В номере она легла на широкую кровать, привычно расслабилась, отпустила все мысли и заботы. Засыпая, заказала себе сон про Андрея. Так уже бывало - что закажет перед сном, то и приснится. Или ничего не снится, что чаще. Но сейчас вместо Двинятина она увидела худенькую девушку с коротко стриженными рыжими волосами. Похожая на подростка, та сидела в кофейне и читала листок, вложенный в книгу в сером чехле с желтым пятном какой-то эмблемы… Девушка раскрыла книгу и, прихлебывая кофе из толстой керамической чашки, - пробежала глазами несколько страниц. Допила, спрятала книгу в рюкзачок, набросила на себя серый кроличий полушубок, натянула вязаную шапочку с красным помпоном и поспешила в сумеречный вечерний город. Вот и маршрутка. Салон вечером наполовину пуст. Почему она все время оглядывается? Почему ей чудится чей-то упорный взгляд? Никто на нее не смотрит, вокруг равнодушные усталые лица. Каждый погружен в собственные мысли.
Ты правильно делаешь, детка, что никому не доверяешь. Беги к своему дому, оглядывайся, ускользай. Только почему ты стесняешься своего страха? Страх - вещь полезная. А ты-то думаешь, что дрожишь от холода и сырости, что твоя шубка старенькая и не греет, что надо меньше ужастиков смотреть. Нет, ты дрожишь от страха. Не заходи в лифт! Зашла. Вслед за ней зашел мужчина в пятнистой куртке с капюшоном и сразу отвернулся. Поздний гость к соседям… Девушка нажала кнопку, со вздохом облегчения вышла на своем девятом этаже. Лампочка на площадке, как всегда, не горела…
Вера во сне изо всех сил напряглась, сжала зубы и отвернулась. Но куда бы она ни поворачивалась, всюду видела: тело девушки летит вниз из открытого окна площадки между восьмым и девятым этажом. Падает и падает, без звука, как падает снег. И можно разжать зубы, можно уже не корчиться от сострадания - девушка ничего не почувствует от удара о землю. Потому что перед тем, как выбросить из окна, ей разорвали сонную артерию.
И кровь вытекла на снег.
6
Никто не ожидал, что Эльза закатит истерику. Хотя многие были знакомы с ее привычкой превращать все вокруг себя в театр абсурда. Но на этот раз экзальтированная дизайнерша, похоже, перестаралась.
А как славно начиналось! Отдельным фестивальным мероприятием проходил показ сумок дизайнерши Эльзы. Просто Эльзы, без фамилии - так модно. Казалось бы, что общего между женскими сумками и мультипликацией? Это смотря какие сумки. Ведь у Эльзы не вещи, а перформансы. В банальном сумочном формате она умудрилась создать свой отдельный мир.
Можете себе представить сумочку в виде домика из сказки Андерсена, с островерхой крышей и готическими оконцами? Нет? А сумку - чашку кофе, с ручкой в виде ложки, да еще с привязанными на веревочке кусками рафинада? И кубики-то будто настоящие, сахарные. Или недавняя коллекция. Открываешь сумочку, а это нарядная квартирка со спаленками, гостиной, кабинетиком и даже каминчиком. На диванах и в креслах гости сидят. Другую сумку-квартирку откроешь - перед тобой горничная. Убирает хозяйское платье в шкаф, а сама хозяйка тут же, в розовом будуаре. И сжимает ее в объятиях страстный мужчина, и явно не муж. Вот так посмотришь и подумаешь, что у всякой вещи есть своя собственная личная жизнь, и не стоит в нее вторгаться…
Короче говоря, забавные сумки сотворяла Эльза, заставляя модниц покупать свежий шедевр по немаленькой цене. В рекламе такие вещи, понятно, не нуждались, однако Эдуард Ветров однажды сделал с Эльзиной сумкой крохотный мультик, очень смешной. Его крутили по всем каналам, и многие думали, что это рекламный ролик.
Вот почему никого не удивил показ-аукцион сумок от Эльзы на фестивале мультфильмов. Удивила сама Эльза: едва закончилось мероприятие, она принялась метаться, театрально подвывая и заламывая руки: "Погубили! Погубили бедя!" Срывала с вешалок платья и швыряла их в ошеломленных зрителей. Сдергивала с навесных карнизов роскошные ткани, драпирующие подиум в глубине зала, и резала их ножницами. Искусственные цветы и плетеные корзины топтала ногами. Даже для такой нервной особы это было уже слишком!
Правда, когда помощники дизайнерши увидели Лученко, они вздохнули с облегчением: Вера Алексеевна, психотерапевт и давняя знакомая Эльзы, справится. И действительно, она умудрилась буквально за пару минут утихомирить истерику дизайнерши…
Весьма немногие, в том числе Лученко, знали историю известной сумочницы. Это теперь показаться в обществе без Эльзиной сумки стыдно, словно без одежды вовсе. А несколько лет назад о ее существовании никто и не догадывался. Один из глянцевых журналов сообщал по секрету, что дизайнерша - якобы жена какого- то невозможно богатого итальянского графа. И граф этот, дескать, женившись на Эльзе и увезя ее в Италию, взял и запер ее дома со всей своей многочисленной итальянской родней. От скуки и гама запертая Эльза сделала свою первую сумочку.
Надо заметить, добрая Эльза в начале своей сумочной карьеры раздаривала свои маленькие шедевры направо и налево. Но однажды в доме графа кончились деньги. С графьями это бывает. Толи в карты итальянский муж проигрался, то ли еще что, но только пришлось графине заняться дизайном сумок для пополнения истончившегося семейного бюджета. Так женское рукоделие превратилось в прибыльный бизнес.
Если называть вещи своими именами, то Эльза привела бомонд к некоему сумочному помешательству. Все возжелали ее сумок. Обычно, купив одну, тут же требовали других на все сезоны. Получив четыре разные сумки, просили еще для вечеринок и всяческих "пати". И так далее, пока не подбиралась своя сумочка к каждому туалету, к каждой паре обуви, шубке или брючкам. Благодаря феноменальному спросу Эльза процветала. Существовал ли на самом деле граф и процветал ли он, известно было только В. А. Лученко, а она никому не расскажет…
Итак, зал был декорирован под салон начала века. Там и тут стояли ширмы и деревянные зеркала с пуфами, обслуживающий персонал красовался в коротких черных платьицах а-ля Шанель. Нитки искусственного жемчуга украшали юные шейки девушек-моделей, которые дефилировали с изящными сумочками среди гостей. На аукцион-показ знаменитых сумок прибыли самые богатые и известные дамы города. Еще бы, сумки от Эльзы - это было настоящее событие даже для искушенного европейскими изысками Львова! И фестивалю мультфильмов от этого только польза. Ну, если не фестивалю, то его спонсору…
Для разогрева публики сначала предложили смешные и трогательные сумки-губы, сумочки-бабочки, сумки- животные. Они ушли с молотка в первые же минуты. А затем, под восторженный гул зала, вынесли перформансы. За них дамы уже были готовы заплатить настоящие деньги.
Певица Вожена сражалась с тремя дамами за обладание сумкой в виде японского домика для чаепитий. Вещь досталась ей, и Вожена не скрывала своей радости. Политик Инга Веселовская купила сумку-сад, похожую на альпийскую горку. Они с Боженой радостно демонстрировали друг дружке содержимое сумок. У певицы внутри чайного домика гейша угощала чаем самурая. А в недрах альпийской горки у Веселовской сидел очаровательный бархатный крот. И все внутренние отделения напоминали прорытые кротовые ходы.
Наконец, вынесли ту самую сумку, внутри которой разыгрывались сценки из личной жизни. За нее пошло настоящее сражение между условно слабым, но финансово сильным полом. Победу одержала жена очень богатого бумажного магната Вероника Абдулова. Другого исхода никто и не ожидал: денег у Абдуловой хватило бы на все сумки от Эльзы.
В конце шоу-показа-аукциона покупательниц пригласили на подиум. Креативная идея принадлежала Рудольфу Миркину, арт-директору Эльзы. То есть женская половина столичного бомонда должна пройтись со своими приобретениями перед многочисленными телекамерами. Диктат модельерши Эльзы и ее креатора Рудика почему- то всем понравился. Жены дипломатов, бизнес-леди и любовницы политиков сновали по подиуму, воображая себя этакими штучками, вроде топ-моделей. С улицы это выглядело неправдоподобно. Но кто создает вещи "от кутюр" в расчете на улицу? Самые диковинные и смелые предложения Эльзиного творческого гения не имели бы ни малейшего шанса на выживание без спроса этих богатых дам.
Когда почти все дамы, кроме госпожи Абдуловой, отправились по домам, разразился скандал.
- Оспади! Спаси и помилуй! - истерически вскрикивала Эльза, закрывая длинными бледными пальцами личико.
-Эльзочка, миленькая, что с тобой? - суетился вокруг нее арт-директор Миркин.
- Куда вы дели мою вещь? - надменно наседала на дизайнершу бизнес-леди.
- Подозревать бедя? Бедя, итальянскую графиню, как какую-то шпану?! - Эльза сморкалась в носовой платок. Слезы бурными потоками текли из ее накрашенных глаз. Ручьи прорезали в розовых румянах черные коридорчики. - Я этого де переживу! Я погибла! - Вдруг дизайнер- ша отняла руки от лица и повела себя совсем не по-дворянски, - Я ничего не брала, твою мать!!! - И взвыла на такой высокой ноте, что у всех заложило уши.
Звуковые эффекты она сопровождала вырыванием из головы своих выбеленных волос. Лишь когда в ее маленьких кулачках собралось уже приличное количество прядей, помощники графини начали хватать ее за руки и обмахивать программками аукциона.
-По-моему, нужно вызвать врача, - сказал кто-то.
Вот тут-то Вера и вмешалась.
- Врач уже на месте! Расступитесь! - громко и уверенно сказала она, проходя между людьми и склоняясь к сумочнице.
- Верочка! Какое счастье! Вы пришли! - Эльза, хватая доктора за руки, горячо зашептала что-то ей на ухо.
Случилась, оказывается, ужасная неприятность. Украли последний шедевр дизайнерши: сумку-книгу в нежной кожаной обложке из молодого теленка, с позолоченной застежкой-пряжкой и угловыми декоративными нашлепками, украшенную стразами. Внутри сумки-книги размещались бесконечные страницы-карманы, выполненные с присущей дизайнерше изобретательностью. Казалось, весь мир женских мелочей способен поместиться в эту сумочку.
Сумка не была выставлена на аукцион, хотя лежала среди остальных в специальной коробке. Дело в том, что Вероника Абдулова уговорила Эльзу продать ей сумку после показа. Потихоньку. Все эти страшные события последнего времени, убийства, как-то связанные с книгами… Они, бесспорно, щекотали нервы избалованным дамочкам, клиенткам дизайнерши. И конечно, появление такой сумки в конце аукциона вызвало бы просто невероятный ажиотаж. Так Рудик и задумал: появление книги-сумки, усыпанной стразами Сваровски, должно было стать кульминацией вечера. Однако хитрая Абдулова приехала за час до начала аукциона, углядела в новой коллекции самые яркие вещи и сумела уговорить Эльзу, чтобы та не выставляла свой последний шедевр для всех. Ясное дело, Эльза сдалась не сразу. Поныла. Поканючила, поотнекивалась. Но когда Вероника предложила за сумку баснословную цену, то… само собой, сдалась.
И вот теперь сумка исчезла! И Абдулова, самая выгодная клиентка Эльзы, может стать врагом. Кошмар! В глазах Эльзы этот кошмар был виден ясно и отчетливо.
В глазах Абдуловой было видно только одно: "Отдайте мне мою собственность, низкие люди, не уважающие чужого". Она не успела подумать, что сумку мог украсть кто-то посторонний, и наседала на Эльзу. А скорее всего, думать она и не собиралась.
Лученко же поступила очень просто, как всегда поступала в таких случаях: вначале отвлечь и успокоить, потом начать выяснения. Абдуловой она велела отойти в сторонку и подождать. Дескать, либо это недоразумение и сумочка найдется, просто поискать надо спокойно. Либо, если налицо действительно кража, пусть разбираются те, кому надлежит разбираться по закону.
Уверенность Веры подействовала, и Вероника Абдулова отошла.
Затем Вера переключилась на Эльзу. С ней проще всего - нужно поговорить несколько минут на знакомые ей темы, и она начнет соображать. Не клиническая дура все-таки.
Гостиничный зал для проведения конференций тем временем уже наполовину опустел. Остались самые любопытные из приглашенных и основные участники фестиваля. Ветров, чувствуя почему-то свою ответственность за сумочный показ, не уходил, и не уходили его ближайшие друзья. Батюк стоял, как всегда, окруженный группой собеседников, и что-то громко декламировал.
Лученко, поглаживая Эльзу по руке, завела с ней разговор о клиентах, о работе, о собственных сотрудниках, о фасонах сумок.
-Вы знаете, Верочка, стоит мне увидеть женщину, и я сразу понимаю, какой фасон сумки ей подойдет.
Вера это понимает. Похоже на ее подход к шитью, когда она смотрит на ткань и сразу же видит себя в готовой вещи…
- Вот смотрите, - тараторила почти успокоившаяся дизайнерша, - я предлагаю женщине несколько моделей, среди которых и та единственная, какую я с первого взгляда ей мысленно предназначаю. Просто, если я предложу только одну, правильную, она мне не поверит. Решит, что я недостаточно внимательна к ней. Вы, как психиатр, понимаете меня, Верочка, правда? Ах, у большинства людей отсутствует культура выбора и ношения сумок. Поэтому необходимо провести хотя бы некоторое время среди них, померить, почувствовать, что это такое…,
Лученко вполуха слушала, а сама думала: кто мог похитить сумку? И главное, зачем? Ведь сумка - вещь, которую нужно носить! Какой смысл в краже, если потом ее нельзя продемонстрировать? Хотя кто знает. Здесь было полно народу, полсотни человек, наверное, не считая девушек-моделей и Эльзиных сотрудников: администратора, менеджера, двух швей и арт-директора…
Вера вглядывалась в лица, сканируя чувства, вникая в эмоции, погружаясь в привычные переплетения человеческих реакций. Из-за театральности Эльзиных слов и жестов трагедия больше смахивает на фарс. А может, это тот самый, модный сейчас пиар-ход? И не было никакой кражи, а есть лишь нарочно созданный повод для раздувания имиджа? Что сильнее преступления может возбудить интерес клиентов?
Лученко внимательно вгляделась в удлиненное бледное лицо своей бывшей пациентки. Тогда, после возвращения из Италии, депрессия сделала из энергичной веселой Эльзы почти бестелесную тень, печальным взглядом и вечным укором в глазах похожую на спаниеля. Тогда потребовалось около месяца работы… А теперь она опять выглядит несчастной брошенной собачкой: длинные белые волосы висят, как ушки у длинноухих пород, грустные карие глаза покраснели - словно весь мир обижает несчастное существо.
Продолжая быстро прочитывать психологические портреты окружающих, Вера Алексеевна посмотрела на столпившихся вокруг девушек, на озабоченного арт-директора Рудольфа Миркина, на Абдулову. Совсем другой женский тип. Вероника напоминает какой-то плодово-ягодный сбор: персиковая нежность кожи, роскошный цвет здоровья и достатка. Носик немножко длинноват, но это ее не портит, он смотрится изящной уточкой, тонким перышком, каким писали во времена деревянных ручек. От нервного напряжения он слегка подрагивает. По бокам от носика высокие, несколько слишком выпуклые нежно-розовые щечки. Небольшие выразительные глаза в пушистых ресницах - будто вишенки проглядывают сквозь листву. Такое лицо очень хорошо смотрелось бы на фарфоре…
Вера не успела додумать свою мысль до конца. В зале появились трое мужчин. Один вышагивал впереди, огромный, смуглый до черноты и насупленный. За ним маячили двое, по виду охранники. Абдулова сразу кинулась к черному, зашептала что-то. "Муж, - поняла Вера. - Тот самый "бумажный король"".
-Я погибла, - обреченно и даже почти спокойно сказала Эльза.
- Ничего, не бойтесь, - машинально ответила Лученко.
Дизайнерша сжала ладони.
- У нее не просто муж, а настоящий крестный отец. Мафиози! Ему стоит только глазом моргнуть, и меня не будет! Причем и искать никто не станет. Вся прокуратура и ментура города подтвердят: не было. Абсолютно всевластен. Его все боятся… А вы говорите: не бойтесь! Да я с ума сойду! Он просто раздавит меня.
-Значит, он такой свирепый?
- О чем вы говорите?! Любой тигр по сравнению с Абдуловым просто невинный ягненок. Знаете, какое у него прозвище? Черный Абдулла. Это чудовище - бывший боксер. Его однажды в какой-то газете назвали "королем туалетной бумаги", он пришел в редакцию и все там растрощил голыми кулаками! Их главный редактор в этот момент лежал в больнице с аппендицитом. Так чудовище заявило, что это его счастье, а то лежал бы с черепно-мозговой травмой! Вот так вот!
-Да уж, милашка, - сказала Вера, рассматривая Черного Абдуллу как диковинку.
Если бы знаменитый Ломброзо увидел бизнесмена Абдулова, то, бесспорно, приказал бы его расстрелять без всякого суда и следствия. По крайней мере приговорил бы к пожизненному заключению. Внешность у бумажного короля была самая что ни есть разбойничья. Бритый череп, мощные надбровные дуги, сидящие глубоко под ними маленькие глазки, небритая выпирающая черная челюсть. Расплющенный нос делал лицо каким-то смазанным и оттого особенно угрожающим. И еще кулачищи, каждый величиной с дыню. "Н-да, - подумала Вера, - такого вечером в темном переулке увидишь и будешь заикаться всю оставшуюся жизнь".
В это время Вероника, закончив шептать мужу на ухо, оглянулась на публику в зале, будто призывая людей в свидетели. Какой-то молодой человек решил, что она смотрит на него, и улыбнулся. Абдулов заметил эту улыбку, шагнул вперед и влепил парню рукой по физиономии. Не кулаком, а раскрытой ладонью. Причем один из охранников бизнесмена успел вцепиться в бицепс хозяина, ослабив удар. Но парень все равно рухнул на колени сидящих позади него как подкошенный. Несколько женщин дружно ахнули. Из носа молодого человека показался ручеек крови, он сидел на полу и тупо смотрел перед собой, ничего не соображая. Охранник Черного Абдуллы поднял его, усадил и сунул в нагрудный карман стодолларовую купюру.
В тишине прошелестело сдавленное: "Безобразие… Какой стыд… В общественном месте… Безнаказанность… Возмутительно!" Застучали откидные кресла, несколько человек поспешили выйти из зала. Первым гордо вышагивал Батюк, повторяя: "Возмутительно!" - впрочем, не очень громко. Среди них был и Мамсуров, он сделал озабоченный вид, разговаривая по мобильнику. Фестивальные охранники отвернулись, будто ничего не заметили.
Абдулов подошел к женщинам, выбрал взглядом Веру, нацелился в нее пристальной чернотой зрачков, как из танкового ствола, перевел прицел на Эльзу (у той задрожал подбородок) и буркнул:
- Если сумка сегодня же не найдется, вам и вашему бизнесу финиш. - Он сделал движение правым плечом, поднеся его к своему подбородку. "Рефлекторный жест", - мимолетно пронеслось в Вериной голове.
- Какое вы имеете право… так разговаривать?! - послышался голос Эдуарда Ветрова.
Он подошел к Абдулову, таща за собой маленькую Кармен, вцепившуюся в его безрукавку в тщетной попытке остановить.
- Вы… вы… - заикался покрасневший Ветров. - Немедленно прекратите!..