Джоэл Кэйро появился в отеле, когда часы в вестибюле над лифтом показывали одиннадцать часов двадцать одну минуту. Лоб его был забинтован. У одежды был тот несколько неопрятный вид, который она приобретает, если ее носят не снимая много часов подряд. Опущенные уголки губ и век придавали лицу кислое выражение.
Спейд встретил его у конторки портье.
– Доброе утро, – произнес он самым обычным тоном.
Кэйро выпрямил свое усталое тело, мышцы его печального лица напряглись.
– Доброе утро, – вяло ответил он.
Наступила пауза.
Спейд сказал:
– Пойдемте куда-нибудь, надо поговорить.
Кэйро вздернул подбородок.
– Прошу извинить меня, – сказал он. – Наши неофициальные беседы имели такой характер, что у меня нет никакого желания продолжать их. Простите за прямоту, но это так.
– Вы имеете в виду прошлый вечер? А что, черт возьми, мне оставалось делать? Я думал, вы поймете. Раз уже вы решили подраться с ней или позволили ей подраться с вами, то я вынужден брать ее сторону. Я не знаю, где эта проклятая птица. И вы тоже. А она знает. Как, черт возьми, мы получим ее, если я не буду ей подыгрывать?
Кэйро задумался, потом сказал с сомнением:
– Должен признаться, вы всегда умело выкручиваетесь.
Спейд ухмыльнулся.
– Что же мне делать? Учиться говорить невразумительно и с заиканием? Ладно, можно поговорить и в холле. – Он пошел к диванчику, на котором раньше сидел мальчишка-филер. Когда они сели, он спросил:
– Данди забрал вас в полицейское управление?
– Да.
– И долго они трудились над вами?
– Долго, и вопреки моему желанию. Только что освободили. – Боль и возмущение слышались в голосе Кэйро. – Я непременно обращусь в Генеральное консульство Греции и к своему адвокату
– Обратитесь, может, что и получится. Удалось им вытрясти что-нибудь из вас?
Кэйро улыбнулся с неподдельным удовольствием.
– Абсолютно ничего. Я придерживался того курса, который вы сами избрали ранее. – Улыбка слетела с его лица. – Хотя я бы предпочел, чтобы ваша выдумка была более правдоподобной. Мне было очень неловко повторять ее.
Спейд издевательски усмехнулся.
– Конечно, – сказал он, – но ценность моей выдумки именно в том, что она идиотски неправдоподобна. Вы уверены, что ничего им не выдали?
– Можете положиться на меня, мистер Спейд, я ничего не выдал.
– Данди не оставит вас в покое. Продолжайте валять дурака, и все будет в порядке. Не тревожьтесь, что ваша версия ублюдочна. Правдоподобная версия давно довела бы нас всех до тюрьмы. – Он встал. – После целой ночи полицейских любезностей вы наверняка валитесь с ног. Мы еще увидимся.
Когда Спейд входил в приемную своей конторы, Эффи Перин говорила в телефонную трубку: "Нет, еще нет". Она оглянулась на него, и ее губы беззвучно произнесли: "Ива". Он покачал головой.
– Да, я попрошу его позвонить вам, как только он придет, – сказала она уже громко и положила трубку: – Третий раз за утро звонит.
Спейд раздраженно проворчал что-то неразборчивое.
Девушка повела карими глазами в сторону его кабинета.
– Там твоя мисс О'Шонесси. Ждет тебя с девяти часов.
Спейд кивнул, будто ожидал этого сообщения, и спросил:
– Что еще?
– Звонил сержант Полхаус. Ничего не передавал.
– Соедини меня с ним.
– А еще звонил Г.
Глаза Спейда заблестели. Он спросил:
– Кто?
– Г. Так он себя назвал. – Личную незаинтересованность в делах Спейда она изображала безупречно. – Когда я сказала, что тебя нет в агентстве, он попросил передать: "Скажите ему, что звонил Г., получивший его сообщение, и что он еще позвонит".
Спейд сложил губы, словно пробовал на вкус что-то очень приятное.
– Спасибо, дорогая, – сказал он. – Постарайся дозвониться до Тома Полхауса. – Он вошел в кабинет и плотно закрыл дверь за собой.
Бриджид О'Шонесси, одетая точно так же, как в свой первый визит в эту контору, поднялась с кресла у стола и быстро подошла к нему.
– Кто-то был в моей квартире, – воскликнула она. – Все разбросано и перевернуто вверх дном.
– Что-нибудь пропало? – Спейд убедительно изобразил удивление.
– Не думаю. Не знаю. Я боялась там оставаться. Быстро переоделась и прибежала сюда. Это ты привел ко мне мальчишку на хвосте!
Спейд покачал головой.
– Нет, ангел мой. – Он вынул из кармана утренний выпуск одной из местных газет, развернул его и показал ей статейку в четверть колонки, озаглавленную "Крик спугнул грабителя".
Молодая женщина по имени Каролин Бил, живущая одна на Саттер-стрит, проснулась в четыре утра от шума, который производил неизвестный, проникший в ее спальню. Она закричала. Неизвестный убежал. Еще две женщины, живущие одиноко в том же доме, обнаружили утром явные признаки того, что в их квартирах кто-то побывал. Никаких пропаж не обнаружено.
– Там я и улизнул от него, – объяснил Спейд. – Я вошел в парадное этого здания и выбрался через черный ход. Вот почему взломщика интересовали только одинокие женщины. Он забирался только в те квартиры, которые в списке жильцов подъезда шли под женскими именами. Он надеялся найти тебя, предполагая, что ты живешь под чужим именем.
– Но ведь когда мы были у тебя, ты же сам видел, что он околачивался около твоего дома, – возразила она.
Спейд пожал плечами.
– А почему ты думаешь, что он работает один? Кроме того, он мог отправиться на Саттер-стрит, убедившись, что мы остались ночевать у меня. Возможностей здесь тьма, только на "Коронет" я его не выводил.
Это ее не успокоило.
– Но он – или кто-нибудь другой – нашел мою квартиру.
– Конечно. – Он хмуро смотрел на ее ноги. – Может, это Кэйро? В отеле он не ночевал и пришел туда всего несколько минут назад. Мне он сказал, что его всю ночь допрашивали в полицейском участке. Что-то сомнительно.
Спейд повернулся и, открыв дверь, спросил Эффи Перин:
– Не удалось связаться с Томом?
– Его нет на месте. Попытаюсь еще раз через несколько минут.
– Спасибо.
Закрыв дверь, Спейд вновь повернулся к Бриджид О'Шонесси.
Она смотрела на него, нахмурившись.
– Ты ходил сегодня утром к Джо? – спросила она.
– Да.
Какое-то время она колебалась.
– Зачем?
– Зачем? – он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Затем, любовь моя, что если я хочу разобраться в этом запутанном клубке, то должен обращать внимание на все детали и поддерживать отношения со всеми участниками этой истории. Он обнял ее одной рукой за плечи и повел к своему вращающемуся креслу. Чмокнув в нос, усадил в кресло. Сев на стол напротив нее, сказал:
– Теперь нам надо найти для тебя новое жилье, верно? Она энергично закивала.
– Я туда не вернусь.
Он постучал рукой по столешнице и сделал задумчивый вид.
– Кажется, я нашел, – сказал он вскоре. – Подожди минутку. – Он вышел в приемную, закрыв за собой дверь. Эффи Перин потянулась к телефонной трубке.
– Сейчас еще раз позвоню.
– Позже. Твоя женская интуиция по-прежнему говорит тебе, что моя гостья непорочная мадонна?
Она бросила на него строгий взгляд.
– Что бы с ней ни приключилось, я по-прежнему ей верю, если, конечно, я поняла тебя правильно.
– Ты поняла меня правильно, – сказал он. – У тебя хватит силенок помочь ей сейчас?
– Как?
– Ей надо пожить где-нибудь несколько дней.
– Ты имеешь в виду, у меня дома?
– Да. Ее квартиру снова кто-то обыскивал. Это уже второй случай за неделю. Сейчас ей лучше не оставаться одной. Было бы здорово, если бы ты смогла взять ее к себе.
Наклонившись вперед, Эффи Перин с тревогой спросила:
– Ей действительно угрожает опасность, Сэм?
– Думаю, что да.
– Мама, конечно, позеленеет от страха. Но я скажу ей, что она твой самый ценный свидетель, которого ты прячешь до последнего момента.
– Ты прелесть, – сказал Спейд. – Тогда сразу же и отправляйтесь. Я возьму у нее ключ и заберу из ее квартиры самое необходимое. Давай подумаем. Вас не должны видеть вместе. Поезжай сейчас домой. Возьми такси и убедись, что за тобой нет хвоста. Его и не должно быть, но все-таки. Ее я посажу в другое такси и позабочусь, чтобы за ней никто не увязался.
Глава 11. Толстяк
Как только Спейд вернулся в свой кабинет, отправив Бриджид О'Шонесси на такси к Эффи Перин, на его столе зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Алло… Да, я у телефона… Да, получил. Я ждал вашего звонка… Кто?.. Мистер Гутман? Ах, да, конечно!.. Сейчас – чем скорее, тем лучше… Двенадцатый К… Хорошо. Скажем, через пятнадцать минут… Хорошо.
Спейд сел на угол стола рядом с телефоном и свернул сигарету. Губы его были плотно сжаты в подобие улыбки. Глаза, следившие за пальцами, тлели угольками из-под полуопущенных век.
Открылась дверь, и в кабинет вошла Ива Арчер.
Лицо Спейда неожиданно приняло приветливое выражение.
– Привет, солнце мое.
– О, Сэм, прости меня! Прости меня! – сдавленно закричала она. Она стояла в дверях, не сняв перчаток, комкая носовой платок с черной каймой, и покрасневшими припухшими глазами старалась заглянуть ему в лицо.
Он так и остался сидеть на углу стола. Только сказал:
– Конечно. О чем речь?! Я уже забыл.
– Но, Сэм, – завопила она, – это я прислала к тебе полицейских. Я сошла с ума от ревности и позвонила им. "Если хотите узнать что-нибудь о смерти Майлза, – сказала я, – немедленно отправляйтесь на квартиру Спейда".
– Почему ты так решила?
– Я так не думала, просто рехнулась и хотела сделать тебе больно.
– Ты поставила меня в затруднительное положение. – Он обнял ее одной рукой и притянул к себе. – Но теперь все в порядке, только больше ничего такого не устраивай, пожалуйста.
– Не буду, – пообещала она, – никогда. Но вчера вечером ты плохо со мной поступил. Был какой-то холодный, чужой и хотел поскорее от меня отвязаться – а я так долго ждала у твоего парадного, чтобы предупредить тебя, а ты…
– Предупредить? О чем?
– О Филе. Он как-то узнал о… о том, что ты любишь меня, а Майлз еще раньше говорил ему, что я хочу развестись с ним, хотя, конечно, он не знал, с какой целью, и теперь Фил думает, будто мы… Будто ты убил его брата, потому что тот не давал мне развод и мы не могли пожениться. Он сам мне все это выложил, а вчера пошел в полицию и рассказал.
– Очень мило, – сказал Спейд вкрадчиво. – И ты, значит, приехала предупредить меня, а поскольку я был занят, ты закусила удила и помогла этому ублюдку Филу Арчеру устроить шум в полиции.
– Я виновата… Я знаю, ты никогда не простишь меня. Прости меня… прости, прости, я виновата.
– Безусловно, – сказал он, – и перед собой, и передо мной. Данди приходил к тебе после заявления Фила в полицию? Или кто-нибудь из его людей?
– Нет. – Лицо ее все яснее выражало тревогу.
– Они придут, – сказал Спейд, – и было бы лучше, если бы они застали тебя не здесь. Ты назвала себя, когда звонила им по телефону?
– О нет! Я только сказала, что если они не мешкая поедут к тебе домой, то узнают кое-что об убийстве, и повесила трубку.
– Откуда ты звонила?
– Из аптеки рядом с твоим домом. О, Сэм, любимый, я…
Он похлопал ее по плечу и сказал примирительным тоном:
– Это была грязная шутка, но кто старое помянет… Отправляйся-ка лучше домой и подумай, что ты скажешь полиции. Они не заставят себя долго ждать. Может быть, лучше все отрицать с самого начала. – Он едва заметно нахмурился. – А может быть, тебе повидаться с Сидом Уайзом? – Он снял руку с ее плеча, вынул из кармана визитную карточку, нацарапал что-то на ее обратной стороне и протянул карточку ей. – Сиду ты можешь говорить все. – Он снова нахмурился. – Или почти все. Где ты была в тот вечер, когда застрелили Майлза?
– Дома, – ответила она без колебаний.
Он покачал головой, глядя на нее с ухмылкой.
– Дома, – уверенно повторила она.
– Неправда, – сказал он, – но если ты настаиваешь на этом, мне все равно. Иди к Сиду. Это за углом, в розовом здании, комната восемьсот двадцать семь.
Ее голубые глаза пытливо искали его желто-серые.
– Почему ты думаешь, что я не была дома? – спросила она, медленно выговаривая слова.
– Ничего я не думаю, я просто знаю.
– Но я была дома, была. – Губы ее скривились, глаза потемнели от гнева. – Это все Эффи Перин, – сказала она негодующе. – Я заметила, как она смотрела на мою одежду и все вынюхивала. Ты же знаешь, что она меня терпеть не может. Сэм. Почему ты веришь ей? Ведь чтобы мне досадить, она что угодно скажет!
– Черт бы вас, женщин, подрал, – сказал он беззлобно. Потом посмотрел на свои наручные часы. – Тебе пора, бесценная. Я уже опаздываю на деловое свидание. Поступай как знаешь, но я бы на твоем месте говорил Сиду правду или же вообще ничего. Чего не хочешь, не говори, но ничего не придумывай.
– Я не лгу тебе, Сэм, – запротестовала она.
– Как же! Не лжешь! – сказал он, вставая.
– Ты мне не веришь? – прошептала она.
– Нет, не верю.
– И ты не простишь мне того… того, что я сделала?
– Конечно, прощу. – Он нагнул голову и поцеловал ее в губы. – Все нормально. А теперь иди.
Она обняла его.
– А ты не пойдешь со мной к мистеру Уайзу?
– Я не могу, да и все равно был бы там лишним. – Он похлопал ее по плечу, осторожно высвободился из объятий, повернул ее к двери и легонько подтолкнул.
– Иди, – приказал он.
Дверь из красного дерева номера люкс 12-К в отеле "Александрия" открыл мальчишка, с которым Спейд разговаривал в холле "Бельведера". Спейд сказал добродушно:
– Привет.
Мальчишка ничего не ответил. Он только распахнул дверь и отошел в сторону.
Спейд вошел. Ему навстречу спешил очень толстый человек.
Толстяк был толст чудовищно: выпуклости розовых пухлых щек, губ, подбородков, шеи, громадное яйцо живота, составлявшего никак не менее половины тела, перевернутые конусы рук и ног. При каждом его шаге все выпуклости поднимались, опускались и дрожали отдельно, словно мыльные пузыри, еще не оторвавшиеся от трубки. Его заплывшие жиром темные глаза блестели. На большом черепе виднелись редкие завитки темных волос. Одет он был в черный шерстяной пиджак, черный жилет, ворот рубашки повязан черным атласным широким галстуком, заколотым розоватой жемчужиной, серые брюки в полоску и лаковые туфли. Говорил он с каким-то горловым мурлыканьем.
– Ах, мистер Спейд, – произнес он с выражением, протягивая ему жирную лапу, напоминавшую толстую розовую морскую звезду. Спейд пожал протянутую руку и, улыбнувшись, сказал:
– Здравствуйте, мистер Гутман.
Держа руку Спейда, толстяк повернулся, взял его другой рукой под локоть и повел по зеленому ковру к зеленому плюшевому креслу у стола, на котором стояли сифон, стаканы, бутылка виски "Джонни Уокер", коробка сигар "Коронас дель Риц", маленькая простая шкатулочка из желтой пемзы, лежали две газеты.
Спейд сел в зеленое кресло. Толстяк стал наполнять стаканы из бутылки и сифона. Мальчишка исчез. Все двери, ведущие в комнату с трех разных сторон, были закрыты. В четвертой стене, той, к которой Спейд сидел спиной, было два окна, выходящих на Джиари-стрит.
– Начнем, пожалуй, с виски, сэр, – промурлыкал толстяк, протягивая Спейду стакан. – Я не доверяю людям, которые остерегаются пить. Если человек боится напиться, значит, он не доверяет себе.
Спейд с улыбкой взял стакан и слабым кивком поблагодарил хозяина. Толстяк поднял свой стакан и подержал его против света, падающего из окна. Он причмокнул от удовольствия, увидев бегущие вверх пузырьки, и сказал:
– Итак, сэр, за откровенный диалог и взаимопонимание.
Они отпили по глотку и опустили стаканы.
Посмотрев проницательно на Спейда, толстяк спросил:
– Вы неразговорчивый человек?
Спейд покачал головой.
– Напротив, люблю поговорить.
– Прекрасно, прекрасно! – воскликнул толстяк. – Я не доверяю неразговорчивым людям. Если уж они начинают говорить, то чаще всего в неподходящее время и невпопад. Хорошо говорит тот, кто постоянно в этом практикуется. – Лицо его сияло. – Мы поладим, непременно поладим. – Он поставил свой стакан на стол и протянул Спейду коробку "Коронас". – Берите сигару.
Спейд взял сигару, откусил конец, прикурил. Тем временем толстяк придвинул другое зеленое кресло поближе к Спейду и поставил большую напольную пепельницу между ним и собой. Затем взял со стола свой стакан, выбрал из коробки сигару и сел в кресло. Его многочисленные выпуклости перестали дрожать, дрябло улеглись и успокоились. Удовлетворенно вздохнув, он сказал:
– А теперь, сэр, поговорим, если не возражаете. И вы сразу убедитесь, что я люблю поговорить с человеком, который понимает в этом толк.
– Великолепно. Значит, поговорим о черной птице?
Толстяк засмеялся, и в такт этому смеху заколыхались все его жировые складки.
– Вы так считаете? – спросил он. И тут же сам ответил: – Обязательно. – Его розовое лицо светилось от удовольствия. – Вы мне нравитесь, сэр, мы оба скроены по одному образцу. Никаких околичностей, а сразу быка за рога. "Значит, поговорим о черной птице?" Обязательно поговорим. Мне это по душе. Я сам люблю именно так делать дела. Давайте поговорим о черной птице, но сначала, чтобы между нами не оставалось неясностей, не откажите в любезности ответить на один вопрос – впрочем, может, и излишний. Вы пришли сюда как представитель мисс О'Шонесси?
Спейд выдохнул дым так, что он застыл клубом над головой толстяка. Потом хмуро задумался, глядя на обуглившийся кончик сигары. Наконец медленно ответил:
– Я не могу сказать ни "да", ни "нет". Все еще может измениться, как в ту, так и в другую сторону. – Перестав хмуриться, он поднял глаза на толстяка. – Это зависит от обстоятельств.
– Каких?
Спейд покачал головой.
– Если бы я знал это, то смог бы уверенно ответить "да" или "нет".
Сделав глоток из своего стакана, толстяк предположил:
– Может, это зависит от Джоэла Кэйро?
Быстрое "может" Спейда прозвучало уклончиво. Он тоже отпил из своего стакана.
Толстяк, насколько пезволял ему живот, наклонился вперед.
Он улыбался и добродушно мурлыкал:
– Иначе говоря, весь вопрос в том, кого из них вы представляете?
– Можно и так сказать.
– Значит, либо она, либо он?
– Этого я не говорил.
Глаза толстяка заблестели. Он перешел на горловой шепот:
– Кто еще замешан в этом деле?
Спейд кончиком сигары показал на свою грудь.
– Я, – сказал он.
Толстяк снова откинулся на спинку кресла, расслабился и облегченно вздохнул.
– Превосходно, сэр, – замурлыкал он. – Превосходно. Я люблю людей, которые прямо заявляют, что им небезразличны собственные интересы. Мы все таковы. Я не доверяю тем, кто утверждает противоположное. А тем, кто действительно не заботится о собственном интересе и говорит об этом вслух, я не доверяю больше всего, потому что они ослы, и более того, ослы, идущие наперекор природе.
Спейд выдохнул дым. Лицо его сохраняло выражение учтивой внимательности. Он сказал:
– Угу. А теперь давайте поговорим о черной птице. Толстяк улыбнулся самым добродушным образом.