Окажись они ближе и пожелай занять нашу позицию, они подверглись бы обязательному уничтожению. Я просто приказал бы оставшимся со мной восьмерым бойцам спрятаться среди скал. А потом мы атаковали бы их с тыла и уничтожили до того, как они сообразили бы обернуться, даже не прибегая к огнестрельному оружию. Просто малыми саперными лопатками перерубили бы их, чтобы не выдавать себя лязганьем затвора. На короткой дистанции глушитель автомата не играет никакой роли. Затвор выдает стрелка. И потому остро отточенная лопатка, которая рубит сильнее боевого средневекового топора, в подобной ситуации - лучшее оружие. А если учесть мастерство, с которым мои солдаты владеют этим видом холодного оружия, и скорость, с которой наносятся один за другим несколько ударов, противника можно считать обреченным.
Тем более семеро уехали в село, и против нас могли выступить только семнадцать человек. Нас же вместе со мной - девять. По два на каждого солдата и один для меня. Справились бы без труда. Распределять объекты атаки среди солдат не требуется. Они и без того знают свое место в строю и в том же порядке привыкли атаковать. Порядок распределяется справа налево и соблюдается и при стрельбе, и при рукопашной атаке.
Но эти подниматься не пожелали и потому остались живы. Однако надолго ли - этого я не знал. Я еще не принял решение, хотя уже заглянул в свой коммуникатор и просчитал вариант сближения. Мы вполне имели возможность незамеченными подобраться к ним даже на их нынешней позиции и атаковать на месте, которое они выбрали для собственной атаки.
- Товарищ Добрыня, - докладывал с недостроенного минарета старший сержант Лысаков. - Тут во дворе мечети появился еще один тип. Мне кажется, что это именно он проводил пятерых из машины в дом. Вышел из самой мечети. Как сюда попал - непонятно. Не иначе есть подземный ход. Этот тип дает команды троим из тех, что были здесь раньше него. Они в сарай рядом с мечетью убежали. Несут что-то, устанавливают. Миномет "Поднос"! К нему только четыре мины. Видимо, вся наличность. Бандит, что из дома через дорогу пришел, тот, который на крыше прыгал вокруг индикатора, передал минометчику бумажку. Человек, который только что появился, командует выставлением, заглядывает в бумажку, к прицелу прикладывается. Готовятся стрелять. Мина уже в руках одного из бандитов. Вторая - в руках следующего. Чего-то ждут.
- В доме кто-то к окну третьего этажа подошел. Открыл форточку. Возможно, это команда, - сообщил сержант Корнелазов.
- Да. Команда, - согласился Лысаков. - Все! Выстрел!
Я понял, что открытая форточка - это команда. Услышал сначала выстрел миномета, потом плаксивую и в то же время грозную "песню" летящей мины. Она прошла в стороне от нас и легла точно на позицию вновь прибывших людей, это я увидел в бинокль.
Окапываться они и не думали. Просто лежали, положив стволы на камни. И потому взрыв осколочной мины оказался губительным. За первой миной полетели вторая, третья и четвертая. Больше миномет не стрелял. Я догадался, что вновь прибывшие смотрели в бинокль до того, как включилась "глушилка", и потому индикатор засек их позицию.
Бандит, что работал с индикатором, записал данные и передал бумажку минометчику. А минометчик стрелял так, что я мог только восхититься. Бинокль показывал мне, что из группы за камнями уцелели только четыре человека, да и то двое были ранены. Следовало срочно решать, что делать.
- Корнелазов! Как обстановка?
- Пока тишина. Никаких звуков: ни стрельбы, ни голосов.
Мне в голову пришла мысль.
- Тебе номер внедорожника видно?
- Нет. Но могу отползти в сторону, тогда рассмотрю.
- Посмотри…
- Мне видно, товарищ Добрыня, - сообщил один из солдат группы Корнелазова. И продиктовал мне номер.
- Товарищ Добрыня, в доме раздались три автоматные очереди. Больше пока не стреляют.
- Понятно. Значит, приезжих осталось двое. Видимо, самые главные. С ними предпочитают беседовать. Елфимов!
- Я!
- Номера других машин посмотреть можешь?
- Без проблем…
Минуты не прошло, как снайпер поочередно, с небольшим интервалом продиктовал мне все три номера.
Записывать я, естественно, не стал, но сразу переключил коммуникатор на узел связи сводного отряда. Ответил, как и полагается, дежурный офицер. Я назвал себя и потребовал срочно соединить меня с майором Покрышкиным. Требование "срочно" для убедительности повторил дважды. Начальник штаба ответил сразу:
- Слушаю тебя, Сереня…
Я рассказал о прибытии неизвестных вооруженных людей и о событиях, с этим связанных. Не забыл и о миномете рассказать, и о суперминометчике, который даже меня поразил точностью стрельбы. И автоматные очереди упомянул. И попросил "пробить" по картотеке МВД номера внедорожников.
- Сделаю. Через пять минут сообщу…
На связь майор вышел через три минуты. Он умеет работать быстро.
- Первый номер принадлежит Гаджи-Гусейну Даниялову, владельцу расстрелянного ночного клуба. Три других номера - местным уголовным авторитетам из окружения вора в законе азербайджанца Деда Мазая. Серьезные парни, чрезвычайно "крутые". Причем все они подозреваются в торговле наркотиками, кто-то из их собратьев попадался, но по мелочи. А делами ворочают, судя по всему, крупными.
- Значит, ряды наркоторговцев поредели, - сообщил я. - Надеюсь, отсюда ни один не вернется… Если их не добьют люди имама, добьем мы… Разрешите, товарищ майор, проявить жесткость?
- Резонно, Сереня. Они же вооружены. Имеешь полное право. Эти дураки не поняли, кому они попытались оказать сопротивление при попытке задержания… - Шагая впереди часовой стрелки, дал оценку событиям майор Покрышкин.
Глава седьмая
Имам выглядел угрюмым, часто теребил свою длинную бороду. Джахпар был обеспокоен значительно меньше, чем Джабраил. Сказывалась привычка Джахпара участвовать в боевых действиях. Вообще-то Джабраил показал себя хладнокровным, храбрым и отважным человеком, Джахпар сразу оценил это. Но одно дело, проявлять хладнокровие, расстреливая невооруженную толпу беснующихся под музыку малоумных юнцов, и совсем другое - участвовать в боестолкновении, когда стреляют в тебя. В настоящем бою имам Джабраил еще ни разу не был, и неизвестно, как он поведет себя в опасной ситуации, сможет ли реагировать адекватно.
В комнату постучали.
- Войди, - разрешил Джабраил.
Голос его звучал твердо - собой он овладел, и это Джахпару нравилось. Можно было надеяться, что и дальше он будет так же тверд.
Вошел с докладом один из боевиков:
- Там приехали пять человек, хотят говорить с вами, имам.
- Пять человек - это пять языков. Если они будут говорить одновременно, я не смогу ничего понять. Пусть зайдут двое. Остальные подождут.
Джабраил говорил намеренно громко, чтобы его слышали за открытой дверью. Там услышали и громко зашептались. Но через порог переступили двое. Один молодой, высокий, как сам Джабраил, красивый и холеный, стоял прямо. Второй - коренастый и кудлатый, сильный, держал скрещенные руки, разрисованные множеством татуировок, на груди, смотрел насмешливо и высокомерно. Оба были без автоматов, хотя во двор заходили с оружием. Видимо, автоматы их заставили оставить за порогом. Но неизвестно, обыскивали их или нет. Там, где есть автомат, там и для пистолета место найдется.
- Чем могу быть полезен? - холодно и высокомерно спросил Джабраил.
- Один человек хочет на тебя посмотреть. Разрешишь? - спросил высокий.
- Я за смотр денег не беру. Пусть смотрит.
Высокий вернулся к двери, громко позвал:
- Манап!
Приглашенный шагнул в кабинет. Голова у него была стянула бинтом. Другая повязка тянулась под одеждой от плеча через шею назад к другому плечу.
Манап посмотрел на Джабраила прямо и категорично заявил:
- Он. Сто пятьдесят процентов - он.
Коренастый крепыш брезгливо махнул кистью руки, словно бы с трудом высвободив ее из собственной хватки.
- Иди, мент. Ты свое дело сделал.
- Будем разговаривать? - спросил высокий. Но спросил не у хозяина кабинета, а у своего напарника.
- А ты кто такой? - спросил Джахпар в ответ.
- Меня зовут Гаджи-Гусейн Даниялов. Я владелец ночного клуба в Дербенте… Того самого, который вы расстреляли.
- Понятно, - сказал Джахпар, достал из кармана простенький алюминиевый портсигар, вытащил сигарету и закурил.
- Шамхал, поищи для меня пепельницу. Кажется, она на первом этаже. Или на площадке в подвале. В последний раз я там курил…
Стоящий у двери Шамхал тут же вышел. Никто не попытался его остановить.
- А ты кто? - спросил Джахпар у кудлатого. - Силовая поддержка?
- Не только силовая. Главная моя поддержка - моральная. Я понимаю, что там, где не действует сила закона, действует закон силы. А закон силы - это я. И я не люблю, когда кто-то демонстрирует свою силу там, где ее демонстрировать имею право только я.
- Я твое имя спросил, - напомнил Джахпар.
- Имя свое я давно уже забыл. Меня уже много лет зовут только Дедом Мазаем. Я - Дед Мазай, а вы все - мои зайцы. И ты, и ты, и Гаджи-Гусейн тоже.
Однако это имя не произвело на Джахпара никакого впечатления. Он еще в молодости, когда жил в Дагестане, слышал про вора в законе Деда Мазая, но, пройдя через Сирию и Ирак, потерял всякое уважение к авторитетам. Кроме того, научился прекрасно собой владеть. И не показал бы впечатления, даже если бы получил его.
- Чего вы хотите? - спросил Джабраил, посмотрев на часы.
- Можешь на часы не смотреть, - ответил кудлатый Дед Мазай. - Твоя машина не приедет. Я приказал уничтожить и ее, и парней, что в ней сидели. Недалеко от твоего села. Если до утра доживешь, можешь съездить посмотреть. Они на дороге сгорели…
- А почему я могу не дожить до утра? - невозмутимо спросил Джабраил, который уже и не ждал возвращения Хасбулата, но на часы смотрел, чтобы прикинуть, добрался ли Шамхал до двора мечети.
- А потому что по одному моему сигналу твой дом будет расстрелян моими снайперами. Не веришь? Могу продемонстрировать…
- Продемонстрируй. Может быть, и поверю…
Дед Мазай вытащил простенькую трубку, посмотрел на маленький монитор, который не желал загораться, потряс трубкой и сердито сунул ее в карман.
- Трубку! - потребовал он у высокого. Вор в законе не стеснялся показывать свое отношение к спутнику, который, видимо, от него сильно зависел.
Тот вытащил из кармана смартфон с большим монитором, попытался включить, но тоже результата не добился.
- Здесь связи нет… - сделал вывод Даниялов.
- Джахпар, - мягко сказал Джабраил. - Сегодня душная ночь. Открой, если тебе не трудно, форточку… Так чего вы хотите, уважаемые гости? Я слушаю вас…
- Полмиллиона баксов мне. Это вместе с компенсацией за моральный ущерб и за финансовые потери. А сколько Дед Мазай запросит за свое беспокойство, я не знаю.
- Еще столько же… - властно произнес Дед Мазай, словно был абсолютно уверен, что прямо сейчас получит то, что требует.
Последние его слова заглушили звучные выстрелы из миномета. Один за другим - все четыре…
- Что это? - разозлившись, что его перебили, спросил Дед Мазай.
- Это миномет уничтожает твоих людей. Лучший минометчик Ирака и Сирии стреляет. Ты можешь гордиться, что они сдохли не от рук ментов!
Джабраил говорил спокойно и властно, хотя прекрасно знал, кто такой Дед Мазай. Поведение имама понравилось Джахпару. Хладнокровие, что было присуще всем уроженцам Кавказа, Джабраил продемонстрировал в полной мере.
- Из кабинета имама не видно склона горы, где залегли твои люди, Дед-пенсионер, - сказал Джахпар. Можешь выйти в соседнюю комнату. Там есть окно, которое смотрит в нужную сторону.
Дед Мазай хотел развернуться, но в это время из соседней комнаты раздались три короткие автоматные очереди.
- Твои люди хотели необдуманно возмутиться, - просчитал ситуацию Джабраил. После чего повернулся в сторону Даниялова. - Так что за претензии ко мне? И с какой стати? Я только выполнил то, что велел сделать Аллах. Я прекратил разврат. В корне его пресек. А ты, автор разврата, должен будешь добрыми делами искупить свою вину. Иначе тебя ждет та же самая участь…
- Если не более страшная, - сказал Джахпар. - У тебя же есть семья…
- Есть, - робко ответил Гаджи-Гусейн. - Жена и трое детей. Две девочки и мальчик, младший. Они в Москве живут.
- Это рядом… - сказал Джахпар. - Имам, ты хотел поставить ему какие-то условия?
- Да, - продолжил Джабраил. - Та сумма, что с меня запросили вы двое… Она пойдет на строительство моей мечети. Срок - три дня. Это будет выкуп и плата во искупление вины.
- За что выкуп? - насмешливо спросил Дед Мазай.
- За твою жизнь. Ты пока посидишь у меня в подвале. Ровно три дня. Если через три дня твой друг не привезет миллион баксов, тебя расстреляют.
- А я, если он не привезет, отправлюсь в Москву и привезу ему в подарок головы его детей, - мрачно пообещал Джахпар. - Я хорошо умею это делать.
* * *
- Внимание всем! - объявил я по связи. - Начинаем работать. Елфимов!
- Я, товарищ Добрыня!
- Уничтожить остаток бандитов на склонах.
- Есть, уничтожить бандитов.
- Лысаков!
- Я, товарищ Добрыня!
- Попадешь из нового гранатомета в то окно, где форточку открывали?
- Без проблем. Дистанция идеальная. Здесь меньше сотни метров. Могу с закрытыми глазами стрелять.
- Не надо с закрытыми. Не в игрушки играем…
- Понял. Стреляю с оптическим прицелом. Прицельная дальность, если я правильно помню, с "оптикой" составляет восемьсот пятьдесят метров. Заодно проверим рекомендации производителей по стрельбе из помещения.
Согласно тактико-техническим показателям гранатомета "Бур", его можно использовать для стрельбы из окон помещения небольшого объема, тогда как другие гранатометы не допускают такого из-за мощной газовой струи, выходящей из тубы при выстреле. Струя эта в состоянии разрушить помещение и отравить находящихся в нем людей.
"Бур" имеет сравнительно слабую газовую струю. У него она тянется за гранатой калибра шестьдесят два миллиметра, толкая ее. Из тубы выходит только незначительное количество газа.
- Лысаков!
- Слушаю, товарищ Добрыня.
- Стреляй осколочной гранатой. Потом по другим окнам. По всем этажам, сколько гранат хватит… А твоя группа уничтожает тех бандитов, что во дворе мечети.
- Понял. Работаем…
Выстрел гранатомета раздался почти сразу же после ответа старшего сержанта. Наверное, и два солдата его группы начали стрелять в тот же момент, но их автоматы я не слышал. Глушители делали свое дело, а лязганье затвора скрадывало расстояние.
В ответ раздалась только одна автоматная очередь, но она не походила на прицельную. Да, насколько я помнил, автомат был только у часового. Почти тут же стрельба прекратилась. Часового вовремя обезвредили.
Гранаты влетали одна за другой в окна дома. Началось с третьего этажа, где после первой гранаты моментально погас свет. Потом граната влетела в другое светящееся окно. Это, наверное, была другая комната. Но и там после попадания гранаты свет погас. Затем Лысаков начал стрелять и по темным окнам. Через какое-то время он отстрелял все шесть контейнеров с гранатами, что взял с собой на операцию.
- Лысаков!
- Я!
- Прекратить обстрел дома. И автоматный тоже. Корнелазов! Со своей группой - в дом. Две другие группы - в помощь Корнелазову. Уничтожить всех. Пленных не брать. Не допускать затяжного боя. Стрелять на опережение.
Я снова переключился на дальнюю связь и через дежурного по узлу связи соединился с майором Покрышкиным.
- Слушаю тебя, Сереня…
- Товарищ майор, задание выполнили, бандиты уничтожены. И террористы, и уголовники. У меня вопрос. У вас имеются данные на главаря банды имама Джабраила Гаджимагомедова?
- Да. Недавно доставили. Я мельком посмотрел. Что тебя интересует конкретно?
- Его семейное положение.
- Женат. Кажется, четверо детей.
- Тогда мне, товарищ майор, срочно требуется вертолет для эвакуации взвода. Точку встречи с вертолетом я вам сброшу на планшетник. Нужно подальше от села, чтобы вертолеты никто не слышал.
- Что случилось, Сереня?
- Я, возможно, допустил ошибку, товарищ майор. Приказал гранатомету стрелять по всем окнам дома. Даже по тем, где не было света. С одной стороны, это правильное решение. Я не мог рисковать жизнью солдат, посылая их в дом, откуда могла прозвучать встречная очередь. С другой стороны, в доме могла находиться семья имама. Она могла погибнуть во время гранатометного обстрела. Потому я предпочитаю вывести взвод и оставить лавры победителя бандитам из группировки вора в законе Деда Мазая. Сам он, думаю, погиб, как и большинство его банды. Но кто-то, видимо, выжил и уничтожил боевиков.
- Я понял, Сереня. Вертолеты вышлю. Сообщай точку. С ФСБ я все вопросы согласую. Не переживай…