И мы с Реем направились в одну сторону, а Кэролайн - в другую. Я шел и размышлял о Норбе Клейне, который несколько раз представлял мои интересы в суде. Это был симпатичный низенький человечек, немного напоминающий разжиревшую ласку. У него имелся офис на Квинс-бульвар и маленькая частная практика, не принесшая ему громкой известности. Он не слишком впечатляюще выступал в суде, зато очень ловко умел обтяпывать делишки, так сказать, за кулисами, и всегда безошибочно знал, к какому из судей можно подъехать и как. Я как раз пытался вспомнить, когда мы с Норбом виделись в последний раз, как вдруг Рей, словно между прочим, заметил:
- А ты что, разве не слышал, Берн? Норб Клейн умер.
- Что?!
- Ты же знаешь, каким жутким бабником он был, ни одной юбки не пропускал. Он даже шлюх для своих клиентов поставлял, а перед тем непременно пробовал товар на вкус, и знаешь, чем кончил? Трахал свою секретаршу прямо в офисе, на диване. Девица проработала с ним лет восемь, а то и десять. И тут вдруг его прихватило. Обширная, как это ее там, коронарная… Ну, короче, помер, что называется, в седле. Бедняжка говорила, что пыталась оживить его всеми способами, и знаешь, я ей верю, но…
- Господи! - воскликнул я. - Кэролайн!
И мы коротко посовещались прямо на улице, и единственным человеком, пришедшим мне на ум, был Уолли Хемфилл, пытавшийся оградить себя от участи Норба Клейна с помощью изнурительной подготовки к марафону. У него была вполне приличная практика, правда, специализировался он исключительно на разводах, завещаниях, разного рода партнерских договорах, в этом роде. И у меня вовсе не было оснований полагать, что он сведущ в делах, так сказать, криминального толка. Однако он примчался по первому моему звонку, Господь да вознаградит его за это, и меня выпустили под залог, и я, следуя рекомендациям своего адвоката, категорически отказался отвечать на любые вопросы, задаваемые мне в полиции, и если мне удастся выдержать эту пробежку по парку, то я буду жить вечно.
- Занятно все же, - заметил Уэлли и гордо возглавил подъем на холм, словно воображал себя Тедди Рузвельтом. - Вот мы с тобой виделись только в парке, пробежали вместе каких-то несчастных несколько миль, но я всегда считал тебя настоящим бегуном.
- Да какой там настоящий! Мне больше трех миль в час не выжать. И потом, я не привык бежать в гору…
- Нет, погоди, дай мне закончить. Я же не критикую твой бег, Берни. Просто я всегда воспринимал тебя как бегуна. Мне и в голову не приходило, что ты можешь оказаться взломщиком. Я хочу сказать, ведь взломщики - это все же не совсем обычные ребята, с которыми можно поболтать о плоскостопии или там искривлении позвоночника, верно?
- Попробуй воспринимать меня как торговца подержанными книгами.
- И именно поэтому ты и оказался в квартире Ондердонка?
- Да.
- По его приглашению. Ты отправился к нему позавчера вечером, то есть во вторник, и оценил его библиотеку, так?
- Ага.
- И он был жив, когда ты ушел, так?
- Конечно был жив, когда я ушел! Я в жизни своей еще никого не убил.
- И ты оставил его связанным, так?
- Нет, я не оставлял его связанным. Я оставил его в добром здравии и отличном расположении духа, когда он вышел проводить меня к лифту… О, вспомнил! Он находился в холле всего секунду и почти тут же вернулся в квартиру, подойти к телефону.
- Так значит, лифтер не видел, что он выходил тебя проводить?
- Нет.
- А сколько было времени? Если он действительно говорил по телефону и нам удастся выяснить с кем, то…
- Около одиннадцати. Да, примерно так.
- Но лифтер, спускавший тебя вниз, дежурил только до полуночи, так? И привратник, и этот, как их там называют…
- Консьерж.
- Да, именно. Новая смена заступает на дежурство в полночь. Итак, если ты вышел из квартиры Ондердонка около одиннадцати…
- Ну, может, в одиннадцать тридцать.
- Что, так долго пришлось ждать лифта?
- Да эти лифты - все равно что поезда в метро. Пропустишь один, а следующий только через час, вот и стой, дожидайся.
- Нет. У тебя была еще одна встреча. В том же здании.
Не думаю, чтоб Норбу Клейну удалось бы так быстро додуматься до этого.
- Ну, что-то в этом роде.
- Мало того, ты побывал там же и вчера вечером. И уже не воспользовавшись именем Ондердонка, чтоб проникнуть в здание. Смена, заступившая на ночное дежурство, утверждает, что тебя видели выходящим из здания две ночи подряд, и в обоих случаях лифтер клянется, что забирал тебя на этаже Ондердонка. Так или нет?
- Угу.
- А ребята из другой смены утверждают, что ты проник под видом разносчика сэндвичей из деликатесной.
- Не сэндвичей, а цветов. Из цветочного магазина. Что, кстати, доказывает, какие надежные они свидетели.
- Вроде бы они действительно сказали "цветы".
- Из деликатесной, да?
- Думаю, они сказали "цветы из цветочного магазина", это просто я перепутал, подумал о сэндвичах. И еще, полагаю, ты заблуждаешься, называя их плохими свидетелями. К тому же и медицинская экспертиза также не сулит ничего хорошего.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, насколько мне стало известно, Ондердонк был убит ударом по голове. Ударили его дважды, тяжелым твердым предметом, второй удар оказался смертельным. Пролом черепа, церебральная гематома, боюсь, я не слишком сведущ во всей этой терминологии. Но суть ясна. Его ударили, и он от этого удара скончался.
- Время смерти установлено?
- Приблизительно.
- Ну и?..
- Согласно их расчетам, он умер приблизительно в том промежутке времени, пока ты находился в "Шарлемане".
- Во второй раз, - сказал я.
- Нет.
- Нет?
- Ты побывал у Ондердонка во вторник вечером, правильно? И ушел в среду, незадолго до часа ночи, так?
- Примерно так.
- Ну вот именно тогда он и умер. Плюс-минус, по всей видимости, часа два, потому как обнаружить тело удалось лишь через сутки, а это несколько затрудняет экспертизу. Но умер он в ту самую первую ночь, это определенно, Берни! Куда это ты направился, а?
А направился я в обход, по Сто второй улице, которая позволяла примерно на милю сократить путь по нашему шестимильному круговому маршруту да к тому же еще избежать подъема на самый крутой холм. Уолли нужно было набрать еще милю, и подъем компенсировал бы это, но я продолжал по-собачьи трусить по боковой дорожке, и ему ничего не оставалось, как последовать за мной.
- Послушай, - сказал он, - через пару лет ты будешь просто изнывать по крутым подъемам. Нет, времени для бега будет более чем достаточно. Тюремные дворы, вот что тебя доконает. Они там плоские как блин, и придется ограничиться беговой дорожкой длиной в одну десятую мили. Есть у меня один клиент, сидит в Грин-Хейвен, так он умудряется набегать сотню миль за неделю. Просто выходит себе во двор и бегает часами. Это утомительно, зато имеет свои преимущества.
- Наверное, потому, что нет особой нужды запоминать маршрут.
- Именно. В среднем за день он делает где-то по пятнадцать миль. Можешь представить, в какой он будет форме, когда выйдет на свободу?
- А когда это будет?
- О, трудно сказать. Но через пару лет он должен предстать перед комиссией по досрочному освобождению, и у него очень хорошие шансы. Если, конечно, за это время ничего не натворит.
- А за что его?
- Ну, у него была подружка, а у этой подружки завелся парень, и он об этом узнал, ну и порезал их маленько.
- В прямом смысле?
- Да, ножичком. И они… э-э… того, померли.
- О…
- Такие вещи случаются.
- Да, на каждом шагу, - подтвердил я. - Слушай, Уолли, сбавь обороты. Иначе у меня от всех этих гор копыта отвалятся.
- Тебе следует бросить вызов этим холмам, Берни. Иначе как ты разовьешь свою четырехугольную мышцу?
- Пока что я чувствую, что у меня развивается ангина… Но как он мог оказаться мертвым, пока я еще был в здании?..
Он не ответил, и какое-то время мы в дружном молчании бежали по дорожке. Потом, не глядя на меня, он сказал:
- Послушай, Берн, я догадываюсь, как это могло произойти. Он был здоровенным сильным парнем, и тебе, перед тем как ограбить квартиру, пришлось вырубить его и связать. И ты вырубил его, дал по башке, а потом связал, и в тот момент он был еще жив, но потом что-то произошло у него с мозгами, какая-то штука со всеми этими извилинами, а ты так и не понял, что ему крышка. Потому как вряд ли сунулся бы туда же назавтра, зная, что в доме находится покойник… Хотя нет, погоди минутку. Если бы ты знал, что оставил его живым и связанным, то вряд ли стал бы возвращаться. Да ты бы и на милю к этому зданию не подошел, верно?
- Верно.
- Так ты его не убивал…
- Конечно нет.
- Или же убил, и знал, что он мертв, и потому вернулся. Но зачем?
- Я и пальцем его не тронул. И ничего у него не украл, не говоря уже о том, что и не думал убивать! Так что на этот твой вопрос довольно трудно ответить, Уолли.
- Ладно, давай на время забудем об Ондердонке. Зачем ты еще раз сунулся в этот дом? Ведь ты уже побывал там накануне и совершил кражу. Ведь именно это ты и сделал, так? Что-то у кого-то стащил после того, как расстался с Ондердонком, да?
- Да.
- Так зачем ты вернулся? И не рассказывай мне сказки, что проникнуть в здание не составляло труда, потому как я все равно не поверю.
- Да, пробраться туда труднее, чем в Форт-Нокс. Черт!..
- Тебе станет легче, если ты доверишься мне, Берн. Все, что ты скажешь, останется между нами. Я никому не проболтаюсь.
- Знаю.
- Итак?
- Я ходил к Ондердонку.
- В квартиру Ондердонка?
- Да.
- У вас была назначена встреча? Хотя нет, ты притворился, что разносишь сэндвичи.
- Цветы.
- Я что, снова сказал "сэндвичи"? Я имел в виду цветы. И ты вернулся туда, зная, что он убит?
- Я вернулся, зная, что его нет дома, потому что никто не подходил к его долбаному телефону.
- Так ты звонил ему? Но зачем?
- Убедиться, что его нет. Чтобы войти в его квартиру.
- С какой целью?
- Украсть кое-что.
Левая нога, правая, снова левая, правая…
- Ты что-то присмотрел, когда оценивал библиотеку?
- Точно.
- И решил зайти и забрать, так?
- Нет. Дело обстоит несколько сложнее, но в целом ты прав.
- Знаешь, теперь мне гораздо сложнее воспринимать тебя как торговца книгами. И куда легче представить взломщиком. Тем, кого в газетах называют человеком, способным на непредумышленное преступление. Ну, нечто вроде клептоманьяка, но с неким провидческим даром. Итак, ты вернулся в квартиру, где уже успел накануне оставить целую кучу своих отпечатков. И где уже назвался своим настоящим именем на входе, так?
- Я не говорю, что это был самый разумный из моих поступков в жизни.
- Уже хорошо, потому как таковым он действительно не является. Ну, не знаю, что и сказать, Берни… Не уверен также, что идея нанять меня была из разряда самых удачных. Я вполне приличный адвокат, но особого опыта в криминальных делах не имею. Не могу сказать, что так уж много сделал для того клиента, ну, кто зарезал ту парочку. Правда, тогда, надо признаться, я не слишком уж лез из кожи, поскольку считал, что все мы будем спать спокойнее, пока этот тип бегает себе по двору Грин-Хейвен. Тебе же, если откровенно, нужен человек, знающий ходы и выходы. Умеющий подмазать как надо и кого надо, толково составить судебное прошение, ну, ты понял. Я для этих дел не гожусь.
- Но я невиновен, Уолли!
- А я до сих пор так и не понял, к чему тебе понадобилось заходить туда во второй раз.
- Послушай, Уолли, я прошлой ночью глаз не сомкнул, и больше четырех миль мне не осилить. Давай остановимся, иначе я сдохну.
- Можно немного сбавить темп.
- Хорошо… - Я, словно во сне, продолжал перебирать ногами. - А какая, собственно, разница, заходил я туда во второй раз или нет? - спросил я Уолли. - В квартире и без того было полно моих отпечатков, охрана меня засекла, и если он действительно умер в том промежутке времени, то второй визит был вроде бы излишним.
- Ага. За тем маленьким исключением, что теперь гораздо сложнее оспорить в суде тот факт, что ты вообще побывал там.
- О…
- Вчера ты проторчал там больше восьми часов, Берни. Этого я тоже никак не могу понять. Ты провел восемь часов в квартире с мертвецом и утверждаешь, что и понятия не имел, что Ондердонк мертв. Не кажется ли тебе это несколько странным?
- Я же не видел его, Уолли… - Уф, уф!.. - Рей Кирчман сказал, что тело обнаружили в гардеробе, в спальне. Я проверил все комнаты, но по шкафам не лазил.
- А что ты вынес из его квартиры?
- Ничего.
- Берни, я твой адвокат.
- А я уже было начал думать, мой тренер по бегу… Ладно, не важно. Да будь ты даже духовником, ответ все равно тот же. Я ничего не взял из квартиры Ондердонка.
- Но ведь ты пошел туда с целью украсть?
- Да.
- И вышел без оного предмета?
- Совершенно верно.
- Почему?
- Да потому, что его там уже не было, этого предмета. Его стащил кто-то другой.
- И ты развернулся и несолоно хлебавши отправился восвояси?
- Правильно.
- Но только через восемь часов или около того. Что-то интересное показывали по телевизору или ты решил перечитать все книжки в его библиотеке?
- Не хотел выходить прежде, чем сменится охрана. И потом, просидел я у Ондердонка вовсе не восемь часов, а меньше. Я находился в другой квартире, пустующей, примерно до полуночи.
- Так значит, ты рассказал мне не все?
- Ну, может, пару подробностей утаил.
- Ну, хорошо. Ладно, Бог с ним. Но ты ведь не солгал мне в самом существенном, нет?
- Нет.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
- И ты его не убивал?
- Господи, нет!
- И не знаешь, кто это сделал, Берн? Скажи, тебе известно, кто его убил?
- Нет.
- Ну, хоть догадываешься?
- Понятия не имею.
- Ну что, еще кружок, а? Пробежим вон по той обходной дорожке, сделаем еще одну такую славную четырехмильную петельку, а?
- Нет, Уолли, не могу.
- Давай попробуем!
- Просто не в состоянии.
- Ну, как хочешь. - Грудь его вздымалась, локти работали, как поршни. - Тогда увидимся позже. Я пошел!
Глава 12
- Это она его убила, - сказала Кэролайн. - Да, Берни?
- Ты хочешь сказать - Андреа?
- Кто ж еще? Вот почему она перепугалась до полусмерти, когда ты вошел. Она боялась, что ты обнаружишь скелет в шкафу. Правда, то был вовсе не буфет, и Ондердонк еще не успел превратиться в скелет, но…
- Так ты считаешь, что она могла одолеть его? Связать, убить… Но, Кэролайн, она всего лишь маленькая тщедушная девчонка!
- А ты не находишь, что это свинство, так выражаться о своей девушке?
- Я имел в виду, в смысле физической силы. Ну, допустим, она могла нанести ему достаточно сильный удар, чтоб сбить с ног, пусть даже убить, возможно, ей даже удалось бы затащить его в шкаф, когда он вырубился, но все равно, как-то не верится. Может, она действительно пришла забрать свои письма, как говорила.
- И ты ей веришь?
- Вообще-то не слишком. Но мне хочется верить, что она приходила не с целью убить. Просто искала что-то.
- Мондриана.
- А потом, когда нашла, вынесла картину незаметно от меня, упрятав в складках тела, так, что ли?
- Не похоже. Ты бы заметил.
Я окинул ее многозначительным взглядом. Было утро. Утро, пятница, и если меня нельзя было назвать заново родившимся на свет, то уж по крайней мере я ощущал себя человеком не первой свежести, но в отличной форме. Оставив Уолли Хемфилла в парке, я прямехонько отправился домой, принял душ и чашку горячего пунша, после чего улегся в постель и проспал часов десять кряду, предварительно заперев дверь на все замки, плотно задернув шторы и отключив телефон. Утром поехал в центр, заскочил в лавку, несколько раз пытался дозвониться Кэролайн в "Пудл Фэктори", потом, наконец, она ответила, и я тут же повесил в витрину табличку "Буду через десять минут", вышел и запер дверь.
Бросил взгляд на улицу и заметил, как в тень подъезда шмыгнули два каких-то лохматых и грязных типа. Больше всего они походили на алкашей, собравшихся распить бутылку на двоих, вот только никакой бутылки у них не было, и я вспомнил, что оставил на улице столик с книгами. Но что им там красть? Все книги по виноделию в домашних условиях были благополучно заперты в лавке. И я прошел мимо столика, купил за углом два запечатанных пластиковых стаканчика с кофе и понес их Кэролайн, в салон собачьей красоты.
Когда я пришел, она стригла бишон-фриза. Сперва я принял это создание за снежно-белого пуделя, но Кэролайн тут же заявила, что ничего общего с пуделем эта собака не имеет, и принялась пересказывать мне описание из американского справочника по разведению редких пород. Я терпеливо выслушал параграфа два, затем оборвал ее на полуслове, вернул, что называется, к реальности. Рассказал о последнем визите в "Шарлемань", об истории с цветами, происшествии в квартире Ондердонка, беседе с Уолли Хемфиллом. Словом, все.
И вот теперь она спрашивала:
- А это действительно так серьезно, Берн? Ты и вправду по уши в дерьме, да?
- Ну, не по уши, примерно по горло. Но оно поднимается.
- Это я во всем виновата.
- Что ты имеешь в виду?
- Но ведь это же мой кот, верно?
- Они украли Арчи, чтоб добраться до меня, Кэролайн. И если бы у тебя не оказалось Арчи, они нашли бы какой-нибудь другой способ оказать на меня давление. И все это с целью заполучить картину из музея. Но, как ты знаешь, это невозможно. Вот ты спросила, а не убила ли его Андреа. Знаешь, я сперва тоже так подумал, но по времени не сходится. Или же их судмедэксперт свихнулся. Ондердонка убили, пока я воровал марки Эпплинга.
- Он оставался в квартире один, когда ты ушел?
- Насколько мне известно, да.
- И после этого к нему заявился некто, разбил ему голову, связал, запер в шкафу и украл картину, да?
- Наверное.
- А тебе не кажется это странным? Такое совпадение… Кто-то убивает этого парня и крадет картину и одновременно мы должны похитить картину, того же художника, чтобы вернуть кота?
- Да, меня тоже удивило это совпадение.
- Угу… Где брал кофе? В той арабской забегаловке?
- Да. Не очень хороший, верно?
- Вопрос не в том, хороший или плохой. Вопрос в том, что они в него насовали.
- Турецкий горох.
- Правда?
- Нет, просто предположение. Они суют этот горох везде, где только можно. Я и народиться не успел, а уже на вторые сутки узнал, что такое турецкий горох. Прямо спасенья от него нету!
- А как ты думаешь, зачем они его везде кладут?
- Может, из-за ядерных испытаний?