- Тогда карту местности давай, Леонидов. Я на даче у тебя ни разу не был и в темноте вообще могу не туда забрести.
- Обойдешься. Это тебе не приграничная зона, а всего-навсего деревня Петушки, где там блуждать?
- Если нет карты, обязательно нужен проводник. Поскольку ты местный житель, ты и поведешь.
Леонидов быстренько надел темную куртку, подхватил сумку и вместе с Барышевым спустился вниз к машине. Доехали они часа за полтора, когда уже основательно стемнело, в лесочке оставили "Жигули" и побрели к поселку, прячась за кустами вдоль проселочной дороги. При малейшем шорохе оба замирали, втягивали голову в плечи и плюхались в мокрую от вечерней росы траву. Леонидов злился:
- Так мы до утра будем идти. Давай представим, что мы просто люди. Что, никто здесь не ходит, что ли, по ночам?
- Чего бы с фонарем и с флагом не шагать по этой дороге, вопя при этом: "Мы хотим влезть в чужую дачу!"
- Хватит ехидничать, пришли, вот дача! - Леонидов махнул рукой на темный дом впереди.
Они перелезли через забор со стороны леса и подошли.
- И что дальше? - спросил Барышев.
- Что? что? замок ломай!
- Бездарность ты, Леонидов, в чужой дом влезть не можешь. Тут легче окно выставить, и печать милицейскую не нарушим, и шума немного произведем.
- Выставляй.
Барышев отправился штурмовать окно.
- Леха, помоги! - гулким шепотом позвал он через несколько минут.
- Чего?
- Шатается, давай надавим вместе посильнее. Раз-два!
- Тише! Сашка услышит! Знаешь, какой у беременных сон чуткий?
- А почему надо от Александры скрывать?
- Потому что она врать не умеет, если спросят, обязательно будет краснеть… Ой!
Окно хряснуло и поддалось: у Барышева была сила маленького бульдозера.
- Серега, а я пролезу?
- Не надо было жрать так много за обедом.
- Ладно, жди тут.
- Быстрее. Фонарик возьми.
Леонидов попал на кухню, где стоял стойкий запах лекарств. Он обошел кухню, заглянул в настороживший его еще в прошлое посещение буфет, потом прошел в комнату, включил компьютер, нашел дискету и скопировал "Смерть на даче". На всякий случай скопировал и другие текстовые файлы, внимательно прошелся по всем папкам, хранящимся на диске "С". Бумаг покойный не любил, во всяком случае, Алексей не нашел ничего интересного ни в тетрадках на столе, ни в его ящиках. Так, несколько писем, обрывки заляпанных едой черновиков, клочки с каракулями. Письма Леонидов прихватил, остальное оставил. Он был уверен, что все ценное, касающееся творчества, Клишин переносил на более прочный носитель, чем бумага. Пару дискет с пометками кривым, словно размазанным почерком Алексей тоже прихватил с собой.
Потом немного подумал и выглянул к Барышеву:
- Серега!
- Ну?
- У меня идея.
- Не надо.
- Надо. Сашка мне рассказывала, что здесь какие-то местные хулиганы по дачам шастают. Ничего ценного не берут, а просто тусуются и ломают все по пьянке. Все равно поймут, что сюда влезали, давай под местных закосим?
- Точно?
- Конечно. Если и будут искать, то не те, кто занимается убийством Клишина, факт, я эту процедуру знаю. Да и кто заявит? Подумаешь, хулиганы! К нам тоже прошлой весной влезали.
- Ладно, тогда давай быстрее.
Леонидов вернулся в дом, учинил небольшой беспорядок: бесшумно перевернул несколько стульев, порвал бумаги, чтобы скрыть пропажу писем, прошелся по кровати, поразбросал вещи и вылез в окно.
- Все.
- Грязные следы остались?
- А что?
- Так на тебе были перчатки. Получится смешно, если отпечатков рук не найдут, а отпечатков ног сколько угодно. Какие-то странные хулиганы получаются, безрукие. Ботинки сожги на всякий случай, надеюсь, они не новые.
- Точно. У меня старые кроссовки в машине есть, а эти по дороге в болотце заброшу, мало ли у кого на этой планете стандартный сорок второй размер.
- Хорошо бы дождь пошел.
- Почему?
- Потому что сорок шестой размер даже на нашей планете не очень-то и стандартный.
- Погоди, сейчас твои следы затопчем.
- Все, хватит, пошли отсюда. В крайнем случае получим за мелкое хулиганство. Дадут условно, учитывая прошлые заслуги.
Той же дорогой друзья пошли обратно к машине. Оглянувшись, Алексей сквозь густые ветви деревьев заметил, что в его доме зажегся свет.
- Черт, Сашка все-таки проснулась.
- Главное, она не видела тебя.
- Тьфу-тьфу. Ты спать-то где будешь?
- На ночном дежурстве. У тебя, конечно, не возвращаться же в такое время к жене - глаза выцарапает.
- Спасибо тебе, Серега.
- Не за что. Ты постоянно в мою жизнь вносишь разнообразие. Только не забудь рассказать, что там с этим писателем. Интересно.
- Погоди, мы еще вместе будем над этими бумагами колдовать, может, и ты чего-нибудь разглядишь, мне личная обида мешает.
- Ну, если там про тебя гадости написаны, я с удовольствием почитаю.
В полной темноте они добрались до машины и не спеша поехали к городу. Леонидов страшно устал, он не представлял себе, как выдержит гонку на работе и еще самостоятельное частное расследование, но пока об этом думать даже сил не было. Он сладко задремал, пока Серега Барышев аккуратно выводил машину на шоссе…
Глава 2
ПАШИНЫ МЫСЛИ
1
Два следующих дня Алексей просто не мог добраться до записей Павла Клишина: дискета и другие бумаги, изъятые с дачи писателя, лежали дома в столе и за душу не тянули. Оно и понятно: всякое действие происходит только тогда, когда срабатывает катализатор, ускоряющий процесс. Пришел, например, капитан Михин, завел Леонидова - и тот влез к Клишину на дачу. Не проявляли к Алексею в эти два дня никакого интереса бывшие когда-то родными органы внутренних дел - и творения Клишина валялись в пыльном ящике письменного стола. Леонидов уже и пожалел о том, что сдернул Барышева и решился на действия противоправные, хотя и необходимые. Работа навалилась, затянула, оттеснив на время все посторонние мысли и дела. Так было до среды, и Алексею уже начало казаться, будто произошедшие за выходные неприятности только случайный эпизод, не имеющий последствий.
Поэтому когда Марина Лазаревич, секретарша, доставшаяся в наследство от бывшего коммерческого директора Сергеева, открыла дверь и голосом заговорщицы произнесла: "Леша, там какой-то тип из милиции", Леонидов сразу и не сообразил, о чем речь.
- Из какой милиции?
- Представился как старший оперуполномоченный Михин. Я даже документы проверила на всякий случай, а вдруг врет?
- Михин? А!… Нет, этот не врет, он оттуда.
- Сказать, что ты в банк собираешься?
Тут Алексей вдруг вспомнил, как сам первый раз пришел сюда, в белый офис "Алексера", когда вел расследование по делу об убийстве владельца фирмы Серебрякова, а все начальство срочно уехало в банк, и рассмеялся:
- Ну уж нет, не будем уподобляться кое-кому. Пропусти сюда этого парня, я готов лечь на амбразуру: не хватает только связки гранат.
- Ты какой-то нервный, Леша. Ты это про что?
- Приготовь, пожалуйста, кофе, мне необходимо делать паузы, чтобы обдумывать свои ответы, а глотать - это так естественно.
- Ну да?
- А ты думаешь, почему во время деловых бесед так необходимы напитки?
- Почему?
- Чтобы процесс обдумывания проходил естественным образом, а глаза не просто избегали собеседника, а разглядывали узор на чашечке или стакане, понятно?
Марина фыркнула, открыла дверь и, кивнув кому-то в приемной, сказала:
- Проходите, пожалуйста, - и ослепительно улыбнулась, отчего появившийся в дверях Михин сразу уставился в пол. - Алексей Алексеевич, вас соединять с кем-нибудь? - При посторонних и клиентах они с Леонидовым соблюдали субординацию и были на "вы".
- Пока нет, Марина, скажите, чтобы перезвонили минут через пятнадцать.
Она вышла, прикрыла дверь.
- Садитесь, пожалуйста, Игорь Павлович. - Леонидов кивнул на кресло напротив своего стола.
- Вот, значит, как и где работают коммерческие директора? - Михин оглянулся. - Теперь верю, что вы действительно занимаете эту должность в солидной фирме.
- А без атрибутов? Без стола, монитора и секретарши в приемной не смотрюсь? - Кабинет Сергеева так и остался тем безликим местом, в котором Леонидов ничего не изменил за несколько месяцев своей работы. На окружающую обстановку Алексей обращал мало внимания, главное, что она не раздражала, но Михин сразу же оценил дороговизну евроремонта и приличную офисную мебель.
- Я тут о вас справки навел, Алексей Алексеевич. Вы ушли из органов пять месяцев назад в моей должности и таком же звании, только не из РОВД, а из Московского уголовного розыска Москвы. И с хорошей репутацией ушли. О вас легенды ходят, мол, Леша Леонидов такие дела раскрывал.
- И что? Люди с министерских постов уходят, президенты переизбираются, но живут же после этого? Решение оставить карьеру - это не смертельно, поверьте. После этого можно не только выжить, но и достойно жить.
- Это уж точно - достойно. Вы на большие деньги польстились?
- Да. Польстился на большие деньги. О моей бывшей работе все?
- Это больная тема?
- Нет. Просто не заставляйте меня видеть в вас коллегу, я все-таки подозреваемый или уже нет?
- Подозрение с вас я не снимаю, хотя достаточно ясно понимаю, что если Клишина убили вы, то доказать это практически невозможно.
- Это еще почему?
- Ну, вы же знаете, на чем можно засыпаться, и постарались улики уничтожить. В доме все чисто, отпечатков ваших нет, следов грязной обуви тоже, никто вас не видел ни входящим в клишинскую дачу, ни уходящим из нее. Все-таки профессионал, чего уж тут.
В этом месте Леонидов чуть улыбнулся, вспомнив, как недавно ночью они с Барышевым, бывшим десантником, а ныне сотрудником вневедомственной охраны, весьма непрофессионально лезли в чужое окно. Да, ампулу из-под цианистого калия так просто раздавить каблуком где-нибудь в лесочке за пятьдесят километров от поселка, на обратном пути в Москву: никто и не узнает, с какого химико-фармацевтического завода она взялась. И свидетелей нет, кроме покойника.
- Вам весело, как я вижу?
- Грустно. Если я на Библии сейчас поклянусь, что не убивал никакого писателя и вообще не знал, что он заходил в мое отсутствие на дачу к жене, вы же мне не поверите? Что значат какие-то слова человека, не замеченного до сих пор ни в какой антиобщественной лжи, когда есть пуговица от рубашки и голубой, пахнущий духами жены платок?
- Ну отчего же? Я как раз вчера беседовал с вашей женой. Она, похоже, вообще врать не умеет, рассказала мне про школьный роман с Клишиным, про то, что он был мстительным человеком и ничего и никогда никому не прощал.
- Вы были у Саши?
- А что такого странного? Из-за нее же весь этот шум.
- И что заставило вас принять ее взгляд на Клишина? Ну, насчет Пашиной мстительности и злобы?
- Я время зря не терял, разговаривал кое с кем из его знакомых, надо же было узнать, писал ли он, основываясь на реальных фактах, или был мастер пофантазировать.
- И что вы узнали, Игорь Павлович?
- С детства не люблю литературу и, честно скажу, ни черта в ней не понимаю. Скажем, нормальный человек просто доложит: "Я вышел из дома и пошел на электричку". А сочинитель непременно выдаст: "Роса на траве блестела, что-то там тра-ля-ля-ля звенело где-то в воздухе, и вдали обязательно гудок паровоза и дым, похожий бог знает на какое мифическое животное". И в итоге из обычной двухчасовой поездки в вашу, допустим, деревню Петушки на поливку огорода выйдет лирическая басня о том, какое это счастье - просыпаться утром и топать черт знает куда по росистой траве. Весь этот бред и есть литература.
- А почему басня?
- Да потому, что все вышесказанное неправда. Все чепуха. Вот взять, например, этого писателя Клишина: врал он? Конечно врал! Все говорят, что
был он человеком особенным, а заключалась его особенность в том, что у Павла Андреевича был исключительный дар наживать себе врагов. У него не складывались ни с кем отношения: ни с женщинами, хотя он был красавцем; ни с издателями, хотя он, без сомнения, был талантлив; ни с друзьями, хотя многие хотели бы таковыми стать. Он был уникальным, умел говорить и говорил людям те вещи, которые они меньше всего хотели бы от кого-то услышать, и люди просто стали бояться с ним разговаривать и общаться.
В это время Марина Лазаревич приоткрыла дверь и внесла небольшой поднос с чашечками, банкой растворимого кофе и сахарницей. Михин прервал патетический монолог, уставившись на ее ноги, весьма высоко открытые короткой юбкой. Девушка не задержалась, из чего Алексей сделал вывод, что ей их разговор через едва прикрытую дверь неплохо слышен.
- Секретарша у вас, смотрю, весьма симпатичная девушка.
- И что?
- Как жена смотрит на это?
- Каждый день по телефону вежливо говорит ей "здрасьте". Ну, так что вещал людям этот писатель?
- Писатель? Ну да, мы о Клишине. - Михин наконец отвлекся от темы красивых ножек и продолжил мысль: - Я тут изложу некоторый итог, на основании того, что услышал от его знакомых. Павел Клишин просто не умел говорить и писать приятных вещей. Вернее, как утверждает один издатель, не мог себя переломить. Ведь не секрет, что идеальный вкус есть у единиц, а дорогие вещи покупают все, и все хотят подтверждения тому, что не зря потратили деньги. Попробуй скажи откровенно человеку, что он отвалил кучу бабок за дерьмо, - и наживешь себе врага на всю жизнь. Поэтому нужным людям обязательно надо врать, пусть даже тебя воротит от цвета их новой машины, а костюм за двести баксов смотрится на толстом брюхе хуже, чем на том же Клишине дешевые джинсы и футболка. Некоторые люди на комплиментах карьеру делают: не умей хорошо работать, умей хорошо врать начальству, кому не приятны дифирамбы в собственную честь? Даже очень умные директора и начальники попадаются на такой крючок просто потому, что боятся самостоятельно трезво оценить себя и своих жен, а Клишин умел замечать в людях все самое смешное, нелепое, их затаенные движения души, которые человек и сам от себя скрывает. У каждого есть больное место, так Павел Андреевич обладал необыкновенным даром сразу это место нащупать и просто из интереса туда тыкать: что будет? Было очень плохо: у писателя в итоге оказалась куча врагов.
- А как же талант?
- Так и талант был того же рода: Клишин изумительно описывал то гадкое, что так отлично замечал в людях.
- Значит, в моем случае я больше всего на свете боюсь, что жена мне изменит? - предположил Леонидов.
- Видимо, так, Вернее, вы ее наверняка очень любите, - любовь к ней и ее любовь ваша опора в жизни, а Клишину это показалось нелепым и смешным.
- И я действительно тощий и красноглазый?
- Ну, у каждого во внешности есть недостатки, идеальных пропорций в природе не существует, а на тех, что изредка попадаются, люди большие деньги зарабатывают. Вспомните свою работу в розыске: как описывали свидетели других людей? Например, спрашиваешь: "Кто к нему приходил?" Ответ: "Какая-то женщина в очках". Представляешь сразу тетку, смотрящую целый день телевизор или читающую книжки на диване под настольной лампой, а потом оказывается, что это ослепительно красивая девушка с отличной фигурой и белозубой улыбкой, но действительно в очках, хотя очки ей идут. Вы худой, пусть даже тощий, и глаза у вас воспалены от постоянного недосыпания, но брюха совсем нет, фигура стройная, волосы густые, черты лица правильнее. Перечисли все это - возникает сразу совсем другой образ. Вот из чего я делаю вывод, что Клишин мог просто описать события под тем негативным углом зрения, под которым он привык воспринимать окружающие события и окружающих людей.
- И кто же, по-вашему, его убил?
- А вот это вычислить необыкновенно сложно: Павел Андреевич успел насолить всем знакомым, друзьям и любимым женщинам, если таковые были.
- И вы полагаете, что он не мог никого любить?
- С таким взглядом на людей? Я тут пробовал читать его книги… Мерзость одна.
- Знаете, Игорь Павлович, у меня такое чувство, что это не допрос, а попытка посоветоваться. Вы зачем пришли-то?
Михин вздохнул и как бы между прочим сказал:
- На дачу к Клишину в понедельник ночью какие-то хулиганы влезли.
- Что, все следы уничтожили? - Леонидов закрыл нижнюю половину лица чашкой кофе и отхлебнул из нее, потупив глаза.
- Да не в следах дело. Следы, что следы? Вот и жена ваша говорит, что ничего не слышала - спала. А ведь сон у беременных женщин такой чуткий…
- Ну, все бывает, исключения есть из любых правил.
- Я человек конкретный, Алексей Алексеевич, у меня нет склонностей ни к анализу, ни к самокопанию.
- Я не заметил: вы прекрасно изложили писательскую концепцию Клишина.
- С чужих слов, Алексей Алексеевич, с чужих слов. Чтобы понять этого писателя и вообще всю ихнюю братию, надо самому писателем родиться или хотя бы что-то в жизни прочитать. А я школьную программу скрепя сердце одолел, до сих пор не помню, кто старуху пришил топором: Рахметов или Раскольников, а это самое близкое из прочитанного, потому что про убийство. Чего уж про остальное говорить! Я чую, что "висяк" у меня будет. Да. Я понимаю, когда убивают из-за денег, или ножом в пьяной драке, или зять тещу порешил, но когда убивают из-за идей…
- А почему вы решили, что здесь какие-то идеи?
- Да роман этот покоя не дает, эта злосчастная "Смерть на даче". Вы почитайте некоторые места и сразу поймете.
- Где ж почитаю? Дайте! - Леонидов через стол протянул Михину руку. Тот посмотрел грустно. Глаза у него оказались темными, глубокими, как две чернильницы, Алексею тут же захотелось обмакнуть в них гусиное перо и написать что-то о чудных мгновениях. Не такой уж плохой парень оказался этот Игорек Михин, особенно когда сказал: "Я все равно на мелком хулиганстве не специализируюсь. Ну залезли и залезли, ничего же не взяли: ни вещей ценных, ни компьютер, ни одежду. Так, покуролесили немного, и что? Все равно наследник пока не объявился, возмущенных нет. А вы почитайте, Алексей Алексеевич, а я еще зайду".
Он вздохнул, залпом выпил остывший кофе и попрощался. Дверь не успела за ним закрыться, как в кабинет влетела Марина:
- Ты от нас уходишь?!
- С чего ты взяла?
- Разве он тебя не уговаривать приходил, Михин этот? Чтобы снова в милицию? Неужели Ирина Сергеевна отпустит?!
- Тише ты. Просто соседа моего по даче убили, я свидетель, а никак не рулевой всего этого безобразия.
- Да? А зачем он еще придет?
- Марина, сколько раз говорил, чтобы ты дверь за собой закрывала.
- Я только конец слышала. Ваши коммерческие тайны меня мало интересуют, все равно через мои руки все потом проходит: все счета, факсы и печати, а тут такое!
- Ты молчи только и Серебряковой не говори. Этой фирме уголовных преступлений на весь оставшийся век хватит.
- А Саша знает?
- Да, ей не повезло. Ладно, Марина, кто там звонил, пока я так надолго отвлекся?… - И Алексей снова со вздохом взялся за телефон.