Нам предстоял путь не слишком далекий. Да и мороз был не кусачий. Потому я был уверен, что доедем мы без обморожений. А что касается общего состояния, то солдаты спецназа умеют греться и в дороге, и в засаде. Методика здесь одна и та же. Следует время от времени предельно сильно напрягать все тело и тут же резко расслабляться. Это простое упражнение позволяет крови бежать по венам и капиллярам значительно интенсивнее и согревает мышцы.
За сорок расчетных минут пути никто замерзнуть, думаю, не успел бы. Мы и в более сильные морозы выезжали таким же образом, и я лично помню только один случай обморожения, когда солдат обморозил себе щеку. Случай, кстати, не клинический и не характерный даже при перевозке людей в кузове грузовика.
Я, как командир, ехал, естественно, в кабине, где было вообще жарко, и водитель даже снял бушлат. Я же свой бушлат только расстегнул. Что вовсе не мешало мне и на дорогу посматривать, и бросать взгляд на часы, прикидывая по заметным ориентирам, укладываемся мы в отведенное время или нет.
Уложились, даже с запасом. Вся дорога заняла тридцать две минуты. На аэродроме ворота КПП при нашем приближении распахнулись, пропуская грузовик. Ворота были каркасные, обтянутые колючей проволокой, сквозь которую фары автомобиля хорошо просвечивали.
Грузовик остановился на площадке за воротами, которые закрывать не стали. Солдат с флажком показал нам место, где следовало остановиться на выгрузку. Ею командовал Лохметьев, и, пока я выяснял у солдата с флажком, где находится поджидающий нас вертолет, взвод уже построился, а грузовик стал задним ходом выезжать на площадку для разворота. Ждать нас он, естественно, не намеревался. Долго пришлось бы ждать. И даже неизвестно, сколько ждать…
Я вошел в вертолет, поскольку фонарь кабины светился, значит, экипаж был уже на месте. Поздоровался с экипажем, представился.
"Бортач" сразу вышел, чтобы провести посадку взвода. Сам салон я уже оценил. Ми-8АМТ бывает двух вариантов: с мягкими креслами на двадцать шесть пассажиров или с откидными боковыми сиденьями на тридцать восемь пассажиров. Нам попался второй вариант, слегка совмещенный с первым, то есть имелось и четыре мягких пассажирских кресла.
Пока шла посадка, я обговорил с пилотами условия высадки. Обычно мы предпочитаем прямое десантирование с относительно небольшой высоты - около двух метров, когда первый спрыгивает и сразу отскакивает в сторону, чтобы не принять себе на плечи второго, и так далее, пока не выпрыгнут все.
Но в данном случае у нас с собой был рюкзак сапера со взрывателями и две светошумовые мины, которые, конечно, без взрывателя не взорвутся, даже если их просто так сбросить с вертолета, но я отдельно эти мины упомянул, чтобы вертолетчики, которым минное дело было не знакомо, прониклись пониманием и совершили полную посадку.
А основная причина необходимости полной посадки - электроника в георадаре. Я не был уверен, что она выдержит сильную встряску при падении. Но вертолетчики моими уверениями впечатлились, в основном, как я думаю, наличием двух мин и взрывателей в рюкзаке у младшего сержанта Шарифисламова, и против полной посадки возражать не стали. Представили, должно быть, что станет с вертолетом, если в рюкзаке у сапера, прямо под вертолетным брюхом, произойдет взрыв. На полной посадке и договорились. Я согласился с тем, что они не будут останавливать основной винт, имеющий диаметр больше двадцати одного метра. Нам выйти из-под него не сложно. Ветер, поднимаемый винтом, не может сорвать с головы шлем, укрепленный ремнями.
Посадка закончилась, а мы все не взлетали. Я спросил у "бортача", чего ждем, он молча, но красноречиво постучал по циферблату. Оказывается, военная авиация тоже придерживается временных графиков и не летает, когда захочет и куда захочет. Впрочем, пилотам, видимо, было важно не прилететь раньше времени, чтобы в темноте не зацепить винтом подвернувшуюся некстати скалу. Следовательно, задержка была вполне обоснованной.
Я посмотрел на свои часы. По графику, просчитанному и выписанному в оперативном отделе батальона, оставалось ждать еще семь минут. Ждать спецназ ГРУ умеет - зря, что ли, мы считаемся специалистами по засадным действиям, и мы терпеливо ждали. Тем более прогрев двигателя начался уже через две минуты, которые у солдат ушли на устраивание рюкзаков.
Пока двигатель не прогреется, вертолет не взлетит. Мне, как командиру взвода, "бортач", как самый большой начальник при высадке десанта, выделил одно из четырех мягких кресел, установленных сразу за кабиной пилотов. Солдаты разместились на неудобных и коротких боковых откидных сиденьях. Выделять кого-то из них и звать в мягкие кресла я не стал. Одно дело - так разместился командир, совсем другое - кто-то из солдат. У командира не должно быть любимчиков.
Наконец, вертолетный двигатель загудел интенсивнее. Мы взлетали. Мое кресло было рядом с проходом, смотреть в иллюминатор было неудобно. Я и не смотрел. И без того было ясно, что мы набираем высоту. Осталось только добраться до места, на месте встретиться с пятым взводом нашей роты, обсудить со старшим лейтенантом Простолюдиновым ситуацию и сразу, без задержки, приступить к работе.
Я закрыл глаза. Но не потому, что хотел спать, а потому, что так привык. С закрытыми глазами полет всегда кажется более коротким…
Глава восьмая
Когда я открыл глаза, понял, что все же какое-то время спал. За иллюминатором было уже светло. Я понимал, что наверху, на высоте полета, утро всегда наступает раньше, чем внизу, среди гор и ущелий. Сами горы сверху хорошо просматривались.
Я переложил рюкзак из соседнего кресла себе на колени и пересел ближе к иллюминатору, чтобы посмотреть через стекла на однообразные, не несущие никакой информации горы, над которыми мы пролетали.
Горы были здесь невысокими и не скалистыми. Местами были покрыты зарослями. Это вам не чеченские горы, заросшие елями и березняком. Горы Дагестана существенно отличались даже внешне. Они были голые и изобиловали только кустами, покрытыми по времени года снегом. Однако, как говорила мне карта, загруженная в мой планшетник, работать нам предстояло на более равнинной местности, только рядом с горами.
Я плохо знал географию Дагестана и тем более маршрут, по которому летел вертолет. И потому вытащил свой планшетник и включил навигатор. Он показал мне место, над которым мы находились. И направление, в котором летели. Похоже было, что вертолет совершил большой полукруг, чтобы избежать встречи с настоящими высокими горами.
Поскольку летели мы без дозаправки, я предположил, что вертолет, высадив нас, будет заправляться топливом в Дагестане. Спрашивать пилотов или "бортача" об этом я не стал. Это по большому счету не мое дело. Вертолетчики сами знают, как им летать. Но направлялись мы прямиком к месту высадки. И лететь оставалось, согласно имеющимся у меня картам, совсем не долго, даже уши не успели устать от шума вертолетного двигателя. Я не стал больше закрывать глаза. Тем более что ощутил, как Ми-8 начал снижаться.
Приблизительно минут через десять мы начали опускаться ощутимее. Потом, если судить опять же по ощущениям, сделали круг, после чего пилоты нашли место для посадки, теперь вертолет стал терять высоту по прямой линии. Я еще думал, что мы находимся высоко, и потому для меня стало неожиданностью ощутимое касание колесами земли.
"Бортач" коснулся моего плеча:
- Пора. Десантирование. Там вас встречают… - И направился в сторону выхода.
Я встал. Оказалось, люк уже открыт. На улице было светло, от ветра, поднятого винтами, кружил снег.
- Лохметьев! Всем принять первичную дозу "стимулятора Горохова", после этого - к машине! - дал я команду по внутренней связи и сам понюхал из флакончика. "Бортачу" меня видно не было, он смотрел, как выполняли мой приказ солдаты, однако вопросов не задавал. Все-таки спецназ военной разведки… Мало ли, какие у них бывают дела? Военную разведку спрашивать не полагается.
Солдаты команды на десантирование уже ждали. Правда, в данном случае термин "десантирование" был скорее всего условный, поскольку наши действия больше напоминали обычную высадку из транспортного средства, как в гражданском аэропорту. Разве что скоростной режим соблюдался повышенный.
Сначала быстро вышли несколько бойцов первого отделения, им передали георадар и коробки с беспилотником и "глушилкой", затем разгрузили ящики с гранатометами "Вампир" РПГ-29 - три ящика для пятого взвода, два ящика для нас. Потом выгрузили ящики с "выстрелами" для того же гранатомета и только после полного завершения выгрузки оборудования и оружия на два взвода по простенькому трапу спустились остальные бойцы.
Я покинул вертолет последним, пожав на прощение руку "бортачу" и через него поблагодарив пилотов, которые и после посадки оставались в кабине. Едва я ступил на землю, трап поднялся автоматически, звучно защелкнулся в креплении, входной люк закрылся, двигатели зашумели сильнее, лопасти, набрав обороты, перестали "хлопать".
Вертолет начал взлет. Теперь уже ветер от главного винта дул не за пределами своего диаметра, а повсеместно, и шлем я придержал рукой чисто машинально, хотя знал, что он пристегнут крепко.
Откуда-то со стороны, тоже придерживая одной рукой шлем, ко мне подскочил старший лейтенант Вениамин Простолюдинов, командир пятого взвода, низкорослый, узкоплечий, но очень жилистый парень. Его жилистость даже на лице отражалась, делая его жестким, а взгляд колючим.
- С прибытием, Олег. - Вениамин протянул мне руку. - Долго радоваться встрече не будем. Сразу приступим к работе.
- Поехали, - согласился я. - Только сначала возьми гранатометы и "выстрелы" к ним - будешь в ущелье стены проламывать…
Простолюдинов выкинул вперед руку, показывая направление движения. Я увидел в той стороне солдат его взвода. Одно отделение вместе с самим Вениамином встречало нас и принимало у моего взвода свой груз. Что им полагалось передать, Лохметьев знал и без меня.
* * *
Вход в подземную галерею мне показали. Яма два на два метра, глубиной два с половиной метра. Одна сторона ямы имела пологий подъем, хотя сам вход был небольшим и позволял забираться внутрь только на четвереньках. Наружу выходить, естественно, предполагалось так же.
- А за входом как? Такая же ширина и высота? - спросил я Простолюдинова.
- Нет. Там можно в полный рост скакать вприпрыжку. Места хватит.
Работа началась сразу. Но не в подземелье, а на поверхности. И главным в этой работе был я, поскольку только я один изучил инструкцию к георадару и получил консультацию у майора Жандармова, которого обучал специалист. В принципе работать было не сложно, хотя для качественного результата пришлось снять шлем вместе с подшлемником, повесить его на грудь, чтобы интегрированные наушники и микрофон находились недалеко, и надеть другие наушники, которые фоновым шумом сообщали о пустотах под ногами.
Интегрированные в шлем наушники к георадару подключить, наверное, тоже было возможно, но для этого требовался специалист более широкого профиля, нежели я. А своего связиста у меня во взводе не было, как не было его и во взводе старшего лейтенанта Простолюдинова.
Для начала я просто включил нужный мне режим поиска подземных пустот и "проехал" по поверхности почвы в десяти метрах позади выхода из тоннеля, поперек прохода. Снег лежал неглубокий, небольшие колесики, на которых стояла платформа георадара, в снегу не застревали. И я не стал устанавливать под колесики лыжи, входящие в комплект. Моя первоначальная задача состояла в том, чтобы обнаружить подземный "горизонт" и запомнить звук.
Не я, конечно, - георадар со своей задачей справился идеально. И звоном заполнил мне уши, когда я пересекал тоннель. Причем звон начинался не сразу. С расстояния это был простой отдаленный, постепенно нарастающий гул. Но факт был налицо - георадар точно показывал, где проходит тоннель. То же самое показал график на мониторе ноутбука, входящего в комплект. На графике поверх линии звукового сигнала даже прорисовывался розовый контур самого тоннеля.
Старший лейтенант Простолюдинов шел со мной рядом, ничему не удивлялся, из чего я сделал вывод, что план предстоящих действий, разработанный в оперативном отделе батальона, ему хотя бы в общих чертах, но известен. Мне, хотя капитан Терентьев и обещал, план еще не прислали. Там, кажется, было излишне много расчетов по времени. Этим, видимо, и была вызвана задержка.
И о наличии прибора Простолюдинов был осведомлен заранее. Тоже, как я полагаю, оперативный отдел расстарался, пользуясь богатыми возможностями связи системы "Ратника". Вот относительно "стимулятора Горохова" - ему скорее всего не сообщили ничего. При разработке операции этот фактор в оперативном отделе, кажется, вообще не учитывался. И, наверное, зря, подумалось мне. Все расчеты велись на среднестатистические физические возможности взвода спецназа. А статистика, как известно, дело хитрое и не совсем среднеарифметическое.
Я продолжал работу.
Туда, где звон в ушах был наиболее сильным, я не пошел. Решил собственный слух поберечь, пользоваться фоновым шумом, передвигаясь рядом с тоннелем, в нескольких метрах. Если шум начинал стихать, я слегка забирал в сторону, и он снова усиливался.
Преодолев первые полсотни метров, я остановился перед нешироким проходом между скалами, раскинувшимися справа и слева, насколько было видно невооруженным глазом. Как крепостная стена, возведенная природой.
Я повернулся к Вениамину:
- Твоя задача какая?
- Две задачи. Дневная и ночная. Днем должен тебе помогать, с наступлением темноты силами взвода выдвинусь в ущелье. А на тебе - забота о подземном ходе.
- И днем, и ночью… - констатировал я.
- И днем, и ночью, - согласился Вениамин. - Только внизу нет разницы - день или ночь. Там темно, как у черного кота под хвостом. Кстати, пока мы тебя ждали, я послал взвод разминировать участок, который менты заминировали. Тебе придется через узкий проход выдвигаться. - Простолюдинов пальцем показал дальше места, где я остановился. - Там была ментовская засада. Тела уже вывезли. Лужи старой крови и мелкие брустверы снегом засыпало. Мины мы все сняли. Я сам дважды проверял. Но участок, повторяю, узкий. Там возможности для полноценной установки минного поля нет, участок неподходящий. В скалах по бокам тоже были "противопехотки". Одна сработала - по ментам. Три мы сняли. Я связался с отделом МВД. Уточнил все про мины. Мне даже карту минного поля на планшетник перебросили. Все обезврежено. Можешь идти вперед и не сомневаться. Я выступаю гарантом безопасности, а ночью моим гарантом безопасности станешь ты. Устроит такое взаимовыгодное сотрудничество?
- Спасибо. Устроит. Охранение у выхода выставил?
- И даже дальше. Двоих отправил в начало прохода. Там ранее пройденный нами прямой участок метров в тридцать. Смотрят в бинокль с тепловизором. Если кто-то пойдет, сразу предупредят. Остальные тоже туда спустятся.
- Понятно. Естественные меры. Свой бинокль доверил?
У Простолюдинова был лучший в батальоне бинокль с тепловизором - английский с американской мощной матрицей. Реагировал на таракана и на дождевого червя, которого вымыло на поверхность земли ливнем.
- У меня во взводе только один такой. Больше взять неоткуда. Есть у замкомвзвода - китайский, но тот слабее намного.
- А этот, все спросить хотел, у тебя откуда?
- У соседа выменял. Сосед у меня бывший, по старой квартире, когда я еще в городе жил на одной лестничной площадке с ним, - охотник заядлый. Только ездить на охоту ему было не на чем. А электрички он не любил. Вот я и поменял на мотоцикл. На мой взгляд - обмен равноценный. На его взгляд - он в громадном выигрыше остался. Каждый по-своему судит. Цена определяется необходимостью.
- Я бы тоже без сомнения поменял, - одобрил я такой вариант. Тем более у меня никогда не было в собственности мотоцикла. - Ладно. Значит, первые тридцать метров ты обследовал. Что увидел, что нашел? Выкладывай…
Он "выложил". В принципе ничего особенного. Через тридцать метров от выхода находится первый полукруглый поворот. На повороте видно скалу. Очевидно, именно скала помешала идти тоннелю прямо. На полдороге к повороту была обнаружена первая мина - противопехотная МОН-100. Похожая на большую толстую тарелку, она была вставлена прямо в стену, в нишу, специально выдолбленную, и сверху залеплена тонким слоем глины.
Сделать это было несложно: МОН-100 имеет диаметр чуть больше двадцати трех сантиметров и толщину - чуть больше восьми сантиметров. Но содержит двухкилограммовый тротиловый заряд и четыреста осколков, способных смести взвод целиком. Но если на других стенах виднелись только следы лопат, то здесь отчетливо было заметно пальцы - пальцами мокрую глину замазывали до ровной поверхности, которая может привлечь внимание только при случайном попадании на нее света фонарика. И свет попал, а уж случайно или не случайно - это уже другой вопрос. В полной темноте так заминированную стену заметить сложно. Шли с фонарями, потому и заметили.
А прямо за поворотом нашли датчик движения, выставленный на полу, вплотную к стене, тоже слегка примазанный глиной. Кто-то может и мимо пройти, не обратив на него внимания. Но спецназовцы имеют тренированный глаз, и они заметили. Датчик движения аккумуляторный, передающий сигнал по Wi-Fi, о чем говорил значок на корпусе.
Сняли и мину, предварительно дезактивировав, и датчик. У мины взрыватель был радиоуправляемый. И это - самая дальняя от ущелья мина. Значит, сигнал достает и самого выхода, и все остальные мины, что выставлены в тоннеле, тоже будут скорее всего радиоуправляемыми.
Вениамин воспользовался возможностью коммуникатора от системы оснастки "Ратник", что позволяло ему поддерживать постоянную связь с командованием сводного отряда спецназа ГРУ на Северном Кавказе. Сразу доложил о находках в штаб и тут же получил приказ на возвращение - отправлять взвод на обеспеченную возможность "сдвухсотиться" у командования желания не было. На этом подземная миссия пятого взвода закончилась, о чем командир взвода сам сообщил мне без сожаления и без радости.
Насколько я знал старшего лейтенанта Простолюдинова, если бы не приказ, он пошел бы дальше, невзирая на опасность. И скорее всего не вернулся бы ни сам, ни его взвод. Бандиты предусматривали такую возможность и постарались обезопасить себя. Тем более средствами безопасности они были обеспечены.
Теперь наступило время работы для моего взвода. Мы, находясь на стационарной базе батальона, имели возможность подготовиться лучше, чем взвод Простолюдинова. Но вопрос у меня все же возник. И я не преминул его задать:
- На датчике движения маркировка есть?
- Кажется… - Вениамин вытащил из кармана небольшой по размерам датчик, спрятанный в целлофановый пакет. Вытащил его из пакета, стер обмазывающую глину, рассмотрел внимательно, словно видел впервые.
- Есть… - Протянул находку мне.
Я глянул только на последнюю строчку: