда оперативная машина мчалась, мигая сигнальными огнями, а попутный транспорт послушно жался к обочине и люди с любопытством смотрели вслед, он был особенно сосредоточен.
Словно желая сбить его состояние, водитель, обогнав желтый "Запорожец", резко вывернул, и следователя привалило к дверце.
Таранец вытащил из кармана сигарету.
- Не кури, - тронул его за колено кинолог. - Лайма будет плохо работать.
- А она хорошо берет?
- Дай-то так каждой…
Потрескивала рация. В эфире носились позывные. Дежурная служба держала связь с патрульными автомашинами. У развилки образовалась пробка. За КамАЗом с трафаретом на борту "Не уверен - не обгоняй" плелись междугородные автобусы. Водитель ловко крутанул баранку, и "рафик" выехал на осевую линию.
На Лихоборовскую приехали быстро. У дома номер шестьдесят, сбавив скорость, с невыключенной мигалкой свернули во двор.
- Милиция приехала, - закричал мальчишка лет одиннадцати, гулявший у подъезда, и понесся по лестнице вверх.
Лифт поднял их на четвертый этаж. В коридоре квартиры толпились люди. Поздоровавшись и блеснув стеклами очков, Мухин строго сказал:
- Товарищи, прошу ничего не трогать и не ходить по квартире.
- Никто ничего не трогал. Начитались, насмотрелись, - отрывисто произнес хозяин квартиры, высокий, худощавый мужчина с крупными чертами лица. - Их, - кивком он указал на людей, - дальше дверей не пускал. Разглядывать у нас нечего, - неподвижным взглядом он в упор посмотрел на Мухина.
Последовала неловкая пауза.
- Хорошо, хорошо, - торопливо проговорил Мухин и взглянул на замерших соседей. По его смущенному лицу Таранец понял, что слова эти скорее означали: "Помолчите. Не обижайте своей неделикатностью людей".
- Пожалуйста, вы и вы, - Мухин указал взглядом на пожилую женщину в вишневом фланелевом халате и на упитанного мужчину средних лет, - останьтесь в качестве понятых при осмотре. А остальные товарищи свободны. Спасибо вам.
- Давай, Мухин, приступим к осмотру, - сказал Таранец. И тихо кинологу: - Начинай. Я очень надеюсь на тебя. Следы должны быть свежими. Собака проработает их хорошо.
Кинолог отвязал от стойки лестницы Лайму и провел ее в квартиру.
- Покажите, откуда пропали вещи.
Хозяйка - стройная женщина лет сорока пяти - подошла к старинному гардеробу карельской березы, указала на полки с выглаженным постельным бельем и разрыдалась.
- Жулье проклятое! Что сделали! Все утащили. И мое и материно. В войну эти вещи сберегли. Перебивались с хлеба на воду. А тут… - она приложила к глазам платок и отвернулась. - За один мах все нажитое…