- Фалько, что видишь? Докладывай ты… - я жестом дал приказ взводу рассредоточиться и выступать в сторону дороги.
- Они начали стрелять из крупнокалиберного пулемета. Мой пулеметчик пробежал вперед до камней и оттуда обстрелял группу у пулемета. Уничтожил троих, в том числе человека с биноклем, который там командовал. Потом Елфимов подстрелил пулеметный расчет и водителя. Машина встала. Водителя выбросили на дорогу. Кто-то другой сел за руль. Но колонна пока стоит. Видимо, не хотят никого у себя за спиной оставлять.
Рассвет еще не наступил, но утренняя чернота, особенно густая перед рассветом, сменилась слегка прозрачным сумраком - предвестником скорого восхода солнца. До рассвета оставалось еще не менее получаса. Тем не менее младший сержант Фалько уже мог что-то рассмотреть и доложить. И не только рассмотреть. Он сумел и цели для себя найти. Его автомат нам слышно не было, только наушники доносили лязганье затвора. Петя стрелял короткими рваными очередями. Такие очереди обычно бывают точными.
- Михалков, смени позицию, я прикрываю… - сказал младший сержант.
- Я тоже, - добавил снайпер Елфимов.
Мой монитор показал, как пулеметчик сместился на двадцать метров выше по склону и залег рядом со скалой. И начал активно поливать дорогу пулями. А тут и весь взвод подоспел.
Бандиты прятались за машины. Одна из них уже загорелась. Видимо, был пробит бензобак, и пробит удачно. Не каждая пуля, как известно, попадает в жесткий металл. Чаще просто прошивает мягкий, оставляя дыры. А чтобы бензин загорелся, необходимо попадание в жесткий металл, от которого будет высечена искра. Здесь, похоже, случайно получилось. Случайно потому, что прицельными такие выстрелы не бывают.
Я наблюдал…
Рядом со мной оказался старший сержант Лысаков со своим пленником.
- Леня, с гранатометом - в помощь взводу. И огнеметчику подскажи, куда стрелять.
Огнеметчик у нас был неопытный, из молодых солдат срочной службы, его еще предстояло как следует обучить.
При этом я помнил, что у нас осталось только три контейнера для гранатомета. Но этого должно было хватить, чтобы оказать психологическое давление и просто испугать противника, который на моем мониторе не отображался, и потому я не знал диспозицию всего боя. Но я предполагал, что нервное состояние у противника и без того не самое лучшее, потому что противник не слышит, как в него стреляют автоматчики, тем не менее несет потери - это всегда воспринимается нервно даже самыми подготовленными бойцами с проверенной психикой. Кроме того, мои бойцы при этом остаются невидимыми, а у большинства из них оптические прицелы с тепловизионными насадками. И стрелять они должны со снайперской точностью.
Я повернулся к алавиту.
- Кто там может быть? Откуда взялась автоколонна, да еще хорошо вооруженная?
Пленник пожал плечами и лениво ответил, показывая, что это только его предположение:
- Нас вчера привез чеченец Алхазур на "Ауди". Утром он уехал вместе с напарником, что был на "Пассате". Сразу после них приехали уголовники. Алхазур не мог не встретиться с ними на дороге. Он парень "крутой", может знать номера машин и сообразил, я думаю, что уголовники приехали в село не случайно. И по своим связям собрал из местных отряд.
- Елфимов!
- Я!
- Что за машины впереди идут? Которые не внедорожники?
- Еще темно, чтобы сказать точно. Но первой шла "Ауди А-8". Это точно. У нас командира бригады такая возит. Узнать по профилю несложно. Я ей колесо прострелил. Машина встала. Вторая, кажется, "Фольксваген Пассат", но здесь я могу ошибиться.
- Если есть "Ауди", значит, ты не ошибся.
- Я же говорил… - Шамхал не мог слышать, что говорил Елфимов, поскольку шлема с наушниками на него не выделили. Но сообразительный, по моим только словам понял, о чем речь. Значит, русским языком владеет даже лучше, чем я предполагал. - Алхазур увидел сгоревшую машину Хасбулата у дороги, посчитал, что это уголовники отработали, и потому начал действовать. Но опоздал.
Рядом уже не было никого из моих солдат, кому можно было бы поручить присматривать за пленником. Все были заняты в бою. По идее, ему и убегать было некуда, да и необходимости в этом не было, если он честно все рассказал во время допроса. Но я решил подстраховаться.
Ничего не объясняя алавиту, вытащил из рюкзака веревку, отрезал кусок и связал пленнику руки так, чтобы он ничего не мог ими сделать - применяемый обычно спецназом способ, когда тыльные стороны ладоней ставятся одна к другой и так связываются прямо через сами ладони. Такой способ полностью исключает возможность сопротивления.
Длинный конец веревки - длиной метров в пять-шесть - я привязал к своему брючному ремню. И после этого сам двинулся в сторону дороги. Пленника я тащил за собой, даже не объясняя, куда, и не призывая от пуль прятаться. Но делал это он и без моей команды.
С низенького перевала, где мы остановились, я, только выглянув вниз, сразу понял обстановку и пришел к выводу, что она легко может измениться не в нашу пользу, стоит только солнцу выйти из-за хребта. Это позволит противнику трезво оценить наши силы и попытаться найти путь к собственному спасению.
По правде говоря, такую диспозицию я видел еще на карте в планшетнике, хотя не знал точно, где находится автоколонна. Но именно это и заставило меня выбраться вперед, чтобы руководить боем. Бандитов оставалось около четырех десятков, как я примерно прикинул по интенсивности стрельбы. А приехало значительно больше. Не менее полутора десятков, как подсказывала практика, мои ребята уже оставили лежать на дороге убитыми и тяжело раненными. Кстати, я лично уже несколько раз сталкивался с положением, когда бандиты на дороге, где сложно укрыться, строили себе бруствер из тел своих же убитых товарищей. Здесь до такого еще не додумались, и потому их потери постоянно увеличивались.
Неприятность нашего положения состояла в том, что с рассветом бандиты, оценив ситуацию, могут воспользоваться тем, что дорога в этом месте делает петлю, а наш взвод оказался внутри ее. Если бандиты смогут рассредоточиться по дороге, то получат возможность стрелять по солдатам взвода с обоих флангов и по центру. Причем с равной по высоте позиции, потому что взвод ушел вперед слишком далеко и оказался в придорожной низинке. Но давать сейчас приказ на отход к более высокой позиции тоже рискованно. Такой отход может оказаться губительным, потому что отходить придется по открытому пространству.
Передо мной, как перед командиром, стоял выбор: или в самом деле дать приказ на отход, или искать вариант для быстрой окончательной и полной победы.
Кроме того, мой бинокль сразу показал еще одну грядущую неприятность. Я увидел, что позади одного из пикапов несколько бандитов пытаются что-то сделать с крупнокалиберным пулеметом. То ли он оказался поврежденным, то ли закончились патроны, и они ставят новую коробку - из-за кузова было непонятно.
- Елфимов! Коломенский! - окликнул я сразу двух снайперов. - Пулемет позади заднего пикапа видите? Если его поставят, нам придется туго. По ногам под машиной отработайте.
- Я уже держу их на прицеле, - сообщил Коломенский. - Я по ногам бью, кладу пулеметчиков, а Елфимов добивает.
Второй снайпер распределил обязанности.
- Годится! Работаем! - согласился Елфимов.
Я наблюдал в бинокль, как Коломенский с Елфимовым воспользовались большим клиренсом пикапа и под днищем сначала положили троих бандитов на полотно дороги, потом там же их добили. У пулемета никого не осталось.
Боевики разумно не пошли в атаку, поскольку не видели, куда идти. Глушители на автоматах исполняют роль идеальных пламегасителей. Самый лучший пламегаситель не сумеет так скрыть место, откуда произведен выстрел, как глушитель. И потому бандиты, выслушав чью-то разумную команду, просто залегли за полотно дороги, на откос.
Толкового авторитетного командира у них, похоже, не было. Наверное, и собраны они были из разных мест и потому не знали, кому подчиняться. Эту ситуацию оценил толстяк, что прятался за стоящей на дороге первой "Ауди А-8". Он выскочил из-за машины и стал что-то кричать.
Но и я уже дал команду:
- Елфимов! Человек из "Ауди", который целиком арбуз проглотил… Обеспечь…
Младший сержант ответил мне выстрелом, который снес толстому голову. Тем не менее бандиты успели залечь за полотно дороги и стали практически невидимыми в утреннем сумраке.
Но это они так думали. Моим солдатам достаточно было того, что бандиты предпочитали ставить на дорогу локти и класть на них голову. Этого хватало для прицельной стрельбы через оптический прицел.
- Лысаков! Что тянешь? - спросил я старшего сержанта.
Он тут же отозвался выстрелом из гранатомета, который подбросил и опрокинул на бок один из внедорожников. Машина сразу загорелась, подсвечивая дорогу и головы бандитов. Но взрыва не последовало. Видимо, машина работала на солярке, а дизеля всегда неохотно взрываются, предпочитая просто сгореть.
И только после этого старший сержант ответил:
- По машинам стрелять - какой смысл? А так в бандитов попасть сложно было. Нужно гранату на дорожное полотно положить. А мне высоты позиции не хватает. Вот и осматриваюсь, где горку подходящую найти.
- Может, еще вертолет попросишь! Ларионов! - позвал я огнеметчика, молодого солдата срочной службы, еще, по сути дела, всерьез необстрелянного и малоопытного. - Сможешь что-то сделать?
- Тоже, если только в машину. Но огонь, я предполагаю, растечется по обочинам. Я попробую. Пятьдесят метров дороги, если растечется, гарантированно вычистит.
Я прикинул взглядом. Цепь бандитов растянулась метров на восемьдесят.
- Пробуй… Метров двадцать пять от края колонны возьми.
Огнемет ухнул, как пьяный филин. И сразу ярким белым светом загорелась дорога. Облако пламени полыхнуло в две стороны. Едва пламя спало, стало видно, как горят пять машин. Бандитских голов над дорогой в этой стороне видно не было.
- Остальных добивай…
- У меня последний контейнер.
Я и без того знал, что комплект огнеметчика состоит всего из двух контейнеров.
- Добивай…
Переставить механизм пуска и прицеливания на новый контейнер - дело нескольких секунд. Огнемет выстрелил, подбросив пикап в воздух и уложив его на крышу кабины. И тут же огненное облако растеклось по дороге и вокруг нее. Термобарический заряд огнемета тем хорош, что пламя "протекает" в окопы и блиндажи, в негерметичную технику, в том числе бронированную, и за считаные секунды все там выжигает.
- Мог там кто-то в живых остаться? - по связи спросил сержант Корнелазов.
- Какая температура в финской бане? - спросил вместо ответа рядовой Ларионов.
- Я слышал как-то, что на чемпионате мира по парению в финской бане два претендента оставались. При температуре сто двадцать пять градусов один потерял сознание. Второй стал победителем.
- А здесь на открытом месте температура восемьсот градусов. Глаза за секунду выкипают, - объяснил огнеметчик, после чего его вырвало. Микрофон отчетливо донес характерные звуки. Молодой солдат не привык еще к окружающей его смерти. Да еще такой жуткой. И хотя он старался говорить, как бывалый вояка, нутро его все же не выдержало.
Со мной после первого боя, кстати, такая же история была. Тогда я увидел, что ладони мои полностью покрыты чужой, еще горячей кровью, в которую я нечаянно погрузил руки, поскользнувшись, свалившись не на землю, а на грудь убитого бандита. Осуждать солдата я не мог. Более того, я даже слегка завидовал ему. Смотреть на смерть, не чувствуя чужой боли - дело привычки. И хорошо, когда человек такой привычки не имеет…
Я поднял бинокль. Посмотрел на дорогу. Горели все машины, и пользоваться биноклем было вовсе не обязательно. Вернее, не обязательно было пользоваться тепловизором, потому что при этом все поле зрения покрывалось красным цветом теплового свечения. Видимо, в отсутствие ветра жар в воздухе над дорогой стоял сильный.
Пришлось тепловизор выключить, света хватало и для простого просмотра. Все горящие автомобили уже лишились резины. Она за несколько секунд успела расплавиться, колесные диски глубоко врезались в мягкий от огня асфальт. Наверное, сейчас по дороге невозможно ни пройти, ни проехать.
Я глянул на часы. До прилета вертолетов у нас еще есть время. Можно было пять минут подождать и только потом посмотреть на дорогу и хотя бы переписать номера автомобилей. Их, наверное, можно было различить и на сгоревших машинах.
Веревка, привязанная к моему поясу, натянулась. Я опустил бинокль и обернулся. Пленник намеренно натянул веревку, привлекая мое внимание.
- Что ты? - спросил я.
- Руки больно. Все кончилось, сними веревку. У меня левая рука была пулей перебита. Сейчас немеет сильно.
- Лысаков! - позвал я. - Ко мне!
- Я, товарищ старший лейтенант, - старший сержант оказался рядом.
- Принимай своего клиента под опеку. Веревку сними и мне верни…
* * *
На дорогу я сходил сам, взяв с собой для подстраховки пару солдат. Вдруг кто-то со страха так запрятался, что его пламя не тронуло, и сидит теперь, ждет со стволом наперевес. Конечно, это маловероятно, тем не менее я решил подстраховаться.
Солдаты меня прикрывали, когда я переписывал номера автомобилей. За неимением тряпки приходилось стирать с них гарь куском веревки из рюкзака. Металл был горячим, и я старался не прикасаться к нему пальцами.
Завершив работу, я сосчитал убитых бандитов. Их оказалось сорок восемь человек. Вообще мой взвод удачно завершал свою полугодовую командировку. В последнее время банды попадаются совсем мелкие, меньше десятка человек. Бойцы взвода так и не успевают боевую практику получить. А боевая практика - это первооснова боевой подготовки. Можно быть прекрасно подготовленным солдатом, участвовать в учениях, но оказаться совершенно непригодным для настоящего боя.
Я лично несколько раз с подобным уже сталкивался. У каждого человека, у каждого бойца собственная психика. Для одного состояние боя - нормальное явление, а другой шарахается даже тогда, когда пуля со свистом пролетает в нескольких метрах от него. Исправить это можно только опытом участия в боевых действиях. В эту командировку у меня, кажется, все солдаты получили хорошую практику. За одну ночь были уничтожены три банды. И все три - серьезные, хорошо вооруженные, сильные.
Вернувшись с дороги, я снова вывел взвод на маршрут.
Хотя до места оставалось совсем немного, все же боевое охранение я выставил, как всегда. Заднее охранение спецназ ГРУ часто не выставляет, потому что мало кто может сравниться с нами в скорости передвижения. Мы не боимся, что нас догонят и атакуют.
Взвод опять передвигался бегом, и никто, кроме пленника, на это не жаловался. Мои бойцы хорошо тренированы, и алавиту пришлось с этим смириться. Когда же он заявил, что у него не осталось сил, его взяли за шиворот и потащили, как щенка.
Я опять на бегу доложил майору Покрышкину о новом боестолкновении.
- Они первыми стрелять начали? - удивился майор.
- Да. Из пулемета "Корд" по снайперу. Засекли его тепловизором.
- Сами виноваты. Они вас, наверное, за уголовников приняли. Но хотя бы этот бой мы спецназу ГРУ можем приписать. А не стал ты дожидаться прибытия следственной бригады потому, что уже вертолеты были на подлете. Кто ж для взвода во второй раз будет их заказывать! Пешком вам возвращаться далековато…
Это правило, согласно которому подразделение, уничтожившее банду, обычно дожидается прибытия следственной бригады, никакими приказами не прописано. И потому его можно считать условным.
- Резонно, товарищ майор. Мы же к вертолетам шли, и случайно автоколонну увидели. Отменять прилет вертолетов уже было поздно.
- Согласен. Отговоримся… Ты, кстати, своих солдат предупредил?
- Не успел еще.
- Не забудь. Я на дорогу сейчас отправлю следственную бригаду. В село местные жители уже вызвали такую же из райцентра. А на дорогу надо дополнительную бригаду. И не из Следственного комитета и тем более не из МВД. Пулемет, кстати, там остался? Это неосторожно.
- Он уже заряжен был, когда мы их из огнемета полили. Затвор передернут. Патроны взорвались. Всю ствольную коробку вдрызг разворотило. Я сам смотрел. Он теперь только на металлолом годится.
- Ну, пусть менты на металлоломе и зарабатывают. Вертолеты должны по времени вот-вот на место прибыть. У вас там уже светло? Найдут вас?
- Солнце уже вышло. Увидят. Мы бегом бежим…
- Ну, бегите, бегите. Кстати, в село уже вылетела следственная бригада Следственного комитета. На дорогу я отправлю следственную бригаду ФСБ. С этими я уже все обговорил, они согласились, что взвод возвращается, их не дождавшись. Только по возвращении просят написать рапорт о боестолкновении. Напишешь?
- Без проблем.
- Тогда у меня все. Конец связи…
- Конец связи, товарищ майор…
Глава девятая
Добрались мы как раз вовремя - где-то за горизонтом, еще невидимые, подали "голос" шумные вертолетные двигатели. Шум приближался стремительно и целенаправленно. Нам к посадке особо готовиться не требовалось. Груза мы с собой не несли.
Вертолетов прибыло, как и было обещано, три. Пока они были на подлете, успел выработать в голове перечень действий взвода, чтобы списать уничтожение имама и его семьи на действия уголовной банды, и по внутренней связи пересказал все солдатам взвода. И, естественно, предвидел вопрос, который возникнет в голове каждого солдата: зачем это нужно? Из них только сержант Корнелазов был в курсе дела. Потому я вопроса дожидаться не стал и заранее объяснил:
- Мы находимся в мусульманской республике. Местные жители здесь мусульмане. Мы же своими действиями сорвали им пятничный намаз и уничтожили имама. Всем не объяснишь, что имам, которому они доверяли и которого, как говорят сводки, даже любили, был по второй своей сути бандитом. Нам могут просто не поверить, списать на ошибку. Чтобы избежать межнационального и межрелигиозного конфликта, будем говорить так, как я обрисовал ситуацию. Мы опоздали и прибыли, когда бой уже закончился. Причем говорить только тогда, когда спрашивают… Самим не лезть… На какой-нибудь мелочи легко можно проколоться. Это вопрос важный. Мусульмане к своей вере относятся трепетно, и это достойно уважения. Я все сказал. Это приказ. Иначе у тех, кто здесь, в отряде, останется, и у тех, кто на наше место прибудет, возникнут большие сложности. А добавлять их в нашу и без того сложную службу не стоит.
Я словно бы нечаянно посмотрел в глаза сержанту Корнелазову. Он едва заметно кивнул, соглашаясь с моей версией. Чтобы замаскировать свой взгляд, я точно так же посмотрел в глаза многим из своих бойцов. Возражений своему мнению я не увидел.
Пленника на время разговора со взводом старший сержант Лысаков отвел в сторону. Не имея шлема, он не мог ничего услышать.
А тут и вертолеты прилетели. Рассаживались по отделениям. Так и отправились в свой городок. Там, как меня предупредили пилоты, вертолеты будут поочередно снижаться до минимума, и отделения будут выпрыгивать на площадку, поскольку места для полноценной посадки трех вертолетов не имеется. Там все занято нашими спецназовскими боевыми вертолетами.