С 1990 года прекращается моя деятельность публициста в патриотических журналах, редкими становятся и выступления в газетах. В редакции "ЛР" я еще бывал, помнится один примечательный эпизод. Я написал письмо последнему съезду КПСС, в котором предложил партии прекратить преследования Церкви (и верующих), а совместно с нею усилить работу по духовно-нравственному воспитанию народа. В ответ я получил оскорбительную формальную отписку. Тогда я подал заявление о выходе из КПСС (это было еще за несколько месяцев до того, как такие поступки стали модными среди "демократов"). Копию заявления я принес в редакцию, и было решено его напечатать в газете. Текст был уже набран (жалею, что он у меня не сохранился). Но тут кто-то принес сообщение, что о таком крамольном намерении стало известно вовне, и от него пришлось отказаться. У меня сложилось впечатление, что редакция "ЛР" работала в крайне недружественном окружении, и ей часто приходилось лавировать в сложном переплетении разных течений в общественной жизни страны.
В 1991 году вышла моя книга "Ложные маяки и вечные истины" (написанная тремя годами раньше). В ней я разобрал различные светские учения (в особенности марксизм) как ложные маяки, противопоставив им вечные истины, существовавшие веками и нашедшие воплощение в русской культуре. Профессор Чешев из Томска, выступивший на страницах "ЛР" в защиту социализма, оказался моим единомышленником по многим вопросам. Сколько мне помнится, он прислал мне копию рецензии на мою книгу, якобы отправленной в "ЛР". Само его письмо еще недавно попадалось мне на глаза, но сейчас я найти его не мог. Была ли напечатана эта рецензия, тоже не знаю.
На страницах же "ЛР" мне пришлось обменяться критическими статьями с (профессором?) Беляевым из Сан-Франциско, который почему-то решил, что я, высоко ценивший советский строй и указывавший на отсталость царской России, унижаю нашу Родину. В 1993 году в "ЛР" была напечатана моя статья "Русская карта: кто и зачем ее разыгрывает?", в которой я дал нелицеприятную характеристику ряду патриотических организаций и их проектов (вроде создания Республики Русь в составе РФ). Кажется, это было последнее мое выступление на страницах "ЛР". Саму газету я в последние годы редко читал, когда бывал в библиотеках, где она была в открытом доступе.
В 1993 году я часто бывал в Белом доме – резиденции Верховного Совета РСФСР, входил в неформальный Совет по культуре, который создал Хасбулатов (наверное, он и забыл, что мы когда-то были идейными противниками). В конце сентября я сильно простудился и лежал с очень высокой температурой, к тому же лишился голоса. 4 октября услышал орудийный гул, это был расстрел Ельциным Верховного Совета. Возле Белого дома был сражен пулей снайпера кинорежиссер-документалист Александр Сидельников, о котором я упоминал выше.
В 90-е годы я, всегда высоко ценивший письма Александра Энгельгардта "Из деревни", перечитал их в свете событий в постсоветской России. Мое открытие заключалось в том, что, оказывается, Александр Николаевич был провидцем, он предвидел и установление Советской власти в России, и коллективизацию деревни. Я написал небольшие очерки по каждому из 12 писем Энгельгардта, они были напечатаны в "Русской провинции". Валерий Ганичев предложил мне эту книжечку очерков, названную "Провидец", отдать в сборник "Русские хозяева". Кроме моей книжечки, там были помещены повести самого Ганичева "Тульский энциклопедист" и Михаила Петрова "Жизнеописание Дмитрия Шелехова". Сборник составил один из выпусков "Роман-газеты" (1996, № 2).
В других газетах и журналах
В те годы, когда я практически не имел выхода в патриотические газеты и журналы, меня пригласили вести в еженедельной газете "Подмосковье" колонку о важнейшем событии недели, а раз в месяц писать статью на полосу на тему, которая кажется мне наиболее важной. В итоге мне удалось напечатать там примерно 60 статей на полосу и несколько сотен коротких заметок. Эти материалы мне впоследствии очень пригодились, о чем я скажу несколько слов позже. Когда эта газета закрылась, меня пригласили в "Крестьянскую Россию" (позднее она была переименована в "Крестьянскую Русь", поскольку на слово "Россия" в названии власть ввела налог).
Не отвернулся от меня и журнал "Молодая гвардия". Заинтересованность в сотрудничестве была тут обоюдная. Журнал не платил гонораров, и многие серьезные авторы поэтому перестали там печататься. Мне же, хотя не располагавшему другими источниками доходов, кроме пенсии и скромного гонорара в "Подмосковье", возможность публиковать свои новые вещи была несравненно важнее каких-то материальных выгод. В итоге в журнальном варианте были напечатаны три мои работы, две из которых впоследствии увидели свет уже как книги. О них я скажу чуть позже.
Есть ли почва для сотрудничества с "ЛР"?
Мне бы очень хотелось восстановить сотрудничество с "ЛР". Но тут дело не столько за мной, сколько за редакцией. Я должен открыто сказать о моей гражданской позиции по отношению к нынешней власти, а также о своем понимании будущего России. Устроят ли эта позиция и это видение судеб страны редакцию? Позволю себе небольшое объяснение на этот счет.
Приход к власти Владимира Путина я встретил "в режиме ожидания": как никак – ставленник Ельцина, хотя не из его ближайшего окружения. Я понимал, что его выдвижение на пост президента не могло не быть обставлено определенными условиями и обязательствами перед ельцинской "семьей", а возможно – и перед более могущественными, хотя и тайными силами в России, а то и за ее пределами. Статья Путина "Россия на рубеже тысячелетий", написанная по материалам Центра Грефа, была выдержана в сугубо либеральном ключе и, естественно, не могла вызвать у меня симпатий. Его предвыборное "Открытое письмо" тоже мало вдохновляло, я на него ответил также весьма критическим "Открытым письмом", напечатанным в "Правде". Но когда вышла книга "От первого лица", представлявшая запись бесед Путина с тремя журналистами, она мне очень понравилась. Я тогда не знал, что эта книга – предвыборный ход, что ее лично редактировал Александр Волошин, глава администрации президента, доставшийся Путину от Ельцина. Но, кто бы и как бы ее ни редактировал, невозможно придумать, что Путин, как и я, рос в рабочей семье, в детстве был, как он сам выражается, "шпаной", а в итоге стал "успешным продуктом патриотического воспитания советского человека". Такое признание дорогого стоит.
Симпатии к Путину появились у меня тогда, когда стало известно, что Ельцин попытался было править Россией через преемника, на что тот, сохраняя все внешние признаки уважения к бывшему президенту, твердо ответил, что отныне за судьбы страны отвечает он, Путин. И уверенность в правильности выбора возникла, когда Путин утвердил музыку гимна России, написанную Александровым первоначально для "Гимна партии большевиков" и уже позднее ставшую музыкой Гимна СССР. Общественность не поняла символического значения этого акта и продолжала спорить, уместно ли сочетание этой музыки с двуглавым орлом и "власовским" триколором. А между тем этот акт ознаменовал начало крушения всего ельцинского режима.
Тот режим основывался на полном отрицании советского периода нашей истории, который был представлен как некая "черная дыра", извращение, выпадение из русла развития "цивилизованного мира". Один из ближайших сподвижников Ельцина, Шумейко, даже заявил: "В России возможна любая власть, кроме Советской". Весь смысл либеральных реформ заключался в том, чтобы не только исключить возврат страны к советским порядкам, но и искоренить саму память о них, а для начала всеми средствами их опорочить. И вот – возвращение музыки советского гимна, означавшее, что не все в СССР было плохим… А дальше все антисоветские конструкции стали сыпаться, как карточные домики. Ну, и уж совсем вроде бы стала ясна позиция Путина, когда он заявил о необходимости отделить деньги от власти.
Я поддерживал новые, патриотические аспекты политики Путина, одновременно критикуя меры либералов из назначенного им правительства. В то время, как политологи гадали, какая из сил в правящей элите страны стоит за тем или иным мероприятием власти, я исходил из того, что "наверху" идет борьба не на жизнь, а на смерть между сторонниками сохранения независимости страны, к которым я причислял Путина, и компрадорами, готовыми продать ее за чечевичную похлебку. Но публиковать такие работы было негде. "Правда", например, охотно брала мои статьи с критикой действий либералов во власти, но там нельзя даже заикнуться о чем-то положительном в выступлениях и поступках Путина. Единственным органом, где можно было говорить как о плюсах, так и о минусах в деятельности Путина, оказалась "Литературная газета", и выйти на ее страницы мне удалось благодаря необычному стечению обстоятельств.
Сотрудничество с "Литературной"
В 2005 году вышла в свет моя книга "Капитализму в России не бывать!". О ее содержании я кратко скажу ниже, а пока изложу, как это связано с "Литературной газетой".
Дело в том, что в последние годы появилось довольно много статей, в которых выражалось сожаление по поводу гибели дореволюционной России, а затем и советской цивилизации. (Интересно, что первыми подняли вопрос о необходимости собирания для истории осколков советской цивилизации, почитая ее безвозвратно погибшей, американские интеллектуалы.) Иногда прямо так и писалось, что остается только упасть и рыдать по этому печальному поводу. Я написал ответ этим плакальщикам, что советская цивилизация – не в прошлом, а в будущем. Но нужно было с этой идеей выйти на широкий слой читателей. Я воспользовался встречей редакции "ЛГ" с читателями на книжной ярмарке на ВВЦ и задал Юрию Полякову вопрос, почему газета не помещает статей о советской цивилизации. Он попытался сослаться на помещенную недавно статью "Коммунизм неизбежен", но я ответил, что коммунизм – это одно, а советский строй – это совсем другое, чем окончательно его запутал. И он, чтобы не вступать в теоретический спор, для которого не было времени, да и место было неподходящее, сказал: "Напишите об этом статью, мы ее опубликуем". Статью я послал, она довольно долго вылеживалась в редакции, но все же в конце концов под заголовком "Жизнь после гибели?" появилась. Вот ее краткое изложение.
О советской цивилизации
Советская цивилизация – это своего рода "подпоручик Киже XX века": все о ней говорят, а она остается секретом и "фигуры не имеет". Причина такого невезения предмету исследования и слепоты исследователей заключалась в том, что идея Советов срослась с идеей коммунизма, и никому даже не приходила в голову мысль о том, чтобы их разделить. А между тем настало время не только разделить эти два понятия, но и осознать их несовместимость в современных условиях. Впрочем, народ-то уже давно это почувствовал, почему не раз выступал под лозунгом "За Советы – без коммунистов!".
Октябрьская революция в России привела к власти партию, которая руководствовалась утопическим учением Маркса о коммунизме. Ее руководство подчинило всю жизнь страны идее мировой революции, которая (идея) оказалась несостоятельной и привела СССР к громадным человеческим, материальным и финансовым потерям.
Трагедия заключалась в том, что советские люди строили новую, советскую цивилизацию, а считалось, что они строят коммунизм (сначала его первую фазу – социализм). В конце XX века утопический характер идеи коммунизма стал очевидным миллионам наших соотечественников, а КПСС продолжала талдычить о строительстве коммунизма как цели их труда и жизни. Между тем страна все больше отставала от развитых стран Запада и по уровню жизни, и в области новейших технологий. Советские люди ощущали, что ложная цель заводит их в тупик, что они уже не находятся, как в 20-х – начале 30-х годов, в авангарде мирового развития. И когда "демократы", выступив под антикоммунистическими лозунгами, вырвали власть из рук КПСС, они сокрушили (как считали – навсегда) и Советскую власть. Тогда и стали появляться труды о советской цивилизации как о безвозвратно ушедшей эпохе.
Но, вопреки пророчествам и ожиданиям тех, кто хоронил советский строй, оказалось, что советская цивилизация существует, хотя под руинами, и явно намерена снова взять свое. Советский человек – носитель советской цивилизации оказался необычайно живучим и, как сказал бы поэт, "существует – и ни в зуб ногой". И самые разные наблюдатели отмечают не всеми замечаемый, но быстро нарастающий и необратимый процесс новой советизации всех сторон российской жизни.
Советская цивилизация, развивавшаяся всего каких-то 70 лет, изуродованная идеей коммунизма и подрубленная на взлете, тем не менее, оказала громадное влияние на все духовное развитие человечества в XX веке. Но самое великое достижение советской цивилизации – это новый тип человека, ее созидателя. Это люди, готовые "штурмовать небо", считавшие, что нет на свете таких крепостей, каких они, партийные и беспартийные большевики, не могли бы взять. Советский народ считал себя авангардом человечества на пути к светлому будущему, и передового советского человека можно назвать джентльменом XX века.
Советских людей часто представляют врагами религии, хотя на самом деле они были противниками той формы казенного православного христианства, какая господствовала в предреволюционной России (и какую еще до революции критиковали многие деятели русской культуры, в том числе и видные богословы и некоторые церковные иерархи). Но ими двигала своя псевдорелигия, диктовавшая святое самоотречение во имя идеи. Как писал литературный критик Валентин Курбатов, "…идея эта потому и победила прежде всего и именно в России, что нашла здесь самое готовое христианское сердце и самую отзывчивую идее братства душу..". Поэтому можно понять Владимира Личутина, написавшего: "В советском человеке пребывал Бог". Этот человек хотел сам создать Красный Рай и Нового Адама, безгрешного и прекрасного. Ну, а если этим людям были присущи свои исторические заблуждения, то здесь сказалась их человеческая природа. Человек не Бог, и он в чем-то важном непременно ошибается. Пройдет время, и потомки немало умного скажут и о наших заблуждениях. А пока все живое, что есть в этой России, живет советским культурным наследием. Что может противопоставить этому нынешняя либеральная Россия?
Недалек день, когда советская цивилизация воскреснет и принесет новые плоды, которые снова прославят нашу Родину во всем мире.
В последнее время стало модным говорить о русской цивилизации. Но при этом обычно смазывается то обстоятельство, что именно в советский период русская цивилизация достигла вершины своего развития.
Русский народ исторически сформировался как народ подчеркнуто государственный, "имперский". У русских выработалась "служилая" система ценностей. Ей были присущи обостренное чувство долга (в противовес западному акценту на чести), почитание личных, а не родовых заслуг, подчинение частной и семейной жизни "общему делу" и т. д. Словом, тот комплекс, какой отличает патриота и защитника Родины от обывателя. Тогда и сложился "московит" – тоталитарный русский человек, ощущавший свою кровную связь с государством и причастность к его, государства, судьбам и свершениям. В правление династии Романовых цари (и вся элита) были одержимы идеей включения России в Европу и приобщения ее к "общечеловеческим ценностям". За эти три века, завершившиеся фактическим превращением России в колонию западного капитала, русский человек, задавленный и униженный, во многом растерял ощущение единства с государством. Советская эпоха восстановила его тоталитарное сознание. Можно сказать, что советский человек – это не просто русский, а воскресший московит.
Высочайший взлет России и русского человека приходится на советский период нашей истории. Даже те достижения "золотого века" русской культуры, ставшие достоянием и гордостью человечества, да и шедевры мировой культуры стали доступны не узкой прослойке избранных, а широчайшим массам именно в советское время.
Советская цивилизация не имела ничего общего с коммунизмом.
В СССР, как и во всякой стране, правил "партийно-хозяйственный актив", или номенклатура. Но эта элита состояла не из банкиров, политиков, адвокатов и генералов (правление "500 семейств"), как на Западе, а из передовых рабочих, крестьян и интеллигентов. Эта власть номенклатуры была народной в максимальной степени. Номенклатура не только ответственна за поражения СССР, она была и организатором всех его достижений. Наш великий вклад в человеческую цивилизацию – в этом умении собрать все ресурсы и мобилизовать весь народ на достижение поставленной цели. И никогда человечество не будет представлять собой сплошную массу равноправных индивидов. Человеческое общество принципиально иерархично, в нем всегда будут лидеры и ведомые. Поэтому учение Маркса о коммунизме как о самоуправляющемся обществе есть, по существу, теория научного анархизма.
Раз русский народ сложился как народ-воин, защитник Отечества, обитатель осажденной врагами крепости, то он и превратил свое жилище в единственно подходящий ему дом – казарму.
Тоталитарному человеку, ощущающему свою кровную причастность к делам и судьбам государства, соответствует только тоталитарный общественный строй. Нам не подходит теория отмирания государства. Наоборот, мы только и радели об одном: "Жила бы страна родная – и нету других забот".
Человечество никогда не превратится в подобие обители из романа Франсуа Рабле – с уставом из одного-единствен-ного пункта: "Делай что хочешь". И чем более сложные задачи будут вставать перед человечеством, тем сильнее будет роль организации (а значит, иерархии, режима и пр.) и тем относительно меньшей будет становиться роль личности.
Советский человек не добивается, чтобы ему, единственному, создали все условия для его свободного развития, что якобы и явится условием свободного развития всех. Напротив, эти герои часто отказываются от вполне вроде бы заслуженных ими привилегий ради других людей, находившихся в более трудном положении.
Разве кто-нибудь из лучших советских людей стремился "получать по потребностям"? Принцип этот вообще крайне сомнителен: если всему человечеству обеспечить хотя бы тот уровень жизни, какой уже достигнут в США, а тем более если равняться на "потребности" Романа Абрамовича или хотя бы Ксении Собчак, то наша планета вскоре погибнет от экологической катастрофы.
Какую бы область советской цивилизации ни взять, нигде в ней не пропагандировались ценности коммунизма в понимании Маркса, а, напротив, поднимались на щит традиционные русские ценности (в их советском истолковании), противоположные коммунистическим.