- Вот что, Алла Константиновна, вы - заведующая учебной частью, вот и учите детей, организуйте правильный педпроцесс.
"Педпроцесс"… да что ты вообще понимаешь в педагогике? Образование у тебя высшее техническое, металлург ты по профессии, а дети-то тут при чем? По специальности работать не захотела, пришла в школу домоводство преподавать. Работала себе помаленьку, потом директор на пенсию вышел, стали думать, кого назначить? У всех семья, дети, никто не захотел дополнительный хомут на шею вешать, а у Тамары Алексеевны ни мужа, ни детей, может себя полностью посвятить школе. Вот в роно и утвердили. Это ж кому рассказать - директор школы преподает домоводство!
И ладно бы действительно учила девочек, как дом вести, семейный бюджет планировать, мужу обед приготовить, ребенку носочки связать. Так нет, то у нее макраме, то фриволите, то вышивание гладью. Квилт еще какой-то выдумала - одеяла из лоскутков шить. Для показухи, конечно, красивое покрывало сделали, в учительской висит. А сколько трудились бедные девчонки! С уроков их директриса даже снимала, у нее, у Аллы, часов шесть отобрала русского и литературы.
И ей ли про педпроцесс рассуждать, да она из педагогики только одну фамилию знает - Макаренко, в детстве книжку прочла, "Флаги на башнях". А Януш Корчак для нее герой замечательного сериала времен ее юности - "Четыре танкиста и собака", ну а Песталоцци, в ее представлении, итальянские макароны…
Алла встала.
- Простите, Тамара Алексеевна, мне пора домой, дети ждут.
Она без разрешения направилась к двери.
- Алла Константиновна! - В директорском голосе послышалось шипение кобры перед прыжком. - Я не разрешила вам уходить! И давайте договоримся раз и навсегда: личное не должно мешать работе! Запомните: ни мне, ни школе нашей не нужен безответственный преподаватель, который способен бросить детей, прервать урок и помчаться в неизвестном направлении, никому ничего не объяснив!
Сволочь какая! Это она напоминает про тот случай, когда Алле позвонили из больницы. Младший сын сломал руку, и Алла, потеряв голову, помчалась туда на такси. Но неправда, что она никого не предупредила, у географички было окно, она и посидела с брошенным классом. Господи, ну как можно объяснить это женщине, не имеющей детей, она никогда не поймет.
И Алла промолчала. Она наклонила голову и все же сделала несколько шагов к двери.
- Алла Константиновна, к завтрашнему дню вы должны решить насчет Мамаева.
Алла не ответила. В дверях она столкнулась с нянечкой тетей Полей.
- Тамара Алексеевна, вы долго еще?
- Посижу пока.
Тетя Поля шла с Аллой вниз, чтобы открыть двери, и ворчала:
- Вот сидит и сидит, никуда не торопится, и приходит раньше всех, а что людям домой надо, так ей наплевать…
Уже в дверях Алла спохватилась:
- Ой, тетя Полечка. Я же забыла совсем. У нее завтра день рождения, там в кладовке розы, двадцать пять штук, в тазу лежат. Вы завтра пораньше придете, так уж поставьте ей в кабинет, а то неудобно, люди покупали, да и обида будет, если не поздравим.
- Ладно, ладно, все сделаю, не забуду.
- Вот спасибо, до завтра, - и Алла побежала к трамвайной остановке.
Тетя Поля пошла проверить розы, убедилась, что все в порядке, воды достаточно, и отправилась на свое место у раздевалки, по дороге поглядев на часы.
- Ох, девятый час уже, пойду-ка, потороплю ее, а то на "Санта-Барбару" не успею.
Однако когда она подошла к кабинету, то увидела, что дверь заперта и свет не горит.
- Надо же, ушла уже, у нее от входной двери ключ свой. Наверное, пока я в кладовку ходила, она и проскочила. А я тут сижу, ее жду.
Тетя Поля быстро оделась, аккуратно заперла все двери, обогнула здание школы, занесла ключи в квартиру завхозу и бойко пошлепала по лужам к дому.
Алла открыла дверь. Так и есть: муж в комнате дуется. А у мальчишек визжит компьютер, опять играют, не думают о домашнем задании.
- Ребята, я дома.
Муж рывком соскочил с дивана:
- А позже ты не могла появиться? Знаешь ведь, какая у меня сейчас работа, еле живой прихожу, а тебя вечно нет.
- Но, Олег, у нас педсовет был, а потом Тамара меня задержала.
- И опять мордой об стол возила? Ну что молчишь, я же знаю, что это так, по тебе видно. Слушай, тебе что, удовольствие доставляет, когда об тебя ноги вытирают?
- Олежек, я не могу без школы.
- А я не могу больше так жить! В общем выбирай: либо я, либо школа.
Алла молча направилась в ванную. Конечно, он это не всерьез, ее он любит и детей тоже. Сейчас же просто голодный и устал, а чего не скажет в сердцах голодный мужчина? Однако раньше он никогда так не говорил, даже когда очень ссорились. А если он действительно поставит ее перед выбором, что делать?
- Господи, за что мне все это? - Алла прижалась лбом к зеркалу и горько заплакала.
Наутро тетя Поля постучалась в квартиру завхоза в полвосьмого утра.
- Ты чего это так рано, теть Поля?
- А забыл? Сегодня же у нашей день рождения. Надо розы в кабинет загодя поставить.
- Ну иди, я тоже сейчас подойду.
Взяв охапку роз, тетя Поля поднялась по лестнице, открыла директорский кабинет, поставила цветы в большую хрустальную вазу, достав ее из шкафа, и оглянулась в поисках графина с водой. Однако на обычном месте, на тумбочке, графина не оказалось. Тетя Поля поискала глазами и вдруг похолодела.
Из-за письменного стола торчали ноги в знакомых туфлях. Ноги самой тети Поли стали ватными, но она все же подошла поближе. Между письменным столом и книжным шкафом лежала директриса Тамара Алексеевна и смотрела в потолок остекленевшими глазами. В груди у нее торчал нож, к ножу был приколот клочок бумаги, а пониже ножа, на животе, лежала темно-красная роза, и капельки воды из разбившегося графина блестели на ней, как бриллианты.
- Тетя Поля, ты здесь? - это завхоз принес пылесос.
Тетя Поля, стараясь не поворачиваться спиной, выползла из кабинета. Увидев ее лицо, завхоз выронил пылесос.
- Семеныч, Тамара-то наша - того, каюк, - тетя Поля сделала выразительный жест рукой.
- Чего? Может, жива еще? Пойдем, поглядим.
Выпихивая друг друга вперед, они вошли в кабинет и наклонились над телом. Клочок бумаги оказался запиской, где жирным черным фломастером было нацарапано: "С днем рождения!"
Завхоз вздрогнул, тетя Поля перекрестилась.
- Семеныч, не трогай тут ничего.
- Сам знаю, не маленький. Звонить надо в милицию и в "Скорую".
- Какая уж тут "Скорая"?..
С директорского телефона они позвонить не решились, пошли в учительскую. В милиции велели "Скорую" все же вызвать, а кабинет закрыть и никого не пускать.
Медики приехали раньше, врач констатировал смерть и уехал. К этому времени подошли учителя и некоторые из учеников, самые дисциплинированные. Тетя Поля перехватила Аллу Константиновну в раздевалке и вкратце сообщила ей о событиях. Алла сначала вскрикнула, побледнела, но потом взяла себя в руки. Приехала милиция и выгнала всех из коридора второго этажа, где находился директорский кабинет. Посовещавшись с завучем младших классов, Алла решила старших учеников распустить, а маленьких отправить на экскурсию. С завтрашним днем проблемы не было, потому что сегодня пятница, а по субботам учатся только старшеклассники.
Милицейская бригада в составе трех человек действовала энергично. Врач осматривал тело, эксперт колдовал над замком и разбитым графином на предмет отпечатков, опер брал показания у сослуживцев.
Начал он с тети Поли и завхоза Ивана Семеновича, но начал неудачно, потому что тетю Полю сразу назвал бабулей, чего она терпеть не могла, ибо тетя Поля, имевшая не только внуков, но и одного правнука, старухой себя не считала и на "бабулю" очень обиделась. Поэтому она замкнулась в гордом молчании, и, кроме фразы: "Я вошла, а она лежит" - опер ничего не добился.
Иван Семенович тоже был немногословен. Тетя Поля принесла ему ключ в полдевятого, он поужинал под "Санта-Барбару", после десяти вышел на улицу, осмотрел все двери снаружи, замки оказались в порядке, а на окнах первого этажа у них решетки, так на них нечего смотреть. Потом в одиннадцать завхоз посмотрел "Вести" и лег спать, и спал до полвосьмого утра и никакого шума ночью не слышал.
Вызвали Аллу Константиновну, как последнего человека, не считая тети Поли, который видел директрису живой. Опер задал ей кучу вопросов: а не была ли потерпевшая в тот вечер чем-то расстроена, не ждала ли кого-нибудь, когда осталась вечером одна, и множество других. Алла на все вопросы честно отвечала "нет".
Приехала специальная машина, директрису увезли. Потом собрались уходить и милиционеры, эксперт забрал с собой и нож, и розу, и осколки графина. Кабинет директора велели закрыть и ничего там не трогать, маленький директрисин сейф опечатали. Распростившись с милицией, Алла заглянула в раздевалку в тети-Полин закуток. Тетя Поля с завхозом Иваном Семеновичем пили чай. На тарелке лежали пирожки с капустой и печенье.
- Садитесь с нами, Алла Константиновна.
- Ох, не знаю, мутит что-то, кусок в горло не лезет. И как вы все так спокойно воспринимаете?
- Что ж теперь, не пить, не есть? Организм свое требует, и к тому же, - тетя Поля понизила голос, - скажи честно: неужели ты так сильно расстроилась?
Алла прислушалась к себе и с некоторым стыдом поняла, что тетя Поля права.
Сотрудник Отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями городского УВД Сергей Гусев пришел домой под вечер. Поднимаясь по лестнице - лифт не работал, - он вспомнил, что дома у него теперь никого, а он забыл купить хлеба и с остальными продуктами у него напряженка, так что поужинать нечем. Он посмотрел на часы: вполне приличное время, пол-одиннадцатого, - и позвонил в соседнюю квартиру.
- Кто там? - раздался женский голос.
- Это я, тетя Надя, Сергей.
Дверь открылась сразу же.
- Заходи, небось голодный…
- Да неудобно, теть Надя, Сан Саныча беспокоить, мне бы хлебца кусочек.
- Нет его пока, сегодня до одиннадцати у него лекции. Проходи, поешь хоть раз в день нормально.
Сергей шагнул в квартиру к соседке, с которой знаком уже лет пятнадцать, с тех пор как молодая женщина с девочкой въехала к ним в дом по обмену. Мать с тетей Надей подружилась сразу же, наверное, много общего у них оказалось: обе разведенные, остались с детьми. А он на тети-Надину дочку, эту кнопку с косичками, сначала и внимания не обратил, разница у них в шесть лет, а потом как-то встретил на лестнице пятилетнюю Алену с расквашенным носом, всю зареванную, стало жалко ее ужасно.
Малолетних Алениных обидчиков он поймал и научил уму-разуму и с тех пор стал Алену опекать. Алена ничего не имела против и очень этим пользовалась. Потом прошло время, он вырос, в армии служил и письма ему писали все втроем: мать, Алена и тетя Надя. Когда вернулся, учиться пошел, новые друзья появились, девушки, потом женился, и все закрутилось. Алена за это время потихоньку подросла и как-то сразу выскочила замуж, а он даже на свадьбе не был, в командировке несколько месяцев проболтался. Он тогда часто в командировки ездил, чтобы дома не видеть, как мать с женой ссорятся. Мать Нинку сразу невзлюбила. Сначала-то не показывала этого, старалась ладить с ней ради сына, а потом пошли у них раздоры. Нинка, конечно, виновата, лишний раз не промолчит. Мать ему как-то сказала: ты для нее, для Нинки, перевалочный пункт, пока она что-то получше не подыскала. Это она про то, что Нинка из провинции и за него вышла из-за прописки. Он тогда наорал на мать, до сих пор стыдно, а теперь, выходит, права была мать.
После того скандала мать как-то поскучнела, все молчала, а потом вдруг собралась отдыхать в деревню - к подруге, сказала, школьной. Поехала, да там и осталась, оказалось, что не подруга это, а старый друг ее, давно они не виделись, но встретились как-то случайно, и он совсем одинокий остался, живет в деревне. Только один раз потом мать приехала, вещи забрала, сообщила, что они там в сельсовете расписались. Уже несколько лет так живут, мать в тамошнюю школу устроилась математику преподавать, ее с руками оторвали - еще бы, заслуженная учительница! Теперь по утрам школьный автобус прямо возле их дома останавливается, и директор то дров привезет, то еще чего-нибудь. Очень мать там уважают, а пока она работает, муж по хозяйству управляется.
Недавно мать звонила, наверное, тетя Надя написала про их с Нинкой развод, он, Сергей, ее спрашивает, как, мол, живете, а она сразу: вам бы так жить!
Пока он так раздумывал и мыл руки, Надежда поставила на стол в кухне тарелку с мясом и тушеными овощами, положила салат, отрезала хлеба. Сергей ел, поглядывая по сторонам.
- Что так смотришь, кухню мы отремонтировали, и занавески новые.
- А, то-то я смотрю, светлее как-то стало.
Убрав пустую тарелку, она налила ему стакан крепкого чаю с лимоном и отрезала здоровенный кусок домашней ватрушки. Пока он не спеша пил чай, она сидела напротив, собираясь с духом, потом решилась:
- Что, с Нинкой-то окончательно разъехались?
- Да, она на развод подавать будет.
- А Максимка где?
- Пока у тещи находится, - отвернулся Сергей.
- Видела Нинку тут третьего дня, за вещами приезжала.
- Одна приезжала? - встрепенулся Сергей.
- А ты будто не знаешь, что не одна. Был какой-то хмырь на иномарке.
- На "Тойоте"? Хмырь-то был на "Тойоте"?
- А по мне хоть на "Мерседесе", я их не различаю!
- Ну, ты, тетя Надя, даешь, "Тойоту" от "Мерседеса" отличить не можешь.
- Да зачем мне это? Ты лучше вот что скажи, у вас там что, опять аврал, почему домой через два дня на третий приходишь?
- Да у нас все время аврал, сама знаешь, как сейчас с преступностью.
- Новое дело, что ли?
Сергей замялся:
- Теть Надя, знаешь ведь, что не положено.
- И ты меня знаешь, - рассердилась Надежда, - разве я когда-нибудь трепалась? Расскажи уж, даром, что ли, тебя кормлю.
- Очень ты криминалом интересуешься, лучше бы телевизор смотрела.
- В жизни интереснее. Так что за новое дело?
- Можно сказать, что новое, это кроме всех старых, - он покрутил головой. - Чудно там как-то. Убили директора школы, прямо у нее в кабинете. Утром нянечка вошла в кабинет, а она там лежит ножом зарезанная, и на ней роза красная и записка: "С днем рождения!".
- А что, у нее действительно день рождения был?
- Вот именно, как раз в этот день, и кто-то ее так поздравить решил. А кабинет оказался снаружи заперт, с замком все чисто, никто никого подозрительного не видел, нянька клянется, что из дверей вечером никто не выходил, а на саму няньку думать смешно - старушка, божий одуванчик.
- Ой, Сережа, тебе ли удивляться. Да в школе можно неделю по пустым классам и коридорам прятаться, никто не найдет. Ты же, можно сказать, вырос в школе!
- Завтра пойду туда на месте разбираться, меня только сегодня на это дело бросили.
Сергей заметил, что Надежда беспокойно ходит по кухне, то посматривает на улицу из-за занавески, то подходит к входной двери.
- Ты что, тетя Надя, беспокоишься? Придет, никуда не денется.
Надежда смутилась:
- Да я так, привыкла Алену высматривать по вечерам, вот и…
Ну, тетя Надя, привыкла она Алену высматривать, да Алена уже пять лет здесь не живет! Стесняется признаться, что ждет не дождется своего Сан Саныча, соскучилась за день.
Сергей вздохнул:
- Эх, меня бы кто так поджидал!
- Не горюй, Сережа, какие твои годы, найдешь себе…
- Да, они сейчас все хотят на "Тойотах" ездить.
Надежда махнула рукой:
- Да брось ты, жить ведь не с "Тойотой", а с человеком.
Она вгляделась в темноту за окном.
- Ой, идет вроде.
- Ну, я пойду, спасибо, тетя Надя, за ужин.
- Иди, хлеба вот возьми на завтрак.
Войдя в свою квартиру, Сергей прислушался. Вот шаги на лестнице, дверь соседей открылась, послышался смех и звук поцелуя. Сергей усмехнулся: ну, дают старички!
Подходя к школе, Сергей услышал гвалт, шум, дикий визг и понял: перемена. С одной стороны, это хорошо, учителя не на уроках, всех можно оторвать от дела, а с другой - в такой кутерьме нормально разговаривать невозможно. Он пошел в учительскую, спросил завуча, но Аллы Константиновны в школе не оказалось, ее вызвали в роно. Сергей побродил по коридорам, заглянул в директорский кабинет, его открыли только для представителя милиции. Значит, директриса сидела за столом, убийца вошел, и она его, как видно, подпустила к себе, он достал нож, убил ее, потом уложил на пол, пристроил розу, записку и спокойно удалился, погасив свет и заперев дверь. Тогда это ее знакомый. А может быть, все происходило не так. Убийца подождал ее в комнате перед кабинетом, убил, потом перетащил труп к ее письменному столу, оставил розу, записку и исчез. Но тогда женщина была бы в пальто. Директор ведь оставляет верхнюю одежду не в общей раздевалке, а у себя в кабинете, такая уж у него привилегия. Сергей заглянул в шкаф. Да, пальто висит. Родственники еще не забрали, конечно, кабинет-то все время закрыт. И сейф опечатан, надо у следователя разрешение брать.
Сергей осмотрел пальто. Хорошее пальто, дорогое, почти новое. В карманах ничего нет, забрали, верно, все ребята из района. На столе ежедневник, записи разные о встречах, ну, тут все равно без завуча не разобраться. Что делать, надо искать бабушку из раздевалки, расспросить ее подробно, и, если повезет, он все сплетни узнает и про детей, и про учителей, и про директора.
Справившись у секретаря, как зовут нянечку, Сергей спустился на первый этаж. Перемена кончилась, и в раздевалке наступила блаженная тишина.
- Прасковья Лукинична, вы где?
- Чего кричишь? Тут я, заходи, - из закутка выглянула бойкая сухонькая старушка весьма преклонного возраста.
Сергей представился, предъявил свое удостоверение.
- Да знаю я, что ты из милиции, видно по тебе.
Ого, бабуля-то физиономистка!
- Ну, Прасковья Лукинична, раз от вас ничего не скроешь, то давайте побеседуем откровенно. Женщина вы, я вижу, наблюдательная, умом не обижены, свое мнение у вас имеется, вот и изложите мне все, а я послушаю.
Сергей огляделся и нахально добавил:
- Чайку вот выпил бы, если нальете.
Тетя Поля сначала нахмурилась, но потом налила ему чаю в красивую кружку с петухом, подвинула печенье.
- Я уж говорила, вечером накануне завуч просила меня цветы поставить в вазу пораньше.
- А завуч поздно ушла?
- В девятом часу, после педсовета еще задержалась.
- Нормально завуч выглядела, расстроенная чем не была?
- Я вот тебе скажу, хоть и нехорошо про покойницу, но от нашей директрисы люди в нормальном виде не выходят.
- Что, крутая дама? Разносы учиняла?
- Да нет, никогда не кричала, спокойно все, тихим голосом, да такое скажет, что человек не в себе становится.
- И вам попадало?