По тому, как принял Подгорный Кузьмина, Василий понял, что все Ванюши и Васи закончились. Дисциплина, ответственность, операции, разбор действий и - тренировка. Проведя Василия по помещениям, познакомив с отдыхающими после занятий бойцами отряда. Подгорный завел его к себе в небольшой кабинет, показал на стул, а сам сел за свои чистейший письменный стол.
- Ты меня о чем-то спрашивал? Я имею в виду телефонный разговор.
- Я уже понял, - сказал Кузьмин.
- Ну правильно, при чем здесь телефон... Я рад, что ты у нас вне всяких подозрений. Но на всякий случай вот, - он выдвинул ящик стола, достал пачку фотографий, где были запечатлены люди, дачка в разных ракурсах на фоне моря. - Прогляди, тут ты отдыхал целую неделю. Под Новороссийском, у моих хороших знакомых, которые и тебя отлично знают. Вот их имена и фотографии. Стопроцентное алиби. А вернулся сегодня, надо же тебе перед нашей бухгалтерией отчитаться. Еще какие вопросы?
- Сорокина-то за что?
Сидел бы себе, не вылезал... Кто его просил высовываться? Милиция насчитала двадцать семь пулевых отверстий, и все в задней правой двери. Шофер не пострадал, даже не ушибся. Вывалился на асфальт и пролежал, пока все не кончилось. А Сорокин твой вылез и попер. Ну его и задели. Не смертельно. Меня тут другое не устраивает, Василий Петрович: что это за садизм такой - двадцать семь дырок! Совсем, что ли, стрелять разучились? Куда это годится? Я тебя прошу, завтра на разборе надо поговорить на эту тему. Мы же, в конце концов, не мафиози какие-нибудь, чтоб устраивать подобные разборки! А если бы люди пострадали? Никуда не годится. А что у тебя с Натальей?
Кузьмин слегка опешил, хотя помнил, что говорил о ней Подгорному. Неужели они и там уже побывали?
- Родила мне сына. В честь деда назвали. Сейчас дома сидит, не работает. Арсеньич ее маленько опекает. Вот услыхала сегодня про Сучкова по радио, к Никольскому примчалась в истерике, не знала, что меня там нет. Он позвонил, поговорили, так понял, что и он ничего про Сучкова не знал.
- У нее там, кроме дома, есть что-нибудь такое, что ее держит?
- Работа у Никольского.
- С этим тоже ей надо немедленно кончать.
- Так она и не работает сейчас. С дитем сидит дома.
- Вот и хорошо. Мы тебе тут, неподалеку, хорошую квартирку дадим, есть пока двухкомнатная, но улучшенной планировки. И невысоко, чтоб ей с коляской не таскаться. Забирай ее да и переезжай. Хоть завтра. Я знаю, она повар отличный. Вот и будет у нас работать, ребят кормить, нас с тобой. - Иван приподнялся и хлопнул Кузьмина по плечу. - И ты сегодня забери что тебе нужно и оставь квартиру. Больше там не появляйся.
- Иван...
- На людях у нас все по имени-отчеству, без чинов и званий. Там я для тебя Иван Федорович, здесь - Ваня.
- Усек. Я не совсем, извини, понял, ну не врубился еще, поэтому, если можешь, объясни: срочность с Натальей вызвана... Ну те же обстоятельства?
Пока это тебя пусть не трогает, Вася. Мне для этого Арсеньич нужен. Вот ты обещал Наталье приехать, когда там, сегодня, завтра? - И, увидев остановившиеся глаза Кузьмина, совсем по-дружески добавил: - Ты только не обижайся и не бери в голову ничего лишнего. Ты не мальчик, сам должен понимать, о чем у нас с тобой шел разговор. Поэтому ребята там, у тебя, малость прошлись, поработали... - Он вдруг засмеялся. - Но ты честно отдыхал. Я за последний год столько не выпил! Молодец. Правильно, нервам тоже отдых нужен. Ну это я так, для разрядки... Так вот, бери машину, поезжай к Наталье, посмотри, чего забрать надо, но лишнего не бери. Пусть стоит дом, когда-нибудь вашей дачей станет. Мы его поставим на охрану, и пусть дожидается. А Арсеньичу скажи, что он мне очень, просто позарез нужен и встречу я его там же, где и тебя, у Феликса.
- Вань, ну мы уж вроде теперь вместе, чего темнить, скажи, что у тебя там за интерес такой?
- Докладывают мне, видишь ли, что там авторитеты пригрелись и свой суд чинят.
- Вон как. Значит, у тебя есть среди них свой?
- Ну а как же ты думаешь, эх, Вася! - Иван шлепнул его по локтю.
- Кто же, если не секрет?
- Какие ж от тебя сейчас секреты? Тот самый, который тебя вычислил. Когда вы за девкой рыпнулись, помнишь?
- Так это ж и был Арсеньич, я так понял.
- Арсеньич-то сказал, а вычислил другой. Ладно, познакомишься скоро. Ну есть еще вопросы? Или больше нет?
- Тогда я, пожалуй, и правда, лучше сейчас поеду, переночую там, а утречком с семьей вернусь. Устроит?
- Вполне. Я разбор на середину дня перенесу, чтоб ты успел маленько устроиться. Надо с ними как следует поговорить, Вася. В самом деле, нельзя же нам, понимаешь, - нам! - бои в городе устраивать! А эти молодцы уже и в Лондоне свой Трафальгар учинили со сбежавшим мореходом - Тарасюком. Ты понимаешь, когда тут открылась охота на эту сучковскую компанию, наш судовладелец тайком все свои капиталы перевел в Англию и смылся буквально с похорон коллеги по несчастью. Вот такая это сволочь, Ванюша. Все равно достали. Но стрелять еще не научились. И это уже будет твоя забота.
2
Синие "Жигули" с затемненными стеклами свернули с набережной на малую дорожку и, проехав два многоэтажных розовых дома, нырнули под арку во двор. Поманеврировав, Сережа Селихов поставил машину радиатором в сторону дома Турецкого. На рогульку антенны радиотелефона, торчащей над дверью, положил и прищелкнул короткую трубку, похожую на оптический прицел. Раскрыв стоящий сбоку кейс, к которому от трубочки тянулись тонкие проводки, Селихов повертел ручки настройки и установил трубку таким образом, чтобы невидимый лазерный луч уперся точно в окно нужной ему квартиры. Затем он надел наушники, щелкнул тумблером включения и, откинувшись на спинку сиденья, стал терпеливо ждать, поглядывая на проходящих мимо. Сам он был похож на любого из тысяч молодых людей, пользующихся плейером.
Прошло, вероятно, не менее часа, пока он услышал в наушниках телефонный звонок. Затем застучали каблучки, звонок прервался и мужской голос спросил:
- Ирина, ты? Грязнов говорит.
- Здравствуй, Слава. Что у вас опять случилось?
Долго объяснять. Александр просил подослать к тебе моего человека.
- Ой, ну наконец-то! У меня ж дела стоят!
- Ничего, здоровье дороже. Подъедет, запомни, пожалуйста, Федор Маслов. Федя. Позвонит три раза. Когда назовет себя, откроешь. И больше никому, поняла? Это, считай, приказ. Потому что ситуация действительно тревожная. И никаких инициатив! У тебя, кстати, что за дела?
- Да у меня урок срывается! - почти заорала Ирина.
- Где это?
- На Ленинском. Где "Дом обуви".
- Ладно. Он на машине будет. Отвезет. Но ты от него ни на шаг!
- Как я уже устала от всего этого... - вздохнула Ирина.
- Терпи... - вздохнул и Грязнов. - Так он где-нибудь минут через тридцать подъедет.
- Хорошо, а то я уже безнадежно опаздываю...
Селихов посмотрел на часы и, откинув голову, закрыл глаза.
Ровно через двадцать минут он снял наушники, трубку, сунул их в кейс, поставил его назад и вышел из машины.
Быстро, через ступеньку, поднялся без лифта на пятый этаж и трижды нажал на кнопку звонка.
- Кто? - послышалось из-за двери.
- Маслов Федор, я от Грязнова.
Ирина отворила дверь.
- Заходите, я через минуту буду готова. А вы даже раньше, молодец.
Селихов услужливо кивнул:
- Торопился. - Его легкая одышка подтверждала сказанное лучше всяких слов.
Ирина накинула на плечи зеленую кофту и подхватила сумочку и черную папку с нотами. Они почти бегом спустились по лестнице, выскочили из подъезда. Селихов, держа под локоть, подвел Ирину к машине, открыл переднюю дверцу и, когда она села, захлопнул и нажал кнопку-стопор. Затем сел за руль.
- Значит, на Ленинский, к "Дому обуви"?
- Ага, - Ирина раскрыла сумочку, вытащила зеркальце и стала смотреть, правильно ли покрасила губы.
На набережной в это время было пустынно. И Селихов прибавил газу. Только когда машина поднялась на горку к Таганке, Ирина сообразила, что едут они явно не туда, о чем обеспокоенно и заявила.
- Не волнуйся, - почему-то на "ты" заявил вдруг шофер, - едем туда, куда надо.
- В чем дело? - Она напряглась обеспокоенно. - Вы Федя?
- Никакой я не Федя. Тихо сиди. Дверь на запоре. И слушай меня внимательно. С тобой лично ничего не случится. Слово даю. Волос с головы не упадет... Если сама не захочешь. И не дергай ручку, он на стопоре. Не надо резких движений. Ты помалкивай, и ничего тебе не будет...
- Откройте дверь, я требую. Остановитесь! Я орать буду! Стекла колотить!..
- И зря. Ничего, кроме разбитых пальчиков, не поимеешь, а ты, я вижу, музыку любишь... Лучше успокойся и выслушай меня. Считай, что я тебя похитил. Но... - Селихов говорил спокойно и рассудительно, не глядя вроде бы на Ирину, а на самом деле привычным глазом профессионала фиксируя каждый ее жест и угадывая следующее движение. - Тебе, повторяю, ничего не грозит. Нужно, чтобы твой муж внимательно нас выслушал и сделал для себя соответствующие выводы. И ты будешь тут же возвращена домой. Ясно?
- Но вы ж его не знаете! Он даже слушать вас не станет! - запальчиво выкрикнула Ирина.
- Выслушает, - без всякой угрозы, уверенно сказал Селихов и усмехнулся. - Такими красавицами не разбрасываются.
- А я для него никакой ценности не представляю! - воскликнула Ирина, хотя комплимент ей понравился, особенно каким тоном он был сказан. - У него на уме одна работа! И ничего у вас поэтому не выйдет.
- Ну что ж, не выйдет так не выйдет. Значит, придется тебя так отпустить. Если, конечно, ты сама не захочешь его такого бросить и меня, к примеру, полюбить, а? Шучу... Ну а вдруг выйдет?
Он увидел, как она оскалилась на его предложение, словно тигрица, и с улыбкой подмигнул ей, будто заговорщице. Селихову совсем не хотелось быть грубым и пугать эту в самом деле очень красивую женщину, тем более что и указание Никольского на этот счет было категорическим, что вполне устраивало Сергея.
Странный какой-то похититель, подумала Ирина. Даже симпатичный. А может, это все - чей-то розыгрыш?
- Это не розыгрыш, - сказал Селихов, прочитав на ее лице, о чем она подумала, отчего холод коснулся ее спины.
- А как вы узнали?
- Секрет фирмы и дело техники, - просто ответил он.
- Нет, ну все-таки как же вам удалось? - настаивала она.
-Знаешь такую пословицу? Много будешь знать - скоро состаришься. Ясно тебе? Или повторить?
Ирина отвернулась и стала внимательно глядеть по сторонам, пробуя запомнить, куда ее везут. Но Селихов несколько раз сменил направление, проскочил какими-то кривыми переулками и совершенно запутал ее, тем более что и район, по которому они ехали, Ирина не знала. Наконец он тормознул у обочины. Ирина успела лишь разглядеть впереди нечто напоминающее кольцевую дорогу.
- Вот теперь я должен завязать тебе глаза. А ты обещай не срывать повязку, и тогда я оставлю твои руки свободными. Обещаешь?
- Обещаю, - буркнула она. Нет, опасности она и вправду никакой не ощущала, и это ее даже стало пугать.
Он ловко натянул ей на глаза широкую повязку на резинке.
- Не жмет? - спросил заботливо.
Она только пожала плечами.
Так они ехали еще около получаса, и Ирина даже начала подремывать. Наконец машина остановилась. Водитель вышел, открыл дверцу со стороны Ирины, вывел ее, прихватив ее вещи, и они небыстро пошли по лесной тропинке куда-то вверх. Ирина ощутила сильный сосновый запах и речную прохладу. Шли недолго.
Селихов помог ей спуститься в бункер, закрыл люк и снял с лица повязку.
- Вот мы почти и дома.
Ирина с любопытством огляделась. Тесноватое цилиндрическое помещение, освещенное лампами дневного света. Странные приборы на стенах и низком потолке. Круглая крышка, запиравшая торец трубы более чем полуметрового диаметра, откинулась сама по непонятной команде этого странного похитителя. А он легко поднял с пола длинную гондолу, вставил в отверстие трубы и предложил Ирине сесть в нее. Сам сел сзади.
- Небольшое путешествие под землей! - сказал он таинственно. - Только надо пригнуть голову. - И показал как. После этого дернул небольшой рубильник на стене трубы, и гондола, быстро набирая скорость, понеслась в темноту. Путешествие оказалось коротким и совсем нестрашным. Что-то похожее на пневматическую почту. О чем она и сказала.
Селихов усмехнулся ее непосредственности. Хорошая девица. Зря ее впутали и эту историю...
Впереди показался свет, и гондола остановилась. Ирина увидела, что находится в большом слабо освещенном зале. Селихов снова взял ее за руку и повел вдоль стен, причем некоторые из них, прозрачные, сами раскрывались при их приближении. Прямо колдовство какое-то? И вот опять перед ними сама собой открылась дверь в небольшую комнату, тоже освещенную лампами дневного света. Здесь было прохладно, но не холодно.
- Вот тут ты и посиди немного, - сказал Селихов. - Вон там - туалет. Телевизор посмотри. Если язык знаешь, можешь даже Америку поймать. А я принесу поесть и попить, если хочешь. В общем, думай, а надумаешь, нажми кнопку возле двери и говори, я услышу, связь чистая.
- Эй, зовут-то хоть вас как?
- А это тебе, Ира, ни к чему. Постарайся меня не запоминать. На всякий случай. Тебе же спокойней. Понятно?
- Понятно, - вздохнула она печально.
- Ну вот, я ж говорил, что ты - молодец. Таких не бросают. Привет, отдыхай. Чего захочешь, нажми кнопку и скажи.
Он вышел, и дверь за ним мягко закрылась сама, не оставив даже щели. Вот это действительно похищение! Прямо как у Дюма!
Федор Маслов явился минута в минуту, как было приказано Грязновым. Закрыл машину, поднялся на лифте на пятый этаж и нажал дверной звонок трижды. Никто ему не ответил. Он снова и снова нажимал кнопку, слышал звон за дверью, но в ответ - тишина. Тогда он стал стучать - никакого результата. Дверь была закрыта.
Федор быстро вернулся к подъезду, где видел телефон-автомат. Набрал номер Грязнова, тот тоже не отвечал. Позвонил Романовой и доложил о странном молчании в квартире.
Александра Ивановна бесшабашно выматерилась и велела ждать, потому что с этой красивой куклой можно запросто с ума сойти. А Грязнов, сказала она в конце своего громкого монолога, только что выехал на очередное убийство.
Словом, ничего не попишешь, понял Маслов, придется ждать до упора.
Он снова поднялся наверх, позвонил в дверь на всякий случай, а потом сошел на один лестничный пролет и, устроившись на подоконнике, чтобы видеть машину, закурил.
- Уже слышал? - спросил Грязнов, входя вслед за Игорем Залесским в кабинет.
- О чем? - удивился Турецкий их совершенно замызганному какому-то виду и бросил телефонную трубку.
-Он не знает, - констатировал Игорь, залпом выдул полный стакан воды из графина, налил еще и протянул Славе. А сам плюхнулся устало на свой стул. - У нас еще один, уважаемый товарищ юрист, - передразнил он меркуловскую интонацию.
Турецкий глядел на них глазами человека, который абсолютно не понимает, о чем идет речь. Наконец до него стало доходить. Он, словно школьник на уроке, поднял руку.
- Прошу помолчать. Убийство?
Грязнов, оторвавшись от стакана, кивнул.
- И вы хотите, чтоб я угадал?
- Ну уж... - с откровенной иронией протянул Игорь.
- Это Сучков, - как о давно известном, сказал Турецкий.
Грязное с Залесским переглянулись, не веря ушам своим.
- Да он же знал! - догадался Залесский. - Не видишь? Дурачком прикидывается.
- Честное слово, ребята, - серьезно сказал Турецкий.
- Да ладно врать, - отмахнулся Игорь.
- Значит, сорок старцев... - Саша задумался.
- Какие еще старцы? - насторожился Грязнов.
- Долго объяснять, Слава. Художественную литературу надо иногда почитывать, а не только уголовный кодекс... А как же это было? Где?
- Послушай, ты что, действительно ничего не знал?- изумился Грязнов. - Ну и дела... Иди в цирк работать! А как было? Просто. Легче только репку выдернуть...
Водитель Сучкова с Садового кольца повернул на Первую Брестскую, чтобы у Белорусского вокзала вырулить на Ленинградский проспект и ехать в Шереметьево встречать делегацию. И возле Палас-отеля, на углу Грузинской, который строят югославы, прямо перед его носом возник какой-то грузовик с прицепом, въезжающий на стройплощадку.
Водитель Сучкова притормозил. И в этот момент сзади, справа от сучковской "Вольво", подлетела и резко остановилась черная "Волга", хотя именно для нее проезд вперед был еще открыт. А дальше, как слышали и видели свидетели со стройки, в течение буквально нескольких секунд автоматчики из "Волги" изрешетили заднюю дверь "вольво" за которой сидел Сучков, послали очередь в выскочившего из машины телохранителя, и "Волга" умчалась дальше, благо впереди транспорт уже рассосался
Шофер грузовика, не успев ничего сообразить, пересек, наконец, узкую Брестскую и въехал на стройплощадку.
Перекрыть движение в этом месте - задача не из легких, движение сумасшедшее, единственный, по сути, выход с Садового на Ленинградский.
В общем, когда примчались ребята из Тверского ОВД, главные свидетели давно уехали, а те, кто был, включая насмерть перепуганного, но незадетого водителя "вольво", ничего внятного, кроме рассказанного, добавить не могли. Сучков был убит наповал. Телохранитель ранен, скорее даже задет. Вот такие пироги...
Собрали два десятка гильз от "Калашникова". "Скорая" увезла тело Сучкова и раненого Сорокина. Машина же, точнее ходовая ее часть и мотор, совершенно не пострадали, и водитель сам уехал на ней в гараж.
Никто, конечно, и номер "Волги" не запомнил. Черная "двадцать четверка" - и все. Придется в газетах объявлять, призывать свидетелей, да кто откликнется?.. Объявили в розыск. А что толку-то? Это же заказуха!
- Но как же ты угадал? - допытывался Слава.
- А почему от него неделю назад старый его телохранитель ушел, Кузьмин? Кто мне объяснит?
- Он не ушел, - возразил Залесский, - ты разве забыл? Сам же говорил, что его Сучков выгнал.
- А разве нельзя уйти по собственному желанию и таким образом? И почему, когда он появляется и задает вопросы про кого-нибудь, того человека вскоре убирают. Он и теперь исчез, будто хочет следы замести... Вопросы есть, а арестовать не за что...
Размышляя вслух, Саша стал снова набирать номер телефона, подождал и с досадой швырнул трубку.
- Черт знает что такое! Куда она могла деться?
- Постой, ты о ком? - поднял свои опаленные брови Грязнов. - Об Ирине, что ли?
Ну о ком же еще? Больше часа звоню - тишина. - Турецкий раздраженно сморщился.
- Она вместе с Масловым на какой-то урок поехала. На Ленинский.
- Господи, что ж ты раньше не сказал, видел же, как я набираю... Тогда все в порядке.
- Расскажи, как съездил, - спросил Грязнов.