- Все нормально, Никита Викторович, все нормально. Ну что, Игорь, пойдем с Любовью Николаевной попрощаемся?
- А чайку?
- Да нет, спасибо.
Они с Михиным пошли обратно к беседке. Вдруг откуда-то из-за дерева к ним шагнул золотокожий синеглазый парень и, прищурившись, зло спросил:
- А что, этого не арестуете?
- Кого?
- Ну, этого. - Пашка кивнул с гримасой в сторону дома.
- Отца?
- Ха! А то я не знаю!
- Что не знаешь?
- Про настоящего. Не мог же я родиться от этой тупой скотины.
Леонидов даже обалдел:
- Паша, этот мужик - муж твоей матери, кормит тебя тринадцать лет, одевает. Нормальный мужик.
- Да? Все, чего не понимает, называет так презрительно: интеллигенция. Что, крутить баранку - высшее призвание? Это, по-вашему, нормально? - Парень скривил рот.
- А что высшее призвание?
- А то, что мой настоящий отец говорил. Только вам я не буду повторять.
- Почему?
Он молчал, не собираясь ничего объяснять, Леонидов сам полез на рожон:
- Потому что мы менты? А менты, по твоему отцу, все как один тупые? Так?
- Я этого не говорил.
- Значит, ты хочешь жить, как твой настоящий отец?
- Да. Хочу и буду.
- И то, что ты прочитал, тебя не смущает?
- Откуда вы знаете, что я прочитал?
- Он просил тебя отправить конверт, если вдруг умрет?
- Ну и что?
- И ты поверил, будто твой отец, то есть Солдатов, мог насыпать в стакан яд?
- Мое дело, во что я поверил.
- Да ты просто хочешь от него избавиться.
- Да, хочу. Ненавижу его.
- Ладно, Паша, нам с тобой не договориться. С Клишиным ты часто виделся?
- Нормально.
- Значит, редко. И тем не менее он успел тебя обработать.
- Не смейте так об отце! Я фамилию сменю, скоро я буду паспорт получать! И отчество сменю! Я буду Павлом Павловичем Клишиным, поняли? И все буду подписывать: Павел Клишин. Вот так.
- Паша! Что ты так кричишь? - Из беседки к ним бежала Любовь Николаевна.
- А чего они…
- Что вы к ребенку пристали? Что вы ему сказали? Зачем это все надо? Зачем?!
- Он талантливый мальчик? - Леонидов посмотрел вслед убегающему парню и повернулся к Любе. - Он пишет? Что?
- Да вам-то какая разница. - Она вытерла глаза, но мать взяла верх над испуганной женщиной. Ей захотелось рассказать о сыне, о том, какой он необыкновенный и замечательный. - Да, я не сделала тогда аборт.
- Почему Павлу не сказали?
- Что бы это изменило? Жениться он на мне не женился бы, денег от него мой муж принципиально не хотел брать.
- Откуда же Клишин узнал?
- А что, он на него не похож, не заметно, что это его сын? - Она горько усмехнулась. - Увидел - и понял, что ж еще?
- И мальчику он сказал?
- Мой сын очень умный. Слышите, вы? Он всегда понимал, что эта семья ему чужая. Он - человек другой породы, он тоже родился принцем. Паша очень хорошо сказал в своей книге об этом, и то, что они друг друга поняли, - это естественно.
- Ну, Игорь, что скажешь?
- Клишина они не травили.
- И это все? - Леонидов рассмеялся, до слез рассмеялся. - Сразу видно человека практичного: тут такая семейная драма, а ты со своим выводом, что, мол, Клишина они не травили. Вот что я тебе скажу. Если бы парень был повзрослее, я бы подумал, что продолжения пишет он.
- Какие еще продолжения? Одно только и было.
- Погоди, еще не вечер.
3
В машине они молча ехали минут десять, потом Михин сказал:
- И что дальше?
- А что ты хотел?
- Если это не они, если все написанное - просто вымысел и бред, то кто же тогда? Ждать очередного послания с того света?
- Тут полный тупик: никаких следов, кроме этих двух отпечатков, ничего. А может, они не все сказали?
- Конечно не все.
- Почему же мы тогда ушли?
- Потому. Сегодня к ним больше нет вопросов, понял? И не паникуй. Тебе надо успокоиться, телевизор посмотреть, а в начале новой недели заняться биографией этого писателя. Как там раньше называлось? Серия "ЖЗЛ", вот. Представь, что ты один из ее авторов, это не так уж скучно. Не с неба же этот Клишин к нам свалился, не с другой планеты, не зеленый он человечек, не со щупальцами - обычный земной мужик, только здорово смазливый. Были у него и папа, и мама, и врачи-психиатры в детстве, и история болезни в поликлинике, и баба, с которой он действительно спал. Звонила же Солдатову женщина, явно имеющая на Клишина виды.
- А если он не с женщинами?
- Тогда Павел Андреевич должен был непременно это как-то мотивировать в своем творчестве.
- Почему?
- Да потому, что главный герой произведения любого писателя - он сам.
- Ну нет! Читать все это?
- Страшно?
- Я лучше по соседям его пройдусь, по друзьям, знакомым. Моя правда в ногах, а не в этих непонятно откуда появившихся посланиях.
- Эх, Михин, Михин! Какой редкий случай, когда можно вычислить убийцу не выходя из дома, а ты все розыском занимаешься. Кстати, узнай насчет его завещания. Родители, так я понимаю, умерли?
- Ну да.
- Отчего?
- Не знаю. Умерли и умерли. Вроде несколько лет прошло, но жил Клишин и на даче, и в Москве один, это точно.
- Выясни обязательно, как они умерли, может, авария, несчастный случай или групповое самоубийство.
- Шутишь?
- Делать мне нечего. Детей законных у Клишина тоже нет, так я опять понимаю? А остальные родственники? Кто его хоронил?
- Тетка вроде.
- Узнай, ей ли он все завещал. Идеи идеями, а от меркантильных поползновений тоже умирают, и даже великие люди.
- Знаешь, Алексей, ты высади меня у платформы, я в родной город поеду.
- А что так?
- Устал. На такой жаре полдня и по таким делам - помираю совсем. Поезжай в пруду своем плавать, а я тоже переоденусь - и на пляж. Хватит на сегодня.
- Как хочешь. Если придет еще один конверт, ты мне позвони на работу или домой после десяти.
- А ты уверен, что придет?
- Почти…
…На даче у Алексея все было тихо и спокойно: он просто никого там не нашел.
"На пруду все, где же им быть?" Есть Леонидову не хотелось, при мысли о горячей пище организм поджимался и начинал активно протестовать. Постоянно хотелось только пить, пить и пить, хотя вода, казалось, испарялась, не доходя до желудка.
"А быть может, сегодня я видел будущее нашей русской литературы в плетеном гамаке между двух яблонь, - лениво подумал Алексей. - А, бог с ним, с будущим. Да здравствует настоящее, если оно содержит в себе прохладную воду в этот жаркий день! Да здравствует пруд!"
Он быстренько надел плавки, запер дом и побежал к воде.
Они все были там: Барышев лежал пластом под раскаленным солнцем на остатках песка, прореженного чахлой травкой; Саша - в теньке довольно сочных кустиков у воды; Анечка рядом с ней, но на солнышке, подставляя для загара худенькие плечи и спину. При виде Алексея Саша фыркнула:
- Если бы он у любовницы был, я бы еще поняла. Если бы с машиной каждый день лизался, разбила бы ее молотком вдребезги. Но скажите мне, ради бога, как расцарапать лицо этой страсти постоянно лезть в чужую жизнь?
- Между прочим, я просто не стал тебя будить.
- Да, значит, ты хороший? Еще в пятницу была в прекрасном настроении, думала: у нас будет целых три дня выходных. Три! Три дня муж будет рядом, и я снова почувствую, что замужем не за привидением, не за свидетельством о браке, которое ты, Леонидов, кстати, успел потерять, не прошло и года, а за нормальным человеком из мяса и костей. И где мои три дня?
- Александра, есть еще целое завтра.
- Да? Ты хочешь сказать, что завтра сюда не приедет никакой Михин и вы с Барышевым не будете взламывать чужие сейфы, как какие-то медвежатники?
- Какие еще сейфы? - ахнула Анечка. - Сережа, что ты сделал?!
- Ну вот, Саша, обязательно было…
- Сережа! Ты меня обманул?!
- Это тогда, когда ночное дежурство…
- Да ты что?! - Анечка вскочила и кинулась на Барышева с полотенцем.
- Тихо ты, народ смотрит!
Она обернулась, увидела, что люди вокруг действительно заинтересованно подняли головы, и кинулась к дому. Саша за ней.
- Бабы, ну бабы! - вздохнул Барышев.
- Пойдем за ними?
- Еще чего. Сейчас поплачут вместе за компанию, потом помирятся, потом обед будут готовить.
Ну а уж к обеду я пойду мириться. Кстати, как съездил?
- А, не хочу об этом. Слушай, Серега, у тебя ведь проблемы на работе. Ну так и брось ее.
- А что искать? Где мое место под солнцем? По-? ка, кроме этого, ничего не нашел. - Он хлопнул рукой по песку рядом с собой.
- Пойдешь ко мне, начальником охраны?
- Друзья вместе работать не должны, потом начнется дележка денег, я начальник - ты подчиненный, я сказал, и ты будешь делать, и дружбе конец. Невесело.
- Вот-вот, за одну такую идею мы с тобой только что получили.
- Что, пойдем каяться?
- Я за твоей широкой спиной, Леша.
- Барышев, боюсь, ты уронишь на мое худое тело свою гигантскую тень и женщины меня не заметят. Лучше я за тобой, ты же мне друг?
- Ты хитрый, Леонидов. Всегда больше попадает не тем, кто подал идею, а тем, кто принял ее слишком близко к сердцу и принялся осуществлять.
Они встали, отряхнули песок и пошли к даче.
Глава 4
ПАШИНА ЛЮБОВНИЦА
1
После того как они помирились с Александрой, Леонидов целых три дня жил спокойно. От жары бизнес понемногу стал затухать, народ в магазин не рвался, пережидал за городом жару; утюги и пылесосы стояли себе спокойненько на своих полках, новая партия товара застряла на растаможке, и Алексей немного передохнул. Он даже закончил в среду свой рабочий день почти в нормированное время, то есть около семи, солнце еще пекло так, что захотелось под холодный душ, а после еще и бутылку ледяного пива.
"Интересно, что говорят по этому поводу наши правдивые синоптики? В мае все рекорды бил жуткий холод, а в июне их же бьет жуткая жара. Не год, а глобальный катаклизм какой-то. Конец тысячелетия, елки, - это тебе не просто так, это… это… это…" - Леонидов задумался о том, что же конкретно в его жизни значит конец второго тысячелетия, и погрустнел: с одной стороны, здорово, конечно, что в такой короткой жизни попался на пути столь значимый для истории рубеж, а с другой - ничего особенного не ощущалось.
"Если бы его мелом на асфальте нарисовали, шагнешь - и окажешься в великом будущем. Если бы это было что-то осязаемое, материальное, как, скажем, шербет в стаканчике за семь рублей. А то что? То же самое, как день рождения, - все тебе внушают, что ты на год стал старше: и мама, которая в этот день тебя родила, и друзья, которым хочется по достойному поводу поесть, выпить и сказать все, что они о тебе думают, и жена, потому что нужно обязательно покупать подарок, но ты-то сам не чувствуешь, что постарел. Стареют не тогда, когда об этом сообщает календарь, а когда очередное событие шарахнет так, что на голове появляется клок седых волос, а душа…" - Он замечтался и налетел на пост ГИБДД, не успев сбросить скорость.
Конечно, "Жигули" у Леонидова были неказистые, этот инспектор прицелился было к роскошному "мерседесу", но "мерседес" и не собирался ничего нарушать, а Леонидов нарушил, причем нахально и перед самым носом. Помахивая полосатым жезлом власти, инспектор лениво побрел к жертве, благосостояние которой не внушало существенного пополнения его дневного бюджета.
- Нарушаем, - козырнув и представившись, заявил тот Леонидову.
- Не отрицаю. Сколько?
- Ну, как положено: давайте права, оплачивайте штраф, квитанцию принесете - отдадим.
- Ясно. - Алексей достал из бумажника две купюры.
Инспектор вздохнул:
- А права?
Алексей опять же не стал спорить и достал третью купюру. "Слава богу, что я теперь работаю коммерческим директором, капитану Леонидову содержание транспортного средства не потянуть. Дурацкий день".
…Холодный душ вернул ему приятное настроение, бутылка пива заставила взглянуть на потерю денег философски: "Зато если бы я ехал с работы в душном автобусе, то был бы сейчас злой. А так - тоже злой, но целый, а не превращенный общественным транспортом в потную отбивную".
Где-то в девять зазвонил телефон.
- Алексей? Это Михин.
- Счастье-то какое. А я спать собирался.
- Да? В девять часов?
- Ты откуда звонишь, что-то шум и плохо слышно?
- Я тут в метро, как раз на станции, рядом с твоим домом.
- И что ты там делаешь?
- Мимо проезжал, собирался ехать на вокзал, чтобы отбыть в родные пенаты, да дай, думаю, позвоню.
- Позвонил?
- Да слышно плохо. Может, я возьму бутылочку пивка и зайду?
- Что ж тебе остается, если плохо слышно. Номер автобуса знаешь? Одна остановка…
- Найду, найду. - Михин быстренько повесил трубку, пока Алексей не передумал.
"Не было печали, так твою, - ругнулся про себя Леонидов. - Хорошо, что Сашка на даче, сейчас бы еще и попало".
Михин не заставил себя долго ждать, Алексей заподозрил, что тот звонил из телефона-автомата, что висит на углу соседнего дома, а вовсе не из метро. Вид у Игоря был просто восторженный.
- Сияешь? Значит, не письмо.
Михин вынул из сумки три бутылки пива, пошел на кухню и выставил их на стол:
- Продавщица клялась, что холодное.
- Ну да, это в лифте оно так нагрелось, а не в ее киоске. Поставь пока в холодильник и возьми там те две, что я принес.
- Вот, значит, как живут коммерческие директора? - Игорь оглядел небольшую кухню, мебель, оставшуюся еще со времен Сашиного первого брака, клеенку на столе, которой, часто промахиваясь по хлебу или колбасе ножом, Леонидов ежедневно наносил резаные и колотые раны.
- И что? Живут, не умирают.
- А чего так?
- Я же тебе сказал, что директор только с января этого года, до того был вроде тебя - опер.
- И как это тебе повезло?
- Спроси лучше, как меня угораздило. Слушай, Игорь, а ты женат?
- Нет, - с опаской ответил Михин.
- То-то я смотрю, не торопишься никуда. Давай я тебя с девушкой познакомлю, а? У меня на работе знаешь какие есть? Ох и девушки! Секретарша моя Марина - ну, ты видел…
- Да уж. Попроще ничего нет?
- Эх ты какой - попроще. Боишься, с расходами на такую жену тоже придется переквалифицироваться в коммерческие директора?
- Фирм на всех не хватит, - буркнул Михин, открывая пиво.
- А ты чего такой радостный-то? Убийцу нашел?!
- Я много чего нашел, вы только с философией этой…
- Кто "вы"?
- Ну, ты и твой писатель. Оба чокнутые. А мы люди приземленные, мы все ползком да по закоулкам, наши преступники за деньги убивают, а не потому, что хотят прославиться в истории на вечные времена.
- Кого ты там теперь в подозреваемые определил, а, Игорек?
- Не надо иронизировать, факты - упрямая вещь.
- Это потому, что упрямые люди их подгоняют.
- Я ничего не подгонял, просто по твоему же совету прошелся по тем местам, где Клишин родился и вырос, поговорил с соседями, знакомыми и так далее. Родители его действительно погибли в автокатастрофе года три назад, ты как в воду глядел, но интересно не это. Я про тетку, которая Клишина хоронила: эта мадам лет сорока пяти - женщина энергичная и жутко предприимчивая, замужем никогда не была, имеет дочку, все заработала сама, ни на чьи плечи никогда не опиралась, зато свое плечо всегда активно подставляла всем. Эта Вера Валентиновна имеет свой бизнес: несколько продовольственных магазинчиков. Так, павильоны, ничего солидного, но доход всегда был достаточно стабильным. До семнадцатого августа 1998 года. Цены на продукты резко подскочили вверх, закупочные тоже, умные люди закрылись на учет и пережидали, пока все утрясется, но продуктами-то торговать надо всегда, это же не утюги с пылесосами, а предмет повседневной необходимости. Наша дама сделала глупость, закупила по новой цене товар, а продать его по той же цене не смогла, потому что после цены снова упали. Сколько стоил, например, в сентябре килограмм рйса? До тридцати пяти рублей доходил. А масло подсолнечное? До шестидесяти рублей за литр.
- Ты у нас прямо как мать семейства - такие вещи помнишь.
- А потому что я живу не как ты. Обо мне женушка любимая не заботится, у мамы сестренки моей хватает с ее годовалым дитем, так-то. Представляешь, как многие тогда прокололись на этих продуктах? Особенно на кофе и всяких там макаронах. Вот с того самого августа наша Вера Валентиновна села в лужу. Где взять денег? Естественно, под проценты у тех, кто даст. А как отдавать? Короче, я так понял, что запуталась наша дамочка в долгах не то что как в шелках, а как во всех существующих на белом свете материях.
- Ну и ликвидировала бы свой бизнес.
- Да? Сначала надо заработать и рассчитаться с долгами. Те люди, которые легко деньги дают, так же без проблем умеют их с должников вытрясать.
- Ну а Клишин разве был богатым человеком?
- Знаешь, Леша, не бедным. Это с какой стороны на все дело посмотреть. Конечно, дела у него своего не было, но в остальном… Была у него раньше родительская двухкомнатная квартира в центре - он ее поменял на однокомнатную улучшенной планировки в новом районе с большой доплатой. Часть денег ушла на реконструкцию дачи: колодец вырыли, насос присоединили, чтобы ведра руками не поднимать, котел для отопления поставили, удобства с улицы в дом перенесли, но какой-то капитал остался на счету в твердой валюте. Плюс та однокомнатная, что в новом районе, плюс сама дачка недалеко от Москвы, заново отделанная, плюс машина, на которую наш писатель сам заработал пару лет назад или очередная бабенка купила… Это я не уточнял пока.
- Что за тачка?
- "Тойота".
- Не из дешевых. А почему я ее у дачи не видел?
- Я выяснил, машина на ремонте в сервисе. Писателю в правое переднее крыло не так давно какой- то идиот въехал, сейчас за счет этого клиента и выправляют, вернее, выправили давно. Клишин еще в прошлый вторник должен был машину забрать. Сложи-ка всю эту недвижимость плюс движимость и деньги на счету. Что получится?
- Должно быть, хватит долги Веры Валентиновны отдать.
- И останется, чтобы вытащить дело из той ямы, куда оно провалилось.
- Значит, путем простых арифметических вычислений ты, Игорек, сделал вывод о том, что в смерти Клишина была заинтересована его тетка? Завещание есть?
- Завещания нет. По закону она наследница, потому что родители умерли, законных детей нет, других дядей-тетей тоже. Она да Пашина двоюродная сестра - и все родственники.
- А если объявится завещание? Его искали?
- Завещание не всплывало. Значит, есть мотив, четкий, стандартный, тот, который мне по душе больше, чем какие-то философские бредни. Была у Клишина на даче женщина в тот вечер? Была.
- Тетка, по-твоему, была?
- Я думаю, что она. Надо проверить, есть ли у нее алиби на тот вечер.