- Ничего ты не поняла, подрасти сначала.
- Ну, я тебе еще устрою!
- Времена, когда моральный облик работников обсуждался на товарищеских судах, давно прошли, ты их не застала. Можешь подать жалобу в народный суд или обратиться в местную партийную ячейку, там, в даче напротив, как раз бывшие коммунисты живут. - Алексей кивнул в сторону дороги на шоколадный двухэтажный особняк.
- Сволочь!
- Психопатка!
- Козел!
- Сучка!
Она кинулась на забор, Алексей отпрыгнул, девушка вцепилась в штакетник, но он выдержал, не сломался. Наконец Соня поняла, что беситься бесполезно, и вихрем понеслась к себе в дом, только ветки затрещали. Услышав все тот же грохот истерзанной двери, Алексей вытер потный лоб и пошел к Саше. Она сидела на диване и плакала.
- Саша, ты как? Ты так спокойно с ней держалась, я даже не ожидал: вежливо, корректно, не орала, как базарная тетка.
- Обними, меня всю трясет.
Он прижал к себе жену и почувствовал, что ее действительно колотит. Саша всхлипывала и все время повторяла:
- Она врет, да? Врет?
- Конечно врет.
- И ничего у вас не было?
- Конечно не было.
- И Нади не было?
- Надя была. Она племянница одной моей знакомой, которая заказала на фирме компьютер, я отвез его домой и помог подключить. Если ты так будешь реагировать на всех женщин, которые случайно оказываются в моей машине…
- Не буду. Только скажи этой Соне, чтобы она…
- Уже сказал. Все, забудь. - Ему уже и на самом деле казалось, что ничего не было, ну совсем ничего, в памяти на месте вечера с Соней образовалась большая черная дыра, а все произошедшее с ней из разряда реальностей переместилось в область фантазий, будто могло бы быть, но не было. Саша почти успокоилась, перестала дрожать, они просто сидели, обнявшись, и боялись пошевелиться. Алексей гладил ее плечи и самыми страшными клятвами зарекался на любые в жизни подлости по отношению к жене.
На улице вдруг раздалось несколько пронзительных гудков, потом настойчиво засигналили снова. Саша от неожиданности вздрогнула.
- Что это? - оторвался от нее Алексей.
- Автолавка приехала, хлеб привозят из райцентра, ну и продукты кое-какие. Думаешь, чем мы тут питаемся всю неделю с Сережкой? Но в субботу они обычно не приезжают, только в будни, чего это вдруг решили?
- Надо нам что-нибудь купить?
- Да ты привез вроде. Сходи, белый батон только купи и бутылку подсолнечного масла, если есть. Только смотри, хорошего, без холестерина.
- Есть!
Леонидов схватил какую-то авоську и вышел из дома. Машина стояла у колодца, центра деревенской Вселенной, из домов разношерстной вереницей тянулись люди с кошельками и пакетами в руках. Жара уже была не такой изнуряющей, как днем, но люди шевелились лениво, похожие на раков в почти закипевшей воде: еще не дохлые, но уже наполовину сваренные. Особое впечатление Алексей испытал от их одежды: дама в модной соломенной шляпе и длинной цветной юбке, но с увядающим листком подорожника на носу и в старом полинявшем купальнике вместо верхней части туалета; мужик с огромным животом и в спортивных трусах почему-то на подтяжках; бабулька семидесяти лет в подростковых шортах; куча детей вообще в чем-то невероятном, которого большей частью было мало, - вся эта колоритная компания сгрудилась у "газели", заглядывая за спину молоденькой продавщице, расставлявшей на доске, изображающей витрину, скудный ассортимент. Леонидов посмотрел вниз, на собственные сомнительной свежести штаны, голое пузо и пальцы, вылезающие из дыр старых тапочек, и от смеха прикусил губу. Сам он тоже органично вписался в эту толпу, размазавшуюся по центральной поселковой улице и жадно спрашивающую о том, есть ли сегодня в продаже напитки. Напитки были, начиная с кваса в полуторалитровых бутылках и заканчивая водкой в четвертинках. Толпа ждала, когда начнется торговля, и сплетничала о поселковых новостях.
- Нет, мой прудик совершенно пересох, представляете? Сначала черпали, черпали, а теперь и овощи нечем поливать, не то что кусты или деревья. Картошка все равно в земле испечется, если еще будет недельки две эта жара…
- Да… А у меня яблочки начинают отваливаться.
- Вон у богатых и насос есть, целый день слышно, как воду качают, а мы что? Пенсионеры. - Бабулька в шортах кивнула на клишинскую дачу.
- Да что они, на грядки качают, что ли? Душ принимают по десять раз в день. - Это уже тетка в старом сарафане.
- Воды не жалко! Все в пруду купаются, а эти, ишь ты, интеллигенция!
- А кто они вообще этому писателю, что-то раньше я их здесь не видела? - Дама в шляпе потрогала подорожник на носу.
- Может, сами его и кокнули, чтобы наследство получить?
- А не нашли еще кто?
- Найдешь! Все ходили, спрашивали по домам, да мне жена сказала: "Молчи, Петька, не будь дураком. Затаскают потом, и пропало лето".
- А что видели-то?
- Да все что-то видели, только связываться неохота. - Мужик в трусах щелкнул подтяжками по животу.
- И то. - Бабулька закачала головой в детской панаме, а мужик, понизив голос, загудел:
- Что, я буду говорить, как "Жигули"-четверку чуть бампером не зацепил часов около девяти, когда мы с папашей из города ехали? Они бросили машину на дороге, чуть ли не в лесу, а я что, сова, что ли, в сумерках машину темную увидеть? То ли красная, то ли бордовая. Черт знает.
- А я видел, как двое мужиков ночью возле ихнего дома крутились, - вмешался дед в семейных трусах и белой майке. Леонидов похолодел, а дедок, вы- терев пот со лба, заявил: - А что мне на них, кидаться? Лбы такие здоровые оба, наверняка бандиты. Свяжешься - потом и самого пришибут.
- А ко мне Павел Андреевич звонить приходил часов в восемь, - неожиданно сказала очень интеллигентная и нормально одетая женщина лет сорока. - Только я тоже не стала говорить. А он все с каким-то Аркадием Михайловичем по моему сотовому разговаривал, что-то про жену, которой плохо, потом отдал мне деньги за звонок и ушел. Небось сами найдут, нам-то зачем лезть?
- Правильно. Я тоже видела какую-то большую машину, когда мы с Витенькой в лес пошли шишки для самовара собирать. Ну пристали ко мне и дед, и внук: давай им самовар обязательно на шишках! Какая разница? Нет, такую машину - и оставили без присмотра в лесу! Только не знаю, к писателю или не к писателю, вроде как спрятали в елках, а может, за кустики пошли или тоже за шишками. - Тетка в тренировочных штанах и резиновых шлепанцах высказалась и повернулась к продавщице: - Ну что, торгуете?
- Заказывайте, женщина, - достала из кармана калькулятор та.
- Да вот бабушка первая. Берите, бабушка!
- А что за машина-то в лесу была? - осторожно вмешался наконец в разговор Леонидов.
- А? - Женщина посмотрела на него, что-то вспоминая, но не узнала, отмахнулась. - Джип какой-то, крутые на них гоняют.
- Будут тебе крутые шишки собирать! - Мужчина в подтяжках, стоявший в очереди за бабулькой, подержал ей сумку и сказал продавщице: - Девушка, а мне пива. Пиво есть?
Дальше разговор перекинулся уже на цены и ассортимент, люди рассматривали дату выработки на банках с консервами, вздыхали, услышав, сколько чего стоит, и трогали через полиэтиленовый пакет, мягкий ли хлеб. Леонидов взял свой батон, бутылку масла, пару бутылок пива, разных сладостей Сережке и на всякий случай еще банку сгущенного молока.
"Да, чего только не узнаешь, стоя под видом местного жителя у "газели" с продуктами. Оказывается, это только я спал, а люди за шишками для самовара в десять часов вечера ходили. И главное, все молчат. Вот что ты с ними сделаешь? Пр авильно: никто не хочет связываться, да еще летом, все приехали отдохнуть, а тут милиция со своими вопросами. Вроде занозы, попавшей в здоровое тело дачной жизни, а дачники как те клетки, что борются с заразой, выталкивают ее вон, да побыстрее. Не нужно тут никакого расследования, только покой и тишина нужны. Ах, Вера Валентиновна, была ты все-таки здесь! Это твои "Жигули" четвертой модели мужик в подтяжках чуть бампером не зацепил. А Гончарову, значит, звонил сам Паша, а не какой-то мужик, только голос своего любимца профессор, конечно, не узнал. Только звонил Клишин почему-то аж в восемь часов, то есть заранее, когда Алла Константиновна вообще еще на даче не появлялась. Правильно, как раз к десяти Гончаров и подъехал. Но зачем все? И что за джип был в лесу? Имеет отношение к писательскому делу или нет?" Все это пронеслось в голове у Алексея, пока он шел к своему дому.
За клишинским забором было тихо, ни Соня, ни Вера Валентиновна на улице не появлялись, дом глазел на людей блестящими стеклами и хранил свои секреты за тяжелым брусом, покрытым свежей голубой краской. Леонидов прошел мимо, отнес сумку на кухню, где занималась ужином почти пришедшая в себя жена. Он посмотрел, как Саша чистит картошку, и вдруг спросил:
- Саша, а ты не знаешь, случайно, такого Демина?
- Демина? Весьма нередкая фамилия, какого-нибудь, конечно, знаю.
- Макс Демин. Не учился он с Клишиным в одной школе? Вообще, были у него друзья с именем Максим, Макс?
- Друзей было мало, и ни одного Максима, в школе по крайней мере. Я не помню такого человека, Леша, он не из школьных приятелей.
- Что ж, попал пальцем в небо. Жаль. Такая доверительная дружба бывает обычно только со школьной скамьи.
- Или с институтской аудитории.
- Тоже верно. Михин найдет, на то он и опер, и неплохой.
4
Приехав с дачи, Леонидов долго бродил по квартире, томясь одиночеством и тоской, и решил позвонить Наде. Долго искал телефон, который на всякий случай записала ему в блокнот Алла Константиновна, когда заказала компьютер. Телефон нашелся, Леонидов набрал номер и долго ждал, пока кто-нибудь подойдет. Наконец тихое "алло" прервало серию длинных гудков.
- Надя, это Алексей Леонидов.
- А…
- Вы заняты?
- Просто не хочу ни с кем говорить.
- Что-то случилось?
- Да, случилось.
- С вами?
- Нет, у дяди инфаркт. Уже второй. Все плохо, Алексей Алексеевич.
- Когда это случилось?
- Позавчера. Пришла из университета вечером, а он лежит в прихожей, даже до телефона не смог дойти.
- Почему в прихожей? У него кто-то был?
- Не знаю, какая мне разница? Я только из больницы приехала, вещи кое-какие собрать. Надо ехать, он в реанимации, эту ночь не спала и сегодня вряд ли удастся.
- А ваши родители? Они не приедут?
- Мать сегодня должна выехать, а мой отец умер год назад. Тоже инфаркт. Ну почему у них, у Гончаровых, такое сердце? Ведь дяде всего только пятьдесят один, папе немного за шестьдесят было. Почему?
- Надя, вы плачете? Я приеду к вам, хотите?
- Вас только не хватало. Я сама, привыкла.
- В какой больнице он лежит?
- Да какая разница? Сами его угробили со своей милицией, как же, отравителя нашли! Может, это ваш Михин приходил, и ему стало плохо? Обязательно говорить все эти гадости про Аллу?
- А дядя ничего не рассказал?
- Вам бы только это. Человек при смерти лежит, а вы о своих делах, о том, как схватить кого-нибудь. Да сколько можно?!
- Надя, а Демина вы знаете?
- Что?!
- Макс Демин…
- Я не… - Она вдруг бросила трубку, Алексей услышал гудки, попробовал набрать номер еще раз, но к телефону больше не подошли.
Он решил завтра обзвонить больницы и выяснить, где лежит Аркадий Михайлович Гончаров.
"Ну что я уперся в этого Демина, прямо терпения нет. Найдется, не иголка. У Клишина друзей было мало, не любили его мужики, да и я бы не любил, если бы раньше знал про историю со своей женой. Когда рядом ходит такой экземпляр, поневоле чувствуешь себя ущербным. Интересно взглянуть на его друга, что там за дружба такая была? Не у него ли заключительный акт драмы? Или опять женщина? Какого-то кусочка не хватает во всей этой истории, наверное, я невнимательно читал. Барышеву позвонить? Нет, Серегу дергать нельзя, человеку иногда не хочется общаться, пока жизнь не наладится, по себе знаю. А когда, интересно, наладится моя собственная жизнь?"
Глава 8
ПАШИН ДРУГ
1
Понедельник - самый мерзкий день из всех дней, даже если он приходится не на будни, а на какой-нибудь календарный праздник, потому что в любом случае ассоциируется с началом нового кошмара, называемого трудовой неделей. В понедельник особенно не хочется вставать, не хочется идти ни на какую работу, а на работе полдня уходит на хождение из угла в угол и попытки прийти в себя и заняться наконец делами. Впрочем, те, кому ты на работе нужен, тоже раскачиваются не сразу, и эти же самые полдня почти никто не беспокоит, все приходят в себя и примеряют хомуты и груз на телеге, в которую предстоит впрячься.
Леонидов с утра сидел в своем кабинете и пил кофе, ожидая, когда обрушится телефонный шквал. Секретарша Марина зевала и терла глаза, спохватываясь время от времени, что размажет косметику, и кидаясь в туалет к зеркалу. Остальной народ делился воспоминаниями о прошедших выходных, собираясь группками по интересам, гудел ксерокс, отпечатывая новый прайс, и уже начинали раздаваться редкие телефонные звонки. Потом все опять закрутилось и понеслось, дрема сменилась оживлением, потом беготней, и рабочая неделя начала наращивать обороты, вытесняя из сознания проблемы, созревшие на прошедших выходных.
В конце дня Марина заглянула в кабинет с видом заговорщицы. Леонидов разговаривал, она подмигнула, он извинился и включил музыкальную паузу для собеседника.
- Что?
- Там Соня на проводе. Соединить?
- Нет, скажи, что уехал по делам.
- Ясно. - Марина закрыла дверь.
Леонидов договорил, а потом вышел в приемную:
- Слушай, ты можешь сделать для меня одолжение?
- Какое? - Марина уже поняла и лукаво улыбалась, поглядывая на коммерческого директора с явным интересом.
- Эта соседка по даче меня достала, такая нахальная девушка и все время норовит нагрубить жене. Ты не могла бы…
- Регулярно отсылать ее. Да с удовольствием!
- Правда?
- Мне не нравится ее голос. Кстати, тут некоторые наблюдали, как эта Соня садилась в твою машину, и по фирме идет один упорный слух.
- Что я завел молодую любовницу?
- Ты же знаешь, что офис как аквариум.
- Ну да, вокруг одно сплошное стекло, а ты объект для всестороннего наблюдения, проходил когда- то, но не принял к сведению. Я понял.
- Я тоже: никогда не соединять.
- Умница.
Секретарша улыбнулась, вдруг на ее столе зазвонили сразу два телефона. Марина сняла одну трубку, выслушала, обещала поискать кого-то, потянулась к другой:
- Это Серебрякова.
- Переведи в мой кабинет.
И он снова пошел работать.
…А вечером позвонил Михин, Алексей сразу понял, что у того дела пошли. Игорь говорил бодро, словно рапортовал:
- А ты пророк, Леша.
- Ага, только не в своем Отечестве. Демина нашел?
- А чего его искать? Знаешь, как девичья фамилия Любови Николаевны Солдатовой?
- Уже знаю, кажется.
- Правильно: Демина.
- Значит, Максим Демин - ее брат?
- Родной.
- Какое, оказывается, семейное дело. Ты сейчас на какой стадии поисков?
- Выясняю некоторые подробности его биографии. Ну, как они с Клишиным пересеклись, и так ясно, а вот с чего эта дружба дожила до нынешних времен, когда сестренку Павел Андреевич кинул в неприглядном положении…
- Значит, был у них друг в друге какой-то интерес.
- А с Верой Валентиновной Клишин друга свел?
- А кто еще? И эту Соню тоже.
- Сколько ему лет?
- К сорока.
- А чем занимается?
- У него небольшое издательство.
- Это уже интересно. А доходы?
- Были стабильными. Кризис, ясное дело, никого не оставил в стороне.
- Обанкротился?
- Да не совсем. Живет, дышит.
- Слушай, а сестра не у него, случайно, работает?
- Как раз именно случайно у него.
- Ну точно - семейное дело. А машина у Демина есть?
- При таких доходах и без машины? Смеешься
- Какая тачка?
- Тачку пока не видел.
- Михин, а Веру Валентиновну ты можешь прижать: я краем уха слышал, как один мужик рассказывал историю о том случае, когда едва не зацепил бампером вишневые "Жигули" четвертой модели на обочине у дома Клишина. И было это, похоже, именно четвертого июня.
- Вот сволочь, ничего ведь не сказал.
- Да жена у него пугливая, велела: "Молчи, Петя, а то затаскают". Он и промолчал.
- Значит, была Самойлова там?
- Несомненно.
- Ну я теперь с нее не слезу: вызову в прокуратуру, и пусть покрутится.
- Да, Гончаров в больнице с инфарктом, - вспомнил Алексей и тут же вспомнил и про другое: обещал Наде приехать в больницу, да так и не узнал, где лежит ее дядя. - Черт, сколько там времени? Половина одиннадцатого? Забыл.
- Что?
- В больницу съездить. Ты у профессора в пятницу был?
- В пятницу? С утра был.
- С утра? О чем говорили?
- А что?
- Ты его в каком состоянии оставил?
- В нормальном.
- Про Аллу рассказывал?
- Просто пытался выяснить, ездил он в тот вечер к Клишину или нет.
- Ездил. Это сам Клишин зачем-то позвонил и сказал, что Алле плохо, будто она лежит у него на даче и срочно хочет, чтобы муж отвез ее домой.
- Откуда знаешь?
- Есть соседка, к которой Павел Андреевич ходил звонить в восемь часов, она слышала разговор.
- Откуда тебе все это известно? Машина Самойловой, соседка с телефоном…
- В очереди у автолавки постоял. Не травил Клишина Гончаров, я уверен.
- Да мне тоже показалось, что профессор просто полоумный. Но снотворное.
- У них в доме в четверг с утра толпа была. Любой мог подложить пузырек.
- Кто любой?
- Так ты говорил про Аллу или нет?
- Нет. Что я, дурак - старикана добивать? Ну, покрутился и ушел, а он уткнулся обратно в свои бумажки.
- Значит, еще кто-то был. Доброжелатель. Я завтра с Надей поговорю, а ты узнай все про Демина, особенно про машину.
- Далась тебе эта тачка. Свою сменить собрался, что ли?
- Ага, завтра побегу. Ты опять с работы звонишь?
- Я же говорю, что ты пророк. Предреки мне завтрашний день, всесильный маг и чародей Леонидов.
- Я до полуночи не гадаю, звоните ближе к появлению Венеры на небосклоне.
- Венеры? Да у тебя, похоже, душа не на месте, раз все о бабах, нет чтобы Марса какого-нибудь помянуть. Жаль. Мне жена твоя понравилась.
- Чего? Когда это ты успел ее рассмотреть?
- Хорошего человека сразу видно. Так тебе звонить?
- Лучше подъезжай с подробностями биографии, люблю занимательное чтение серии "ЖЗЛ".
- Ждите.
- Давай.