- Это я так. - Подседерцев потер широкий лоб. Эти слова, в библейские времена написанные огненными буквами на стене и предсказавшие конец царя Валтасара, всплыли из памяти сами собой. "Вот голова! До последней минуты работать будет", - невольно усмехнулся Подседерцев. - Дай-ка мне Гаврилу.
Водитель потыкал в кнопки радиотелефона, дождался ответа и передал трубку Подседерцеву.
- Это я. - В этот момент по взлетной полосе с ревом пронесся самолет. Подседерцев проводил взглядом его сигарообразное тело, прошитое строчкой ярко светящихся иллюминаторов. - Слышишь меня? Давай к "Ш-1", пошушукаемся.
Он передал трубку водителю. В рации, укрепленной между сиденьями, трижды тихо пискнул зуммер.
- Отстрелялись, Борис Михайлович, - облегченно вздохнул водитель.
Через минуту по шоссе от профилактория пронеслись два джипа, аккуратно прикрывающие зажатый между их литыми буйволиными телами серебристый "мерседес".
- Дай команду, пусть бригада сворачивается. Всем на базу. - Подседерцев откинулся на кожаный подголовник. - А мы остаемся.
Когти Орла
В маленьком чуланчике, заваленном некогда белыми халатами и пустыми коробками из-под лекарств, было душно, нос резал концентрированный запах больницы. Еще до приезда Ашкенази Максимов тщательно осмотрел их будущее убежище и, верный правилу - никогда никуда не входить, не подготовив путь отхода, первым делом перекусил медицинскими клещами шапки гвоздей на решетке, закрывавшей маленькое оконце. Теперь сорвать ее было делом одной секунды. Протиснуться в узкий проем ему труда не составило бы, с Кротовым пришлось бы помучиться. На самый крайний случай, если времени будет в обрез, Максимов решил попросту выбить раму самим Кротовым, конечно, не совсем вежливо по отношению к пожилому человеку, зато быстро и эффективно. Оставаться на линии огня, пока Кротов, кряхтя, будет забираться на подоконник и возиться с заклинившими шпингалетами, желания не было.
Кротов вытер взмокшее лицо и вздохнул:
- Скоро они там?
- Терпение, доктор Менгеле, - усмехнулся Максимов, Кротов так и не успел снять белый халат. - Мама не хотела, чтобы вы стали врачом? Вам бы пошло.
- Я сирота, Максим. - Нервное напряжение, наконец, сказалось, пальцы Кротова заметно дрожали. - Покурить бы.
- Поставят к стенке - дадут сигаретку, - ровным голосом произнес Максимов.
- У вас юмор могильщика.
- А у вас оптимизм возницы катафалка.
- Сколько нам еще сидеть? - Кротов осторожно поправил под собой коробку. - С меня уже семь потов сошло! - Он рванул верхнюю пуговицу рубашки, оттянул вниз узел галстука. - Не могу больше! Чего мы ждем?
- Не дергайтесь. Кротов, дайте ребятам свернуть бригаду обеспечения.
- Какую еще бригаду?
- А вы думали, нас без присмотра оставят?!
- О, господи! - тяжело вздохнул Кротов. Максимов ждал: по всем признакам, у Кротова начиналась истерика, так и должно было быть, людей со стальными нервами в природе не существует, каждому положен свой предел, а Кротов уже давно жил за чертой. Он великолепно держался на даче, несколько минут назад виртуозно "сделал" Ашкенази, словно вместе с Журавлевым изучал тонкости вербовки в Высшей школе КГБ. Но в этой комнатенке, где сидеть пришлось, уткнувшись друг другу в колени, под заунывный вой мотора вентиляционной системы, дребезжащей в углу, Кротов не выдержал. Он до белых полос закусил губы, сцепил пальцы и уткнулся взглядом куда-то в потолок.
Максимов внимательно следил за глазами Кротова, и когда их подернула мутная поволока, резко выхватил пистолет и прижал холодный цилиндр глушителя к взмокшему лбу Кротова. Тот дернул головой, будто к нему прикоснулись каленым железом, Максимов двинул вперед руку и прижал голову Кротова к кафельной стенке.
- Тихо, Кротов, только тихо! - Максимов щелкнул предохранителем. - Быстро возьмите себя в руки. Или я разнесу вам голову.
Лицо Кротова на мгновение омертвело, на нем отчетливо проступили все до единой морщинки, уголки губ поползли вниз, веки дрогнули и плотно сжались, собрав в бугорки дряблую пергаментную кожу. Максимов с облегчением отметил, что у того чуть дрожат остро вырезанные крылья носа, значит, до обморока от спазма дыхания дело не дошло.
- Все. - Кротов повел слабой рукой, отстраняя пистолет от лба. - Я в порядке, Максим. - Он длинно выдохнул, как человек, еле вынырнувший из глубины, и потерся затылком о холодный кафель стены.
Максимов заглянул ему в глаза. Так делает рефери на ринге, когда хочет узнать, готов ли поднявшийся с пола продолжить бой. Кротов был готов, мути в глазах не было.
- Ты бы выстрелил? - Кротов проводил взглядом "Зауэр", нырнувший в кобуру.
- Да, - кивнул Максимов. - У меня приказ стрелять при малейшем признаке провала. Гаврилов вас ценит меньше, чем свою шкуру.
- Почему ты это мне говоришь?
- Откровения в камере смертников. - Максимов улыбнулся. - Простите за могильный юмор. Нет желания потрепаться?
- Под микрофон? - скривил бледные губы Кротов.
- Под эту громыхалку, - Максимов кивнул на надсадно гудевший мотор, - не работает ни одна аппаратура. Жить хотите, Савелий Игнатович?
- Хочу дожить, если вы понимаете, что это такое.
Максимов поразился, как быстро Кротов пришел в себя. Сейчас он опять напоминал старого лиса. Изнуряющий бег от судьбы закончен, лапу до хруста защемил капкан, а лай собак совсем близко. В черных умных глазах плещется боль, а лис все еще решает, то ли, повинуясь инстинкту, перегрызть лапу и бежать, отмечая путь красными горошинами крови, то ли затаиться и ждать, положившись на чутье, говорящее, что охотники бестолковы и с пьяных глаз вполне могут проскочить мимо.
- Даже не надейтесь. Кротов.
- Это почему же?
Максимов с трудом вытянул ноги, откидываясь к стене.
- Это мне можно было лепить, что вы выколачиваете какой-то долг. Никто вам ничего платить не собирается. Ни Гаврилов, ни Осташвили.
- Умозаключения профана, вы уж извините, Максим. - Кротов вскинул подбородок. - Вам не известно и сотой доли…
- Зато мне известно, что стоило вам засветиться в офисе, как на следующий день на нас спустили собак! И не делайте вид, что вы не связали эти события.
- У меня слишком мало фактов, чтобы делать столь категорические заключения, Максим.
- Тогда поделюсь. В то утро перед выездом Стас позвонил по одному телефону. Номер я из него выбил, а потом проверил через Костика. У него есть такая программка - даешь номер, в ответ получаешь адрес и прочие установочные данные. Номер принадлежит службе безопасности фонда Осташвили.
- Гога! - Кротов от бессилия застонал.
- Он самый, - удовлетворенно кивнул Максимов. - Почему, зная от Стаса, где находится дача, Гога до сих пор не удосужился прислать к нам гонцов с автоматами, я понять не могу. Хотя версия есть.
- Вы сейчас на Стаса можете навесить все, что душе угодно. - Кротов вновь успел взять себя в руки. - Человек уехал, как с него спросишь?
- Вчера я убил его. Кротов. - Максимов выждал, пока Кротов поймет сказанное. - По приказу Гаврилова, но больше из инстинкта самосохранения. Точно так же, как минуту назад пристрелил бы вас.
По обреченным глазам Кротова он понял - этот удар был последним.
Неприкасаемые
Мимо длинного ряда припаркованных на площади машин второй раз медленно проехала серебристая "Ауди".
"Дожили, черт! "Мерс" теперь у нас самая незаметная машина. - Подседерцев поморщился. - Вот приехал бы я на убитом "жигуле", сразу бы нашел!"
- Слушай, посигналь ему фарами, - обратился он к водителю. - А то этот придурок до утра здесь крутиться будет.
Водитель кивнул стриженым затылком и дважды мигнул фарами. "Ауди" посигналила в ответ и лихо газанула к дальнему краю стоянки.
- Слава богу, дошло! - Подседерцев прикурил новую сигарету от окурка. - Так, а ты пойди погуляй.
Водитель, по совместительству выполнявший работу охранника, "погуляй" понял своеобразно. Послушно вышел, аккуратно прикрыл дверцу и замер, как часовой, у переднего бампера.
Гаврилов распахнул дверь, и в салон ворвался промозглый ветер.
- Привет, Боря. С почином тебя! - Лицо Гаврилова светилось искренней радостью. Он уселся поудобней и азартно потер ладони. - Не знаю, как ты, а я весь изошелся. Нервы уже совсем ни к черту. Кротов уделал этого Ашкенази, как Мохаммед Али дистрофика. Десять минут общения, и клиент готов!
- Не тарахти! - поморщился Подседерцев.
- Не понял. Ты что, недоволен?
- Я не баба, чтоб удовольствие испытывать. Сделали дело, и хрен с ним.
Гаврилов обиженно засопел, полез в карман за сигаретами.
- Что-то я не пойму…
- Работаем дальше, только и всего, - сбавил нажим Подседерцев. - Рано радоваться, Никита.
- Все шло нормально, пока не вмешался Генштаб. Я угадал? - Гаврилов вытащил из-под себя скомканную трубочку газеты. Похлопал по колену.
- Нет, это из другой оперы. - Подседерцев прикрыл глаза, знал, что они сейчас могут его выдать. Гаврилов не зря корпел в Пятом управлении: как и зачем организуют ажиотаж в прессе, знал не понаслышке. - Знаешь, зачем Гога за бугор подался?
- Откуда мне знать? - пожал плечами Гаврилов. - Я же только наружку за ним пустил да группу Журавлева содержу, остальное ты себе оставил.
- Тогда слушай. В Вену Гога для конспирации полетел. Там уже арендован самолет. На один день слетает на Кипр. Туда же завтра вылетает председатель МИКБ. По моим данным, документы для регистрации банка в безналоговой зоне уже готовы. Новый банк через подставное лицо будет принадлежать Гоге, МИКБ купит тридцать процентов акций и откроет кредитную линию. Выводы? - Он повернулся, чтобы лучше видеть лицо Гаврилова.
- Элементарно, Ватсон. - Губы Гаврилова растянулись в саркастической ухмылке. Он опять похлопал газетой по колену. - Будет война. Только не делай страшное лицо, Боря, я же не совсем дурак. Гога об этом уже знает. Предполагает, что вы начнете прижимать каналы финансирования Горца, вот и выводит свои деньги из-под удара. Я не прав?
Подседерцев вмял окурок в пепельницу на подлокотнике. Только открыл рот, как в кармане Гаврилова протяжно запищал пейджер.
- Извини. - Гаврилов прочел сообщение на светившейся зеленым светом панели. Нервно покусал губы и сунул пейджер в карман.
- Тянуть с Гогой больше нельзя. Завтра же начинай крутить депозитарий банка. Гога возвращается через три дня, к этому времени там не должно быть ни копейки. Без наркоты я его оставил. Посмотрим, как с него крутизна пластами сходить начнет!
- Послушай, Борис, может, не гнать коней? Дадим ситуации устаканиться. Пусть еще недельку-другую посидят безвылазно на даче. А я тем временем все подготовлю. Да и с наездом нужно до конца разобраться.
- Кстати, что там произошло?
- Навел кое-какие справки через блатных. Сведения подтверждаются. Похоже, действительно залетные беспредельщики ошиблись адресом. Кто же знал, что нарвутся на этого отмороженного Максимова! - натянуто хохотнул Гаврилов. - Между прочим, имеем шанс предъявить претензии и потребовать компенсации. Если ставить вопрос в таком ключе, то тех, кого Максимов не успел подстрелить, сдадут в два счета, как Павлик Морозов. Как предложение? Еще надо установить, кто вкладывает деньги в Гогу.
- Расслабься, Гаврилов. Нахватался, блин, на вольных хлебах бандитских замашек. "Претензии предъявить"… Тебе что - денег на жизнь не хватает? Твое дело собирать информацию и при этом не совать голову туда, куда не влезет остальное.
- Кстати, о деньгах, - оживился Гаврилов. - Зачем гнать коней, если мы еще не знаем, откуда Гога берет деньги. Я же считал, вернее, читал анализ Кротова, на одной наркоте и импортной водке, пусть и трижды разбавленной скипидаром, таких денег не сделаешь. Значит, есть у Гоги где-то за бугром добрый дядя.
- А это уже не твоя забота, - как мог спокойно сказал Подседерцев.
- Естественно, но все-таки не грех знать, у кого такие бабки конфискуем.
- Делай свое дело и не лезь в высшие сферы. Завтра же начинай.
- Боря, сам подумай, зачем гнать?
- Я сказал - завтра!!! - неожиданно сорвался Подседерцев.
Гаврилов вздрогнул, лицо сразу же заострилось.
- Вот только орать не надо, - прошептал он.
- А ты не доводи! Короче, заканчиваем операцию ударными темпами и ложимся на грунт. Под банк мы уже подкопались, теперь снимаем деньги, гасим липовый филиал и подставляем Гогу под ножи авторитетов. Все! - Подседерцев прикрыл глаза и откинулся на подголовник.
Опять запищал пейджер. Подседерцев поморщился, словно по виску провели раскаленной спицей.
- Да засунь ты его, блин, в жопу! - прошипел он.
Гаврилов быстро пробежал глазами сообщение и нажал кнопку сброса. Медленно убрал пейджер в карман и сказал:
- Может, туда и всю остальную технику засунуть? Предупреждаю, моя задница не безразмерная.
Подседерцев покосился на него, но промолчал. Понял, на что намекает Гаврилов. С финансами, как у всякой государственной конторы, у Службы была вечная напряженка, а аппетиты аховые. Если удавалось добыть деньги через "фирмы друзей", то легально потратить их было сложно. Спецтехнику закупал Гаврилов, беспроблемный пропуск через границу организовать было несложно, ставил на баланс своей фирмы и безропотно передавал в вечное пользование Службе. Неделю назад через него как раз прошла партия подслушивающей аппаратуры.
- Я от этой операции только геморрой имею, - проворчал Гаврилов. - А деньги на жизнь зарабатывать надо. Мне агент срочную встречу назначает, трудно догадаться, да?
- Женского рода агент?
- Успокойся, мужского.
- Трудоголик! - Подседерцев с трудом повернул голову, невесть откуда взявшаяся боль сверлила висок. - Ты меня понял, Гаврилов, или еще раз повторить?
- Понял, не дурак. Три дня так три дня. - Он нервно забарабанил пальцами по свернутой в трубку газете. - Кстати, Журавлев на встречу с тобой напрашивается.
- Что ему надо?
- Хочет обсудить перспективы. Что-то там связанное с Кротовым.
- Не будет перспективы, - коротко бросил Подседерцев как о давно решенном. - Заканчиваем с Гогой и рубим концы.
- Кстати, я возил анализы Журавлева своему специалисту. Стресс без последствий не прошел. Спец утверждает, что рак сейчас начнет прогрессировать. Обследования в клинике дали бы точную картину, но и по анализам ясно, что Журавлев уже не жилец. О трех месяцах речи уже нет, жить ему осталось недели, так сказал мой спец.
- Тогда тем более, - немного помолчав, сказал Подседерцев. - Пора рубить концы.
- Хозяин - барин, - проворчал Гаврилов, покачав головой.
Он ждал, что Подседерцев протянет на прощание руку, может быть, очнувшись от своих забот, все-таки поздравит с успехом. Не дождался. И молча выбрался из машины, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Когти Орла
Кротов закинул голову, потерся затылком о холодный кафель. Сквозь полузакрытые веки долго разглядывал Максимова, отчего стал похож на задремавшую птицу.
- Для банального боевика ты чересчур много читаешь. Я же наблюдал за тобой все это время. Где таких воспитывают, не скажешь?
- Не скажу.
- И бог с тобой, - равнодушно кивнул Кротов. - Возможно, основная ошибка Гаврилова и состоит в том, что взял тебя в это дело. - Рука Кротова потянулась к узлу галстука, потом бессильно упала на колени. - Я знал, что без вмешательства посторонней силы не обойдется. Кое-кто через ГРУ всегда имел особые интересы и виды на развитие страны, но никогда этого не афишировал. Кремль старался и близко не подпускать серьезных экономистов к военным, это единственное, что гарантировало от военного переворота. Если бы военные на следующий же день после захвата власти могли привести к власти дееспособное правительство, нами бы давно правил Пиночет. Старые дела, они, как мертвецы, до сих пор влияют на жизнь живых! - Показалось, что в сложнейшем компьютере, спрятанном в голове Кротова, произошел сбой, он начал самопроизвольно выдавать информацию. - Собираешься уходить к своим?
- При первой же возможности. Дальше тянуть нельзя. Нас нанимали для черновой работы, мы ее сделали. А работать дальше, когда тебя ежеминутно сдают, желания не имею.
- Есть надежный канал отхода? - Кротов чуть подался вперед.
- Канал - это дверь с замком. Дайте мне ключ, и я ее открою.
- Информация?
- Да. Суть операции. И кто с вами работал до нее.
- Слишком много.
- Тогда попытайтесь выбраться сами.
- Хорошо. - Кротов ладонями растер лицо, оставляя на бледной коже нездоровые алые полосы. - Ответ на второй вопрос - КПК. Знакомое слово?
- Комитет партконтроля и контрразведки, - кивнул Максимов. - Чем это вы им удружили, если они вас "заморозили" на острове?
- Зачем тебе? - насторожился Кротов.
- Чтобы ключ подошел к замку. Без информации дверь не откроют.
- Хорошо, - кивнул Кротов после секундной паузы. - Я помог разместить капитал. Так называемые "деньги партии".
- На случай их возвращения?
- Они никуда не уходили, Максим! Они всегда были и будут здесь. И деньги никогда не уходили из страны. Я помог их грамотно вложить в теневой бизнес, а это две трети экономики, как вы знаете. Еще вопросы? - Кротов выставил острый подбородок.
- Суть нашей операции?
- Мы входим в сеть банка и крадем все деньги, которые проходят через Гогу.
- Чьи?
- Еще не знаю.
Максимов наклонился к Кротову, что-то прошептал на ухо. Отстранился и, не выдержав, усмехнулся, заметив, как вытянулось лицо Кротова.
- "Еще не знаю", - передразнил он интонацию Кротова. - Террорист от финансиста, Кротов, отличаются только средствами достижения цели. Думать головой приходится чаще, чем стрелять.
- Вот я и говорю, недооценил вас Гаврилов, - покачал головой Кротов.
- Его проблемы, - отмахнулся Максимов. - На деньги, на которые мы ненароком вышли, здесь нельзя построить Америку. Получится только Латинская, вы согласны? А участвовать в этом, пусть даже сбоку-припеку, я не имею ни малейшего желания. Поэтому и ухожу. - Максимов встал.
- Уходим? - В голосе Кротова звучала едва скрываемая надежда.
- Ушли бы, если бы вы могли пролежать по такой погоде суток пять в лесу. И не стонать, А так… - Максимов вздохнул. - Придется ехать домой и ждать более удачного случая.
По трубе отопления трижды стукнули чем-то металлическим, звук вышел резкий, режущий слух. Без этого сигнала, предупредил Максимов, он без лишних слов изрешетит любого, попытавшегося подойти к двери.
- И еще, Кротов. - Максимов взялся за ручку двери, правая рука уже сжимала пистолет. - Я вас не ломал и к сожительству не склонял. Выбор за вами. Попробуйте уйти своим каналом. Не получится, обращайтесь ко мне. В вашей голове информации достаточно, чтобы открыть любую дверь.
- Я попробую, - сказал Кротов, покосившись на дверь, из-за которой уже доносились приближающиеся шаги, под тяжелыми ботинками жалобно попискивал кафельный пол операционной.
В его сузившихся глазах Максимов прочитал готовность старого лиса продолжить бег, даже если для этого придется перегрызть лапу, размозженную капканом. Лис уже не боялся ни боли, ни смерти.