Еще несколько мгновений Харди осматривал стоящего перед глазком офицера. Он помнил, как исчез сын регента Хорти. Не случилось бы то же самое и с ним. Но, с другой стороны, посыльные у него бывали уже не раз. Ничто в появлении Юхаса не вызывало подозрения. Все вроде бы логично. Флигель-адъютант мог понадобиться Хорти в любое время. К тому же существуют дела, в которых совершенно нельзя полагаться на телефон.
Общаться с капитаном через дверную щель генерал счел неудобным. Открыл. И тотчас же оказался в коридоре. Форма одежды у него была явно не генеральская: в одном халате и в комнатных тапочках.
Оглушив его адъютанта, коммандос скрутили самого Харди и, заткнув рот кляпом, мигом доставили его к подъехавшему прямо к подъезду "остину".
- Кто вы такие? - каким-то чудом сумел избавиться от кляпа Харди. - Что вам от меня нужно?
- Хойра мадьярок! - насмешливо подбодрил генерала Штубер, швыряя его в машину. - Хойра, хойра!
- Мы не нарушили ваш семейный отдых, господин командующий Дунайской флотилией? - повернулся к нему лицом Скорцени, спокойно восседавший рядом с водителем.
- Так это вы? - мгновенно узнал его Харди. - Штурмбаннфюрер, или как вас там, Скорцени?
- Оказывается, в этой стране мне нет нужды прибегать к помощи визиток.
- Я знал, что вы в Будапеште и что скрываетесь под именем доктора Вольфа. С вашим появлением гестапо сразу же активизировалось, СД - тоже.
- Откуда сведения, если не секрет?
- Моя разведка давно следит за вами, - напыщенно сообщил командующий.
- О, да у вас есть даже своя разведка? Кто бы мог поверить в это? Теперь весь Дунай под вашим неусыпным оком?
- Не надо иронизировать, - проворчал генерал. Скорцени отдал ему должное: он все еще не терял присутствия духа.
- Какая уж тут ирония? При одном упоминании о вашей разведке англичане со своей "Сикрет интеллидженс сервис" умирают от зависти, - насмешливо резюмировал штурмбаннфюрер. - Не говоря уже о русских.
- У нас действительно неплохо поставлена разведка, которой занимается 2-й отдел Генштаба. И в некоторых соседних странах, в которых у нас есть свои интересы, деятельность нашей разведки налажена очень хорошо.
- Как, например, в Румынии, Словакии и в Украине, где вы создали целую сеть из представителей этнических венгров. Однако позволю себе заметить, что эта сеть, несмотря на то что она насчитывает немалое количество агентов, малоэффективна, поскольку сосредоточена в районах обитания самих венгров и ограничивает свою деятельность пробуждением провенгерского духа у лиц, у которых дух этот никогда не угасал.
Генерал томительно помолчал, чтобы в конце этого молчания все же признать:
- Отчасти ваша критика справедлива. Скажу больше, до сих пор никто не оценивал работу нашей разведки именно под таким углом зрения.
- Вот видите, - заключил Скорцени, - кое-какая польза от нашей встречи уже просматривается. Однако не здесь же, посреди ночной улицы, обсуждать эти вопросы. Трогай, водитель.
- Но лично меня интересует сейчас не достоинство нашей разведки, а вопрос: почему вы схватили меня? По какому праву? Вы находитесь в чужой стране.
- И вы о том же! - раздраженно покачал головой Скорцени. - "Зачем-зачем?! Вы в чужой стране!". Пора бы уже знать святое правило: "Если на эту землю ступил солдат СС, значит, эта земля уже принадлежит рейху". И потом, вы же не Николас Хорти.
- Значит, похищение Николаса - ваши труды?
- Не корчите из себя идиота, генерал. Во-первых, вам это не к лицу, а во вторых…
- Но ведь вам известно, что я - флигель-адъютант господина регента.
- Именно об этом я и хотел вам напомнить. Не будь вы флигель-адъютантом, стали бы мы возиться с вами… В концлагере, куда вы очень скоро попадете, появление флигель-адъютанта окажется для Хорти очень кстати. Надеюсь, господин регент сумеет оценить нашу заботу.
- Так, говоря о лагере, вы имеете в виду того Хорти, господина регента? - осипшим вдруг голосом уточнил Коломан Харди. Он понял, что вся его надежда на шефа рушится. Как рушится и весь тот мир, что был создан в Будапеште великими стараниями регента Хорти.
- Скорость, водитель, скорость! - не удостоил его ответом штурмбаннфюрер. - Впрочем, у нас с господином флигель-адъютантом впереди еще целая ночь.
41
Уже темнело, когда в штаб Скорцени стали прибывать сначала бригаденфюрер СС Эдмунд Везенмайер, затем штурмбаннфюрер Вильгельм Хёттль и, наконец, явился командир батальона парашютистов штурмбаннфюрер Крунге.
Всех их Скорцени встретил с удивлением, поскольку ни одного из них не приглашал и никаких совещаний в этот вечер не планировал. И все же они, не сговариваясь, с интервалом в каких-нибудь десять - пятнадцать минут, прибыли сюда, в отделение гестапо. Словно в стенах кабинета Скорцени надеялись найти защиту от бурлящего в своем негодовании, готового вот-вот озариться восстанием, чужого и, в сущности, враждебно настроенного к ним города.
Захват коменданта Будапешта генерала Бакаи, командующего венгерской Дунайской флотилией флигель-адъютанта Хорти Коломана Харди и даже самого Николаса Хорти не оставлял сомнений в том, что все это - работа германских спецслужб, и в городе постепенно нарастали антигерманские настроения.
Официально в городе никто не мог знать о прибытии Скорцени. Его имя нигде и никем из служащих министерства иностранных дел или агентов гестапо не упоминалось. О том, что он действительно здесь и по документам является доктором Вольфом, известно было лишь нескольким высокопоставленным венгерским чинам, связанным с разведкой. Но эти люди прекрасно знали цену подобной информации и цену профессиональной тайны. Как и то, что за одно неосторожное слово люди их профессии очень часто платят вечностью молчания. А им приказано было молчать. Причем приказ исходил сразу из двух "штабов": Хорти и Салаши, и многих патриотов Венгрии это наталкивало на грустные размышления.
И все же в правительственных кругах страны, в контрразведке и в среде журналистов каким-то образом сразу уловили: а ведь во всех этих похищениях чувствуется почерк Скорцени! Они первыми ощутили, что над городом, правительственными кварталами и даже над Цитаделью Хорти - будапештской крепостью, уже нависла зловещая тень "человека со шрамами", тень всего Черного легиона.
Но если Бакаи и Харди в стане адмирала-регента еще готовы были пожертвовать, то наглое похищение сына главы государства, еще вчера казавшегося таким могущественно-неприступным, повергло всю венгерскую правительственную верхушку в шок. Каждый задавался вопросом: что будет дальше? Кто следующий? А все вместе мрачно рассуждали о том, что похищение Николаса Хорти могло означать только одно: регент потерял всякое доверие Гитлера, чья поддержка делала его всесильным и непогрешимым. А коль так - дни его правления сочтены.
Но в таком случае кто же должен будет заменить Хорти и как именно это должно произойти? Пройдет ли смена режима без гражданской войны? А главное, как скоро следует ожидать этих потрясений?
Что касается сроков, то, как оказалось, в прогнозах своих ошиблись все. Решительно все. Никто и предположить не мог, что Хорти оставались уже даже не дни, а часы. Да и те дарованы ему отнюдь не Господом Богом, а штурмбаннфюрером Скорцени, что далеко не одно и то же, ибо молитв и всяческих там покаяний-увещеваний первый диверсант рейха не признавал. Мало того, он терпеть не мог ни молитв, ни молящихся.
Те, кто явился к нему сегодня вечером, тоже пока не знали, как будут развиваться события дальше. Они пришли, чтобы понуждать Скорцени к ускоренным и более решительным действиям. Возможно, считали Везенмайер и Хёттль, сидя здесь, в штабе, Скорцени слишком плохо представляет себе, какую бурную реакцию вызвали его операции в службе безопасности, контрразведке, лейб-гвардии регента и в среде армейских офицеров. Поэтому-то и не понимает, что теперь им нужно то ли срочно организовывать переворот, вовлекая в него всю массу имеющихся под рукой германских войск, то ли немедленно оставлять Венгрию, полагаясь впредь только на дипломатов. Да еще на то, что, используя Николаса, Бакаи и Харди в качестве заложников, руководство рейха в состоянии будет диктовать регенту свою волю.
- Позволю себе заметить, штурмбаннфюрер, - мрачно начал беседу Везенмайер, как старший по чину, - что зверь, преследуя которого мы перешли мадьярский Рубикон, действительно ранен, тяжело ранен.
- У меня тоже закрадывалось подобное подозрение, - вежливо усмехнулся Скорцени.
- Но, опять же, позволю себе заметить, что это куда страшнее, чем если бы он оставался совершенно невредимым.
- Сомнительный тезис, господин бригаденфюрер, но и его я тоже приемлю.
Адъютант Родль уже позаботился о том, чтобы перед каждым из гостей стоял бокал с вином, однако главным объектом его заботы оставался телефон. Его предупредили, что со Скорцени желает поговорить рейхсфюрер СС Гиммлер, который находится сейчас в ставке фюрера "Вольфшанце". Но, похоже, что беседа командующего войсками СС с фюрером основательно затягивается.
- У нас более чем достаточно доказательств того, что теперь Хорти готов идти на союз с кем угодно: хоть с Черчиллем, а хоть с императором Абиссинии, лишь бы только спасти свое регентство и приберечь венгерский трон для сына.
- Страшные слова вы говорите, бригаденфюрер, - не посчитался с его чином "доктор Вольф". - Кто бы мог подумать, что мадьяры способны болезненно реагировать на столь обычные игры спецслужб?!
- Нам не до шуток, штурмбаннфюрер, - попробовал увещевать его генерал СС. - События приобретают зловещие тона.
- Для адмирала Хорти, - охотно согласился с ним Скорцени.
- Не только. Мы должны трезво смотреть на то, что здесь происходит. Вы, Скорцени, наделены фюрером всеми необходимыми полномочиями. Если нужны дополнительные консультации с "Вольфшанце", я готов связаться с Гитлером.
Скорцени поиграл желваками. Это предложение бригаденфюрера слишком отчетливо напомнило ему весь его недавний разговор с Хёттлем. С той лишь разницей, что тогда он отчитывал штурмбаннфюрера за нерешительность.
- Простите, бригаденфюрер, - прервал Скорцени генерала, - я не привык консультироваться с "Вольфшанце" или с Берлином после того, как получил задание из уст самого фюрера. Это не в моем стиле.
* * *
Бригаденфюрер взял свой бокал с белым токайским вином и сделал несколько глотков. При этом, как истинный ценитель, он прикрыл глаза и слегка приподнял подбородок, чтобы прочувствовать всю прелесть, весь букет хмельных ароматов этого напитка.
- Не подумайте, штурмбаннфюрер, что мы с Хёттлем собираемся навязывать вам свою волю и способ действия. Однако на правах людей, которые чуть-чуть лучше, острее чувствуют и воспринимают будапештские страсти, мы бы все же решились поторопить вас. Основательно поторопить.
"Дипломаты! - съязвил про себя Скорцени, сохраняя на лице маску невозмутимости. - Они решились бы поторопить нерасторопного Скорцени. Дай им возможность, упусти момент - и вся Германия будет знать, как Везенмайер в одной упряжке с Хёттлем жертвенно исправляли ситуацию, сложившуюся в Будапеште".
Но нет, он не доставит им такого удовольствия.
Хёттль никогда не причислял себя к знатокам венгерских вин и едва ли мог бы отличить токайское от бургундского, поэтому он залпом осушил свой бокал, наполнил, снова осушил, и лишь тогда, с аристократической небрежностью наполняя его в третий раз, произнес:
- Дело зашло слишком далеко, штурмбаннфюрер. Конечно, в нашем распоряжении все еще остаются три батальона, в том числе батальон красавцев-парашютистов нашего друга Крунге, - повел он бокалом в сторону угрюмо смотревшего прямо перед собой десантника, чье кирпично-землистое лицо вполне сошло бы за лицо уголовника, которому несколько лет пришлось провести в камерах-одиночках.
- А что, в этом батальоне служат вполне надежные парни, - молвил Скорцени с таким вызовом, словно бы собирался защищать честь батальона перед сомневающимся в ней Хёттлем.
- Но они все еще дислоцируются на окраинах города. В то время как тысячи вооруженных венгро-цыган находятся в ста метрах от нас. Мы пируем в окружении нескольких десятков тысяч прекрасно вооруженных и неистово озлобленных азиатов, отупевших от своей жестокости и ожесточенных в своей тупости.
- Ошибка, Хёттль, заключается в том, что вы начали издалека, - невозмутимо парировал Скорцени. - А все значительно проще. Ваше появление у меня в столь неранний час я воспринимаю как поддержку моего решения начать штурм городской крепости уже послезавтра на рассвете.
- Что вы сказали? Штурм? На рассвете?! - изумленно переспросил Везенмайер, переглядываясь с Хёттлем и Крунге. Даже десантник и тот оживился. - Но какими силами? Трех батальонов, оказавшихся в центре чужой столицы?
- Вот именно, силами трех батальонов, случайно оказавшихся на рассвете в самом центре венгерской столицы. Или, может быть, вы считаете, что этих сил слишком много, поскольку можно обойтись одним батальоном?
- Да численности этих батальонов нам не хватит даже для того, чтобы как следует блокировать подъезды к району крепости! - воскликнул бригаденфюрер СС. - А ведь кому-то нужно еще и штурмовать саму цитадель. И где гарантия, что на помощь гарнизону не придут другие части, полиция, вооружившиеся горожане?
- Напротив, бригаденфюрер, сил у нас будет более чем достаточно, - с унизительным для генерала спокойствием отстаивал свои позиции Скорцени. - Уж не думаете ли вы, что мы действительно собираемся взбираться на крепостные стены, устраивать многодневную осаду, рыть окопы и брать крепость измором? Мы должны выпотрошить всю эту цитадель в течение часа.
- В течение часа вы хотите овладеть целой крепостью? - не удержался на сей раз уже Хёттль.
- Что, я и в самом деле слишком переоцениваю наши возможности, Крунге?
- Не только я, но и командиры двух других батальонов тоже готовы действовать, исходя из вашего плана, штурмбаннфюрер, - натужным, сиплым голосом ответил парашютист. Когда он говорил, шея его напрягалась и вспучивалась венами, как будто каждое слово ложилось на его плечи и шейные позвонки многопудовым грузом.
- Того самого плана, который до поры держался в тайне, - объяснил Скорцени, упуская то, чем неминуемо должен был бы завершить свою фразу: "В тайне даже от вас". - А теперь, господа, предлагаю закрыть наш дискуссионный клуб и приступить к уточнению деталей самой операции.
В ту же минуту ожил телефон.
- Господин штурмбаннфюрер, - появилась в проеме двери голова адъютанта Скорцени гауптштурмфюрера Родля, - на связи - рейхсфюрер СС Гиммлер! - объявил он хорошо поставленным голосом вышколенного дворецкого.
- Ну вот, бригаденфюрер, - поучительно молвил обер-диверсант рейха, прежде чем снять трубку, - а вы опасались, что мне трудно будет координировать свои действия со ставкой фюрера.
Впрочем, сказанное адресовалось не только бригаденфюреру СС Везенмайеру, но и Хёттлю.
* * *
- Что там у вас происходит, Скорцени? - послышался явно взволнованный голос командующего войсками СС.
- Готовимся к окончательной фазе гросс-операции "Цитадель", - спокойно доложил Скорцени. - Собственно, к ней все уже готово. Можно было бы начать уже завтра, но один наш большой венгерский друг попросил подарить ему еще один день для развертывания своих сил.
- Его силы еще могут понадобиться вам, штурмбаннфюрер.
То, что кто-то из венгерских контрразведчиков может прослушивать их разговор, ни Гиммлера, ни обер-диверсанта рейха уже не волновало. Они были уверены, что Хорти осознал свою обреченность, а вся его администрация, как и армейское командование, старательно готовятся приветствовать восхождение нового диктатора - Салаши.
- Четверо командированных вами венгерских чинов - уже в Германии. Надеюсь, вы не собираетесь переправлять сюда весь военно-политический бомонд Венгрии?
- Для Германии это было бы слишком обременительно, господин рейхсфюрер СС. При всем нашем исконно германском гостеприимстве.
Под "командированными венгерскими чинами" Гиммлер имел в виду появление в рейхе Николаса Хорти и трех других захваченных Скорцени высокопоставленных венгров, прибытие которых на борту германского транспортного самолета он только что подтвердил.
- Но вы понимаете, что никакими дополнительными армейскими силами мы вам сейчас помочь не можем? - спросил рейхсфюрер СС.
- В этом нет необходимости. Тем более что к операции будут привлечены подразделения 22-й дивизии ваффен в СС.
Сказав о подразделениях дивизии СС, обер-диверсант напрягся. Дело в том, что до сих пор не было твердого решения о непосредственном участии этой дивизии "зеленых СС" в операции "Фаустпатрон". В Берлине все еще пытались ограничиться действиями нескольких подразделений коммандос, которые якобы поддержали выступление нилашистов. То есть чуть ли не по своей инициативе вмешались во внутренние дела Венгрии.
Штурмбаннфюрер понимал, что с точки зрения дипломатии такой ход был наиболее удобным, поскольку, в случае провала, всегда можно было свалить вину на организатора этой акции, авантюриста Скорцени. К тому же, участие целой дивизии СС могло спровоцировать выступление частей венгерской армии и народного ополчения, превратив обычный дворцовый переворот на германо-венгерскую войну.
Однако Гиммлер прекрасно "расшифровал" стремление штурмбаннфюрера и не стал томить его догадками.
- Ваффен-СС поддержат вас, Скорцени. Приказ об этом командир дивизии получит в течение часа.
- Кстати, я уже говорил о том, что мне понадобится как минимум две танковые роты.
- Ставка командующего германскими войсками в Венгрии выделит вам танки и бронемашины. Это уже оговорено.
- В таком случае, будем считать, что к операции все готово.
Гиммлер как-то неопределенно хмыкнул. Не видя его лица, Скорцени не мог определить, что это означает, однако рейхсфюрер томить его неизвестностью не стал.
- Вы, Скорцени, единственный из боевых командиров, который в эти суровые дни заявляет, что ему вполне достаточно тех солдат, которых ему выделяют, притом что речь идет о столице соседнего государства. Все остальные жалуются и требуют все новых подкреплений, чтобы, получив их, снова жаловаться.
- Это не в моих правилах, - твердо сказал обер-диверсант рейха, порываясь заявить, что в случае отказа в поддержке частями дивизии СС он мог бы справиться и силами своих батальонов коммандос.
- Нам это известно, Скорцени. Фюрер сказал, что он внимательно будет следить за событиями в Венгрии и ждет ваших донесений.
- Они последуют, господин рейхсфюрер.