– Чего надо? – хрипло спросил он.
– Давай рассказывай мне, кто такой твой шеф, отчего он такой странный способ выбрал с клиентами встречаться.
– Кто такой – сам не знаю, вот честно, – вздохнул секретарь, – сам его толком ни разу не видел. Богатый он очень и опасный человек. Помешан на драгоценностях, в основном бриллианты скупает. Деньги людям дает хорошие, но у него фишка такая – с глазу на глаз с продавцами не встречаться.
– Кота в мешке покупает, что ли? – недоверчиво спросил Маркиз. – Как-то на него не похоже!
И тогда секретарь таинственного Андрея Андреевича рассказал схему покупки драгоценностей.
Его шеф велит владелице колье, или браслета, или перстня появиться на каком-нибудь приеме. Покрутиться на людях, в общем. А он уж найдет способ эту вещь разглядеть. И дает знать через секретаря, подходит ему драгоценность или нет. Чаще всего подходит. Потому что шеф рынок знает, в бриллиантах разбирается. Деньги хорошие платит за вещь, не скупится. Но требует, чтобы все было, как он скажет. Велит явиться в такой-то день в колье на смотрины – будь добра, явись как штык. А то вот один мужик третьего дня его продинамил. Был у них с шефом договор, что его жена придет на прием по случаю открытия галереи бутиков в Николаевском пассаже в колье, которое он хотел продать, а она не явилась. Шеф очень рассердился, сказал, что цену теперь снизит. И то сказать – он приперся как дурак, а ее и нету. Если уж тебе так надо вещь продать, так подсуетись, сделай, как покупатель просит… Себе же лучше…
– Постой-постой! – Маркиза внезапно осенило. – Это не с Олегом Резуном твой шеф сговаривался о покупке колье? Там еще алмаз "Сердце Африки"?
– Точно. – Секретарь опасливо покосился на открытую дыру в крысиный подпол.
– Так-так… – протянул Маркиз, но решил оставить свои размышления до более удобного случая.
– Ну, сегодня вроде все хорошо шло, – разговорился секретарь, – совершили мы обмен, глянул я в машине – мать честная! Да колье-то совсем не то, да еще и поддельное… Я, знаешь, на этой работе тоже поднаторел малость, стал разбираться в бриллиантах. Ну, думаю, этой суке мало не покажется…
– Угу, дальше я знаю, – помрачнел Маркиз, – скажи уж, что за свою шкуру испугался.
– И это тоже, – согласился секретарь, – шеф крут.
– Ну ладно, пойду я, – сказал Леня, берясь за ручку ворота, – как говорится, извините за компанию…
– Эй, ты чего? – забеспокоился секретарь. – Я же тебе все рассказал, что знал… Не надо меня в подпол…
– Надо! – наставительно сказал Маркиз. – Очень надо! Потому что ты, паразит, от того, что ту беспомощную женщину пытал, кайф получал. Садист ты, вот ты кто. Так что посидишь в подполе, узнаешь на своей шкуре, каково это, в следующий раз подумаешь, прежде чем человека туда пихать.
– Я крыс боюсь! – заорал секретарь, видя, как стул опускается. – И темноты!
– Мало ли кто кого боится, – сказал Леня, – я вот, может, перед тещей своей трясусь как овечий хвост, а все равно каждое воскресенье к ней на обед езжу. Такова жизнь!
Тут Маркиз малость поднаврал – не ездил он на обед к теще, потому что тещи у него не было, оттого он ее и не боялся.
– Не дрейфь, – сказал он, склонившись над темным люком, из которого ощутимо пахнуло сыростью, – через час Витя-Митя очухаются, тебя вытащат.
В ответ из глубины погреба донесся матерный вопль.
– Ухожу, ухожу, ухожу… – пропел в ответ Леня и вышел, проверив тело Вити в сенях.
Качок очнулся и смотрел теперь на Маркиза осоловелыми глазами.
– Вот такие дела… – сказал Леня, сыто откинувшись на спинку стула.
– Еще чайку, Ленечка? – спросила Лола, с готовностью сорвавшись с места.
Она уже выслушала от него все, что он думает о бестолковых болтушках, которые не могут выполнить самого простого задания и благодаря которым человек запросто может попасть в неприятную ситуацию.
– Из-за тебя безвинную женщину под удар подставил! Ведь инфаркт могла получить в подполе этом! – гремел Леня. – А все почему? Потому что кто-то вместо того, чтобы работать, точит лясы!
Лола представила темный сырой погреб, где пахнет плесенью и по углам шуршат огромные крысы, и полностью признала свою вину. Она прижимала руки к сердцу, кланялась и повторяла как заведенная: "Виновата, батюшка!"
Образ этот был взят Лолой из малоизвестной пьесы не то Лескова, не то Писемского. По роли полагалось еще вытирать выступившие слезы рукавом вышитой рубахи, но в данный момент на Лоле была маечка вовсе без рукавов.
Вид кающейся Лолы привел постепенно Маркиза в спокойное состояние, а сытный обед и вовсе умиротворил. Так что сейчас Лола лебезила, чтобы закрепить достигнутый эффект.
– В общем, так, – подвел Леня итог, – наезжают на Олега Резуна по полной программе. Сначала подсунули жене этого красавчика, сфотографировали их постельные утехи, потом гримирнули его под покойника – и готов материал для классического шантажа. Выманили у нее солидную сумму денег. Потом сообщили мужу, что она заложила колье. Он забеспокоился, потому что собирался колье это продать. О чем мне не сказал, ну, допустим, это его дело. Вопрос в том, как этот тип, враг Резуна, узнал, что у него плохо идут дела? Потому что продать колье он мог решиться, только если нужна сразу огромная сумма денег… Бизнес поддержать…
И тут в деле появляется неизвестный и загадочный Андрей Андреевич, который готов колье купить. Но ставит свои условия – Алиса должна показаться в этом самом колье на приеме по случаю открытия – чего там?
– Новой галереи бутиков в Николаевском пассаже, – подсказала Лола, и не утерпела. – Говорила я тебе, что это важно! А ты только отмахнулся – пошла на прием, не пошла на прием, надела колье, не надела, какая разница…
– Ладно, проехали! – отрубил Маркиз. – Не сбивай меня с мысли! И вот тут задумана дьявольская интрига! Неизвестный подменил колье отлично сделанной имитацией, так что на приеме, издалека, этот Андрей Андреевич ничего бы не заметил. А вот уж потом, когда ему передали бы колье в обмен на деньги… Вот тогда, обнаружив, что его развели, Андрей Андреевич устроил бы Резуну такое… Тут не погреб с крысами, тут кое-что похуже могло быть… То есть неизвестный получает деньги, само колье, да еще и уничтожает Резуна, потому что даже если после общения с костоломами Андрея Андреевича он и останется жить, то денежки-то тот отберет назад. Стало быть, бизнес – тю-тю, а остатки жена оттяпает, что на нее записано. Ух, она на него злая!
– Как ты хочешь, Леня, а это месть, – заявила Лола, – хорошо подготовленная, страстная месть. Кто-то мстит Резуну, тот, кого он очень сильно обидел. И самое умное было бы нам с тобой в это дело не вмешиваться.
Маркиз признавал, что в психологии человеческих отношений Лола разбирается неплохо, может быть, даже лучше, чем он. Поэтому в душе с ней согласился.
– Сам знаю, – уныло сказал Леня, – да ходу назад нет. Мы уже вмешались. Я звонил в больницу – послезавтра к Резуну станут пускать посетителей. Его уже в обычную палату перевели. Так что, Лолка, план А не удался, переходим к плану В. Ты едешь ко второму человеку, который мог сделать имитацию, – к Аристарху Платоновичу Мертваго. Его назвал Миллер, а вот уж ему я полностью доверяю…
Снова Лола припарковала свою розовую машину на углу Большого проспекта Петроградской стороны и улицы Бармалеева. Петроградская сторона вокруг Большого проспекта – вообще район очень приличный, так что ничего удивительного, что ювелиры не только работают, но и селятся здесь.
Именно в этом месте располагался ювелирный магазин "Смарагд", принадлежащий старому ювелиру Аристарху Платоновичу Мертваго. Тут же, в помещении за магазином, находилась мастерская старика, а также кабинет, в котором он принимал клиентов.
Впрочем, клиентов он принимал редко и с большим выбором – Мертваго считал, что в его возрасте ни к чему хвататься за любую работу, покой дороже.
Закрыв машину, Лола вошла в магазин, прижимая к груди самое дорогое – своего обожаемого песика. На этот раз Пу И ни в какую не пожелал остаться дома.
Дверной колокольчик негромко звякнул, и продавец, мужчина средних лет с обширной лысиной, поднял глаза на Лолу.
Лола же проследовала к прилавку и внимательно оглядела выставленные украшения.
Здесь были кольца и браслеты, броши и колье, цепочки и кулоны из золота с бриллиантами, сапфирами и изумрудами. Вещи все были дорогие, сделанные со вкусом, в них чувствовалась рука мастера.
Среди них не было дешевых изделий из серебра с полудрагоценными или поделочными камнями вроде яшмы, агатов или горного хрусталя, Аристарх Платонович считал ниже своего достоинства работать с такими материалами.
Однако Лола сморщила носик и проговорила, обращаясь исключительно к своему песику:
– Пуишечка, детка, кажется, мы зря сюда приехали… ни одной по-настоящему интересной вещи… нет, Натэлла совершенно зря расхваливала этот магазин!
Продавец с возмущением выслушал эту тираду и подал голос:
– У нас выставлены только эксклюзивные украшения, каждое из них неповторимо! Больше нигде в городе вы не увидите таких прекрасных, высокохудожественных изделий!
Лола сделала вид, что только сейчас заметила продавца, и снова обратилась к Пу И:
– Дорогой, ты видишь этого странного человека? Он думает, что лучше нас с тобой разбирается в бриллиантах! По-моему, это просто смешно! Хотя… Натэлла говорила, что в этом магазине работает один настоящий специалист. Он показывал ей действительно стоящие украшения! Правда, он уже очень старый… может быть, вообще ушел на покой… Кажется, его зовут Архивариус Патронович…
– Аристарх Платонович! – поправил ее продавец. – Он – владелец этого магазина, и он пока еще работает. Но он очень редко принимает обычных посетителей…
– Обычных? – фыркнула Лола. – Это нас с Пу И вы называете обычными посетителями? Пуишечка, детка, он хочет нас оскорбить!
Продавец видел в окно, на какой машине приехала Лола; он оценил также ее одежду, особенно туфли, бриллианты в ушах, и решил, что имеет дело с ВИП-клиенткой. А таких клиентов ни в коем случае нельзя упускать, даже если они ведут себя более чем экстравагантно.
– Аристарх Платонович вас примет, – проговорил он после непродолжительного колебания.
– Пуишечка, – Лола снова обратилась к своему четвероногому любимцу, – мы с тобой хотим посмотреть на то, что покажет нам этот Архимед Протонович?
Пу И в ответ тоненько тявкнул, и Лола посчитала это проявлением интереса.
– Да, проводите нас к нему! – сообщила она продавцу с видом английской королевы, случайно заглянувшей в бакалейную лавку.
Продавец подвел Лолу к двери в глубине торгового зала, деликатно постучал в нее костяшками пальцев и сообщил:
– Аристарх Платонович, к вам посетительница!
Лола вошла в кабинет и огляделась.
Кабинет был довольно скромный, обставленный простой темной мебелью. За массивным письменным столом сидел маленький сухонький старичок с редкими, но довольно длинными седыми волосами, обрамляющими круглую розовую лысину. Старичок был одет в детскую клетчатую рубашку, в один глаз его была вставлена ювелирная лупа, через которую он разглядывал массивный перстень.
По внешнему виду этого старичка трудно было предположить, что он владелец крупной ювелирной фирмы и огромного количества бриллиантов, сапфиров, изумрудов и прочих дорогостоящих минералов.
Заметив появление клиентки, точнее – услышав скрип открывающейся двери, ювелир оторвался от своего занятия, поднял голову и уставился на Лолу.
Точнее, не столько на Лолу, сколько на ее песика.
– Что это? – проговорил он наконец с содроганием в голосе. – У вас собака?
– Где вы видите собаку? – привычно возмутилась Лола. – Это не собака, это мой маленький друг! Не каждый человек обладает таким умом и таким замечательным характером, как мой Пу И!
– Что вы говорите? – недоверчиво переспросил ювелир. – А по-моему, это все же собака! А я, знаете ли, не люблю собак. У меня с ними сложные отношения… в детстве меня покусал доберман-пинчер, и с тех пор…
– Но вы же не скажете, что это – доберман! – воскликнула Лола и еще крепче прижала Пу И к груди, так что он возмущенно взвизгнул.
– Нет, конечно, это не доберман, но все же…
– И вообще, Пу И – ваш потенциальный клиент! – нашла Лола новый довод. – Он хочет заказать у вас ошейник с бриллиантовой монограммой. Две буквы на черном фоне – П и И, две первые буквы его имени… вообще-то их всего три, так что Пу И колеблется – может быть, заказать уж полностью все имя…
– Не понял, – перебил ее ювелир, у которого от Лолиной болтовни началась головная боль. – Вы сейчас пришли ко мне, чтобы заказать ошейник?
– Нет, с ошейником Пу И пока не определился. Он еще подумает. Пока я хочу заказать у вас имитацию своего украшения. Вы ведь делаете имитации украшений?
– Делаю, – ответил ювелир довольно неохотно. – Но в исключительных случаях, и только имитацию своих собственных работ…
– Но у меня как раз исключительный случай! – заторопилась Лола. – У меня есть прекрасный, совершенно исключительный браслет, и мне очень нужна его имитация. Дело в том, что я собираюсь на Тенерифе, я буду там загорать и купаться, а разве можно загорать и купаться в настоящем браслете?
– А совсем без браслета? Это вам не приходило в голову?
– Совсем без браслета? – переспросила Лола в ужасе и взглянула на старого ювелира так, как будто он предложил ей пойти на премьеру в оперный театр совершенно голой.
– Ну, или с каким-нибудь скромным браслетом… – смягчил ювелир свое предложение.
– Нет, это никак невозможно! – отрезала Лола. – Там ведь будут мои знакомые – Ирма Груздь, Вава Стульчикова…
– Да, действительно, положение серьезное! – хмыкнул Аристарх Платонович.
– Очень серьезное! – воскликнула Лола. – Я рада, что вы это наконец поняли! Так вот, взгляните на этот браслет…
Она положила перед ювелиром футляр с браслетом.
Тот неторопливо открыл футляр, поправил луПу И внимательно рассмотрел изделие.
Затем поднял на Лолу взгляд и проговорил кротким голосом:
– Я не люблю эти новые европейские тенденции в ювелирном искусстве. Мой стиль – классика, она никогда не выйдет из моды. Но если уж вы так хотите – я сделаю для вас имитацию…
– Хочу, очень хочу! – бурно обрадовалась Лола.
– Но это будет стоить довольно дорого!
– Не важно! – Лола махнула рукой, при этом побеспокоив Пу И, который возмущенно визгнул.
Аристарх Платонович заметно побледнел и схватился за сердце.
– Он еще и лает… – проговорил он слабым голосом, выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда коробочку с таблетками и положил одну под язык. – Я не переношу собачьего лая… в детстве меня покусал доберман, и с тех пор у меня от лая начинается тахикардия…
– Пу И, нехороший мальчик, – строго проговорила Лола, – ты ведь обещал вести себя прилично!
Песик укоризненно взглянул на хозяйку: он совершенно не чувствовал за собой никакой вины, она сама потревожила его своей актерской жестикуляцией!
Аристарх Платонович отдышался и еще раз внимательно осмотрел Лолин браслет.
Лола сочла этот момент подходящим, чтобы выложить свой главный козырь и посмотреть, как старик на него отреагирует.
Снова раскрыв сумочку, она проговорила:
– Мне бы хотелось, чтобы вы сделали что-то особенное… копию экстра-класса, вроде вот этого колье. Это, кстати, случайно, не ваша работа?
С этими словами она достала из сумки колье Резуна, точнее, его копию. Украшение лежало в сумочке без футляра, и, вынимая его, Лола нечаянно зацепилась его замочком за ошейник Пу И, дернула и, должно быть, причинила песику боль.
Пу И издал душераздирающий визг – скорее все же не от боли, а от возмущения. Лола отцепила колье от ошейника и только после этого взглянула на Аристарха Платоновича.
Старый ювелир медленно сползал с кресла, лицо его было белым, как бумага, он хватал ртом воздух и безуспешно пытался что-то сказать. Глаза его были прикованы к Лолиной сумочке.
– Ой, что с вами? – вскрикнула Лола, всерьез перепугавшись. – Вам плохо?
Если бы ее сейчас видел и особенно слышал Леня – он непременно сказал бы, что она снова играет пародийную блондинку и здорово переигрывает.
Ее вопрос, обращенный к старому ювелиру, был сродни идиотскому вопросу, который обычно задает герой американского боевика человеку, на которого наехал грузовик или обрушился двадцатиэтажный дом: "Вы в порядке?"
Впрочем, Лола сама моментально поняла неуместность этого вопроса, попыталась поддержать сползающего на пол старика, вытряхнула из его коробочки еще одну таблетку и сунула ему под язык.
Это не помогало, и тогда она бросилась к двери, распахнула ее и истошно закричала:
– Помогите! Ему плохо!
В кабинет тут же вбежал давешний лысый продавец. Он бросился на помощь своему боссу и замахал на Лолу:
– Уйдите! Уйдите немедленно со своей собакой! Я же говорил вам, что к нему нельзя с собаками!
На этот раз Лола не стала спорить, не стала уверять продавца, что Пу И вовсе не собака, а ангел во плоти или лауреат Нобелевской премии мира, а быстренько ретировалась, пока их присутствие не привело к преждевременной кончине бедного старика.
Дома она подробно отчиталась перед Леней о результатах своего похода.
– А потом Пу И снова залаял, старику стало совсем плохо, и я так ничего и не узнала! – закончила она свой отчет и сложила руки, как примерная ученица.
– Говорил я тебе – не бери с собой Пу И! – проговорил Леня недовольным, ворчливым голосом. – Но разве ты меня когда-нибудь слушаешь?
– Во-первых, я тебя всегда слушаю и повинуюсь, как раб лампы, – начала Лола. – Во-вторых, ты ничего подобного не говорил. И в-третьих, Пу И нужно хотя бы изредка выходить на люди, он очень скучает в четырех стенах…
– И в-четвертых, ты всегда должна оставить за собой последнее слово! – перебил ее Маркиз. – Во всяком случае, мы не узнали ничего нового и топчемся на прежнем месте! Нет, не зря говорят – если хочешь, чтобы дело было сделано, делай его сам!
– Ты слышал, Пу И, что говорит этот ужасный человек? – обратилась Лола к песику. – Никакой благодарности! Мы с тобой, как всегда, взяли на себя всю трудную и неблагодарную работу…
– И где результат? – прищурился Леня. – Если старикан и делал имитацию этого колье, у него теперь ничего не выяснить. Тебя, во всяком случае, в этот магазин больше не пустят!
Лола посмотрела на своего компаньона глазами, полными слез, губы ее задрожали.
О, по части слез, взглядов и улыбок Лола была непревзойденная мастерица! Как и в умении изображать обиду.
Лучше всего удавалась ей оскорбленная невинность – когда руки судорожно прижаты к груди, как будто от незаслуженной обиды захватило дыхание, и глаза широко распахнуты. И в них стоит такая боль, что человеку, заглянувшему в эти глаза даже случайно, хочется немедленно прижать хозяйку глаз к груди, утешить ее и потом оберегать всю оставшуюся жизнь.
Неплохо получалась у Лолы также бессильная злость – когда губы искусаны в кровь, и глаза опущены, и одна рука сжимает платочек, а другая теребит ворот блузки, потому что нечем дышать, и из груди рвется крик, который можно сдержать, только сильно сжав зубы.