* * *
Около двух они были у Курского вокзала. Гурам припарковал "Жигули" в первом ряду автостоянки. Виктор вылез из машины, взял с заднего сиденья большой, тщательно упакованный сверток и захлопнул дверцу.
Его окликнул Гурам:
- Возьми пятерку на такси…
- Доеду на метро, - ответил Виктор.
Вокзал встретил его напряженным гулом. Он разыскал глазами справочное табло и, взглянув на него, понял, что поезд приходит без опоздания. Минут через двадцать где-то наверху вдруг щелкнул динамик и четкий женский голос произнес: "Поезд третий Тбилиси - Москва прибывает на седьмой путь". Виктор вздрогнул и огляделся по сторонам. Всего мгновение назад он ждал этого момента с нетерпением, теперь же ощутил липкий страх. Тревога не уходила.
…На платформе бился тяжелый северный ветер, кружила колючая поземка. Длинный состав медленно полз вдоль перрона, наконец, словно в раздумье, лязгнув буферами, остановился. Из вагона хлынул поток пассажиров. Еще утром в пути они жили одной объединяющей их жизнью, теперь же каждый был охвачен своими заботами. Наскоро распрощавшись или не попрощавшись вовсе, одни взволнованно звали носильщиков, другие торопливо шагали по платформе. Виктор с трудом пробивался сквозь плотную толпу. Мешал объемистый сверток. Люди бранились, недоуменно оглядывались. Ему казалось, что на него смотрят с подозрением. На какое-то мгновение он почувствовал себя словно в западне. И ощутил в груди неприятный холодок. Тревога усилилась. Сдерживая волнение, Виктор торопливо подошел к одиннадцатому вагону. Из тамбура тянуло теплым воздухом. Пахло дымом, углем. Средних лет проводник с невыразительным лицом, в форменной тужурке без петлиц, мокрым полотенцем протирал поручни.
- Мне бы Анзора…
Проводник повесил полотенце на указатель номера вагона и равнодушным взглядом посмотрел на Виктора.
- Я Анзор. Чего тебе?..
- Я от Гурама. Он просил передать…
Проводник, зажав в губах сигарету, заинтересованно поднял глаза и коротко буркнул:
- Что-то я тебя раньше не видел… Пройди в вагон.
Пряча сверток под лавку, он спросил:
- Больше ничего не хочешь сказать?
- Больше ничего.
- Тогда возьми вот это, - он снял с полки круглую плетеную корзину. - Передай Гураму. Здесь домашнее вино и немного фруктов… У тебя все?
- Нет, не все. Гурам просил кочан гурийской капусты.
- Кочан? - рассмеялся проводник. - А не надорвешься? Тебе одному с таким делом не управиться.
- Я донесу, он легкий…
- Ты? - удивился проводник. - Не донесешь. Скажи Гураму, пусть сам придет. Вечером, к отходу поезда. - Он вышел из купе и щелкнул замком, давая понять, что времени у него больше нет. - Ты, видно, с Гурамом знаком недавно. Порядка не знаешь. Все, парень, иди.
Виктор неторопливо шел по опустевшему перрону, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Прорвавшееся сквозь облака солнце отливало в окнах вагонов. Только сейчас понял, что дело было сделано, что теперь он по-прежнему чувствует себя спокойно и живет в привычном для себя измерении. Как и все люди… Он глубоко вздохнул и рассмеялся беззвучно.
У входа в зал его встретил Гурам.
- Ты не поехал? - спросил Виктор.
- Позвонил по телефону. Свидание отложили… Ну как? Отдал?
- Порядок. Анзор просил тебя подойти к нему вечером.
- Хорошо, - Гурам пальцем сдвинул кепку чуть выше лба. - Больше ничего не сказал?
- Просил вот это отдать, - Виктор приподнял корзину.
Гурам удовлетворенно кивнул головой.
- Пригодится. Ну что, сложную работу я тебе подобрал? Не переутомился? - с видимым удовольствием спросил он и залился смехом.
- За что такое счастье привалило? - сердито отозвался Виктор. Он опять ощутил неприятный осадок от недавних переживаний. - Не думай, что такая работа для меня удовольствие. Понимаешь…
- Есесено! - попытался отшутиться Гурам. - Я все понимаю. Поэтому если не против, вечером отправим еще посылку. Поможешь?
- Нет! Поймают.
- Тогда баланда, нары и прокурор для тебя обеспечены, - Гурам расхохотался. - Поймают - посадят. Только надо уметь уходить от неприятностей. Ты для себя заранее невиновность придумал. И объяснение тоже.
- Какое?
- Как в песне поется: ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Вот твое правило, - сказал Гурам назидательно. - Одна голова хорошо, две - хуже. Поэтому меня слушай…
Виктор не пытался скрыть досаду.
- Такие советы - источник для неудержимого желания врезать по шее работодателю.
С наигранным радушием Гурам сказал:
- Насчет работодателя не прав. Его всегда надо беречь. В этом суть главного! А ты мне нравишься, хотя и брякаешь что попало…
Включив мотор, Гурам положил руки на баранку. С неба летел мокрый снег, он облепил ветровое стекло. Гурам запустил "дворники".
- Давай рассчитаемся. Я свое дело сделал.
- Деньги вечером, дорогой! Откуда они у меня сейчас? Сам понимаешь!
Виктор растерялся от этих слов. На его лице появилось выражение недоумения.
- У тебя совесть есть?
- Ладно! Нашел время обижаться. Знай, обида радует обидчика. Не меня, конечно, - отозвался Гурам.
- Со мной не надо так… Ты же обещал. Это нечестно.
Упрек Виктора даже не задел Гурама.
- Перестань! Честно живут одни дураки. Это так, для справки. Честность уже давно нафталин, - широким жестом он поправил кепку. - Об этом слове я только в книжках читал, только не помню в каких.
Виктор взорвался:
- Трепач ты. Понимаешь, что у меня безвыходное положение…
Гурам поспешил изобразить шутливую улыбку.
- В безвыходном положении стреляются…
Разочарование в человеке иногда наступает внезапно. Бывает, от одного жеста, взгляда, фразы, поступка… Так случилось и с Виктором. Эти минуты разрушили его веру в Гурама.
- Выходит, ты еще в гостинице обманывал меня. А я верил.
Слова нисколько не удивили Гурама, но все же, поморщившись от досады, сказал:
- Ты замечательный парень, Виктор. Честное слово! - И растянул в улыбке губы. - Пойми - деньги вечером будут, кончай мелкие придирки. - Он похлопал его по колену. - Давай будем правильными людьми, не станем говорить о глупых вещах. За деньгами вечером поедем. И будет все по первому разряду. Это я, Гурам, говорю!
- Я не поеду! - в голосе прозвучала неуверенность.
- Поедешь! Раз съездил, съездишь и второй!
Вечером к поезду они привезли новый объемистый сверток. До вагона, как и утром, его нес Виктор.
В купе к Анзору вошел один Гурам. Минут через пятнадцать он соскочил на платформу радостный.
- Ну вот и все, а ты боялся. Поехали по домам.
Они сели в машину. Гурам включил зажигание и стал прогревать мотор.
- Ты хорошо поработал. Получи двести. Матери на пальто, - деловито проговорил он, вытаскивая из бумажника деньги. - Остальные - завтра. Небось такую сумму первый раз в своей жизни получаешь?
Виктор взял новенькие купюры и положил их в карман куртки.
- Мудришь по-прежнему. Обещал же все. Чего мелочишься?
- Уникальный человек! Моря и реки мельчают, не только люди… Но это ко мне не относится. Сказал - завтра получишь остальное. Мне до утра одно дело прокрутить надо. На учете каждый рубль. Обещали фирменное устроить. Такие "подарки" раз в год дают. Упускать нельзя… - Гурам тронул машину, давая понять, что его решение твердо.
Виктор молчал, невесело глядя перед собой. Вдруг он задал совершенно неожиданный вопрос:
- Ты слышал когда-нибудь про кентавров?
- В школе учили. Потом как-то не до них было. А что? - полюбопытствовал Гурам.
- В том-то и дело, что не до них было, - умиротворенно проговорил Виктор. - Это из мифологии. Наполовину человек, наполовину лошадь…
- Это как понимать? На что намекаешь? По-твоему, я тоже наполовину, - хмыкнул Гурам. - Ты это хочешь сказать?
- А выходит, - ответил ему Виктор без улыбки, - что ты наполовину во власти желания помочь человеку, а наполовину во власти привычки держать в зависимости людей и получать от этого удовольствие. У тебя явное раздвоение - говоришь одно, делаешь другое. А в общем, живи как знаешь…
Гурам слушал молча, поджав пухлые губы.
- Смотри-ка, не знал, что ты такой бойкий на язык. Говоришь красиво, но несправедливо. Выходит, обидчивый ты, раз до сих пор в себя не придешь, - уже совсем весело отозвался он.
По ночной улице торопливо шли редкие пешеходы.
- Может, я не очень хороший человек, но в отношении тебя я честен. Запомни это. - Гурам резко затормозил машину, увидев перебегавшую на красный свет женщину. - Я одно скажу. Не кто другой, а я пришел к тебе на помощь. Разберись хоть в этом. Извини, я не привык напоминать о таких вещах, но приходится, - он сделал паузу. - Хорошо! Утром свезу тебя к приятелю и купим пальто для матери. Настоящую фирму. Это тебя устраивает? И разойдемся на этом, как в Черном море корабли. Память о прекрасных встречах навсегда сохранится в наших сердцах. Годится?
- Годится. Лишь бы не было так, что за сегодняшним обещанием будет завтрашнее, потом - послезавтрашнее. - В голосе Виктора звучало сомнение. - Судя по сегодняшнему, я чувствую…
- Один тоже чувствовал, потом перестал, - оборвал его Гурам. - В таких вопросах я своему слову хозяин. Это мой принцип. Поэтому никогда перед другими виноватым не был. И перед тобой вины не чувствую. Ты поступаешь как человек, и я поступаю так же. Уяснил? Плюнь на свои сомнения, - подрулив к гостинице, он протянул руку. - Часам к десяти будь готов. До встречи!
Гурам лихо тронул с места. "Жигули", фыркнув отработанным бензином, скрылись за углом.
Гостиница спала. Стеклянные двери были заперты на металлическую скобу. В вестибюле пусто, свет притушен. Швейцар встретил Виктора неприветливым взглядом. Вызвав лифт, Виктор поднялся на свой этаж.
- Поздновато, молодой человек, - проговорила сердито дежурная. - Половина второго. Людей беспокоите.
Осторожно ступая по цветной линолеумовой дорожке, он подошел к номеру. Тихо открыл дверь. В тамбур из комнаты пробивался свет. Куприянов не спал. Оторвавшись от газеты, он сказал с укоризной:
- Тамару огорчаешь. Обыскалась тебя. Тревожится…
Зазвонил телефон. Куприянов снял трубку.
- Тебя!
Виктор подбежал к столику.
- Ты где пропадаешь? - По вопросу Тамары понял: она сердилась всерьез.
- Послушай, Тамара. У меня получилось так. Не обижайся…
- Зря тратишь время…
- Я утром зайду к тебе.
- Нет! Я буду занята. - Раздались короткие гудки.
* * *
Утром Тамары в номере не было. В мрачном расположении духа Виктор поднялся в буфет. В этот час там было малолюдно. Командированные уже уехали на работу, туристы - на экскурсию.
Гурам появился ровно в десять. Перекинув на руку пальто, он плечом приоткрыл дверь и, отыскав взглядом Виктора, подсел к нему. От него пахло перегаром и маринованным чесноком, лицо - серовато-землистое. Но все же он был, как всегда, тщательно выбрит.
Виктор мельком взглянул на него.
- Явился - не запылился…
В ответ на это Гурам рассмеялся.
- Надеюсь, сосиски и сметану заказывать не будешь? Внизу такси ждет. Давай не тяни. У нас впереди важные дела. - Хитро подмигнув, он достал из пиджака какие-то бумажки и отложил одну из них в карман пальто. - За товаром по-быстрому съездим.
Виктор не спеша помешивал ложечкой кофе.
- Слушай, а ты кошмарный тип. Потом допьешь!
- Еще чего? - резковато ответил Виктор. - Мне эти подвиги надоели.
- Ты отсталый человек, - с сожалением проговорил Гурам. - Ты знаешь, какой товар? Роскошь, а не товар! Давай быстрее! Мы ужасно много теряем.
- Я ничего не теряю, - ответил Виктор.
- Слушай, дорогой, ты что, недоразвитый? Честное слово, в мире нет такого второго непонятливого акселерата. От тебя психическое расстройство получишь. - Увидев, что Виктор распечатывает пачку печенья, он в нетерпении цокнул языком. - Прошу, будь человеком… Очень прошу! У меня со временем туго.
- А у меня - с пальто туго. Может, с этого и начнем?
Гурам улыбнулся.
- А ты становишься деловым человеком. Далеко пойдешь.
Они поднялись в номер. Гурам, подставив ладошку, напился воды прямо из-под крана. О вчерашнем обещании не произнес ни слова, будто и не было такого разговора. Виктор потерял терпение.
- Скажи, зачем мне нужно мчаться куда другие хотят? Я в твоем штате Пятницей не значусь. Сначала поедем за пальто, а потом видно будет… Ты и так впряг меня как следует…
Гурам удивленно поднял бровь.
- Не капризничай. Зачем эти разногласия? Сначала мое дело, с твоим управимся. Могу поклясться. А здесь нельзя упускать. Ты можешь мыслить масштабно? - спросил он напористо. - Что я тебя уговариваю? Отвечай - да? Поедем - да?
У Виктора пропало желание спорить. О предстоящей поездке он думал ночью и думал утром, сидя в буфете. Свыкся, как с решенным делом. Было одно желание - поскорее покончить с ним, опять жить как раньше, по-человечески.
- Чего убеждаешь? Я из понятливых. Съезжу. Но это в последний раз. И деньги отдашь сразу. Такое мое условие. Для меня пока один риск, а толку никакого.
Гурам вытер ладонью вспотевший лоб.
- Какой риск? Выброси это из головы. Ты уже съездил - и ничего, живешь не кашляешь. - И все же слова Виктора задели его. Нахмурившись, он сказал: - Насчет риску и толку… Почему каждый хочет поменьше работать, а получать побольше… И не отвечать. Да ладно! Зачем между нами такой разговор? Сегодня будет последняя ездка и будет расчет. Клянусь на своих детей!
- Их у тебя нет.
- На тех, которые будут. - Глаза Гурама лукаво засветились.
Виктор снял телефонную трубку.
- Я позвоню Тамаре.
- Стоп! Стоп! - остановил Гурам. - Мы быстро вернемся. Наши дела ее не должны касаться. - Помолчав какое-то время, сказал: - Дай что-нибудь, чтоб голова не болела.
- У дежурной есть анальгин…
- Что значит молодой, необученный! Мне бы сто граммов коньяка принять. Я бы сразу в себя пришел! До половины четвертого с друзьями причащался…
- Так бы и сказал. Я в буфете попрошу… Может, заодно таксиста предупредить?
- Предупреди. Пусть подождет.
Виктор вернулся быстро. Со стаканом и бутербродами.
Понюхав коньяк и зачем-то подув на него, Гурам, поморщившись, выпил до дна.
- Принял норму, и опять жить хочется. Сейчас как рукой снимет.
На улице все белело. Снег припушил искрящимися хлопьями ветки деревьев. Такси, гудя натруженным мотором, катило ходко. Стрелка на спидометре покачивалась у отметки семьдесят. Остались позади Колхозная площадь, Комсомольский проспект. Пожилой шофер поначалу поглядывал на пассажиров с интересом, но потом, вписав машину в движущийся поток, уже больше не отрывал взгляда от дороги. Время близилось к одиннадцати. Ровная лента магистрали тянулась вдоль нового жилого массива. Они свернули влево, на параллельную улицу. Здесь было свободно, автотранспорта почти никакого.
Гурам похлопал шофера по руке. Тот затормозил и сбросил показания счетчика. Не считая деньги, он сунул их в боковой карман и мягко захлопнул дверцу.
- Вон в том магазине к тебе подойдут, - Гурам указал на продмаг. Его инструктаж был прост и краток - взять два спортивных баула и с ними опять на магистраль.
Виктор огляделся. Утренний мороз сковал вчерашние лужи. На просторной площадке - груда консервных ящиков и коробок. По накатанной горке съезжали мальчишки. В доме напротив - кафе и пирожковая, но они были закрыты. Сунув руки в карманы куртки, он вошел в магазин. Народу немного. У прилавка в кондитерском отделе Виктор почувствовал, что кто-то остановился совсем рядом с ним. Он обернулся. Полноватая женщина в шубе под черный каракуль смотрела на него. Они поздоровались. Отошли к окну.
- Такой молоденький и уже при деле.
- Как это понять, при деле?
- Куда пошлют, значит…
- Я сам кого угодно пошлю, - фраза прозвучала двусмысленно. Виктор смутился. - Почему вы так решили?
- Курточка на тебе так себе. Модной не обзавелся, - взгляд женщины посерьезнел. - Ты опоздал и стоишь не там, где сказано.
Виктор вспомнил, что стоять он должен был в молочном отделе.
- Я приехал раньше. Заждался, вот и пошел от прилавка к прилавку…
- Больше так не делай. Должно быть все точно, - сказала она глуховато. - Подожди минут десяток и иди вон в тот подъезд, - улыбнувшись зелеными глазами, указала на высокую четырнадцатиэтажную башню и добавила: - Вон в тот, в левый…
Женщина шла по заснеженной дорожке спокойно, не спеша. Можно было подумать, что возвращалась домой с прогулки.
Задача была ясной. Только, наверное, от этой ясности Виктор почувствовал мелкую нервную дрожь на спине. В подъезде он взял две большие спортивные сумки.
- Ты бы мне шерсти на одеяло прислал, - сказала женщина. - У вас там баранов много…
- Самый крупный - перед вами, - с откровенной усмешкой проговорил Виктор.
Женщина хитроватым взглядом скользнула по его лицу.
- В шерсти я ничего не понимаю. Но постараюсь. Куда прислать-то?
- Теперь адрес не спрашивают. Гураму скажи, он знает куда. С сумками поаккуратней будь. - Она озабоченно кивнула на них. - Не попадись…
- Не за что!
- За эти вещи статья найдется. Сейчас по новому закону очень строго.
- Мне этих статей хоть и тысячу и одну. Ко мне не прилипнут, - ответил Виктор излишне торопливо и вновь ощутил замершее было чувство тревоги.
Должно быть, всерьез говорит бабуся, решил он. Выходит, Гурам на мне тренируется. Руки свои сумками не занял. И успокоил себя: ничего, дело на десять минут, а там я свободен. Перетерплю!
Нести сумки пришлось недалеко. Метров сто. Между корпусами домов, а не на магистрали, в светлой "Волге" сидел Гурам. Он окликнул его. Домой возвращались другим маршрутом. Шофер высадил их у Белорусского вокзала.
- Может, до места подбросить?
- Не надо, - ответил Гурам. - Доберемся…
Виктор шагал по улице, настороженно ловя взгляды прохожих. Чувствовал себя глубоко задетым и все отчетливее понимал неразумность своих поступков. При всей своей фантазии еще неделю назад не мог предположить, что с ним случится такое.
- Давай, дорогой, не сбавляй темп, - поторапливал Гурам. - Или шефство над тобой взять? На двух конечностях стоишь, а не уяснил, что с товаром идешь.
- Перестань. Надоело… - отрывисто выпалил Виктор и сильнее сжал ручку сумок. Обида на Гурама нарастала. Он шагал сейчас как посторонний, метрах в десяти от него. Выходит, его слова о дружбе, о заботе не что иное, как игра. Он за себя боится. Виктор неожиданно понял, почему на обратном пути Гурам остановил машину недалеко от магазина и попросил его передать заведующему секцией пачку денег и бутылку коньяка. Коньяк, конечно, не в подарок, решил он, а на случай, если задержат с вещами. На бутылке мои, не его отпечатки пальцев. Виктор гнал эту мысль, но она овладевала им все упорнее.
"Ну и пусть задержат, пусть даже автомашина сшибет", - в отчаянии думал он. Но никто его не задерживал, автомашины аккуратно объезжали или, затормаживали ход, уступали дорогу. Виктор остановился и поставил сумку у витрины обувного магазина. Ногой придвинул вплотную к стене.