Едва ли с тех пор что-то изменилось.
– Надо пробить архивы минобороны, сравнить с нашей картотекой, – окунувшись с
головой в следственные мероприятия, Василий Петрович по закоренелой привычке
отождествлял себя с сотрудниками органов. – Возможно, и найдется ниточка. Если это
профессиональный киллер, то вряд ли здесь его первый выход, должен был ранее уже
засветиться… Неужели он нигде не попал в поле зрения камер?
По дороге к кабинету советника губернатора он углядел несколько видеокамер в
коридорах и на лестнице и пару – при входе в здание.
Лосневский поморщился:
– Не работает ни одна. Старое оборудование сняли, а новое еще не смонтировали: не
успели. Говорят, в бюджете денег не было. Должны были закончить на этой неделе… Но
через парадный вход он не проходил.
Это ли не злая гримаса судьбы? Понавешать всюду дорогостоящего оборудования и
оставить все в нерабочем состоянии. Одно слово: РОССЕЯ!!!
– Другие входы в здание? – не мог же киллер прилететь на воздушном шаре.
– На окнах сигнализация включена, пока ключи на посту хранятся. Постовой
утверждает, что отключений не было. Сам он не отлучался. Есть пожарные выходы, и один
технический. Но все закрыты. С ними работаем.
– Чудеса, – протяжно повторился Леднев. – Может, лукавит наш постовой и до ветру
все-таки бегал? А возможно, убийца затаился с вечера. Вчерашних посетителей и
работников, думаю, еще не отработали?
– Не успели.
Это было плохо, но вполне предсказуемо. За прошедшую пятницу в здании побывала
уйма народу, и работа предстояла нешуточная: выяснить, кто из них не отметился на
выходе. Причины могут быть разные, но среди этих людей запросто может скрываться
убийца.
– В котором часу советник пришел на работу?
– Без двенадцати шесть, – следователь сверился со своими записями. – То же
подтвердил постовой. Штурмин вообще ранняя птица.
Робкий стук в дверь прервал их измышления. На пороге стоял худой мужчина с
седыми усами и уставшими водяными глазами в синей форме фельдшера скорой помощи.
Длинные пальцы цепко держали ручку дежурного чемоданчика. Его взгляд безошибочно
остановился на Ледневе, определив в нем старшего и по статусу, и по званию, а значит,
следователя.
– Виталий Евгеньевич? Женщину привели в чувство, она адекватно реагирует,
можете беседовать… Если мы вам больше не нужны, то смею откланяться.
– Спасибо большое, – Виталий Лосневский направился в сторону двери. – Конечно,
езжайте, – он благодарно пожал фельдшеру руку и повернулся к Ледневу. – Василий
Петрович, нисколько не сомневаюсь, что захотите принять участие в разговоре с
секретарем Штурмина…
– Обязательно. – Леднев хищно улыбнулся, прекрасно понимая, что сейчас Вера
Глонти для них самый ценный источник информации. – Вы не против, Виталий
Евгеньевич?
– Только если не будете мешать.
Фельдшер, внимательно наблюдая за коротким диалогом между пожилым и молодым
сотрудниками органов, сокрушенно покачал головой, досадуя, что так непростительно
ошибся в личности следователя. Вздохнул, перехватил чемоданчик в другую руку и
усталой походкой, покачиваясь из стороны в сторону, побрел продолжать выполнять
клятву Гиппократа.
2
Вере Георгиевне Глонти недавно стукнуло тридцать пять, из которых почти
семнадцать, т.е. весь свой трудовой стаж, она отработала в администрации: сначала в
канцелярии на посылках, затем подай-принеси по имени "помощница" у разнокалиберных
чиновников и вот теперь личным секретарем у Бориса Андреевича Штурмина. Честность,
исполнительность и трудолюбие вкупе с непревзойденной производительностью
превратили ее в яблоко раздора межу советником и губернатором. Колобов неоднократно
пытался забрать ценного сотрудника с неплохими внешними данными себе, а Штурмин
активно сопротивлялся, поясняя, что без Верочки со всем объемом взваленных на него дел
ни за что не справится. Была Вера обаятельной и скромной, с иссиня-черными волосами и
медовыми теплыми глазами, с чувственными губами и кожей смуглого, золотисто-
бронзового оттенка, в теле, но совсем не полная. С выпуклостями и округлостями,
изгибами и плавными линиями в положенных женщине местах, с четко ощущаемой
талией и небывалой статью. Некоторые сплетники, коих в любом коллективе всегда
найдется в достатке, поговаривали, что происходила Вера из старого сванского рода,
проживавшего издревле на северо-западе Грузии: отсюда и красота почти неземная, и
грация благородная.
Сейчас же на пергаментном лице с правильными чертами не осталось ни кровинки,
безжизненные глаза, оттеняемые темными полукружиями, ввалились и высохли, щеки
опали, и плечи согнулись точно под невыносимым грузом. Нижняя губа неровно
подрагивала. Вся свойственная ей привлекательность, испугавшись увиденного недавно
лика смерти, растаяла в одночасье, оставив болезненную бледность и морщины скорби.
От зрелища Леднева передернуло. Перед ним сидела согбенная старуха, человек,
мигом проживший к своим еще лет тридцать или сорок жизни. Абсолютно сломленный,
потерявший смысл существования. Она бы билась в истерике, и только введенное врачом
"скорой" успокоительное удерживало от активного проявления чувств.
Не выдержав, Лосневский отвернулся к окну.
Вера, ссутулившись, сидела на стуле и вопросительно смотрела на двоих вошедших в
кабинет мужчин, вяло теребя пальцами подол юбки. А они молчали, не зная, как начать
разговор, чувствуя свою слабость перед всепоглощающим ужасом развернувшейся
человеческой трагедии.
Представив следователя и умолчав о собственном участии в расследовании, Леднев
назвал только имя-отчество.
– Мы знаем, что вам очень трудно сейчас говорить, Вера Георгиевна, но не могли бы
вы рассказать, как все случилось? – говорил он медленно и тихо, даже немного вкрадчиво,
опасаясь, что Вера замкнется в себе, и тогда из нее слова не вытянешь.
Она долго мерила их взглядом, переводя глаза от одного к другому, прежде чем
произнести хоть слово. Затем все же разжала губы.
– От чего же? Я уже почти в порядке. – Ее тон был нейтрален – сказывалось действие
успокаивающего – и речь замедлена. – Еще вчера Борис Андреевич просил меня выйти в
субботу, чтобы помочь разобрать бумаги. Он с головой закопался в документах по "Золотым воротам",
а сроки, на сколько я знаю, поджимали. Проект вступает в активную
стадию, нужны согласования…
– И часто вам приходится трудиться в выходные? – полюбопытствовал следователь.
– Да. Это нормальная практика. У нас ненормированный рабочий день. Иначе не
успеть. Но Борис Андреевич всегда относился ко мне с пониманием. Не требовал
невозможного. Сам-то работал с раннего утра и – часто – до глубокой ночи. А у меня
ребенок. Он меня и отпускал, когда надо, и прийти позже иногда позволял. Сегодня
собирался с шести работать, а мне сказал часам к десяти подходить.
– Как вы обнаружили труп? – при слове "труп" Вера вздрогнула.
Закатив глаза, она воскрешала в памяти страшную картину сегодняшнего утра. Ее нижняя
губа заметно задрожала.
– Я прошла в здание… Ваня, – шепотом Лосневский пояснил, что это она про
постового полицейского на входе, – сказал, что Штурмин уже давно работает, а я
опаздываю… Он всегда надо мной подтрунивает… Поднялась на третий этаж, удивилась,
что двери в приемную и в кабинет Бориса Андреевича открыты настежь – он обычно
закрывается, чтобы ему не мешали ходоки всякие – и зашла поздороваться. А там… – она
замолчала, принявшись раскачиваться на стуле из стороны в сторону, и Леднев искренне
пожалел, что они отпустили "скорую". Молчание длилось несколько минут, и все это
время они испытывали на себе гнетущее воздействие тишины. – Штурмин сидел,
откинувшись, в кресле. Вокруг все было в крови.
– Вы видели кого-нибудь?
Вера замотала головой.
– Нет. Никого не было.
– Куда-нибудь отлучались до приезда полиции?
– Нет… Да. Я испугалась. Побежала к Ване… Потом вернулась обратно: не могла
поверить, что Борис Андреевич мертв.
– Вы что-либо трогали? К чему-то прикасались в кабинете? Может, что-то убрали или
переложили автоматически?
Отвечая механически, Вера почти не выражала эмоций. Только красивые длинные
пальцы теребили юбку, и дрожала обескровленная губа.
– Нет, я даже не заходила в кабинет. Так и стояла в дверях, оперевшись на стену. Не
могла поверить… Мы же с ним вчера прощались, он улыбался. Он живой был!
Понимаете?! Живой… – она хотела кричать, но не могла. Эмоции рвались наружу, но не
находили выхода.
Дав Вере немного успокоится, Леднев задал следующий вопрос:
– Вы говорите, что Штурмин собирался прийти на работу к шести. Он ждал кого-то,
может, хотел с кем-то встретиться?
Немного подумав, Вера ответила:
– Да нет. Он всегда приходил на работу рано. Вчера сказал, что за сегодня/завтра
необходимо закрыть вопрос с "Золотыми воротами". Иначе головы не сносить.
– Он так и сказал, – поинтересовался Виталий Лосневский, – "не сносить головы"?
– Да. Имея в виду, что губернатор будет очень недоволен. – В отличие от следователя,
она не видела ничего предосудительного в расхожей фразе. – Ведь "Золотые ворота"
находятся под личным контролем Юрия Алексеевича.
Василий Петрович с Виталием переглянулись: они пока понятия не имели, что такое
"Золотые ворота", которые настойчиво упомянала секретарь погибшего.
– Расскажите, пожалуйста, про "Золотые ворота", – попросил Леднев. – Какие
согласования вы должны были подготовить к понедельнику?
– Разрешение на строительство. Разделение полномочий и зон ответственности.
Проектную документацию. Не будет ли нанесен урон окружающей среде… Борис
Андреевич всегда щепетильно относился к своим обязанностям. Никогда визу не поставит
на документы, пока досконально не изучит все нюансы. Вчера экологи подготовили отчет
о своем видении проекта – надо было ознакомится… Здесь же цена ошибки или
некомпетентности – миллионы! "Золотые ворота" – это огромная стройка. Не только по
меркам Южноморска, но и, думаю, всей страны… Теперь, конечно, ничего не будет.
– Почему не будет?
– Растащат, – тихо пояснила Вера. – Разворуют. Без Бориса Андреевича ничего
хорошего из этой затеи не выйдет. Он же никому не давал ни копейки из проекта вынести,
ни рубля не позволил кому-либо в карман положить.
Леднев насторожился. Лосневский превратился в слух. Это была первая, но ниточка.
Возможный мотив.
– А были желающие? – спросил следователь.
– Они всегда есть, – безапелляционно заявила Вера. – Именно с ними Штурмин неустанно боролся.
Именно потому лично занимался "Золотыми воротами", хотя проект -
совсем не его профиль.
– Вы кого-то подозреваете?
– А что здесь подозревать? Многие хотели бы поучаствовать. Поставщики,
подрядчики, проектировщики. Каждый свой подход к Борису Андреевичу искал, мосты
наводил. А Штурмин всех отсекал безжалостно, не взирая на лица. Уж кто только не
обращался, кто только с рекомендациями не приходил… Но для всех ответ был один: на
общих основаниях, через конкурсный отбор.
– За бизнес просили коллеги советника? Вы можете кого-нибудь назвать? Имена,
фамилии, должности?
В ответ на прямой вопрос Вера только покачала головой.
– Вы же полиция, – сейчас для нее что полиция, что Следственный комитет, что
прочие службы – все были едины, впрочем, как и для большинства граждан, плохо
разбирающихся в разделении полномочий правоохранительных органов, – вам должно
быть виднее. А то вы не знаете, кто взятки берет, кто бизнес "крышует"…
В ее словах сквозила ирония и явный укор. Крыть было нечем, и Леднев решил
немного сменить русло, в котором текла беседа. Именно текла – несмотря на эмоции в
душе и претензии к власти, допустившей, по ее мнению, смерть советника губернатора,
Вера говорила медленно и размерено, точно находясь под гипнозом. Даже когда ей
хотелось кричать, голос оставался бесцветным и безликим.
– Вера Георгиевна, скажите, а Штурмину последнее время никто не угрожал? Может,
вы что-то слышали или видели…
Продолжая время от времени раскачиваться из стороны в сторону, женщина
изобразила улыбку наоборот – изогнув уголки губ книзу, от чего напомнила
присутствующим вечно плачущего Пьеро.
– На него покушались. В него стреляли недавно…
При упоминании про покушение, Лосневский поспешил взять инициативу в свои
руки, объяснив Ледневу:
– Шумное дело было. Илья Ильич взял под собственный контроль… По счастливой
случайности киллер промахнулся. Но нам быстро удалось выйти на след заказчика… К
сожалению, он оказал сопротивление при задержании, и был убит.
– То есть, никакой подробной информации у нас нет? – уточнил Леднев.
В ответ Виталий пожал плечами.
– Почему? Там все ясно, как божий день. На кону стояли большие деньги, а советник
не дал преступнику куш сорвать. Вот его и заказали.
Подождав, когда мужчины закончат обсуждение, Вера продолжила:
– Это была случайность… Вы не понимаете: Борис Андреевич – удивительный
человек. Он умел ладить с людьми. Общаться с ним – настоящее наслаждение. Умный,
начитанный, эрудированный. С хорошими манерами. Настоящий Мужчина с большой
буквы. Настоящий Русский Офицер. У него не было врагов и не могло быть. Он всегда
был честен со всеми, никогда не обманывал. А какие враги у честного человека?
Утверждение, казавшееся более чем спорным, комментировать никто не стал.
Лосневский задал следующий вопрос:
– А какие-то конфликты на работе наверняка случались? – История с неудавшимся
покушением была для него исчерпана, и он не собирался к ней возвращаться. – Мы же
знаем, что всегда найдется тот, кто не доволен деятельностью начальника или чиновника.
– Я же говорю: вы не понимаете! Борис Андреевич обладал удивительным талантом
находить общий язык со всеми. Вы знаете, насколько сложно работать с населением?.. А
Штурмин, встречаясь с южноморцами, всенепременно находил поддержку. С теми же
"Золотыми воротами" история была: горожане сначала протестовали. Боялись, что проект
их интересы ущемит. Но Борис Андреевич долго обсуждал, вникал, и убедил-таки людей,
что все будет хорошо. Личные гарантии давал, что и край выиграет, от того и горожанам
прибыток будет. С собственниками земель и объектов, которые "Золотые ворота"
задевают, тоже переговоры вел. И с ними сумел договориться, они на реализацию проекта
свое добро дали все, как один. Штурмин на себя одеяло никогда не тянул, он чаяния людей
видел.
Версия начинала обрастать деталями, которые делали ее все более очевидной. Если
неизвестный пока следствию проект "Золотые ворота" должен был получить реализацию
на не принадлежащих краевой администрации землях, то здесь неизбежно возникал
конфликт интересов, измеряемых суммами со многими нулями. А из-за денег в России
убивают много чаще, чем по политическим мотивам и даже из мести. Но акцентировать
внимание на этом Леднев пока не спешил.
– Значит, в коллективе особых проблем вы не замечали?
– Нет.
– А в семье? Как у Штурмина в семье отношения складывались? Ведь не каждая
женщина сможет терпеть, когда супруг изо дня в день на работе пропадает, а домой только
иногда ночевать приходит. – Любой оперативник хорошо знает, какие сложности
возникают из-за ненормированного рабочего дня, когда работа отнимает все мысли и
время. Что называется, испытано на себе!
Ответила Вера, не задумываясь.
– Замечательные отношения были. Борис Андреевич в детях души не чаял.
Образцовый семьянин: муж и отец. И супруга его любит очень. Не забывайте, она же
офицерская жена – им через многое пройти пришлось, о чем другие и представления не
имеют.
– И что, ни ссор, ни споров никогда не случалось?
Вера пожала плечами.
– А вы много семей знаете, в которых ссор не бывает?.. Ни за что в жизни не поверю,
что такие встречаются, кто бы что ни говорил. Конечно, ругались… Я хорошо знаю.
Сначала Елена Николаевна Штурмина на меня с подозрением смотрела, боялась, что у
Бориса Андреевича со мной шашни завязаться могут – мы ведь вместе куда больше
времени проводим. А затем сдружились даже… Праздники совместно отмечали. Мой
Ромка почти ровесник младшей дочери Штурминых… Ругались они, это бывало. Борис
Андреевич человек выдержанный, а Елена Николаевна – эмоциональная, импульсивная.
Она взрывается, только спичку поднеси. Но по-женски, я ее понимаю: всегда одна, детей
растит без помощи почти. Единственная отдушина – муж, да и тот все время отсутствует.
– Потому и ругались?
– В основном, да. Елена Николаевна – и домохозяйка, и нянька. Со временем для
женщины это большой проблемой становится. Потому и расстраивалась часто. Но с
Борисом Андреевичем они две части единого целого всегда были, душа в душу жили.
Ценили отношения свои. У них темпераменты разные, потому дополняли друг друга
прекрасно… Последняя ссора при мне произошла. Прямо в кабинете. Они долго поездку
планировали, время подбирали, наконец, в Турцию билеты купили: Штурмин давно
обещал супругу на лыжах научить кататься. Я сама отель им бронировала… Так в самый
последний момент Борис Андреевич вынужден был отказаться, так как по "Золотым