- В вашем кабинете сегодня нашли снотворное.
- Да, помню. Как странно, сам не знаю, что где лежит, вот и этот пузырек совсем не помню. Нашли, да?
- Вы снотворное употребляете?
- Какие-то таблетки пью. Но это, кажется, почечные. Вернее, у меня почки больные, да и сердце иногда шалит, но снотворное… я не помню, - честно сказал наконец Гончаров.
- Вы сегодня все время находились в кабинете?
- Нет, что вы. Поработать не дали, да… Я сидел со всеми за столом, они странные, да? Разве надо было все это говорить об Алле? Они и меня просили сказать, что-то налили в рюмку. Но разве надо пить? Я совсем ничего потом не помню, а Аллочка… Разве ее нет?
- Я пойду Надю позову.
Леонидов вышел из кабинета. На кухне Надежда в своем длинном траурном платье мыла грязную гору тарелок, стряхивая объедки в мусорное ведро.
- Надя, давайте хоть я помогу.
- Я привыкла, - стандартно ответила она, как отвечала на любые предложения о помощи, наверное, всю свою жизнь. - Поговорили?
- Представляю, что было с Михиным. Он психиатра не пытался вызвать?
- Нет, - улыбнулась Надя. - Если честно, дядя выпил немного за столом, уж больно настойчив был на поминках народ, вашему Михину досталось почти бездыханное тело, а после того как не был сдан зачет по Пушкину, его просто выставили из кабинета. Дядя, еще не совсем трезвый, закричал на всю квартиру: "Завтра все выучите, молодой человек, и придете пересдавать!"
Алексей едва не рассмеялся, представив себе эту сцену.
- А как с вами?
- Я сдал, и со мной поговорили. Скажите, Аркадий Михайлович всегда был такой… ну, странный, или это Алла его довела?
- Можно и так сказать. Дядя долго привыкал многое не замечать в поведении своей жены. Сначала, конечно, пытался отстаивать права, высказывал противоположное ее оценкам мнение, но они были в разных весовых категориях, Алла и дядя. Тетка родилась стервой, а дядя - интеллигентом уже далеко не в первом поколении, а мы с вами из курса истории знаем, кто в таких схватках берет верх. Хорошее воспитание хорошо, пока дело не доходит до драки, потом остается только повесить его себе на грудь, как посмертную медаль, и благородно утопиться. Со временем дядя научился просто не реагировать на Аллины грубости, делать вид, что он их не услышал, думая о своем, и в конце концов вообще переселился в свой собственный внутренний мир - ему так удобнее.
- Он и на самом деле не догадывался о связи Аллы с Клишиным?
- Не знаю. - Она пожала плечами. - И никто не знает, что там дядя себе иногда думает, но разве мог он Павла отравить?
- Ну могла быть какая-то вспышка, прозрение, импульс. Он мог найти у Аллы ампулу с ядом?
- Все, что вы говорите, - бред. Я ни одного слова не скажу против этого беспомощного человека, это жестоко.
- Ну в людях-то вы совершенно не умеете разбираться, кто беспомощный, а кто нет. Кстати, он на самом деле такой больной? Ну, почки, сердце. Выглядит неплохо, я по сочинению Клишина представлял себе этакую старую развалину.
- У дяди уже был один инфаркт. Это из того, что я знаю. Жить больше десяти лет с такой женщиной, как Алла, и остаться здоровым - такого просто не могло быть.
- Ладно, я поеду, пожалуй, раз от помощи моей отказываетесь. Возьмите мою визитку, вдруг захочется позвонить, разумный совет вашей семье не помешает. - Он протянул визитку из тех, которые были отпечатаны всего месяц назад, и то по настоянию и заказу Серебряковой. Алексей отказывался, но когда сунул в портмоне пачку глянцевых бело-зеленых прямоугольничков со своим титулом и телефонами, испытал сладкий приступ тщеславия и желания раздавать их всем, кому нужно и кому не нужно. Надя визитку взяла, внимательно прочитала ее.
- Леонидов Алексей Алексеевич - фирма "Алек- сер", коммерческий директор, телефоны домашний и рабочий. Да, а я действительно не умею разбираться в людях, думала, что вы такой же простой, как и мы с дядей, гражданин, пытающийся ползком пересечь злосчастную черту бедности, а вы, похоже, чуть ли не новый русский? - После этого она снова зажалась, повернулась к Алексею спиной, и он увидел только светлые пушистые волосы в плотном валике на; затылке да тонкую спину в черном.
- Ох как достает меня последнее время эта моя должность, честное слово! Ну нет у меня пока за душой ничего: после первой зарплаты купил машину, залез в долги, теперь почти отдал, покупаю все необходимое для ребенка, который скоро родится, другой ребенок учится в школе, жена учительница, у хозяйки деньги не ворую. Убедил?
- Нет. Какая у вас зарплата?
- А какая у меня жизнь?
Надя вдруг развернулась, и Алексей увидел, что глаза у нее не однородные, все в каких-то крапинках и точках, сейчас эти точки были похожи на кристаллики инея, что ледяным морозным утром проступают на серых ветвях.
- Мой основной принцип - не иметь в друзьях богатых людей. Я ничего им дать не могу, подарки мои на их всякие именины не потянут против тех, что принесут хозяевам такие же обеспеченные друзья, а общение - удовольствие сомнительное.
- Ладно, тогда обратитесь ко мне как к бывшему менту, если что. Не к Михину же идти после того, как с ним тут обошлись сегодня? Не проводите меня?
- Дел много. - Надя кивнула на гору грязной посуды. - Вы просто захлопните дверь, там замок не обязательно изнутри запирать.
- До свидания, Надя.
- Всего хорошего.
Леонидов спустился вниз, немного злой и уставший. Игра в частного сыщика начинала надоедать, скука прошла, осталась только изматывающая усталость. Пока тащился на своих "Жигулях" к дому через всю Москву, решил плюнуть на все и заняться укреплением семейных отношений, которые треснули, как размытый водой фундамент, и начали оседать в глубокую яму, заваливая новенький, еще не окрепший дом.
4
У своего подъезда Алексей обнаружил Соню, она сидела на лавочке и грызла жареный фундук из маленького бумажного пакетика. Соня встала, смяла в шершавый серый ком кулек и решительно метнула его в стоявшую у дверей подъезда урну:
- А врешь, что верный муж. И вид странный, у женщины, что ли, был? С работы уехал еще три часа назад, я звонила.
- Разве там трубку взяли?
- Представь себе, да. Чего у вас там люди до ночи делают?
"Сегодня же чей-то день рождения отмечают, тупица, - вспомнил Алексей, - а я не остался. Завтра поздравлю".
- Соня, а я тебя к себе в гости не приглашал.
- Ну, чашку кофе налей, потом домой отвезешь. Я еще час назад тут была, потом погуляла немного по окрестностям, вернулась, а тебя опять нет. Между прочим, ко мне мужчины приставали. - Она одернула кофточку и пальцем подкрутила пушистую светлую прядь у виска. Вообще, как вдруг заметил Леонидов, они с Надей были внешне очень похожи: обе светловолосые, молоденькие, сероглазые, только разного стиля, потому что Надя не любила привлекать внимания, а Соня только его и искала в глазах окружающих людей.
Леонидов оглядел ее штаны в обтяжку, полупрозрачную трикотажную кофту, модные, похожие сбоку на шпильку и широкие сзади каблуки туфель без задников:
- Хорошо, кофе налью.
- Ну вот, на одно уже уговорила, - засмеялась Соня и пошла в подъезд.
Квартира Леонидова ее явно разочаровала:
- Знаешь, если бы не секретарша, которая отвечает мне по телефону, я бы не поверила, что ты коммерческий директор.
- Сегодня мне уже надоело объясняться по этому поводу. Ну живу и живу, что еще? Отгрохать евроремонт и накупить в собственном магазине со скидкой шедевров бытовой техники? А если мое любимое занятие в свободное время крутить ручку старинной мясорубки? Или ковры выбивать на балконе молотком?
- Ты чего такой злой?
- Устал. Ты неудачное время для визита выбрала.
- Да? Давай я тебе массаж сделаю. - Соня зашла со спины и ловко вцепилась ему в шею, разминая ее и постепенно перебираясь к плечам. - Лучше?
- Лучше будет, если ты отойдешь. - Он стряхнул Сонины руки и пошел на кухню ставить чайник.
Это все происходило уже не с ним: посторонняя двадцатилетняя девушка в их с Сашей квартире, ее руки, массаж, явные намеки на то, что она собирается остаться здесь ночевать. Это было странное ощущение, но Леонидов уже начинал раскручиваться, чувствуя, что его понесло по течению и будет так, как нормально и должно быть в такой ситуации. Это только в плохих фильмах верные мужья выставляют за дверь юных красавиц, вспоминая прелести супружеского счастья, а жизнь гораздо конкретнее и проще, потому что потом всегда можно покаяться, можно и просто скрыть, и это лучше, чем жалеть всю жизнь об утраченной возможности.
Человек слишком быстро привыкает к новым обстоятельствам своей жизни, любят только тела, находящиеся на той же орбите, разлука убивает основу брака - привычку. Кофе кончился быстро, аргументы "против" тоже, и Алексей сам не заметил, как, будучи абсолютно трезвым, оказался с Соней на собственном диване, отвечая на поцелуи и чувствуя, что устал гораздо меньше, чем казалось в машине.
Она почти перестала проявлять инициативу, подождала, пока Алексей ее разденет, потянулась стройным золотистым телом, как молодая породистая кошка, решившая дать собой полюбоваться и поиграть немного красивым конфетным фантиком. Он стал целовать ее туда, где полукружьями вызывающе белела незагоревшая кожа на груди, в эти овалы, похожие на глаза, в которых зрачками сморщились розовые соски. Особого упоения он не чувствовал, просто юная кожа так упруго скользила под руками, а Алексей так долго не спал с женой… Он уже не думал, зачем Соня это делает, просто почувствовал, как сам провалился в глубокую яму с углями, где все вокруг жгло, а сознание плавилось и кипело, и была просто жадность к женщине, уже безразлично какой.
Потом он просто оставил ее, ушел в ванную, долго собирался с силами, чтобы выйти. Наконец, обернул вокруг бедер полотенце и пошел в комнату. Соня лежала на диване, уже лицом вверх, в трусиках и леонидовской рубашке, которую нашла на стуле, и отчаянно делала вид, что ей не так уж и плохо.
- Тебе понравилось? - спросила она.
- Нет.
- А зачем тогда?
- Ты бы без этого не ушла.
- Умный. - Она расстроилась, перестала улыбаться и стала всхлипывать, отвернувшись в подушку: - Почему меня никто не любит? Я все делаю правильно, но у него получалось, а у меня нет. Почему не любят?
- Да что там у тебя случилось? Можно было просто пожаловаться на жизнь, зачем этот постельный цирк устраивать?
Она придвинулась к Алексею, заглянула в лицо:
- Он не хочет на мне жениться.
- Кто?
- Демин.
- Ты из-за несчастной любви, что ли, с ума сходишь?
- Я просто хочу нормально жить. Я красивая?
- Конечно.
- Почему тогда он не женится?
- А ты спрашивала?
- Да.
- Соня, с тобой просто очень трудно. Нельзя говорить все в лоб, ты же девушка, а не прокурор, выдвигающий обвинение. Нельзя быть такой умной и расчетливой. Ну где-то же среди всего этого должна присутствовать душа? Хоть малая ее часть, а, Соня?
- Ты бы женился на мне?
- Неудачно. Я не хочу разводиться со своей женой.
- А если я ей все расскажу?
- Она не поверит.
- И ты будешь ей врать?
- Буду.
- Все вы так. У всех кто-то есть: жена, любимая девушка, просто какая-нибудь дрянь, из-за которой можно в омут броситься. Но за что тогда любят?
- Ты философствовать будешь или кофе налить?
- Сколько времени?
- Половина двенадцатого.
- Я домой поеду.
- Отвезти?
- Не надо мне больше твоей благотворительности.
- Ты сама не знаешь, чего тебе надо, от этого все проблемы. Кончай дурить, тем более строить из себя роковую женщину. Хочешь ехать - я тебя отвезу. Не хочешь - спи тут, на диване.
- Хочу ехать.
- И куда тебя везти? - спросил он уже в машине.
- На улицу Дыбенко, знаешь такую?
- А кто такой Демин? - спросил Алексей, трогая с места.
- Макс? Я про него говорила?
- Он на тебе не женится.
- Я просто не все еще использовала. Он не ты, Макса не пошантажируешь.
- А от меня что надо?
- Ты еще недостаточно завяз.
- Слушай, Соня, кончай эти свои игры. Давай я тебя на работу к себе возьму.
- Боишься? А может, жена все-таки поверит? Если я расскажу, на каких местах у тебя родинки и какой ты в постели с женщиной?
- Зачем ты сунула мне в бардачок сочинение Клишина?
- Может, не я сунула.
- А кто?
- Кто у тебя визитки забывает в машине? И там еще надписано: "Наде". Про Надю твоя жена тоже не поверит?
- Мало ли кого и куда я на своей машине подвожу. Зачем ты взяла визитку?
- Затем. Расскажи мне про эту Надю.
- Это уже смешно.
- А мне нет. Она кто? Красивая?
- Это для тебя главный признак, по которому выбирают любимых женщин?
- Конечно. А что вам, мужикам, еще надо? Павел говорил, что против инстинктов еще никто не мог устоять. Женщины на этот счет крепче, у них есть природный страх, от страха любые инстинкты испарятся. А мужчина думает уже потом.
- Да, это он про себя, конечно, высказался.
- Что ты знаешь? - вцепилась Соня.
- Будто ты не в курсе, откуда у твоего воспитателя был такой богатый опыт, - вывернулся Леонидов.
- Он не со всеми подряд спал.
- Да? Тогда ты его явно перещеголяла.
- Да ты сам мерзавец. Что ж меня не выгнал, если такой хороший?
- А я нормальный мужик, у меня все на месте, сама видела, а подумать я еще успею.
- Хватит, приехали. Мне в этот дом.
- Завтра на дачу поедешь?
- Нет уж. Сам со своей женой объясняйся, я больше не хочу.
- Соня, надеюсь, ты сейчас в себе?
- Вполне. Парочку таких, как ты, мерзавцев могу запросто придушить. Чао. - Она бабахнула дверью.
"Куда она пошла? Этому загадочному Демину сцену устраивать? Или рассказывать об измене, чтобы тот поревновал? И все-таки я сделал то, что она от меня хотела. Надо срочно выпить. Хорош, конечно, но если не выпить, будет еще хуже. Разве мы все в жизни поступки совершаем осмысленно? И разве всегда знаем, почему их совершаем? Но нельзя все время жить, подчиняясь здравой логике и смыслу, иногда проще сделать так, как хочется, и сразу про это забыть". Совесть Леонидова, конечно, мучила, но зато он знал, что на жену теперь голос не сможет повысить очень долго. В конце концов, по-настоящему изменяют не телом, а душой, акт физической близости сам по себе ничего не значит, а если о нем не узнает жена, тем более. Просто в жизни есть определенные правила, по которым принято существовать, одно из них гласит, что любого мужчину, если он остается летом в квартире один, неизменно тянет на подвиги, потому что не воспользоваться моментом грех. Поэтому Леонидов особо и не терзался, он просто сделал как все мужики на его месте и укрепился в мысли, что надо срочно помириться с женой. Жена была своя: родная, теплая, вся такая знакомая и милая, и всегда было понятно, чего она хочет и как к ней можно подлизаться.
По этому поводу на следующий день он вместо короткого обеда заехал на рынок, купил букет роз, кучу разных фруктов, кусок хорошего мяса на шашлыки. Сегодня им как раз выдали конверты с зарплатой, и длинный узкий конверт был такой тугой, плотный, бумажек в нем было пока так много, что Алексей подумал и еще купил Саше духи. Сережке купил большую и яркую надувную игрушку, себе бутылку джина, а еще разного сока. Вечером он довольный поехал в свои Петушки, думая только о том, что в этот раз просто возьмет и приятно проведет свои выходные.
Глава 7
ПАШИНА СЕМЬЯ
1
На шум мотора по ту сторону забора Саша вышла из дома и стала открывать ворота. Мужнины "Жигули" въехали на участок, и сам он, довольный, сияющий, с букетом роз, вылез из них и шагнул навстречу.
- Что случилось? - испугалась она.
- А что должно случиться?
- Цветы?! Мне?!
- Самой любимой женщине. И еще это. - Он вынул небольшую белую коробочку из кармана пиджака. - Зарплату дали.
- И где она?
Алексей послушно отдал еще и конверт.
- Ты на себя сегодня не похож. Иди, я ужин приготовила. - Саша прошла в дом.
Копаясь у плиты, бросила:
- А девушка сегодня не с тобой?
- Какая девушка? - Он сделал вид, что не понимает.
- Эта Соня.
- Ну, наверное, я не единственное средство добраться до дачи.
- Зато самое безотказное.
- Я думал, ты обрадуешься, перестанешь дуться, улыбнешься хотя бы. Как ты себя чувствуешь? Как ты жила здесь без меня, Саша?
Она неожиданно расплакалась, села рядом на диван, бросив все свои сковородки, и уткнулась Алексею в шею. Он почувствовал запах ландышей и слез, влагу на своей и без того потной белой рубашке и пробормотал:
- Да что случилось-то?
- Я тут все думала, думала одна… Мне плохо, Леша. Я все время представляю, как мой муж целует другую женщину, с ума просто схожу, и мне даже не страшно, что ты уйдешь, просто обидно. Я знаю, что женщину с двумя детьми трудно бросить, что ты слишком порядочный, когда все так, как сейчас, что ничего бы твоя измена не значила, но все равно… Мне неприятно это так, что плакать все время хочется. А тут еще эти розы, духи. Сразу кажется, что ты откупаешься или замаливаешь какие-то грехи.
- Да ничего я не замаливаю. Люблю тебя, и все. Ну, как вы здесь, ты и Сережка? Как тетя Маша, молоко разбавляет? А тот зловредный сосед?
- Тебе правда интересно? - Саша наконец подняла голову.
Алексей нежно поцеловал ее.
- Соскучился. Я мяса привез, пожарим завтра шашлыки?
- Завтра Вера Валентиновна в гости приглашала.
- Да? - Он насторожился. - Зачем?
- Просто познакомиться, соседи все-таки.
- Ты с ней общаешься?
- Так. Мне тут не слишком весело: у Сережки друзья, компания, они все время то купаются на пруду, то на велосипедах гоняют. А я могу и говорить разучиться за неделю.
- Ну, я сегодня весь вечер буду тебя слушать, и, если захочешь, мы заново повторим весь алфавит. - Он погладил Сашу по плечам и нежно нагнулся к ее уху: - С чего там у нас все начинается?
Ухо было загорелое, коричневое, с маленькой дырочкой там, где обычно раньше болталась серьга, Алексей тихонько пробовал его губами и удивился тому, как это ему нравится.
- Нет, ты какой-то не такой. - Саша заглянула ему в глаза.
- Такой, такой. Если хочешь, пойдем к этой Вере.
- Неудобно не пойти.
- А если там будет Соня? Ты снова будешь ревновать?
- Знаешь, я тебя ревную, когда ты где-то далеко, в городе. Здесь мне почему-то спокойно.
- Тебе везде за меня должно быть спокойно. - Было странно, но Леонидов и сам теперь не верил, что еще недавно был с другой женщиной, теперь ему казалось, что вчера он просто посмотрел какой-то не слишком хороший фильм и даже обсуждать его содержание теперь неохота, просто забыть и не смотреть снова.
- А как там с Пашиным делом? Не нашли того, кто его отравил? - неожиданно спросила жена.
- А почему ты думаешь, что я знаю?
- Разве Михин больше не приходил?
- Ну тебе же это неприятно…