В действительности Грызлов сказал совсем не то и по существу правильно, но лично я полагаю, что даже и в широко обсуждаемом усеченном виде эта фраза имеет право на существование. Все дело в том, о каком парламенте идет речь. И когда новые депутаты по-детски радуются тому, что Дума превратится в место для реальных дискуссий, они не учитывают именно этот момент. А без этого – как бы нам не заболеть болезнью демократических (то есть буржуазных) стран, где парламенты стали местом для дискуссий, точнее, для сведения счетов конкурирующими партиями, которые борются за больший кусок общественного пирога, за влияние, а в конечном итоге за власть. И в этой борьбе не останавливаются перед скандалами и грязными разоблачениями конкурентов, а то и прилюдными потасовками. А наиболее сладкоголосые краснобаи становятся народными кумирами и успешными политиками.
Но бывают парламенты иного рода. Таким был, например, Верховный Совет СССР. Он принимал законы единогласно, и многие, не знакомые с его повседневной работой, считали, что это – бутафорский орган. Но мне приходилось общаться со многими депутатами советского парламента, и я знаю, какие жаркие споры шли в его комитетах. Ведь Верховный Совет избирался (или, лучше сказать, составлялся) таким образом, чтобы в нем были представлены, причем достойнейшими личностями, все слои общества. Перед сессией каждый депутат получал наказы от избирателей, в том числе от руководства представляемого им района или отрасли, соображения о нуждах данной местности или конкретных предприятий, как и о том, что мешает осуществлению реализуемых или намечаемых проектов. Депутаты, которым доводилось выступить на сессии, красноречием не блистали. Произнеся ритуальные фразы об успехах страны и мудром руководстве со стороны партии, они деловито излагали свои просьбы и критиковали отдельных руководителей. Но и те, кому на сессии выступить не удалось, обращались со своими просьбами и предложениями в комиссию, готовившую окончательный текст, например, закона о бюджете страны на будущий год, и эти соображения также учитывались по мере возможности и наличию ресурсов. Ресурсы, например, предполагаемые доходы бюджета, были известны, на все проекты и просьбы их не хватало, но приоритеты также не скрывались. Поэтому те, чьи просьбы не были учтены, могли испытывать досаду, но не злость. Не повезло сегодня – наши пожелания учтут в бюджете следующего года. А на сессию выносился уже согласованный проект закона. Поэтому на ней дискуссий не было, а дела делались, и страна шла вперед.
Порой происходили на сессии и курьезные случаи. В начале 1960-х годов довелось мне работать в Институте градостроительства, где директором был Вячеслав Шквариков, ранее бывший председателем комитета по строительству и архитектуре. Лишился он своей прежней высокой должности при следующих обстоятельствах.
Шел обычный день сессии Верховного Совета, на этом заседании не предполагалось присутствия высших руководителей страны (они обычно появлялись на открытии и закрытии сессии). Но вдруг в президиуме появился всего на несколько минут Сталин. И вошел он тогда, когда очередной оратор критиковал позицию комитета, возглавляемого Шквариковым. Сталин вышел так же внезапно, как и вошел. А на следующий день в газетах был напечатан указ о снятии Шкварикова с работы. Не думаю, чтобы сняли его по капризу Сталина или потому, что прозвучала критика на сессии. Возможно, претензии к нему копились давно, но "спусковым крючком" оказалась именно фраза, случайно услышанная Сталиным на сессии. Но это так, к слову. А из сказанного, думаю, ясно, какова разница между буржуазным и советским парламентом в части дискуссий. Если не забывать о классовом и цивилизационном подходах, то в любой частности может открыться глубокий смысл, не явный на первый взгляд.
СССР был народным государством, конечно же, несовершенным, в том числе и потому, что всякий народ, как целое, многомиллионная масса, состоящая из личностей самого разного достоинства, не достигает совершенства. Так было, так есть, и так будет всегда. Никакое общественное устройство не отменяет тех свойств человеческой природы, которые достались нам от животного мира. Но СССР, при всем его несовершенстве, при всех ошибках и сложностях, порожденных трудной исторической обстановкой, был наибольшим из известных истории приближением к справедливому государству. Это проявляется как в больших делах, так и в мелких частностях. И если бы Путин, возрождая мощь России, использовал лучшие стороны советского опыта, это значительно облегчило бы ему решение поставленной задачи.
Работа над этой статьей была закончена за две недели до вступления Путина в должность президента России. Когда книга придет к читателю, он сам сможет решить, прав ли я был в своем прогнозе развития страны при "новом старом президенте".
Вместо автобиографии
Михаил Антонов – современный русский почвенник
По материалам Большой энциклопедии русского народа "Святая Русь", томов "Русский патриотизм" и "Русское хозяйство".
Род.1927. Экономист, публицист и общественный деятель. В нескольких исследованиях показал несостоятельность важнейших постулатов принятой тогда экономической теории.
В частности, когда о технологическом отставании СССР от наиболее развитых стран Запада не принято было говорить, он вскрыл причины этого отставания, неизбежно вытекающие из марксистского понимания эффективности капиталовложений и новой техники. За эту работу он получил первое предупреждение.
Проделанный Антоновым анализ работы морских и речных портов показал, что движение судов происходит крайне неравномерно. При этом, например, суда с одной категорией грузов поступают в порт пачкой, выстраиваются у соответствующего причала в очередь и подолгу простаивают в ожидании разгрузки. А в это время причал для другой категории грузов не имеет работы. Если же с помощью простейших средств (дополнительные транспортерные линии и пр.) обеспечить возможность их взаимопомощи (в пределах, допускаемых физико-химическими свойствами грузов), то непроизводительные простои судов можно свести к минимуму. На основе анализа большого числа таких примеров Антонов выработал общий принцип создания несравненно более экономичных технических систем за счет обеспечения взаимозаменяемости их элементов. Хотя народное хозяйство от такого решения получило бы большой выигрыш, представители ведомств единодушно выступили против этого предложения, поскольку опасались, что в итоге им урежут капиталовложения.
Изучая причины неконтролируемого роста больших городов и запустения периферии страны, Антонов показал ошибочность принятой методологии обоснования размещения новых предприятий. При сравнении вариантов размещения нового предприятия в большом городе и на необжитом месте неизменно оказывается выгодным первое решение. В большом городе уже есть сети энерго– и водоснабжения, канализации, магистрального и городского транспорта и т. п., а на пустом месте все это надо создавать заново. Стремясь сэкономить на затратах, обычно принимается решение разместить предприятие в большом городе.
Однако выгодность такого решения – самообман. Когда не одно, а два, три таких предприятия начинают действовать и наращивать свою мощность, возможности имеющихся сетей городской инфраструктуры оказываются недостаточными. Инфраструктуру приходится реконструировать в сложных городских условиях, со сносом имеющихся строений и пр., что требует несравненно больших затрат, чем при размещении предприятий на необжитом месте. В итоге таких решений вместо ожидавшейся и фигурирующей в отчетах суммы экономий при размещении каждого отдельного предприятия от концентрации их в большом городе вырастает огромный перерасход. А сам город живет в обстановке непрекращающейся реконструкции, отравляющей быт его жителей. При этом возникающие дополнительные расходы всякий раз оказываются неожиданными, и, чтобы найти необходимые средства, приходится перекраивать утвержденные бюджеты, планы строительства и пр. Это существенно снижало эффективность планового ведения хозяйства.
Антонов, проведя анализ большого числа таких решений, предложил ввести в формулы расчетов по технико-экономическому обоснованию размещения предприятий коэффициенты, выведенные на основании анализа ранее осуществленных проектов и учитывающие будущее удорожание развития предприятий при размещении их в большом городе. Это позволило бы устранить практику, приводящую к чрезмерной концентрации промышленности в крупных городах и к громадным излишним затратам. Но это никак не устраивало проектные организации, поставившие обоснование размещения предприятий на поток и не желающие вникать в суть развития экономики, учитывать не ведомственные, а народнохозяйственные интересы.
В 1950 – 60-е годы ученые прозападной ориентации в области общественных наук стали внедрять у нас к месту и не к месту так называемые "экономико-математические методы". На этом были защищены сотни докторских и тысячи кандидатских диссертаций, Антонов, не отрицая необходимости количественных оценок принимаемых решений, выступил с критикой огульного формального подхода к этому важному вопросу. Он очертил сферы, в которых применение математических методов в экономике вполне оправдано и необходимо, и отметил области, в которые эти методы привнесены из спекулятивных соображений. Пузырь со "всеобщей математизацией науки" лопнул со временем сам собой, но тысячи свежеиспеченных лжеученых продолжали свою пустопорожнюю деятельность, отравляя атмосферу в науке и мешая внедрению идей подлинных ученых.
Неприятие властью его предложений, народнохозяйственная эффективность которых казалась очевидной, привело Антонова к выводу об устарелости экономической теории, основанной на марксистских догматах.
За публичные выступления против марксизма Антонов был уволен с работы. Зарабатывал на жизнь, работая почтальоном. В мае 1968 был арестован за участие в "национал-большевистской группе" Александра Фетисова. В отличие от "демократических" диссидентов, ратовавших за "права человека", и от правых диссидентов – русских националистов – группа Фетисова – Антонова, как ее называли тогда зарубежные радиоголоса, критиковала советскую власть не за то, что она советская, а за то, что она была недостаточно советской и пошла на поводу у агентов влияния Запада. Вместе с тем группа Фетисова поднимала вопрос о бедственном положении Русского Народа. За свои убеждения Антонову пришлось испытать все прелести любимой им советской власти. Его посадили в Лефортовскую тюрьму, потом три года держали в "психушке". После заочного суда он прошел по этапам нескольких тюрем: Бутырка – Матросская Тишина – Пресня – Кресты. Находясь в заключении, он подготовил и сумел передать на волю "Программу Партии Русского Народа", оставшуюся, по его словам, невостребованной.
Вышел Антонов на свободу в мае 1971 с удостоверением инвалида, психически больного. Не мог получить постоянную работу в течение 6 лет.
В 1977 в связи со срочной и острой потребностью в специалисте экономического профиля был принят в Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР, где проработал до 1987.
В 1981 в журнале "Наш современник" была опубликована статья М.Антонова "Нравственность экономики", где впервые в советской печати был поднят вопрос о необходимости нравственных начал в ведении народного хозяйства. В 80-е Антонов был постоянным автором журналов "Наш современник", "Москва", "Молодая гвардия" и др.
Антонов – автор книг "Нравственность экономики", "Нравственные устои экономики", "НТР: роль человеческого фактора", "Ложные маяки и вечные истины", "Провидец", "Капитализму в России не бывать!", "От лжекапитализма – к тоталитаризму!", "Экономическое учение славянофилов", "Цель номер один. План оккупации России".
В 1989 Антонов был избран председателем основанного несколькими патриотическими организациями Союза духовного возрождения Отечества, редактировал газету Союза "Русский путь", выступал с программными документами острой антиельцинской направленности.
По его мировоззрению Антонова до ареста относили к так называемым национал-большевикам – утопической струе русского патриотического движения, последователи которого пытаются объединить Нила Сорского и Ленина. Получивший обычное советское воспитание, он пытался объяснить происходящее в стране с позиций марксистской теории. Однако после ознакомления с работами Маркса и Энгельса резко антирусского и антирелигиозного характера осознал односторонность и во многом ошибочность их учения и искал новую основу своих взглядов в трудах отечественных мыслителей – от славянофилов до народников и большевиков. Как считал тогда Антонов, высшим взлетом народного самосознания в России в "доленинский период" было "славянофильство", "ленинский период" соответственным образом был значительнее и положительнее, чем вся предыдущая история страны.
За время пребывания в заключении и позднее, под влиянием прочитанного (ранее недоступного) и встреч с верующими православными людьми в мировоззрении Антонова произошел перелом. Если раньше он рассматривал Православие как мощную идеологическую и политическую силу, то теперь ему открылась его духовная и мировоззренческая сторона. Решающим моментом явилась его воцерковление в результате встречи со схииеромонахом Сампсоном (в миру граф Эдуард Сиверс), ставшим для него вплоть до своей смерти духовным отцом.
В 90-е и начале 2000-х Антонов изучал наследие выдающихся деятелей русской экономической и общественной мысли, открыв в нем многое, мимо чего проходили другие исследователи. В частности, он стал первооткрывателем М.В.Ломоносова как "направителя Русского государства", С.Ф.Шарапова как создателя русского национального направления в экономической науке, Ю.Г.Жуковского как крупнейшего национально ориентированного теоретика банковского дела и блестящего русского публициста и др. Но Антонов считает советский период отечественной истории очень важным как в экономическом и культурном, так и в религиозном отношении. (За всю историю христианства не было такого количества святых, как в советское время, а русские богословы и религиозные мыслители в XX веке развили многие стороны христианского учения, чего не наблюдалось ни в какой другой стране христианского мира.) Антонов продолжал и собственные теоретические исследования в области экономики и в мировоззренческих вопросах.
В статье "Время устраивать дом" Антонов показал устарелость понимания "трех источников и трех составных частей марксизма.
В частности, Марксова формулировка основного вопроса философии ("что первично – дух или материя" и "познаваем ли мир человеком") в современных условиях – разновидность схоластики. Отбросив религиозные заповеди, марксизм должен был выработать им замену, ибо люди не могут жить в этической пустоте. Однако это не было сделано – и не могло быть сделано в принятой у нас системе философии. Сегодня необходимо нацелить науку на решение вопроса о том, что такое человек, каково его место в мироздании, каков смысл его жизни и в чем его призвание. В итоге надо получить ответ на вопрос, как правильно жить и что делать, чтобы спасти человечество и все живое на Земле от экологической катастрофы и других бесчеловечных деяний заблудившегося рода людского.
Понимание экономики как науки о производственных отношениях, как бы внешних по отношению к человеку, также устарело. Закон стоимости не был навязан властью, он отразил сущность человека-эгоиста, конкурирующего с другими людьми. Экономика должна стать наукой о человеке, о путях его становления как личности, осознающей свое призвание и живущей в соответствии с ним.
Социализм научный, как и его предшественник – французский утопический социализм, – это в основном учение о том, как надо изменять обстоятельства, общественный строй, чтобы через это воспитать совершенного человека. Но он не разрабатывал путей воспитания совершенного человека, а несовершенным людям не под силу создать совершенное общество.
"Словом, какой бы из трех источников марксизма мы ни взяли, он оказывается не квинтэссенцией всей культуры человечества, каким их представляли марксистские идеологи и ученые, а преимущественно плодом западноевропейской культурной традиции, даже, точнее говоря, одной ее атеистическо-рационалистической ветви". Нужно расширить круг источников общественной науки, прежде всего за счет ценностей русской культуры, в том числе духовной ее составляющей, ввести в науку человека, выработать понимание того, что жизнь – явление не только земное, но и космическое, а потому каждый должен относиться к жизни с сознанием ответственности за все происходящее на планете.
В статье "Перестройка и мировоззрение" Антонов показал, что учебники по марксистско-ленинской философии способны воспитать лишь дельцов и диких покорителей природы, разрушителей, а не созидателей, потому что в этой философии нет нравственной основы, высшей идеи, побуждающей к чистоте жизни. Если философия – это эпоха, схваченная в мыслях, то нам за нашу эпоху должно быть стыдно.
В статье "На переломе" Антонов показал, что в советской общественной науке царит "экономизм", который был раскритикован еще на заре XX века выдающимся русским мыслителем С.Н.Булгаковым. Наука следит за ростом производства материальных благ, но совершенно не задумывается над тем, счастливы ли люди, становятся ли они более человечными. Торгашество, воспитываемое экономизмом, ведет к нравственной деградации людей, в этом причина и застоя, и отсутствия реального ускорения.
Когда Горбачев выдвинул лозунг интенсификации производства, Антонов разоблачил его демагогический характер. В статье "Какая интенсификация нам нужна?" он показал, что предлагаемая интенсификация предусматривает ускоренное развитие лишь отдельных звеньев технологической цепочки, а это может иметь лишь одно последствие – развал производства, и без того уже доведенного до предкризисного состояния.
В условиях, когда усилиями "пятой колонны" перед страной был поставлен якобы неизбежный выбор между принятием западных ценностей и возвратом к прошлому, Антонов выступил со статьей "Выход есть!", в которой показал тупиковый характер обоих предлагавшихся путей и призвал поставить во главу угла традиционные духовно-нравственные ценности Русского Народа, нашедшие выражение в трудах наших религиозных подвижников и патриотически настроенных деятелей отечественной культуры. Попутно он обличил ведущих ученых-экономистов (А.Аганбегяна, Т.Заславскую, Л.Абалкина и др.) и других "темных людей с высшим образованием", растлевающих народ. На примере "закона Шмелева" ("что экономически эффективно, то и нравственно") он раскрыл типичные методы подмены ценностей, практиковавшиеся идеологами либеральных реформ.
В 1988 министр путей сообщения Н.Конарев пообещал, что советский железнодорожный транспорт перегонит железные дороги США по основным показателям, в том числе по производительности труда. Антонов в статье "Несуществующие люди" показал демагогический характер таких заявлений, основанных на учете одних лишь количественных показателей и уводящих от понимания качественного отставания советского транспорта, которое недопустимо в условиях наступающей постиндустриальной эпохи. Он обличал чиновников, поставивших свое ведомство в положение "извозчика" и проявляющих равнодушие к судьбам страны, и подверг резкой критике планы министерства, предусматривавшие значительное сокращение персонала и усиление эксплуатации остающихся работников.