– Давайте, – сказал он. И при этом так сощурился, что от глаз его, спрятанных за припухлостями, остался один только темный блеск. – Мистер Спейд, знаете ли вы, сколько денег можно получить за эту черную птицу?
– Нет.
Толстяк снова нагнулся и положил жирную розовую руку на подлокотник кресла, в котором сидел Спейд.
– Да, сэр, если я скажу вам… ей-богу, если я скажу вам даже половину… вы назовете меня лжецом.
Спейд улыбнулся:
– Нет, не назову, даже если и подумаю это про себя. Но если вы все же боитесь такого оборота событий, расскажите просто, что она из себя представляет, а уж деньги я посчитаю сам.
Толстяк рассмеялся,
– Вы не сможете, сэр. Никто не сможет, если у него нет громадного опыта в вещах подобного рода, а, – здесь он сделал выразительную паузу, – вещей подобного рода в мире больше нет. – Его жирные выпуклости снова затряслись и запрыгали – толстяк опять засмеялся. Неожиданно смех оборвался. Толстые губы обвисли. Он разглядывал Спейда с пристальностью близорукого. Потом спросил:
– Значит, если я вас правильно понял, вы не знаете, что она из себя представляет? – От удивления он даже заговорил обычным голосом, не мурлыкая.
Спейд беззаботно взмахнул сигарой.
– Черт возьми, – сказал он спокойно, – я знаю, как она должна выглядеть. Я знаю ее непомерную ценность, поскольку вижу, что вы готовы жизнь за нее отдать. Но я не знаю, что она из себя представляет.
– Она не сказала вам?
– Мисс О'Шонесси?
– Да. Прелестная девушка.
– Угу. Не сказала.
Глаза толстяка превратились в горящие угольки, еле видные за розовыми складками жира. Он произнес невнятно:
– Она должна знать. – Потом добавил: – И Кэйро тоже не сказал?
– Кэйро осторожен. Он готов купить ее, но боится сообщить мне что-нибудь, чего я еще не знаю.
Толстяк облизал губы.
– Сколько он предлагает за нее? – спросил он.
– Десять тысяч долларов.
Толстяк презрительно усмехнулся.
– Десять тысяч, причем даже не фунтов, а долларов. Вот вам и грек! Хм! И что вы ответили ему?
– Я сказал, что если и отдам ему птицу, то надеюсь взамен получить эти самые десять тысяч.
– Вот именно, "если"! Ловко сказано, сэр. – Лоб нахмурившегося толстяка покрылся новыми морщинами. – Они должны знать, – сказал он почти про себя. – А знают ли? Знают ли они, что представляет из себя черная птица? Каково ваше впечатление?
– Не могу вам помочь в этом, – признался Спейд. – Кэйро вообще ничего не говорил, а она сказала, что не знает, но я ей не верю.
– Это мудро, не доверять ей, – сказал толстяк, но было видно, что мысли его бродят где-то далеко. Он почесал голову. Потом нахмурился так, что его лоб покрылся свежими красными складками. Поерзал в кресле, насколько это позволяли размеры кресла и его собственные габариты. Затем закрыл глаза, снова открыл – резко и широко – и сказал Спейду: – Может, они и не знают. – Его розовое лицо-луковица постепенно светлело, пока не приняло выражение неизъяснимого блаженства. – Если они не знают… – вскричал он. – Если они не знают, то во всем необъятном мире об этом знаю только я!
Спейд натянуто улыбнулся.
– Я рад, что пришел туда, куда нужно, – сказал он.
Толстяк тоже улыбнулся, но как-то загадочно. Выражение блаженства исчезло с его лица, глаза смотрели настороженно. Лицо превратилось в улыбчивую маску – преграду между его мыслями и Спейдом. Избегая смотреть на Спейда, он бросил взгляд на его стакан. Лицо толстяка просветлело.
– Черт возьми, сэр, – сказал он, – у вас же стакан пустой. – Он встал, подошел к столу и, готовя напитки, начал возиться со стаканами, сифоном и бутылкой.
Спейд сидел неподвижно, пока толстяк с поклоном и игривой фразой "Ах, сэр, это лекарство еще никому не приносило вреда!" не протянул ему вновь наполненный стакан. Тогда Спейд встал и посмотрел на толстяка сверху вниз суровыми ясными глазами. Потом поднял стакан. Сказал отчетливо и с вызовом:
– За откровенный диалог и взаимопонимание.
Толстяк хихикнул, и они выпили. Толстяк сел. Держа свой стакан у живота двумя руками и улыбаясь Спейду, он сказал:
– Да, сэр, это поразительно, но все-таки, видимо, факт, что ни она, ни он не знают точно, что представляет из себя птица, и это, похоже, не знает никто в этом необъятном мире, кроме и за исключением вашего покорного слуги Каспера Гутмана, эсквайра.
– Прекрасно. – Спейд стоял, широко расставив ноги, одну руку он засунул в карман брюк, а в другой держал стакан с виски. – Когда я выслушаю ваш рассказ, нас будет только двое.
– Математически все правильно, сэр. – Глаза толстяка заискрились, – но, – он заулыбался, – я не уверен, что расскажу вам о птице.
– Не валяйте дурака, – сказал Спейд терпеливо. – Вы знаете, что она из себя представляет. Я знаю, где она. Именно поэтому мы и встретились.
– Так где же она, сэр?
Спейд промолчал.
Толстяк сложил губы бантиком, поднял брови и склонил голову набок.
– Видите ли, – начал он учтиво, – я должен сказать вам то, что знаю, а вы мне то, что знаете, не скажете. Это едва ли справедливо, сэр. Нет, нет, так дела, по-моему, не делаются.
Лицо Спейда сделалось бледным и суровым. Он заговорил быстро низким яростным голосом:
– Думайте, и побыстрее. Я уж говорил вашему мозгляку, что вам придется найти со мной общий язык. А теперь я говорю вам, что или вы мне сегодня все расскажете, или между нами все кончено. Зачем вы тратите мое время? На кой дьявол мне вы и ваши секреты?! Я в точности знаю, что содержится в подвальных сейфах казначейства, но что мне за польза от этого? Обойдусь и без вас! Черт с вами! Может, и вы обошлись бы без меня, если бы держались от меня подальше. А теперь поздно. В Сан-Франциско вам без меня не обойтись. Так что вам придется решать – да или нет – причем сегодня.
Он развернулся и с яростным безрассудством запустил стаканом в стол. Стакан ударился о столешницу и разбился вдребезги; капли виски и осколки стекла засверкали на столе и на полу; Спейд как ни в чем не бывало снова повернулся к толстяку.
Судьба стакана взволновала толстяка не больше, чем Спейда; он по-прежнему сидел, сложив губы бантиком, подняв брови и склонив голову набок; выражение учтивого внимания не покидало его розоватого лица ни во время выходки Спейда, ни сейчас.
Все еще взбешенный Спейд сказал:
– И еще одно, я не хочу…
Слева от Спейда открылась дверь. Вошел уже знакомый мальчишка. Он закрыл дверь, встал около нее, уронив руки вдоль тела, и посмотрел на Спейда. Глаза его были широко открыты, зрачки расширены.
– И еще одно, – повторил Спейд, сверля взглядом мальчишку, – пока думаете, держите этого ублюдка от меня подальше. Я убью его. Он мне не нравится. Действует на нервы. Я убью его, как только он сунется ко мне еще раз. Он и пикнуть не успеет. Я его убью.
Губы мальчишки сложились в подобие улыбки. Но он не поднял глаз и не проронил ни слова.
Толстяк сказал уступчиво
– Да, сэр, должен сказать, у вас необузданный темперамент.
– Темперамент? – Спейд захохотал как безумный. Он подошел к креслу, на которое, войдя, положил свою шляпу, взял ее и надел. Вытянул свою длинную руку с толстым указательным пальцем, направленным в живот толстяка. Его гневный голос заполнил всю комнату. – Думайте, и хорошенько. Я жду до половины шестого. И тогда вы или играете со мной, или катитесь ко всем чертям. – Он опустил руку, мрачно посмотрел на учтивого толстяка, потом на мальчишку и направился к той двери, через которую пришел. Открыв дверь, он обернулся и хрипло сказал:
– Половина шестого – потом занавес.
Мальчишка, глядя в грудь Спейду, повторил два слова, которые уже дважды произносил в холле отеля "Бельведер". Говорил он негромко. Но зло.
Спейд вышел, громко хлопнув дверью.
Глава 12. Карусель
От Гутмана Спейд спускался на лифте. Губы его пересохли, хотя побледневшее лицо и покрылось испариной. Вынимая носовой платок, он заметил, что рука его дрожит. Он ухмыльнулся и сказал "Ого!" так громко, что служащий, стоявший у кнопок лифта, повернулся и спросил:
– Чем могу помочь, сэр?
По Джиари-стрит Спейд дошел до отеля "Палас", где позавтракал. За стол он сел совершенно спокойным человеком – ни бледности на лице, ни сухости во рту, ни дрожи в руках. Он ел жадно, но без спешки; поев, отправился в контору Сида Уайза.
Когда Спейд вошел к Уайзу, тот грыз ноготь и смотрел в окно. Заметив Спейда, он убрал руку ото рта, повернулся к нему и сказал:
– Привет. Бери стул и садись.
Спейд поставил стул к заваленному бумагами столу и сел.
– К тебе приходила миссис Арчер? – спросил он.
– Да. – В глазах Уайза промелькнули едва заметные искорки. – Женишься на даме, Сэмми?
Спейд раздраженно фыркнул носом.
– Боже, теперь еще ты! – проворчал он.
Сид устало улыбнулся одними уголками губ:
– Если ты не женишься, забот не оберешься.
Спейд оторвал взгляд от сигареты и с горечью спросил:
– Точнее, ты их не оберешься. Впрочем, для этого ты и существуешь. Что она сказала тебе?
– О чем?
– О чем угодно, что я должен знать.
Уайз провел рукой по волосам, стряхнув перхоть себе на плечи.
– Она сказала, что хотела развестись с Майлзом, чтобы…
– Это я знаю, – прервал ее Спейд. – Переходи к тому, чего я не знаю.
– Откуда мне знать, разрешила ли бы она?
– Перестань вилять, Сид. – Спейд поднес пламя зажигалки к сигарете. – Говори мне только то, что она просила от меня утаить.
Уайз бросил на Спейда укоризненный взгляд.
– Ну что ты, Сэмми, – начал он. – Разве так можно…
Спейд воздел глаза к небу и зарокотал:
– Господи! Вот мой адвокат, который зарабатывает на мне немалые деньги, но, чтобы получить необходимые сведения, я должен становиться перед ним на колени. – Он посмотрел на Уайза. – Как ты думаешь, зачем я послал ее к тебе?
Уайз скорчил усталую гримасу.
– Еще один такой клиент, как ты, – сказал он жалобным тоном, – и я попаду в больницу или в тюрьму.
– Не одних же клиентов туда отправлять! Она сказала тебе, где была той ночью, когда его убили?
– Да.
– Где?
– Следила за ним.
Спейд выпрямился на стуле и моргнул. Потом удивленно воскликнул:
– Черт их поймет, этих женщин! – Он засмеялся, снова развалился на стуле и спросил: – Что же она увидела?
Уайз покачал головой.
– Немного. Майлз зашел в тот вечер домой поужинать и, чтобы подразнить ее, сказал, что уходит в отель "Сент-Марк" на свидание к девушке и что у Ивы есть шанс получить вожделенный развод. Сначала она решила, что он просто хочет позлить ее. Он знал…
– Я знаю историю их отношений, – сказал Спейд. – Переходи к тому, что делала она.
– Хорошо, но ты не даешь мне и слова сказать. Когда Майлз ушел, ей вдруг пришло в голову, что, может быть, он и в самом деле отправился на свидание. Ты знаешь Майлза. От него можно было ожидать…
– На описание характера Майлза тоже можешь не тратить время.
– Зачем я вообще тебе что-нибудь рассказываю? – воскликнул адвокат – Она вывела машину из гаража, подъехала к "Сент-Марку" и, остановившись напротив, стала ждать. Наконец увидела его и поняла, что он следит за мужчиной и девушкой, которые вышли из отеля незадолго перед ним, – она говорит, что это была та самая девушка, которую она видела с тобой прошлой ночью. Так она убедилась, что Майлз работает, а за ужином лишь разыгрывал ее. Мне кажется, это открытие и огорчило, и разозлило ее – во всяком случае, мне она рассказывала об этом с нескрываемой досадой. За Майлзом она ехала достаточно долго и, окончательно убедившись, что он занят делом, отправилась к тебе. Тебя дома не оказалось.
– В котором часу это было? – спросил Спейд.
– Когда она была у тебя? В первый раз между половиной десятого и десятью вечера.
– В первый раз?
– Да. Она поездила по городу с полчаса и снова вернулась к твоему дому. Это уже было где-то в половине одиннадцатого. Тебя все еще не было, она снова уехала в центр города и, чтобы убить время до полуночи, когда она надеялась застать тебя, пошла в кино.
Спейд нахмурился.
– В половине одиннадцатого?
– Так она говорит – на Пауэл-стрит есть кинотеатр, который работает до часу ночи. Судя по ее словам, она не хотела возвращаться домой до прихода Майлза. Если он возвращался домой около полуночи или позже и не заставал ее дома, то приходил в бешенство. Она проторчала в кинотеатре до закрытия, – Уайз говорил теперь медленнее и с еле заметной иронией. – Она говорит, что решила больше не ездить к тебе домой – не была уверена, что тебе понравится столь поздний визит. И поэтому поехала в закусочную Тейта на Эллис-стрит, поела там и отправилась домой. – Уайз откинулся на спинку кресла и ждал, что скажет Спейд.
Лицо Спейда ничего не выражало. Он спросил:
– Ты веришь ей?
– А ты нет? – ответил Уайз.
– Откуда мне знать? Откуда мне знать, что вы вдвоем не выдумали все это, чтобы запудрить мне мозги? Уайз улыбнулся.
– Откуда тебе знать, Сэмми, что ты не выбрасываешь деньги на ветер?
– Денег на ветер я не выбрасываю. Ладно, что было дальше? Майлза дома не оказалось. Было уже по крайней мере два часа ночи, никак не меньше, и его уже не было в живых.
– Майлза дома не оказалось, – подтвердил Уайз. – Это, кажется, снова взбесило ее – она, видишь ли, не смогла прийти домой позже него, чтобы бесился он. Поэтому она снова вывела машину из гаража и снова поехала к тебе.
– А меня дома не было. Я в это время осматривал труп Майлза. Боже, что за карусель устроила она той ночью. А дальше?
– Она приехала домой, а мужа все не было, и, когда она стала раздеваться, в дверь постучала твоя посыльная с известием о смерти Майлза.
Спейд не проронил ни слова, пока не свернул новую сигарету и не прикурил ее. Потом сказал:
– Правдоподобная история. Она не противоречит большинству фактов.
Уайз снова провел рукой по волосам, высыпав на плени новую порцию перхоти. Он с любопытством посмотрел в глаза Спейду и спросил:
– Но ты все-таки не веришь?
Спейд вынул сигарету изо рта.
– Дело не в том, Сид, верю я или не верю. Я ничего не знаю наверняка.
Губы адвоката скривились в ухмылке. Он устало повел плечами и сказал:
– Все правильно – я тебя продал. Почему бы тебе не поискать честного адвоката, которому бы ты доверял?
– Таких уже нет. – Спейд встал. И презрительно хмыкнул. – Обидчивый стал, да? У меня мало забот, я еще теперь должен думать, как бы не задеть тебя ненароком. Чем я провинился? Забыл преклонить колени перед входом?
Сид Уайз улыбнулся примирительно.
– Сукин сын! – сказал он.
Когда Спейд пришел в контору, Эффи Перин стояла посреди приемной. Она озабоченно посмотрела на него и спросила:
– Что случилось?
Лицо Спейда посуровело.
– О чем ты?
– Почему она не приехала?
Спейд в два прыжка очутился рядом с Эффи Перин и схватил ее за плечи.
– Она к тебе не приехала? – проорал он в ее испуганное лицо.
Она энергично затрясла головой.
– Я ждала ее, ждала, а ее все не было, дозвониться до тебя по телефону я не смогла, вот и примчалась сюда.
Спейд оставил ее плечи в покое, засунул руки глубоко в карманы брюк, остервенело прорычал: "Еще одна карусель" – и ушел в свой кабинет. Но вскоре вышел в приемную.
– Позвони своей матери, – приказал он. – Может, она уже приехала.
Пока девушка звонила, он ходил взад и вперед по комнате.
– Ее нет, – сказала она, повесив трубку. – Ты… ты посадил ее в такси?
Он проворчал что-то, по-видимому означавшее "да".
– Ты уверен, что… Ее наверняка выследили! Спейд перестал ходить по комнате. Он уперся руками в бока и гневно уставился на девушку. Сказал громко и грубо:
– Никакого хвоста за ней не было. Ты что, считаешь меня мальчишкой? Я убедился, что слежки нет, еще до того, как посадил ее в такси, я проехал с ней дюжину кварталов, чтобы лишний раз удостовериться в этом, а когда вышел из такси, для полной гарантии ехал за ней еще с полдюжины кварталов.
– Да, но…
– Но она к тебе не приехала. Ты мне уже говорила об этом. Я верю тебе. Может, ты думаешь, я подозреваю, что она на самом деле у тебя?
Эффи Перин фыркнула.
– А вот теперь ты и вправду ведешь себя как мальчишка-несмышленыш.
Спейд громко ожашлялся и пошел к выходу.
– Я найду ее, даже если для этого придется перерыть все мусорные свалки, – сказал он. – Жди меня здесь, пока я не приду или не позвоню. Черт возьми, нам давно пора сделать что-нибудь толковое.
Он дошел уже до середины коридора, но потом вернулся в контору. Эффи Перин сидела за своим столом. Он сказал:
– Ты же знаешь, на меня не стоит обращать внимания, когда я говорю таким образом.
– Если ты думаешь, что я хоть когда-нибудь обращаю на тебя внимание, то ты рехнулся, – ответила она. – Только, – она дотронулась до своих плеч, и губы ее неуверенно дернулись, – я не смогу носить вечерние платья по крайней мере две недели, медведь проклятый.
Простодушно ухмыльнувшись, он сказал:
– Я неисправим, дорогая. – Потом театрально поклонился и вышел из конторы.
На угловой стоянке было два желтых такси. Их водители беседовали, стоя неподалеку от своих машин. Спейд спросил:
– Не знаете, где блондин с красным лицом, который был здесь в полдень?
– Повез пассажира, – ответил один из них.
– Он вернется сюда?
– Наверное.
Другой водитель, кивнув, сказал:
– А вон и он сам едет.
Пока краснолицый блондин припарковывался и выходил из машины, Спейд стоял поодаль на тротуаре. Потом подошел к водителю.
– В полдень я сел в ваше такси с дамой. Мы поехали по Стоктон-стрит, потом по Сакраменто и Джоунз-стрит, где я и вышел.
– Точно, – сказал краснолицый, – я помню.
– Я попросил вас отвезти ее на Девятую авеню. Но вы ее туда не привезли. Куда вы ее дели?
Водитель потер щеку грязной рукой и с недоверием покосился на Спейда.
– Ничего не помню.
– Все в порядке, – заверил его Спейд, протягивая свою визитную карточку – Если сомневаетесь, можем подъехать в контору и получить "добро" вашего начальства.
– Да нет. Я отвез ее на Морской вокзал.
– Одну?
– Да. С кем же еще?
– По дороге никуда не заезжали?
– Нет. Дело было так: когда я высадил вас, мы снова выехали на Сакраменто, а на углу Полк-стрит она постучала в стекло и сказала, что хочет купить газету, поэтому я притормозил и свистнул мальчишке-газетчику, у которого она и купила свою газету.
– Какую?
– "Колл". Я поехал дальше по Сакраменто, но как только мы пересекли Ван Несс-стрит, она снова постучала в стекло и попросила отвезти ее к Морскому вокзалу.
– Она не показалась вам взволнованной или вообще необычной?
– Нет, ничего такого не заметил.
– А что было, когда вы подъехали к Морскому вокзалу?
– Она расплатилась, и все.
– Ее там никто не ждал?
– Даже если кто и ждал, я никого не видел.
– В какую сторону она пошла?
– На Морском вокзале? Не знаю. Может, поднялась наверх, может, куда еще пошла.