Мой приказ, конечно, никто, кроме снайпера и четырех бойцов, занятых на минировании, не слышал. Беруши встают прочно. Я приготовил свои, снял шлем, но вставлять эти штуки в ушные раковины не спешил. Ждал. И, пока ждал, свинтил глушитель со своего автомата. Подумал, что в сопровождении звука и пламени из ствола автомата бандиты быстрее переберутся на противоположную сторону выхода, туда, где устанавливаются мины. Следовательно, быстрее и сами мины сработают.
Мины, наконец, были установлены. Сапер, замкомвзвода и два солдата вернулись на позицию и тут же вставили в уши беруши, как я понял по их возне.
Лохметьев занял место рядом со мной. Я знаком приказал ему тоже снять глушитель с автомата. Два ствола сделают дело быстрее, чем один. Но старший сержант меня неправильно понял и жестами передал по лежачей цепи приказ, который вообще-то только к нему одному относился. Я отменять приказ не стал. Когда произойдет взрыв, уже не будет иметь значения, слышат бандиты очереди или не слышат. Уши им другим шумом заложит. Стволы без глушителей только быстрее заставят их на мины броситься. А до ущелья звук стрельбы не дойдет. Расстояние все же немалое. Вот звук взрыва светошумовых мин дойдет обязательно. Может быть, дойдет и свет ярко-белых огненных столбов, сопутствующих звуку. Этот свет всегда далеко уходит - настолько ярким он бывает. А в ночи особенно. Даже облака, если они над землей зависают, освещает. Хотя сегодня над нами облаков не было, а что касается звезд, то их снизу осветить невозможно. Они сами по себе светятся. Да и этот их свет доходит до нас через несколько миллионов лет. Значит, и в обратную сторону будет идти столько же.
Мне было даже неинтересно, что бандиты в ущелье подумают про наш громкий взрыв. Пусть думают, что хотят, это не заставит нас остановить операцию.
Стали ждать. Я вставил в уши беруши только тогда, когда увидел, как приподнимается придавленная парой камней крыша выхода. Вставил быстро и так же быстро надел на голову шлем. Хотя при забитых ушах пользоваться связью было невозможно. При этом взгляда от шахты выхода не отрывал.
Сначала бандиты послали наверх разведчиков, предположил я. В надежде, что если мы здесь, хотя бандиты считают, что нас здесь быть не должно, то на разведчиков отреагируем и не будем дожидаться остальных.
Но мы не отреагировали. Мы терпеливо ждали появления всех участников банды, готовые автоматными очередями отрезать их от шахты.
Первый разведчик смотрел в северную сторону, то есть туда, откуда мы пришли. При этом, видимо, слегка оступился, и в один из моментов крышка шахты упала и стукнула его по голове.
Наверное, это было предупреждением свыше, но бандит на предупреждение не отреагировал, посчитав, что на такой шаткой и неудобной лестнице оступиться не грех.
Лестница, как я посмотрел еще раньше, когда вместе с младшим сержантом Шарифисламовым исследовал выход, представляла собой еловый ствол с набитыми поперечно ступенями из еловых же веток потолще. Вставать на ступени лучше всего было ближе к середине, иначе поперечина могла оторваться, что грозило падением, если не удастся за что-то руками зацепиться.
Бандит-разведчик выбросил перед собой руки и зацепился за край каменной кладки. Мне показалось, что кладка пошатнулась, но выдержала. Сам разведчик получил удар по тюбетейке. Наверное, и по голове тоже. Не думаю, что под тюбетейкой у него была бронированная прокладка. Наверное, голове было не слишком приятно. И, в дополнение, удар пришелся по пальцам. Но последний удар был ослаблен головой, выполнившей роль аварийного тормоза. Не берусь утверждать, как голова отнеслась к удару, но пальцам, наверное, было не очень приятно. Особенно если они замерзли. Однако меньше чем через минуту бандит доказал, что голова у него крепкая. Он вылез снова, на сей раз головой, а не руками поднимая крышку.
Следом вылез второй. Посмотрел в противоположную сторону. Когда я заглядывал в шахту и светил туда фонарем, я видел только одну лестницу. Или разведчики поднимались по одной, а наверху второй выполнил акробатический этюд, перебравшись каким-то образом на саму стену, или банда притащила с собой вторую лестницу. Но это все было не особенно важно. Важно было, в какую сторону бандиты сбросят крышку и, самое главное, камни с крышки. В нашу или в противоположную. С противоположной стороны выставлены мины, которые могут сработать от камней, если те покатятся.
Я ждал в напряжении. Но все обошлось. Бандиты сбросили камни в нашу сторону, а крышку аккуратно сняли и прислонили к кладке. После чего выбрались сами.
С кладки они спрыгнули в две противоположные стороны - в южную и северную. И сразу показали, что люди они опытные: включили на рассеянный свет свои тактические фонари, установленные под стволами автоматических винтовок, и стали рассматривать снег вокруг шахты.
В наших фонарях такая градация освещения называется "лунный свет". Со стороны в самом деле можно подумать, что это светит луна из-за облаков. Свет был неброский. Тем не менее он позволял прекрасно видеть на три метра перед собой. Я еще раз убедился, что моя предусмотрительность оказалась нелишней. Не зря, значит, мы с младшим сержантом Шарифисламовым таскали камни и прыгали с одного на другой. На камни бандитские разведчики внимания не обратили. Вокруг было немало и других похожих камней, и с них тоже ветром сдуло снег. А между камнями, на земле, покрытой жухлой травой, следов не было. Это бандитов расслабляло. Они осмотрели только две стороны и дали сигнал в шахту, после чего я вздохнул с облегчением…
Глава одиннадцатая
Я опасался, что бандиты будут осматривать землю и камни по ту сторону шахты и активируют светошумовые мины до того, как вся банда выберется на поверхность. Это автоматически значило бы, что разведчики попадут к нам в руки, временно слепые и глухие, а остальные не вылезут, и нам придется стрелять в шахту из огнемета "Шмель-М". Это уже будет не бой, а простое уничтожение банды. Массовое уничтожение.
Честно говоря, мне самому применять огнемет приходилось только однажды, когда бандиты засели в бронированном кузове грузовика. Мы, не имея бронебойных патронов, никак не могли их оттуда выбить. Тогда хватило одного выстрела "Шмеля", чтобы от бандитов, как и от самого грузовика, остались только обгоревшие скелеты. Мне это не понравилось. Слишком страшным показалось это оружие. Я, как солдат, как офицер спецназа, уважаю классические виды оружия и потому предпочел бы, чтобы банда появилась на поверхности в полном составе.
И она появилась. Бандиты выбирались один за другим. Выпрыгивали из колодца шахты легко, почти по-спортивному. Видимо, были хорошо подготовлены физически. Наверное, и боевую подготовку имели неплохую. Но это еще следовало проверить.
Я поднял автомат. Резиновый наглазник оптического прицела прижался к брови. Тепловизионная приставка делала людей в прицеле зелеными, но это не мешало мне прицеливаться. Я ждал, пока бандиты перестанут выпрыгивать из шахты. А они все выпрыгивали и выпрыгивали. К тому времени, когда поток прекратился, я насчитал тридцать три человека.
- Огонь! - дал я команду, хотя хорошо понимал, что меня никто из солдат не слышит. И первым дал две короткие прицельные очереди. Очереди были точными - двое бандитов свалились сразу.
Тут же стали стрелять и мои солдаты. Звук выстрелов до меня не доносился - беруши свое дело делали, тем не менее стало сразу светлее от вспышек, что вырывались из стволов.
Очереди оказались настолько точными, что даже я удивился, когда обнаружил, что только трое бандитов успели забежать за каменную кладку колодца, где одного за другим их тут же "положил" снайпер. Видимо, "стимулятор Горохова" помогал и стрелять идеально точно. Мой взвод и раньше неплохо стрелял, но такая скоростная стрельба со стопроцентным попаданием впечатлила даже меня, видевшего в своей жизни немало боев и перестрелок.
Светошумовые мины не сработали - просто никто не успел наступить на нужный камень.
Я снял шлем, положил его перед собой на каменный естественный бруствер, вытащил беруши, убрал их в пакетик и демонстративно показал старшему сержанту Лохметьеву. Тот понял, кивнул, вытащил свои беруши и показал соседу. Тот выполнил то же самое и молча передал мой приказ дальше по цепи. Бойцы слева от меня сделали то же самое. Когда все надели шлемы, я спросил Лохметьева:
- Мины снять без риска взрыва реально?
- Нет проблем, товарищ старший лейтенант. Шарифисламов! За мной! Мины снимать. - Старший сержант сразу начал действовать и шагнул туда, где лежали бандиты. Взводный сапер бегом побежал за ним.
- Осторожнее там. Кто-то может быть просто ранен, - предупредил я.
Поскольку бандиты были в бронежилетах, я лично стрелял в головы. В своей стрельбе я был уверен. А если кто-то из солдат стрелял в корпус, удар пули мог просто повалить человека в бронежилете, перебить ему дыхание и даже временно лишить сознания.
Мне самому пуля однажды попала в бронежилет. С переломом двух ребер я тогда попал в госпиталь, больше месяца дыхание было затруднено. Особенно трудно было бегать. Но я заставил себя, заставил свой организм вылечиться и окрепнуть. Мне это удалось. Но я хорошо запомнил, что тогда, получив пару пуль в бронежилет, я еще почти полчаса вел бой. Я опасался, что и сейчас может произойти что-то похожее. И потому дал общую команду:
- Взвод! Вперед! Проверить, кто из бандитов живой. Добить!
Брать кого-то в плен мы обычно не стараемся. Особенно это касается местных бандитов. Как-то так получалось много раз, что пленника сдашь в МВД, его осудят и посадят, а через месяц он в другой банде в плен попадает. После многочисленных подобных случаев была получена устная инструкция - работать без пленников. Пленники бывают нужны только для того, чтобы допросить их. В нашей ситуации допрос бесполезен. Допрашивать можно тех, кто духом слаб. А бандиты, пришедшие из Сирии или Ирака, - не такие. Их допрашивать бесполезно. Боль они презирают и ничего, как правило, не говорят. Одно слово - фанатики.
Я первым побежал догонять своего заместителя и сапера. Солдаты среагировали быстро и легко меня догнали. Осмотр уничтоженной банды занял несколько минут. Собирали документы. Ни одного выстрела я не услышал. Добивать было некого. У тех, кого я сам осматривал, были прострелены головы. Солдаты стреляли предельно точно и быстро. Конечно, оптические прицелы позволяют вести точную стрельбу. Но ведь следует еще найти в оптику противника, а это не так просто, как кажется, следует еще прицелиться так, чтобы единственный выстрел оказался решающим. Я сам несколько раз встречал людей с поврежденным пулей лицом. Пробиты щеки, выбиты зубы, а человек жив. Мои солдаты стреляли лучше. Раненых не осталось…
* * *
- Вениамин, что у тебя? - спросил я по связи.
- Ведем наступательный бой. Бандитов оказалось больше, чем я предполагал. Я слышал, что ты удачно отработал…
- Да. Банда тоже оказалась неприлично крупной. Тридцать три бандита. Большинство уйгуры. Сейчас соберем документы и выходим в тоннель. Двинемся к тебе в поддержку. У тебя сложности есть?
- Мы пробили стену. По моим подсчетам, под ней похоронили восемь бандитов. Но на стене еще больше двух десятков. Слишком большая банда. Дерутся хорошо. Отступать не желают. Патронов не жалеют. Мне бы еще несколько "выстрелов" к "Вампиру". Я стену еще в двух местах повредил, но пробить не сумел. Там, видимо, скалы крепкие. Шатаются, но не падают. Сейчас вынуждены продвигаться вперед пошагово, понемногу вытесняем их с позиций. Да и тебя ждем. Потому сильно быстро на стену не лезем.
- "Двухсотые", "трехсотые" есть?
- Один "трехсотый". Простое касательное рикошетное в голову, прямо в лоб. Не совсем касательное, но похоже на это. Удар был сильным. Кожа рассечена основательно. Кровь глаза заливает, стрелять сложно. И потеря крови большая. В связи с этим, видимо, головокружение. Возможно, есть сотрясение мозга. Потому что сильная головная боль и тошнота.
- Кто? - спросил я, словно знал всех солдат пятого взвода. Просто машинально спросил, даже не думая, что это может оказаться кто-то мне известный.
- Я…
Кажется, именно такого ответа я и ожидал. Словно предчувствие было. Или в голосе Простолюдинова что-то почувствовал. Но старший лейтенант не жаловался. Он вообще не из тех, кто жалуется. Тем не менее я чувствовал, что его взводу необходима срочная помощь. Он атакует хорошо защищенную противником позицию. И на этой позиции более двух десятков бандитов.
Такое соотношение сильно отличается от классического, когда силы атакующих должны как минимум в три раза превышать силы обороняющихся. Надеяться на успех старшему лейтенанту Простолюдинову сложно. Успех может прийти только тогда, когда я смогу неожиданно ударить бандитов сзади. Правда, история знает немало случаев успешных атак малыми силами. Но для этого, как правило, должны существовать особые условия. Самое лучшее из них - неожиданность. Этого взвод Простолюдинова лишен, потому что бандиты установили перед входом в ущелье тепловизионные камеры и знали о предстоящей атаке.
Другое условие - когда отступать некуда, когда отступление равняется гибели. Это заставляет мобилизовать все силы. И это условие для пятого взвода не подходит…
Есть еще третье, самое мощное условие - умение действовать "методом вытеснения". Мы на занятиях время от времени отрабатываем такие действия. Видимо, этим методом сейчас и пытается работать взвод атакующих, медленно продвигаясь вперед. Но им требуется поддержка моего взвода!
Сам этот метод был разработан советскими спецназовцами специально для штурма Дворца президента Амина в Кабуле. Время от времени он использовался во время Афганской войны. Потом, особенно после развала Советского Союза, метод был успешно забыт, как и многое из боевого опыта Советской армии. Кому-то тогда казалось, что сильная, подготовленная армия не нужна новой России.
"Метод вытеснения" был изучен и воспринят многими западными спецслужбами. Русские же спецназовцы, выброшенные в то же время из армии, полиции и других силовых структур, искали себе применение в иных регионах. Русский, так называемый "черный батальон" в армии боснийских сербов при освобождении сербского городка от боснийцев только за счет "метода вытеснения" без поддержки других сил сумел выбить занимающий городок боснийский полк.
Сам метод достаточно прост. Подразделение разбивается на тройки. Каждый член тройки имеет собственный сектор ответственности. У двух крайних этот сектор составляет семьдесят градусов, у центрального бойца - только шестьдесят. Крайние захватывают еще и по несколько градусов у центрального, обеспечивая двойной контроль на определенных участках и несколько градусов сбоку. Продвигаются плечом к плечу, держа оружие в полной боевой готовности. Очередь следует даже в пролетающий кирпич, даже в стремительного воробья. За каждый угол сначала летит граната, потом следует очередь. Напряжение при этом зашкаливает. Постоянно воевать таким методом невозможно. Тем не менее на один бой сил, как правило, хватает.
- Товарищ старший лейтенант, мины дезактивированы, - доложил старший сержант Лохметьев. - Взрыватели вывинтили. Они в рюкзаке у Шарифисламова. Сами мины у меня, чтобы вместе с взрывателями их не носить…
- Нормально, Юра, спасибо…
Я посветил фонарем в шахту выхода. Лестница была на месте, но мне она доверия не внушала. И потому я решил проводить спуск привычным методом.
- Спускаемся по веревке. Первое отделение - вперед!
Веревку из своего рюкзака вытащил командир первого отделения младший сержант Луговиков, ее тут же закрепили, и первое отделение начало спуск.
- Сережа, как там? - спросил я у командира отделения, который спустился, естественно, первым.
- Одна сторона - чисто. - Младший сержант, видимо, смотрел в тепловизионный прицел. И именно этим была вызвана пауза между двумя докладами. - Вторая сторона - чисто… Можно спускаться.
Следом за первым вниз устремилось второе отделение. Спуск совершался привычным образом - руки захватывали веревку, ноги упирались в стену и быстро переставлялись. Перчатки позволяли не "сжечь" ладони веревкой. Последним спустилось третье отделение.
Я остался один, осмотрелся по сторонам, открепил веревку, которую сразу потянул Луговиков.
Я спускался по лестнице. Только природная ловкость, вызванная тренированностью, позволила мне не свалиться. Бандиты, видимо, были более привычны к подобного рода лестницам, поскольку пользовались ею без проблем. Но к любому делу требуется приспособиться. Под конец я уже легко находил ногами ступени и не ступал на край, чтобы не оторвать их. А последний метр вообще лестницу презрел и спрыгнул, как мне советовал Луговиков.
Взвод выстроился вдоль стены.
- Карамурзин! - позвал я.
Ефрейтор выступил вперед.
- "Глушилка" работает?
- Так точно, я проверил, забрал ее с собой. - Карамурзин показал себе под ноги и подсветил тактическим фонарем. Прибор стоял перед ним.
- До конца тоннеля сигнал достанет?
- Не могу знать, товарищ старший лейтенант. Не знаю длину галереи. Она под отрогами гор идет, может извиваться - это путь удлиняет. Кроме того, каменные стены могут экранировать.
Я тоже не знал длину галереи. Просчитать расстояние от объекта до объекта наверху просто. А здесь ничего не видно. Можно только гадать. И потому принял решение:
- Идешь первым. "Глушилку" несешь перед собой на руках.
- Есть, идти первым!
- Взвод, вперед!
Обгоняя других, я сам устремился по тоннелю в сторону ущелья. Солдаты сторонились, пропуская меня и ефрейтора Карамурзина.
Я давно уже заметил, как пропускают мимо себя мужчину мужчины и женщины. Мужчина поворачивается к мужчине лицом, а женщины большей частью спиной. А если женщина поворачивается лицом, это означает, что у нее сильный мужской характер. А если мужчина закрывается своей спиной, это говорит о превалирующей скрытности его натуры.
Но среди нас женщин не было, хотя в спецназе они иногда встречаются. Я лично знавал даже женщину - инструктора по рукопашному бою. Сначала это вызвало у меня улыбку, но после первых занятий улыбка исчезла, уступив место удивлению - вытянутому лицу и отвисшей челюсти.
Выбравшись вперед вместе с ефрейтором Карамурзиным, я, вспомнив, что командир пятого взвода ранен и ему, видимо, трудно осуществлять командование атакой на хорошо и грамотно укрепленную позицию бандитов, побежал быстрее, не отдавая взводу команду. Но взвод хорошо знает армейский принцип "Делай, как я…", и в большинстве ситуаций отдельный приказ никому отдавать не нужно.
Солдаты тоже перешли на легкий бег. Труднее всего было бегущему рядом ефрейтору Карамурзину, который нес на руках перед собой "глушилку", но она была нетяжелой, от силы килограмма полтора-два. Для солдата спецназа ГРУ это не вес.