Черный Абдулла повернулся к нему, снова непроизвольно дернул правым плечом. Вновь пронеслось сдавленное "Ах!", кто-то закрыл глаза, кто-то отвернулся, девушки из Эльзиной свиты застыли с полуоткрытыми ртами, а Рудольф Миркин побледнел. Шведский гигант Олаф замер, шевеля губами, но не делая ни малейшей попытки вступиться. Было очевидно, что ни коренастая фигура, ни матросское прошлое Ветрова не спасут. Уже ясно представлялось, как гениальный Эдик лежит со сломанной челюстью, уже безнадежно поднял взгляд к потолку один из сопровождающих Абдулова молодчиков, а второй пожал плечами: кто станет останавливать стихию, цунами, лавину, землетрясение? Себе дороже.
Всего секунда прошла…
- Господин Абдулов! - громко и сердито крикнула Лученко. И еще раз послала мощный звуковой залп в эту черную спину: - Остановитесь!!!
Она действительно очень рассердилась. Конечно; не каждый раз Вера вот так вмешивалась в происходящее, даже когда ей хотелось восстановить справедливость. Но сейчас она испугалась за симпатичного ей Ветрова. И вообще, что за бандитизм?!
Черный Абдулла полуобернулся к женщине, которая посмела на него кричать, кивнул подбородком:
-Убрать ее за канаты. - И снова обернулся к красному, как свекла, Ветрову.
Охранники решительно взяли Лученко под локти и потащили к выходу. Хватка у ребят была стальная, как у бультерьеров: не освободишься. Но прошли они всего шаг. Почему-то у них онемели руки, бессильно упали вдоль туловища. Ну никак не пошевелить рукой!.. Парни растерялись. А Вера уже стояла между Абдуловым и Ветровым.
- Ваша Вероничка не получит свою сумочку… Если вы немедленно не перестанете изображать из себя взбесившегося гамадрила, - сказала она, глядя в переносицу Черного Абдуллы.
Из того будто воздух выпустили.
-Вероничка, - нежно повторил он. - А что? Где сумочка?..
Никто ничего не понял. Только что на их глазах два здоровенных мужика схватили маленькую хрупкую женщину, но утащить почему-то не смогли. А она, как сумасшедшая, лезет тигру в пасть. То есть разговаривает с Черным Абдуллой так, как даже с нормальными, не такими опасными, но влиятельными людьми в этом городе не разговаривают: повелительно и уверенно.
-Я обещаю, - громко заявила Лученко, - что мы поищем сумку и через полчаса найдем. Только вы выйдите, пожалуйста. От греха. И подождите снаружи.
Абдулов двинул плечом к подбородку.
-Хорошо, - сказал он. - Лишь бы у Веронички была ее сумочка.
Это ласковое "Вероничка" в устах бывшего боксера и всемогущего бумажного магната изумило окружающих. Оно резало слух. Как если бы тигр, вырвавшийся на волю, вдруг принялся собирать цветочки и преподносить их прохожим, помахивая хвостом.
Абдулов на прощанье послал Ветрову свирепый взгляд исподлобья, кивнул Веронике, жестом показывая "жди", и пошел к двери. На мгновение лишь замедлил шаг, проходя мимо своих охранников.
- Уволены, - коротко бросил он им. - Пшли вон, тухляки.
И вышел.
Все дальнейшее немного смешалось. Визг Кармен: "Ты гений, но придурок! Ты же мог умереть!" - наложился, как в плохой фонограмме, на вскрик Завьяловой: "Верка, ты ненормальная! С ним даже Мамсуров ничего не может поделать!" Ветров сердито выкрикнул в ответ своей супруге: "Гений тоже мужчина! Вы все стояли и смотрели, и мне одному пришлось вмешаться!". Запоздало восклицал Рудольф Миркин: "Да как он смеет, негодяй…" Еще громче завопила Кармен: "Кому на фиг нужно твое благородство! Всем нужны твои фильмы, а не высокие моральные качества!!!"
Ветров побагровел. Только Олаф молчал, стараясь стать как можно незаметнее, и это у него плохо получалось.
В общую какофонию врезался высокий дискант Эльзы:
- Господи, Верочка Алексеевна! Как же вы его укротили? И где вы возьмете пропавшую сумку?
После этого вопроса стало тихо. Все посмотрели на Веронику Абдулову. Та спокойно сидела неподалеку на откидном кресле и подкрашивала губы, глядя в зеркало пудреницы. Муж ей сказал сидеть и ждать, и она ждала.
-Да, действительно, - сказала Лида ревниво. Она прекрасно заметила, как подруга кинулась защищать ее гениального Эдика. - Драку ты остановила, но зато навлекла на нас неудовольствие сильных мира сего.
Ее поддержала Кармен:
- Что скажет Мамсуров? А если ему придется теперь из-за конфликта с Абдуловым свернуть фестиваль?! - Она темпераментно топнула ногой. - И мы уедем без приза!
- Дура ты, - буднично сказал жене Ветров. - Спасибо, Вера… Но я бы и сам справился.
Лученко не стала никому ничего отвечать. Какой смысл? Что им объяснишь? Что она не стала бы так уверенно обещать найти сумку, если бы не знала уже, где искать? Зачем, если даже Лида не верит и не понимает. Подруга, много раз видевшая извлечение кролика из психологической шляпы фокусника. Они все даже не осознают, что просто озадачены и немного боятся. Среди них вдруг оказался странный человек. Не такой, как они. Который не боится и противостоит. На которого нельзя даже силой воздействовать. Который может что- то загадочное. Это раздражает. Изволь быть как все и не выделяться, тогда мы тебя примем. А иначе мы даже твою помощь станем отвергать.
Эх, вы, люди… Только Ветров нормально реагирует, но это понятно. Он и сам не такой, как все.
Вера молча прошла между людьми, тронула за локоть Миркина.
- Рудольф! Можно мне поискать сумочку вместе с вами?
- Со мной? - Секундное замешательство. Затем он снисходительно улыбнулся и сделал приглашающий жест. - Прошу!
Они прошли в отдельную комнату за кулисами конференц-зала, где было сложено все добро дизайнерши Эльзы.
Вера в комнате, набитой коробками, ничего искать не стала. Она сняла со стула какие-то разноцветные тряпки, удобно села и спросила:
- Зачем вы спрятали сумку-книжку?
-Да как вы смеете! - Миркину стало жарко в своем изысканном джемпере травяного цвета, надетом поверх белой рубашки. Он покраснел. - Никуда я ее не прятал!
- Я же не спрашиваю куда, - миролюбиво сказала Вера. - Сами извлечете. Я спрашиваю: зачем? Хотя это всего лишь для начала разговора… Я и так догадываюсь. Вот, возьмите. - Она протянула Рудольфу свою визитную карточку.
Миркин играл возмущение не очень убедительно. Плохой он актер. Любопытство пересилило наигранный протест, хотя он еще тянул, изучал надпись "психотерапевт", смотрел на странную женщину, чей бархатный взгляд, кажется, обволакивал не только тело, но и душу. Кто знает, на что она способна? Вон как ловко ускользнула от охранников этого бандита… И говорит так уверенно.
- Ну и что дальше? - Наигранное возмущение сменяется наигранной бравадой. - Расстрел с конфискацией?
- Нет, даже не позор с увольнением, - сказала Вера совсем не строго. - Ведь вы же не собирались подставлять
Эльзу, свою кормилицу. Хотя в бизнесе такой ход используют довольно часто.
-А вам-то какая разница?! - сорвался арт-директор, переходя на крик. - Можете взять!
Он отпер ключом нижний ящик гримировального столика, вытащил сумку-книжку и бросил Вере на колени.
- Не нужно кричать. Я просто помогаю, - спокойно сказала Лученко. - Между прочим, и вам.
Открылась дверь, в комнату впорхнула нетерпеливая Эльза.
-Вот, - протянула ей сумку Вера. - В суете вы засунули ее в дальний угол. Мы с Рудольфом поискали- поискали, да и нашли.
Забавная получилась сцена, словно из "Ревизора". Эльза не могла оторвать взгляд от своего изделия. В дверях виднелись любопытные лица: Лида с округлившимися глазами, Вероника Абдулова, закусившая губу от нетерпения, сотрудники дизайнерского дома Эльзы. Они загалдели, шумно выражая свое удивление и радость. Еще бы! Все так быстро и просто разрешилось! Счастливая Эльза передала не менее счастливой жене бумажного короля желанную сумку-книгу.
Все разошлись по своим делам: команда Эльзы собирать свои вещи, фестивальщики - продолжать мероприятия. Никто из них, похоже, отдыхать не собирался.
Завьялова робко придвинулась к подруге.
-Ты не пойдешь с нами на ночной показ? Эротическая анимация…
Вера усмехнулась краешком губ. Вот неугомонная секс-бомба! Но и она заробела, вон как формулирует: "Ты не пойдешь…"
-Не пойду.
Вера сильно устала. Просто как-то неоправданно сильно. И самочувствие препаскудное.
-Ты в своем репертуаре…
Лида знала, что у подруги иногда падает давление, и без того низкое, ничего особенного в этом не находила. Да и Вера сама посмеивалась: "Вегетососудистая дистония - это не болезнь, это состояние". На самом деле такие самочувствия, с разными вариациями в виде то головной боли, то головокружений или прочих "прелестей" нервной системы и сосудов часто посещали ее, и Вера всегда знала почему. Гиперчувствительность, расплата за природные способности.
-А ты в чьем? Спать хочу, устала. Тяжело с вами.
Да, сейчас что-то совсем плохо. Давит тяжесть, черные птицы мелькают в краях глаз, голова наливается болью, и жизнь кажется адом. Что-то будет еще. Что-то случится здесь, что-то очень плохое, и оно стучится ко мне, единственной, кто его чувствует. Не хочу знать. Не хочу чувствовать. Все равно оно случится, и никого не предупредишь, не спасешь, даже если сосредоточишься и увидишь будущее.
- Ну и глупышка! - не очень уверенно произнесла актриса в удаляющуюся Верину спину.
7
Вера шла по узкому длинному ковру гостиничного коридора. Шагала и сердилась на себя. Дернула же ее нелегкая поддаться на Лидкины уговоры и приехать во Львов!.. Развлеклась, называется. Ведь вокруг нее опять что-то происходит нехорошее. И опять она одна это чувствует, а все на нее смотрят как на ненормальную.
И с сумочкой этой… Сунула голову в осиное гнездо, действительно. На кой было вмешиваться? Зачем восстанавливать гармонию? А если бы она не присутствовала на этом сумочном показе? Ну не приехала во Львов, и все. Тогда с Эльзой случилось бы то, чему положено было случиться. Жаль, конечно, но ведь психотерапевт Лученко, по совместительству мать Тереза, не может присутствовать везде. И там, где ее нет, события идут своим чередом…
А сны? Ведь ей снятся убийства - уж перед самой собой можно не притворяться. В вампиров она не верит, а что преступность в крупных городах существует - то дело давно известное. Но этот вампир, наводящий на суеверных людей ужас, явно как-то где-то с Верой пересекается. Иначе к чему бы такие сны?
Главное, что теперь делать? Как ложиться спать? Ведь будешь ожидать нового убийства, и ничего не поделать… Придется включать специальную защиту, аутотренинг проводить. Не принимать же снотворное психотерапевту, в самом деле…
Она подошла к двери своего номера. Дверь была полуоткрыта. Вера остановилась. В боевиках в таких случаях главный герой всегда вытаскивает пистолет и, держа его стволом вверх, осторожно входит в номер. У Веры не было пистолета, и не была она героем боевиков. Поэтому она вошла в номер, напряженно огляделась и с облегчением увидела отраженную в зеркальной дверце шкафа горничную - та раскладывала свежие полотенца в ванной.
Девушка мило извинилась и пообещала через минуту закончить. Вера устроилась ждать в мягком глубоком кресле, потому что ей нужна была ванная комната перед сном. И залюбовалась ловкими движениями и симпатичным лицом горничной. Молодая, свежая, розовые щеки, гладкие черные, собранные сзади в узел волосы. Только вот глаза почему-то красные. Плакала…
Ну вот, опять. Можно спросить, в чем дело, поговорить. Но это значит снова вмешаться. Нарушить естественный ход событий. Не слишком ли часто вы это делаете, а, доктор Лученко? Да мало ли отчего девушки плачут, тем более в таком возрасте. Перипетии любви, конечно, что же еще. Навидалась страдальцев любви у себя в кабинете. Косяками идут, причем обоего пола и почти всех возрастов. Нет, не надо спрашивать…
А с другой стороны, если не поговорить, не попытаться помочь - будешь потом ругать себя. Вспоминать будешь ее, горничную эту и ее заплаканные глаза. И тогда тем более не уснешь.
Вера вздохнула, немного посидела с закрытыми глазами, потом встала и решительно подошла к горничной.
-У вас что-то случилось?
- Та ничого! То я так. - Та попыталась сделать равнодушное лицо.
-Как вас зовут, милая моя? - спросила Лученко.
-Романа…
-Послушайте, Романа, я же вижу, у вас что-то стряслось. Серьезное? Может, я смогу вам чем-то помочь. Или хотя бы выслушать могу. Это тоже помогает, когда невмоготу, поверьте. Тем более ведь я чужой человек, временный собеседник. Уеду и увезу все ваши секреты с собой. Так что вас беспокоит?
Романа взглянула на собеседницу несчастными заплаканными глазами. Вера всмотрелась внимательнее и увидела: она считает, что горе ее велико, и действительно требуется, чтобы хоть кто-то разделил его с ней. А приезжая непонятно почему вызывает доверие. У нее такой странный взгляд, словно внутри него горит теплый огонек. И голос ласковый.
Горничная вытерла уголки глаз платком и рассказала свою историю незнакомке.
Оказалось, как ни странно, не любовь. Ее брат Ярослав, или Славко по-домашнему, сидит во львовской Загорской колонии. За воровство. Славко не злодей, но безвольный хлопец. Его дружки уговорили. В колонии творятся очень плохие дела… О них Романа подробно ничего не знает. Но от людей слышала много такого, что и сказать страшно. Например, что среди заключенных много больных туберкулезом, и больных содержат вместе со здоровыми. Здоровые заражаются и гниют заживо. И еще начальство всячески унижает заключенных, и даже… страшно сказать, подвергает пыткам.
Но самое плохое - во время свидания, три месяца назад, Славко рассказал сестре… Только никому-никому, ладно? Так вот, он рассказал о том, что в колонии содержится тот самый маньяк-убийца. Ну, тот, о котором еще недавно шумели все газеты и все каналы телевидения и радио. Тот, кто убил то ли двадцать, то ли сорок человек. Помните? Его посадили в тюрьму еще при предыдущем президенте. И приговорили к смертной казни. Он сидел в одиночке, в камере смертников, ждал приведения приговора в исполнение и писал прошения о помиловании. Его не помиловали, но не казнили - ведь Украина, как и другие страны Европы, отменила смертную казнь!.. Вот тюремное начальство и решило, что содержать его в камере-одиночке слишком большая роскошь. Короче говоря, теперь он в общей камере. Как раз в той, где сидит Ярослав.
Заключенные решили, что начальство их совсем за людей не считает, раз поместили к ним этого нечеловека. И недавно в колонии случился бунт. Два десятка заключенных в знак протеста против невыносимых условий содержания решили наложить на себя руки. Слава богу, не у всех это получилось, шестеро умерли, спаси их Матерь Божья, а остальные покалечились. В том числе и брат Романы Славко. Теперь они в тюремном лазарете. Но что с ними будет, выживут ли? Жив ли все еще ее родной Славко? Романа не знает, потому что свидания отменены, передачи не берут, тюрьма на осадном положении. Она ничего не знает, не понимает и боится, что брата уже нет на свете…
Лученко слушала, сочувственно кивая головой. Да, ситуация… Она сказала, что Романа должна верить. Прежде всего - верить.
- Я не люблю, - сказала Лученко, - слов "обязаны", "должны". Но в этом случае вы именно обязаны верить и должны ждать. И твердо знать, что он жив, что вы ему нужны. Безо всяких оснований и доказательств, именно так…
Она помолчала, не решаясь продолжить. Стоит ли демонстрировать расстроенной Романе "фокусы"? Так Вера называла специальную демонстрацию своих необычных способностей. Когда нужно было людям напомнить, что они живут в неоднозначном, не расписанном на твердые законы мире. Что все возможно. Что и чудеса случаются, каждый способен на чудеса, только у каждого они свои. Всех нас природа снабдила избыточным запасом возможностей для выживания. Правда, не сообщила, какими именно. Вот они и проявляются в ком-то так или иначе, напоминая чудо. Один чувствителен к электрическим полям, а ему кажется, что он видит свечение вокруг голов. Другая предчувствует катастрофы. Третий не может есть какую-то пищу, для всех она нормальная, а для него - несвежая, пролежала на час дольше положенного. Четвертая чует запахи за километры, любая охотничья собака позавидует…
-Романа, - сказала Вера, пристально глядя на нее. - У вас есть фотография брата?
-А як же! Вот. - Молодая женщина достала из передника портмоне, показала фото, где она была запечатлена с молодым парнем, таким же черноволосым, розовощеким и очень похожим на свою сестру.
Вера еще мгновение колебалась. Станет ли прислуга держать язык за зубами? По гостинице слухи разлетятся мгновенно. И начнутся сумасшедшие дни и бессонные ночи…
Она строго посмотрела на горничную.
-Поклянитесь и перекреститесь, что никому не расскажете того, что сейчас произойдет.
Романа вздрогнула. Глаза незнакомки, еще недавно светившиеся добротой, стали точно два замерзших озера. Но она, уже немного успокоенная разговором и напутствием верить, чувствовала силу этой женщины и хотела ей подчиниться.
-Клянусь! - сказала она и поцеловала свой нательный крестик. Губы ее задрожали.
-Так вот. Я могу по фотографии определить, жив ваш брат или нет.
Вера внимательно посмотрела на фотографию Ярослава… секунду подождала… Да. Уже и так ясно, но она сделала дополнительное уточнение: протянула ладонь к снимку и подержала над ним. Так девушка сильнее поверит.
Лученко посмотрела в темно-шоколадные глаза Романы своими - светлыми, оттаявшими, серыми - и улыбнулась.
- Ваш Славко жив. С ним все в порядке. Но если об этом узнает хоть одна живая душа…
-Боже збав! - Возбужденная Романа прижала к открытому рту край передника и выбежала из номера.
Вера долго не решалась ложиться, пыталась не думать ни о чем, смотрела в окно, на синие снежные сумерки, теплые огни города посреди зимнего ультрамарина. Наконец легла. Ей приснилась Эльза, сумочная презентация, девочки-модельки, словно выпускницы элитного интерната в одинаковых коротких черных платьицах… Только все сумки были одинаковы - сумка-книга. Та самая, которую Вера вычислила спрятанной у Мирки - на. И возле каждой сумки стояли одинаковые красотки. Потом они слились в одну сумку и одну красотку. Ухоженная, с сытым белым телом и гладкой кожей, она казалась жительницей другого мира. Стоп… Кому казалась? Ведь Вера и сама жительница этого мира…
И тогда Вера во сне увидела его, человека с капюшоном. И обреченно застонала.
Зачем он наблюдает за женой этого всесильного воротилы? Почему его так привлекает это сочетание - книга и женщина? Ведь он уверен, что такая книг не читает. Что ей книга с непонятными буковками? Такой бабе только глянцевые журналы с картинками листать, а не книги. Книги ей ни к чему. И она книгам не нужна. Эта мысль защелкнулась в его мозгу, как дверной замок в комнате ужасов.