- Выпьем за Аркадия! Пусть земля ему будет пухом! - произнес он. - Хотя какая там земля, скорей небо! Не чокаться! - неожиданно грозно приказал он.
Выпили.
- Сам виноват! - громко возвестил Рябушинский. Близстоящие повернулись, прислушиваясь. - Хотел распродать Россию по частям! Никому не позволим! Хотя человек был выдающийся, просто гений! - Он прослезился, отошел и плюхнулся, чуть не промахнувшись, в кресло.
К Евгению. Павловичу подскочила востроглазая малышка. Черные страусиные перья были скреплены на ее голове великолепной диадемой.
- Привет, Дон Кихотик! Он мне кто? - она показала на похрапывающего Рябушинского. - Никто! Мы даже не зарегистрированы! Если что, я как церковная мышь! - произнесла она с удовольствием, сверкнув серьгами с крупными изумрудами. - Ленуся - молодец! Вот умная женщина! Не то, что я! Почему бы вам не поухаживать за мной? Ведь когда вы прятались от нас в туалете, вы же не могли решить, не хотелось никого обидеть? Поэтому тогда сбежали? Верно? Я угадала? Мне Ленуся все объяснила, и я вспомнила этот случай. Так что я не пробка, не думайте! Просто иногда до меня не сразу доходит. Это правда! Я самокритична и свои недостатки знаю. Но я обалденно исполняю стриптиз! Без вранья! Ну, так как?
- Вы очаровательны! - улыбнулся Евгений Павлович.
- Вы такой же трус, как и все остальные! Неужели вы боитесь этого неопрятного толстяка?! - она указала на Рябушинского.
- Не боюсь! - раздраженно ответил Евгений Павлович, подумав: "Нет, они положительно решили меня сегодня довести!" - Обсудим все это завтра? Идет?
- Нет, боитесь! Я хочу сегодня! - закапризничала она и уже шепотом добавила: - Я не сержусь, петушок! Вас хотят назначить преемником Аркадия! Только и разговоров об этом. Это большая честь! Но и колоссальная ответственность! Я бы, честно вам говорю, не смогла. Правда, мне и не предлагают… Завтра, так завтра, - и уже громко возвестила: - Все вы, мужики, одинаковы! Трусы и подлецы!
Малышка гордо удалилась, покачивая страусиными перьями. К Евгению Павловичу снова подошла Ленуся.
- Я тебя попрошу задержаться. Поможешь проводить гостей! Ты же не бросишь меня в трудную минуту? - строго спросила она.
Гости, уходя, многозначительно пожимали ему руку. Наконец ушли последние. Наступила непривычная тишина. Евгений Павлович почувствовал себя неуютно. Зашел в ванную комнату, мраморное великолепие и вовсе доконало его. Вдобавок в углу на постаменте там стояла небольшая чугунная пушка. Рядом лежало несколько ядер. "Коллекционер…" - подумал Евгений Павлович, читая надпись на блестящей табличке: ХVII век…
Он вошел в спальню. Ленуся обнаженная стояла у окна. Евгений Павлович совершенно оробел. Она повернулась, подошла к нему. Положила руки на плечи.
- Как-то нехорошо все это… Поминки… и пушка в ванной, - выдавил он.
- Это для продажи… Не думай об этом. Все будет хорошо, - ответила она, привстала на цыпочки. Коснулась губами его щеки.
Он обнял ее, ощутил чуть прохладную, удивительно нежную кожу. "Преемник…" - подумалось ему…
Утром его разбудили женские голоса, доносившиеся сквозь неплотно прикрытую дверь. Евгений Павлович тихо встал, оделся и подошел к двери.
- Ты не могла прийти еще раньше? - язвительно спрашивала Ленуся.
- Я же тебе объясняю! Он мне еще вчера обещал! Можешь у него спросить! - отвечала малышка.
- Ты все обговоришь с ним потом! Я хочу спать!
- Ты меня выгоняешь? Я считала тебя своей лучшей подругой! - обиженно откликнулась малышка.
- Я тебя не выгоняю! Не надо придумывать! - раздраженно произнесла Ленуся. - Он проснется, и ты сможешь сама у него все узнать!
Евгений Павлович, держа в руках кроссовки, неслышно проскочил в туалет и запер дверь. Там никакого, даже музейного оружия не было. В этом крылась какая-то ненормальность.
- … но его же здесь нет! - услышал Евгений Павлович голос малышки.
Потом кто-то подергал дверь туалета.
- Он здесь! - торжествующе произнесла малышка.
- Ну, теперь тебе недолго осталось ждать! - саркастически заметила Ленуся.
Они прошли в комнаты.
Евгений Павлович открыл дверь стенного шкафчика и облегченно вздохнул. Там оказалась глубокая шахта, предназначенная для ракет стратегического базирования. Он заглянул вниз. Ему показалось, что в глубине серебристо, дружелюбно поблескивает боеголовка. Евгений Павлович осторожно прикрыл дверку шкафа. Бесшумно отворил дверь туалета. В гостиной, дружно склонив головы, подруги увлеченно рассматривали и обсуждали последние модели в красочных журналах мод. Он снял с вешалки свой кожанчик, обулся и вышел за дверь.
12. Размолвка
Нинка обрадовалась приходу Евгения Павловича. Поставила на стол бутылку. Включила музыку. Извиняюще сказала:
- Только самогон. Ничего?
- Нормально. Даже лучше, - одобрил он. - Я, наверное, у тебя несколько дней поживу. Охотятся за мной. Приходится скрываться!
- Все эти, о которых ты говорил? - участливо поинтересовалась Нинка, ставя на стол закуску.
- И эти, Нин, и другие, - пояснил Евгений Павлович.
- А этот, сосед мой, того, в аварию попал! Ну, который тогда приходил! Помнишь?
- Знаю! На минах подорвался, - отозвался он, хрустя огурцом.
- Теперь нового поселили. Хороший такой мужчина, солидный, не пьет. Отставник! - значительно произнесла она.
- Вот и хорошо, - безучастно откликнулся Евгений Павлович.
Он с утра ничего не ел. И не особенно прислушивался к ее болтовне. Они выпили, и ему сразу ударило в голову.
- Ты надежный человек, Нин! - с чувством, хмелея на глазах, произнес Евгений Павлович. - Вот видишь, какая игрушка!
Он зачем-то выложил на стол бульдог. Нинка испуганно ойкнула.
- Если кто будет душу мотать, скажи мне! - с трудом выговорил Евгений Павлович.
- Да кто ж будет-то? На работе все свои. И сосед вот хороший попался. Отставник! Не баловник, какой! Серьезный мужчина.
Евгений Павлович вскоре вырубился. И проснулся только среди ночи. Его осторожно тряс за плечо мужчина. Евгений Павлович быстро сунул руку под подушку, но револьвера там не было. "Я же оставил его в куртке!" - с ужасом сообразил он. Но у мужчины, видимо, были мирные намерения. Он, приложив палец к губам, жестом пригласил Евгения Павловича выйти с ним в коридор.
- Женщину не разбудите! - шепнул он ему на ухо.
Голос показался Евгению Павловичу знакомым. Он натянул брюки и вышел вслед за мужчиной за дверь. Евгений Павлович помотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Перед ним стоял Аркадий Михайлович.
- Только спокойно! - проговорил тот негромко. - Я вошел в самолет. А вышел с другой стороны. Вы не заметили. Увлеклись.
- А как же экипаж?! Стюардесса?! - ужаснулся Евгений Павлович. - Вы все знали?!
- Ничего я не знал! - раздраженно откликнулся Аркадий Михайлович. - Предполагал - да! И экипаж я предупредил! Командир ответил, что должен выполнить приказ, со мной или без меня, не важно. А остальное - чепуха! Кстати, девочка, стюардесса, пошла со мной. Ждет сейчас на улице. Так что моя совесть чиста!
"Врет все, наверное…" - подумал вяло Евгений Павлович.
- Вы знаете, мы с Ленусей… - замялся он.
- Это меня не интересует! - оборвал его Аркадий Михайлович. - Я еле вас отыскал. За мной следят!
- Рябушинский? - решил проявить свою осведомленность Евгений Павлович.
- Какой Рябушинский?! - раздраженно ответил Аркадий Михайлович и сразу поправился: - Извините! Нервы! - пренебрежительно добавил: - Рябушинский - пешка! Тут такие киты орудуют… Короче, вы можете меня связать со своими? Я располагаю ценнейшей информацией!
- С какими своими? - искренне удивился Евгений Павлович.
Аркадий Михайлович изучающе посмотрел на него. Помолчав, промолвил:
- Так и знал, что вы энтузиаст-одиночка! А все на что-то надеялся! Что делать, цепляешься за соломинку! А вы не врете? Извините, нервы!
- Вы можете здесь пересидеть, - великодушно предложил Евгений Павлович. - Я и сам хочу здесь на время схорониться.
- Спасибо, не отказываюсь… - медленно произнес Аркадий Михайлович, думая о чем-то своем. - Не исключено в дальнейшем… Пока!
Он быстро пошел к выходу. Евгений Павлович вернулся в комнату и вскоре снова заснул.
Утром проснулся оттого, что Нинка специально шумно передвигала стулья, делая уборку. Лицо ее было торжественно и печально.
- Мне сосед предложение сделал! - бухнула она. - Он человек серьезный, воспитанный. Я тебе вчера не хотела говорить. Видела, что ты до ручки дошел. А мне семью заводить надо, ребятишек. Иван, зайди! - крикнула она.
В комнату вошел военкоматский майор. Он был, как всегда подтянут и свежевыбрит. В комнате запахло огуречным лосьоном. Он вежливо поздоровался.
- Привет! - буркнул Евгений Павлович. У него было скверное настроение.
- Вы - старый Ниночкин друг. Поэтому я не в обиде. И знаю вас по учетной карточке, - произнес с достоинством майор.
- Может быть, дадите мне встать и одеться? - недовольно предложил Евгений Павлович.
- Подожди, Вань, у себя! - сказала майору Нинка. Тот послушно вышел.
- Если ты скажешь, нет, я его прогоню! - сказала Нинка и протянула Евгению Павловичу конверт: - Тебе письмо! Женщина одна принесла. Плис! - неожиданно добавила она.
Евгений Павлович вскрыл конверт. Письмо было от Инны. "Эжен! С Игорем я рассталась…" "С каким Игорем? - не понял вначале он. - А, с физруком…" - вспомнил и стал читать дальше: "Он оказался примитивной личностью, хоть и преподает информатику, человеком без полета. Если ты готов все забыть, то я со своей стороны тоже готова это сделать! Буду тебя ждать. Инна. р.s. Слышала, у тебя неприятности, хотя видели тебя в одном фешенебельном обществе. Пока".
Нинка, молча, смотрела на Евгения Павловича.
- Я тебе не отец! Ты сама как-то говорила. Хочешь, выходи за него. Вместе будете маневровый перегонять с седьмого на второй! - ядовито добавил он.
- С пистолетом, как угорелому, носиться, конечно, лучше! - с издевкой отозвалась, обидевшись, Нинка. - Ему пенсию дали. Заслужил!
- Неужели ты не понимаешь, что маневровому твоему все, конец! Крышка! - вскипел Евгений Павлович.
- Это тебе будет крышка, если не образумишься! - вскричала она.
Евгений Павлович схватил куртку и выскочил, с силой хлопнув дверью. Деревянное строение барачного типа зашаталось.
13. Гудбай
Бабушка Фира осталась стоять в очереди на таможенный контроль. А Евгений Павлович и Илья вышли на воздух покурить.
- Ну, ни в какую! Не поеду, говорит, и все! Буду здесь умирать! А у меня виза кончается, - пожаловался, тяжело вздохнув, Илья. Он заметно волновался. - Да и тебя одного оставляю… На съедение! Черт! Как все по-дурацки выходит! - он жадно затянулся. - Ну, просто, как назло!
- Успокойся! Все будет хорошо! - улыбнулся Евгений Павлович, вспомнив слова Ленуси. - Я присмотрю за бабушкой!
- Она двоюродная сестра моего деда, - зачем-то объяснил Илья.
- Да брось ты! Насильно же не потащишь! Я ее устрою на время у одной знакомой, пока все уляжется. Место вполне надежное!
Евгений Павлович видел, что еще что-то беспокоит обычно невозмутимого Илью.
- Ты хочешь что-то протащить через таможню? - предположил он.
- Ты становишься профессионалом. Служба пошла тебе на пользу! - усмехнулся Илья. - Не разрешают вывозить книги, изданные раньше пятьдесят третьего года! А я хочу взять на память один раритетик…
- Библию с иллюстрациями Доре?
- Почти угадал, - улыбнулся Илья. - "Краткий курс". Вдруг там станет кисло или не сложится. Открою, полистаю и успокоюсь.
- Умно! - похвалил Евгений Павлович. - Сделаем так. Я возьму книжонку. А ты после таможни подойдешь к ограде. Ну, как бы попрощаться в последний раз! Я тебе ее и суну!
- Давай попробуем! - согласился Илья.
Они возвратились в зал. Там, кроме тоненькой очереди из отъезжантов, никого не было.
- И это столичный международный аэропорт! - с грустью заметил Евгений Павлович. - Пульс становится нитевидным…
Но у Ильи уже были другие заботы. Подходила его очередь к таможенникам.
- Вот раньше хорошо было… - продолжал вслух размышлять Евгений Павлович. - Никакого выбора! Подъезжает черная Волга. Выводят тебя двое в штатском и сажают в самолет! Налегке, без вещей! А теперь, ехать, не ехать… Сплошные сомнения!
Илья быстро прошел досмотр. Евгений Павлович издалека наблюдал за ним. Вид его был растерян. Нелегко покидать родину… как ни крути… "Как бы книжку не забыл!" - подумал Евгений Павлович и махнул ему рукой. Илья подбежал к загородке. Поцеловал бабушку. Потом они крепко обнялись с Евгением Павловичем, поцеловались, растрогались, и чуть было не забыли про книжонку. Но в последний момент та незаметно перекочевала к Илье. Таможенник строго крикнул, чтоб не баловали. Перед тем, как окончательно исчезнуть в недрах аэропорта, Илья повернулся и крикнул:
- Гудбай!
- Будь счастлив! - прошептала бабушка Фира.
Еще некоторое время, как окоченев, она простояла у загородки. А затем они поехали к Нинке.
- Поживете у нее, пока все успокоится, - монотонно уговаривал Евгений Павлович бабушку Фиру. - Она женщина добрая и надежная! Да и отставник-майор тоже не подкачает! Вон, послушайте!
"Маневровый! Перегони седьмой на второй!" - поочередно гулко вещал то женский, то мужской голос. Причем мужской говорил как-то не совсем уверенно, с запинкой.
- Ничего, пооботрется! - заверил Евгений Павлович. - Хотя вполне могли бы записать на магнитофон и никаких забот! Ан-нет, все по старинке!
Старушка ловко и энергично семенила рядом, несмотря на почти полную темноту.
- Как у вас со зрением? - поинтересовался Евгений Павлович.
- Тьфу, тьфу! Чтоб не сглазить! Пока не жалуюсь! - ответила она.
Они подошли к дому.
- Ну, я внутрь заходить не буду! Неудобно! Вторая дверь направо! Она не запирает, - напутствовал он, пожимая довольно крепенькую ручку бабушки Фиры.
- Большое спасибо! Столько хлопот! Прямо неудобно! - стала прощаться старушка. - Если что, вы заходите ко мне! Буду очень рада, адрес вы знаете. Помните еще мой домик?
- Конечно, помню! Но вы же будете жить пока у Нины!
- Ну, разумеется, у Нины! Это я так, на потом. Не вечно же все так будет!
Бабушка Фира зашла внутрь. А Евгений Павлович пошел назад. Старушка немного постояла в темном коридоре. Потом, тихонько приоткрыв дверь и убедившись, что Евгений Павлович удалился, вышла. "Ну, неужели я буду беспокоить чужих людей?! Какой все же странный! - думала она, не торопясь, бредя по дороге. - А если что, одна мина сразу же за калиткой, а вторая перед входом! Главное, не забыть! А то еще, не дай бог, сама взлетишь на воздух! Вот смеху-то будет!" - стала она вспоминать наставления племянника.
Вечер был удивительно тихий и теплый. Евгений Павлович, решил немного прогуляться по центру. Незаметно для себя он подошел к знакомому переулку. Там все было, как обычно. Только в этот раз Аркадий Михайлович и Ленуся встречали гостей у подъезда дома. Евгений Павлович немного издали понаблюдал за ними. В какой-то момент он привлек внимание Ленуси. Но она лишь равнодушно скользнула по нему взглядом. "Не узнала… - успокоил себя Евгений Павлович. - А у Аркаши значит, все обошлось, - подумал, уже уходя. - Как впрочем, и должно было быть".
14. Досмотреть до конца!
В комнате было холодно. Не топили. И Евгению Павловичу не хотелось вылезать из своей норы. Сверху на одеяло были набросаны старое пальто, куртка, свитер и даже несколько рубашек. Он вспомнил, что ему приснился суд. И при словах какого-то клерка: "Встать! Суд идет!" - он подскочил и ударился головой. Вздохнул и нехотя выполз из-под вороха одежды. Пробежался по комнате, размахивая руками и пытаясь согреться. "Надо доставать печурку… - подумал Евгений Павлович. - Настоящие морозы настанут, и можно будет околеть… Топить придется паркетом… как в восемнадцатом…" Попрыгав для бодрости на одной ноге, натянул на себя брюки, потом свитер. Прошел в ванную. Повернул кран, успел поймать несколько капель холодной воды и смочил ими глаза. В трубе тихо и как-то по-доброму заурчало. Евгений Павлович достал из-под подушки бульдог и сунул его под ремень. Наволочка была уже изрядно несвежей. Подошел к зеркалу, потрогал седоватую щетину. "Опускаюсь… - подумалось ему. - Если вечером дадут свет, надо будет побриться… Или же набрать где-нибудь воды… Кажется, еще осталось одно лезвие…"
Он обмотал шею шарфом, надел куртку и побежал вниз по лестнице. "С такой мордой могут не пустить…" - подумал озабоченно. Была среда, и в Доме политпросвещения для ветеранов партии давали бесплатные обеды. Он шел вприпрыжку по бульвару. Ветер гнал опавшие листья. Ноги приятно отталкивались от плотно утрамбованной рыже-коричневой земли. Рыжину ей придавал десятилетиями втаптываемый битый кирпич. Чтобы не размокало и не было сильной грязи. Показалась площадь и светлое здание политпросвещения. Евгению Павловичу нравился этот дом. Символ ушедшей эпохи. По мысли создателей своей мощью, белым мрамором, большими окнами он должен был внушать благоговейное чувство уважения и трепета к политическому просвещению. Это был памятник самому себе. "Любопытно и страшно наблюдать таких уродов!" - подумал Евгений Павлович. На самом деле ничего страшного в нем не было, но думать так было приятно. Евгений Павлович уже не в первый раз протыривался туда, хотя по возрасту явно не подходил под категорию льготных едоков. Но главное, было войти. Потому что на раздаче работала Наташка, та самая малолетняя шлюшка, которую Евгений Павлович отпустил восвояси, когда работал по наведению общественного порядка. "За добрые дела воздается во все времена", - пришла ему на ум сомнительная мысль. Уже у самого входа он взял под руку какого-то дряхлого старика в серой каракулевой шапке-пирожке и вместе с ним прошел через заградительный кордон.
Старики и старушки оживленно толкались в длинной очереди, обсуждая меню и достоинства блюд. Вспоминали прошлые среды, сравнивали. Мнения расходились. Люди делились по степени оптимизма. На раздаче надо было снова предъявить документ. Наташка подмигнула Евгению Павловичу и налила от души щей. На второе была недурно пахнущая каша.
- На сливочном? - поинтересовался, скрывая улыбку.
- А как же! - не без ехидства ответила Наташка.
Нельзя было показывать, что они знают друг друга. У Наташки могли бы быть неприятности. "А вообще-то вряд ли, - предположил Евгений Павлович. - Пройдошливая девчонка… Наверняка спит с каким-нибудь местным начальством…"
Он с удовольствием отобедал и даже слегка опьянел, так как давненько уже сытно не ел. Демонстративно облизал ложку и сильно шмякнул ей по тарелке. B этот момент к нему неторопливо подошел ветеран.
- Не помешаю? - спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: - А я-то вас сразу признал! Еще в очереди! Думаю, какой же вы ветеран?! Но вспомнил, как вы их тогда! И молчок! А обед неплохой сегодня. Можно сказать, просто шикарный!