Времени на долгие разговоры почти не осталось. Однако, судя по всему, генерал был настроен именно на это. Миновав холл, Мономах вслед за Бобровым проехал в гостиную и остановился у маленького столика, на котором стояла бутылка греческого коньяка. С этого места через окно прекрасно просматривался фонтан, у которого стояли Паша и Юрий Сергеевич.
- Хотите выпить? - спросил Бобров.
- Нет, спасибо.
- А я, пожалуй, выпью… День сегодня был трудный.
Генерал осторожно взял бутылку, отвинтил пробку и налил ровно половину толстостенного стакана.
- Ну, ваше здоровье! - залпом выпил и опустился в кресло, стоящее напротив столика. Вытер салфеткой пухлые губы и с улыбкой посмотрел на Мономаха. - По телефону ты сказал, что хотел поговорить со мной. По важному делу.
- Да. Как это ни прискорбно, но я попал в неприятную историю. Для того чтобы выбраться из этой западни, у меня осталось чуть меньше недели. Меньше недели до того мгновения, когда уже никто ничего не сможет изменить. И мне нужен ваш совет, генерал.
Бобров, вначале внимательно слушавший Мо-номаха, вдруг расхохотался.
- Я не ослышался?! Неужели наш доблестный майор нуждается в моей помощи?
- Да, - едва сдерживая ярость, кивнул Сергей.
- Ну, говори. Помогу, чем смогу.
- Одного из моих людей похитили чеченцы. Они обязуются вернуть его в целости и сохранности, но за это требуют выкуп, которого у меня, к сожалению, нет.
- Так вам нужны деньги?.. Что ж, я готов выплатить вам аванс.
- В том-то и дело, что нет.
- Ага, кажется, я понял. Чеченцы соглашаются поменять вашего человека на какого-нибудь своего уголовника, осужденного лет этак на десять. Я правильно догадался?
- Нет.
Бобров нарочито серьезно нахмурился и вздохнул.
- Извини, но больше ничего в голову не приходит.
- Они требуют ядерную мини-установку, так называемый "черный чемоданчик". Ее, к сожалению, у меня нет. А у вас, генерал?
Маловероятно, что Бобров был хорошим актером. Скорее, он давно приготовился к этому во-просу, поэтому и среагировал самым естественным способом - улыбнулся и развел руками. Сотни людей повели бы себя именно так в подобной ситуации. Мысленно Мономах даже зааплодировал генералу, настолько тот был убедителен.
- Ну, дорогой, ты загнул! Откуда у меня ядерная установка? - продолжал валять дурака Бобров. - Это то же самое, что спросить - есть ли у меня космический спутник. "Да, - отвечу тебе я, - вон, стоит во дворе".
- А мне кажется, что вы лжете, - жестко сказал Толоконников.
Он, конечно, рисковал, делая такое смелое заявление. Реакцию Боброва предсказать было невозможно. Он мог вызвать своих мордоворотов и приказать им выдворить нахального гостя за пределы своих владений. А затем сделать так, чтобы Мономах и его люди попали в автокатастрофу. Как те двое охранников, которые сторожили пустую дачу. Бобров мог многое, но рискнуть все же стоило. Ради Лехи Дардыкина. Не рискнув, Мономах потерял бы большее. Друга, который готов был бросится за ним в огонь и воду и который сейчас томился в тягостном ожидании - сколько времени ему еще осталось ждать помощи?
- Вы лжете, генерал, - повторил Мономах. - Чемоданчик у вас. И вы должны отдать его мне.
- Даже, если бы он был у меня, - с усилием произнес Бобров, - то я бы никогда не сделал то, о чем вы меня просите.
- Почему?
- Глупый вопрос. Неужели вы не знаете, кто такие чеченцы? Вы, офицер российской армии! Вы же воевали против них!
- Я не собираюсь отдавать чемоданчик чеченцам, - четко выговаривая каждое слово, сказал Мономах. - Я собираюсь обменять его на моего человека.
- А затем забрать назад?.. Это смешно!
- Это не смешно. Это возможно… Так вы согласны мне помочь?
Несколько минут Бобров молчал, глядя на бутылку коньяка. Затем вскинул голову и нехорошо усмехнулся.
- Вы обратились не по адресу. Потому что, во-первых, у меня нет чемоданчика. Во-вторых, даже если бы и был, то я не вправе рисковать миллионами жизней. Лучше пожертвовать одним вашим человеком, чем потом кусать локти. На войне, как и в политике, свои законы и правила.
- Только не говорите мне потом, что я вас не предупреждал.
- А я и не буду говорить. То, что я только что услышал, это болтовня параноика. Ни больше, не меньше. По-моему, майор, вам стоит обратиться к психиатру.
"А я-то надеялся на инстинкт самосохранения и благоразумие офицера, - подумал Мономах. - Решил, что он все еще способен рассуждать здраво… Ну что ж, если желание властвовать у генерала превыше всех остальных инстинктов, придется применить силу".
Мономах посмотрел на часы. Минутная стрелка приближалась к двенадцати. Он сунул руку за отворот пиджака и, глядя Боброву прямо в глаза, нажал кнопку радиопередатчика. Он знал, что получив сигнал, Степашкин и Паша Иванов немедленно приступят к решительным действиям.
Убедившись, что его охранники приняли сигнал, Мономах вытащил из кармана пистолет и направил его на Боброва.
- Генерал, оказывать сопротивление бесполезно, - спокойно прокомментировал он свои действия. - Положите руки на колени, ладонями вниз и сидите тихо. Если будете шуметь, я нажму на курок.
И, чтобы Бобров прочувствовал всю серьезность момента, щелкнул предохранителем.
Когда в наушнике раздался легкий щелчок, Юрий Сергеевич Степашкин как раз закуривал сигарету. Он как ни в чем не бывало затянулся, стряхнул пепел на ближайший камень и посмотрел на Пашу. Судя по легкой улыбке, внезапно появившейся на лице напарника, тот тоже услышал сигнал. В то же мгновение в его правой ладони сверкнуло лезвие ножа, и стоящий рядом высокий охранник со стоном начал оседать на землю. Упасть он не успел, так как его подхватили крепкие руки Степашкина.
- Эй, мужики! - громко сказал Юрий Сергеевич, обращаясь к парням у забора. - Тут одному из ваших плохо!
Охранники Боброва не были провидцами. Они среагировали на такое сообщение вполне нормально, - позабыв о своей главной задаче (охрана дачи), дружно сбежались к фонтану.
- А что с ним? - взволнованно спросил самый любопытный.
- Похоже на сердечный приступ, - авторитетно заявил Степашкин.
Как ни странно, но ему поверили. Возможно, немаловажную роль сыграл возраст Юрия Сергеевича. По сравнению с охранниками, которым было лет по двадцать пять, Степашкин в свой сороков-ник казался им глубоким стариком.
- Да вроде он и на сердце никогда не жаловался, - пробормотал один из парней.
- При такой тяжелой работе, как ваша, инфаркт можно схлопотать и в двадцать, - вновь подал голос Степашкин.
Краем глаза он наблюдал на Пашей, который за это время успел юркнуть в близлежащие кусты, вытащить спрятанный под курткой "Клин", навинтить на него глушитель и занять удобную для стрельбы позицию. Этого, конечно же, никто не заметил.
После минутных матерных взаимообвинений, парни пришли к единственно возможному в сложившихся обстоятельствах решению - отнести "сердечника" в дом. Сделать это было поручено Степашкину. Тот, конечно же, не возражал.
Как только Юрий Сергеевич, "бережно" перекинув охранника через плечо, открыл дверь, ведущую в дом, Паша открыл огонь. Парни Боброва, которые все еще бурно обсуждали сердечный приступ сослуживца, были застигнуты врасплох. Расстреляв из пистолета-пулемета с десяток бравых телохранителей, Паша метнулся к задней части коттеджа, ибо по плану он должен был подстраховывать тылы.
Тем временем Степашкин, прикрываясь охранником, вбежал в холл. Удостоверившись, что в холле пусто, сбросил тело на пол и ударом ноги распахнул дверь, расположенную справа. На ходу вытаскивая оружие, ворвался в комнату и вдруг понял, что там никого нет. Юрий Сергеевич опустил пистолет и внимательно осмотрелся. Его внимание приковала лестница, ведущая на второй этаж. Сосредоточившись на опасности, он принялся медленно подниматься по ступенькам.
На втором этаже оказалась детская. Милая спаленка, оклеенная смешными обоями. В углу плюшевые игрушки, на стенке - картинка в рамочке, нарисованная детской рукой. Степашкин замер, прислушался и, убедившись, что в комнате тихо, сунул оружие в кобуру. Прежде чем продолжить осмотр комнат, ему было необходимо немного отдышаться. В последнее время Степашкина стало беспокоить сердце. Иногда он чувствовал покалывание в груди и одышку. Видимо, начинали сказываться годы напряженной работы. Но Юрий Сергеевич был слишком самолюбив, чтобы признаться даже самому себе, что ему пора на покой. Естественно, об этих мгновениях физической слабости не знал никто из агентства. Уж такой Степашкин был человек…
Он прислонился к стене и несколько раз втянул носом воздух. Вроде бы полегчало, но до нормального состояния было еще далеко. Юрий Сергеевич вытер выступившую на лбу испарину и привычно помассировал грудную клетку. Теперь ему стало значительно легче дышать.
Но не успел Степашкин как следует прийти в себя, как дверь ванной распахнулась, и в комнату вошли двое вооруженных охранников. Один из них, маленький, усатый, отвратительно улыбался, радуясь, что застал Юрия Сергеевича врасплох.
- Ну что, козел, хотел перехитрить нас? - сквозь зубы процедил усатый. - Не знал, что эта ванная смежная с другой спальней?.. Да где тебе знать, простофиля деревенская…
Первым желанием Степашкина было выхватить из кобуры пистолет и уложить усатого наповал. Однако Юрий Сергеевич прекрасно понимал, что сделай он хотя бы одно резкое движение, как на. него посыплется свинцовый град пуль. Он покосился на второго охранника, болезненно худого блондина. В отличие от своего дружка тот не стал церемониться и сразу же направил на Степашкина пистолет с глушителем. Третий охранник, и как показалось Степашкину, самый опасный, стоял в глубине ванной комнаты. В полумраке его лицо было трудно рассмотреть, да и Юрий Сергеевич не старался это сделать. Он отметил про себя лишь то, что этот третий был без преувеличения настоящим гигантом.
- Помолись, дяденька, за упокой своей души, - хрипло рассмеялся блондин. - Если ты, конечно, веришь в Бога!
Степашкин видел, как напрягся на спусковом крючке палец блондина, и понял: тот сейчас выстрелит. Медлить дальше не было смысла. Он сделал обманчивый выпад вперед, тем самым надеясь отвлечь внимание блондина. Раздался выстрел, но пуля не задела Степашкина. Он подпрыгнул вверх и ударил усатого ногой. Тот, отлетев назад, стукнулся головой о висевшую на стене картину. На пол посыпались осколки стекла. Степашкин схватил один из них и со всего размаху вонзил острый конец в живот блондина. Тот громко завопил и, побледнев, потерял сознание.
Легкий скрип открываемой двери отвлек внимание Степашкина лишь на одно мгновение. Он направил пистолет в сторону ванной и нажал на курок. Звук выстрела, громкий стон - все слилось воедино. Затем грохот падающего огромного тела.
Теперь пришла пора заняться усатым охранником. Краем глаза Степашкин заметил, что тот уже пришел в себя и осторожно подбирается к нему сзади. В правой руке парень держал пистолет, а в левой - нож. От растерянности или ввиду отсутствия опыта усатый почему-то не выстрелил. Юрий Сергеевич не преминул этим воспользоваться - он разрядил в охранника почти всю обойму…
Паша Иванов в отличие от своего напарника действовал не столь напористо. Обежав дом с правой стороны, он отыскал взглядом темное окно и, осторожно выдавив стекло, забрался внутрь. Первые несколько мгновений он стоял, прижавшись к стене. В темноте Паша видел, как кошка. Он развил в себе это качество путем долгих тренировок и медитаций. Вообще Паша Иванов был сторонником научного подхода к чему бы то ни было. И еще он считал, что по своей природе каждый человек наделен невероятными способностями, и если много работать над собой, то в конце концов можно сделать из самого себя совершенство.
Но сейчас рассуждать на эту тему было некогда. Потому что Паша услышал негромкие шаги. По коридору шел человек и, судя по походке, профессионал. Паша затаил дыхание, мысленно пытаясь направить идущего в ту самую комнату, где находился он сам.
То ли внушение сработало на самом деле, то ли это было случайное стечение обстоятельств, но через минуту дверь отворилась, и порог переступил человек с автоматом. Видимо, он прекрасно ориентировался в доме, так как сразу же потянулся к выключателю. Через секунду в комнате вспыхнул свет, и охранник увидел Пашу. Он так растерялся, что не сразу среагировал на пистолет-пулемет, направленный прямо ему в грудь.
Конечно, Паша мог просто нажать на курок. Но он предпочел не делать этого. Такая победа была бы слишком легкой. Да и шумной. А шума сегодня Паша наделал уже предостаточно. Поэтому он вытянул руку и просто выключил свет.
Теперь Паша чувствовал себя в своей тарелке: ведь он неплохо видел в темноте, чего нельзя было сказать о противнике. От резкой перемены освещения тот на мгновение замешкался и потерял контроль над собой. Закрутился на месте, как юла, и тяжело задышал. А затем принялся палить во все стороны. Воспользовавшись его замешательством, Паша аккуратно взял со столика ночник и со всего размаху опустил на голову противника. Тот без слов рухнул на пол. Паша подобрал его автомат и повернулся к двери. Прислушался. За дверью было тихо. А затем вновь послышались шаги. Но теперь Паша узнал человека, идущего по коридору. Это был Степашкин. Юрий Сергеевич Степашкин, живой и невредимый.
Через несколько мгновений они встретились. Степашкин спросил:
- Порядок?
- Порядок, - кивнул Паша.
- А мне что-то не по себе, - Степашкин сунул левую руку под куртку и принялся усиленно массировать грудь.
- Что случилось? - растерялся Иванов. - Сердце?
- Нет-нет, все в порядке, - ответил Юрий Сергеевич и тут же спросил: - Не помнишь, сколько человек охраняла генерала?
- По моим подсчетам, не больше одиннадцати - семеро во дворе, четверо здесь, в доме.
- Значит, и вправду порядок… Пошли к шефу, что ли?
ГЛАВА 2
Мономах рассчитывал, что все произойдет совсем не так, как случилось. Он знал, что Иванов и Степашкин при нейтрализации охранников Боброва постараются произвести как можно меньше шума. Но первая же, пусть и приглушенная, пулеметная очередь в тишине гостиной произвела эффект разорвавшегося снаряда. Генерал Бобров, до этого державшийся нахально и самоуверенно, вздрогнул и со страхом посмотрел на Мономаха.
- Что это? - одними губами прошептал он.
- Только не говорите, что я вас не предупреждал… - ответил Толоконников. - А ведь все могло быть совершенно иначе, генерал. Но из-за ваших непомерных амбиций десятки ни в чем не повинных человек погибли.
Бобров побледнел. На его лице выступили крупные капли пота. Он принялся затравленно озираться и шмыгать носом. Мозг генерала напряженно заработал. Судя по всему, Бобров судорожно искал выход из сложившейся ситуации.
- Если ты надеешься выпутаться из этой истории чистеньким, то зря, - наконец выдавил из себя он. - Выстрелы слышал не только я! Так что не пройдет и пятнадцати минут, как сюда примчатся охранники поселка.
- Ошибаетесь, генерал. Это не частная территория, а государственные дачи. Ваш коттедж находится слишком далеко от милицейского поста. Это во-первых. А во-вторых, все уже давно привыкли к чудачествам вашего ближайшего соседа - полковника Кирилова. Когда он хорошенько выпьет, то начинает палить по чем попало и где попало. И вы это прекрасно знаете. Так что никого в округе не удивит сей факт.
- Я вижу, вы неплохо изучили мое окружение, - сквозь зубы процедил генерал.
- Стараемся…
Теперь стреляли уже в самом доме. Мономах был совершенно спокоен, чего нельзя было сказать о Боброве. Он нервно постукивал пальцами по коленям, его глаза воровато бегали.
- Мне можно встать? - немного заискивающе спросил он.
- Теперь уже можно.
Бобров, обхватив голову руками, резко вскочил с кресла подошел к окну. В стекле Мономах увидел отражение его вмиг постаревшего лица. Генерал молча смотрел в одну точку и, казалось, ни на что не реагировал.
- Генерал, вы проиграли, - первым нарушил тишину Мономах. - Или вы не согласны?
- Согласен. Что я должен делать?
- Отдать чемоданчик.
- Это невозможно!
В этот момент дверь резко распахнулась, и в комнату вошли Степашкин и Паша Иванов. Обменявшись с Мономахом многозначительным взглядом, Юрий Сергеевич достал из кармана наручники и, подойдя к Боброву, вежливо попросил:
- Ваши руки, генерал.
- Я этого так не оставлю! - зло выкрикнул Бобров и рванулся в глубину комнаты.
В его правой руке неизвестно откуда появилась граната, и Мономах инстинктивно отъехал назад. Он видел, как генерал просунул дрожащий палец в кольцо и готов был выдернуть чеку, но в последний момент передумал.
- Я взорву весь этот чертов дом, - отчаянно закричал он, - если вы немедленно не прекратите это безобразие!
По своему опыту Мономах знал, что такие люди, как Бобров не способны на решительные действия. А уж тем более, если в результате этих действий их жизни угрожает опасность. Поэтому он как можно равнодушнее пожал плечами и сказал:
- Ну что же вы медлите? Выдергивайте чеку и бросайте вашу гранату. Да, мы все взлетим на воздух. Все, без исключения, понимаете?
- Что ж, ваша взяла. - Бобров осторожно положил гранату на подоконник и с неожиданным проворством бросился на Мономаха, повалившись животом на стол.
Степашкин ухватил генерала сзади и сгоряча со всего размаху заехал Боброву кулаком в челюсть. Генерал упал навзничь на паркетный пол, и у него из носа потекла кровь.
- Извините, шеф, не рассчитал, - виновато пробормотал Юрий Сергеевич.
Брезгливо поморщившись, Мономах махнул рукой.
- Ничего страшного. Сам напросился.
Растирая по лицу слюну, кровь и слезы, Бобров тяжело поднялся на четвереньки и, мотая головой, попытался встать. Но тут же вновь рухнул на пол. Паша, аккуратненько поддерживая его под локти, помог генералу обрести опору.
- Зря вы это затеяли, - не без участия в голосе проговорил Иванов. - По-моему, вам лучше смириться со своей участью и делать все, что советует Мономах.
- Будь проклят тот день, когда я связался с вами, - Бобров зло посмотрел на Толоконникова и протянул руки вперед. На его запястьях мгновенно защелкнулись наручники.
- Теперь быстро к машине, - приказал Мономах и посмотрел на часы. - Мы и так потеряли слишком много времени.
Первым из дома вышел Степашкин. Он осмотрелся и, убедившись, что вокруг все спокойно, быстрым шагом направился к воротам. Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы отключить сигнализацию и разобраться, на какую клавишу необходимо нажать, чтобы открыть ворота. Затем он помахал рукой, тем самым давая понять, что все в порядке. Лишь после этого Паша Иванов вывел из дома Боброва. На всякий случай он держал генерала под прицелом, приставив к его спине пистолет со снятым предохранителем.