– Конечно, найду. Ведь недаром я был вашим учеником, – ответил Тен-Итси. – Вам следует знать, что некоторое время назад я заезжал к няне. К счастью, об этом я ничего не сказал ни самому Мутушими, ни его жене. Пиоку сам проводил меня к своей матери. Дорога пролегает через болотистую местность, и никто не осмелится искать нас там, даже воины барона. Если они и захотят наведаться к Лаките, то пойдут обходным путем и раньше завтрашнего утра не прибудут на место, тогда как мы будем там не позже часа ночи.
– Если по дороге нас не схватит какой-нибудь отряд, – заметил Ник Картер.
– Этого я не боюсь, – возразил Тен-Итси. – Дело в том, что мы, если я не ошибаюсь, со всех сторон окружены болотами. Вот почему никто еще не отправился вверх по реке и не обнаружил нас…
– Стало быть, здесь нам опасность не угрожает?
– До тех пор пока Мутушими не вздумает направить нескольких слуг по течению реки тем путем, каким пришли мы сами. Ночью этого не произойдет, но завтра утром это может случиться.
– Не будем медлить, – решил Ник Картер, – значит, ты полагаешь, что у твоей бывшей няни мы найдем одежду и необходимую помощь?
– Одежду, пищу и даже оружие. Там же можно будет оставить и Талику. Кроме того, я надеюсь, что через Лакиту мне удастся отправить письмо моему отцу.
– Это было бы весьма недурно, – одобрительно заметил сыщик, встал и потянулся, чтобы стряхнуть усталость. – В добрый час! А теперь нам нужно соорудить носилки.
Талика стала уверять сыщика, что пойдет пешком, но видно было, что бедняжка слишком слаба и не выдержит долгого пути.
Вскоре Ник Картер и Тен-Итси сплели нечто вроде рогожи или гамака, который прикрепили к двум тонким жердям, сделанным из стволов молоденьких деревьев. Красотой эти носилки не отличались, но они были достаточно крепки и вполне соответствовали своему назначению.
Талику уложили на носилки, и маленькое шествие с молодым японцем во главе двинулось вперед. Принц зашагал довольно быстро, чему сыщик очень обрадовался, поскольку ему хотелось поскорее прийти на выручку своим помощникам и сенатору.
Оказалось, что Тен-Итси очень хорошо знал дорогу. Он уверенно шел по еле видной, извилистой тропинке среди высокого камыша и бамбука. К счастью для беглецов, в небе ярко сияла луна, освещая им путь.
Крики воинов Мутушими становились все слабее и наконец совсем стихли.
Кругом простиралось необъятное болото. Повсюду царила абсолютная тишина, не нарушаемая даже кваканьем лягушек. Лишь изредка из зарослей камыша вспархивала ночная птица и бесшумно поднималась ввысь.
Часа через полтора почва стала суше, земля под ногами – тверже, и беглецы не вязли больше в трясине. Дорога пошла в гору. Путники преодолели холм, за которым наконец увидели на большой поляне домик Лакиты.
Сыщик и Тен-Итси были страшно утомлены и с нетерпением ожидали возможности перекусить и сменить одежду.
Талика всю дорогу молчала. Но когда ее спутники опустили носилки на землю и молодой принц помог ей сойти, девушка в изнеможении опустилась к нему на руки.
– Самые большие трудности позади, – утешал бедняжку принц, провожая ее к домику, ярко освещенному луной. – У Лакиты ты восстановишь силы.
– Я ценю вашу заботу, принц, – прошептала Талика, – но я не могу понять, что со мной происходит. Мне страшно, я предчувствую новую беду.
Путники дошли до изгороди.
Вдруг во дворе поднялся собачий лай, разбудивший обитателей домика.
Вскоре открылось окно, и в нем появилась фигура молодого офицера.
– Беда, – шепнул Тен-Итси стоявшему за его спиной Нику Картеру, – это Пиоку, приспешник Мутушими!
Офицер сразу понял, кто перед ним.
– Ага, принц Тен-Итси! Да тут и гейша! А с вами белый раб, который сбежал! Стойте! Кто двинется с места, тот будет убит!
И он направил на измученных беглецов два револьвера.
* * *
В доме барона Мутушими, больше похожем на мрачную крепость, царила страшная суматоха.
Хозяин был вне себя от ярости. Его планы, над осуществлением которых он работал в течение многих лет, висели на волоске.
Микадо в свое время откомандировал его в Соединенные Штаты с поручением разведать секреты обороны этой гордой республики, но таким образом, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения у местных властей. Барон с рвением взялся исполнить это поручение, не брезгуя никакими средствами для достижения цели.
Тщетно Мутушими пытался подкупить Ника Картера и побудить его совершить государственную измену, тщетно он пытал сенатора Марка Галлана с целью привлечь и его на свою сторону.
После длительной борьбы с Ником Картером барону наконец удалось захватить в плен самого сыщика, двух его помощников и сенатора, привести их в бессознательное состояние, поместить в ящики и отправить в Японию.
Он намеревался держать их в рабстве до тех пор, пока окончательно не сломит их волю и не принудит подчиняться ему во всем.
Мутушими уже мнил себя победителем, как вдруг его пленники при помощи гейши Талики и принца Тен-Итси бежали через лабиринт подземных ходов, тянувшихся под домом барона.
К несчастью, они оказались именно в той части подземного лабиринта, которую выстроил сам Мутушими в целях защиты от врагов. Тут, в этой ловушке, коварный барон подверг беглецов невероятным пыткам. В конце концов он загнал их в помещение, где на них обрушились потоки воды, которые должны были увлечь несчастных в определенное место.
Дик и Патси не устояли против страшной силы потока и угодили в руки ожидавших их стражников.
Но Нику Картеру, Тен-Итси и Талике удалось удержаться и тем самым избежать встречи с преследователями. Они спаслись благодаря тому, что бросились в протекавшую внизу реку и, следуя ее течению, оказались на свободе.
Узнав, что американскому сыщику, принцу и гейше удалось бежать, барона Мутушими обуял гнев. Он приказал немедленно обезглавить двух слуг, по недосмотру которых, по его мнению, спаслись враги.
Затем он отправил несколько вооруженных отрядов на поиски беглецов, но те вернулись ни с чем.
Мутушими едва не помешался от ярости. Барон по телефону известил о случившемся начальников передовых отрядов. Первым делом он позвонил Пиоку, молочному брату принца.
– Один из белокожих дьяволов, которых я держал в своем поместье в качестве рабов, бежал при помощи сына микадо и гейши Талики, которая не пожелала выйти за тебя замуж, – сказал барон, – и нам пока еще не удалось задержать беглецов. Где ты сейчас находишься со своим отрядом?
– В деревне Мару, на границе твоих владений, – ответил тот, – я немедленно вышлю отряд на разведку. Но разреши дать тебе совет.
– Говори, не тяни время.
– Тебе известно, что моя мать Лакита была няней Тен-Итси, сына микадо. Недели две тому назад я проводил его к ней. Она до сих пор любит своего воспитанника, и даже больше, чем меня, своего родного сына.
– К чему вся эта болтовня? – нетерпеливо прервал его Мутушими.
– Выслушай меня до конца, мой повелитель! Если принц помог белокожему дьяволу бежать, то, я полагаю, мне удастся разыскать их. Они наверняка направились к дому моей матери тем путем, который я показал сыну микадо.
– Благодарю тебя за эти сведения, Пиоку! Когда ты вернешься ко мне, то будешь вознагражден. Я немедленно отправлю туда хорошо вооруженный отряд.
– Это бессмысленно, – возразил Пиоку, – ты, вероятно, помнишь, что дом моей матери расположен в долине Виу, окруженный непроходимыми болотами. Отряду пришлось бы проделать большой путь в обход, чтобы добраться туда. Разреши мне самому отправиться к дому матери. Мне известен кратчайший путь. Я дождусь их там, а потом приведу их к тебе.
– Отлично, Пиоку, так и сделай. В награду я дам тебе все, что ты захочешь! – воскликнул барон. – Не прислать ли тебе кого-нибудь в помощь?
– Нет, не нужно. Пока беглецы доберутся до дома моей матери, я успею принять все необходимые меры, чтобы встретить их надлежащим образом.
– Смотри, не ошибись в расчетах, – предупредил его Мутушими, – тебе придется иметь дело с отъявленными негодяями.
– Я могу положиться на своих собак, – самоуверенно ответил Пиоку. – Спи спокойно, мой повелитель! Когда взойдет солнце, беглецы уже будут у твоих ног.
Барон повесил трубку и задумался.
"Судя по всему, Пиоку прав, – размышлял он. – Этот Тен-Итси настолько глуп, что верит в преданность женщины. Но он не знает своего молочного брата. Пиоку за меня пойдет в огонь и в воду и не станет церемониться с беглецами. И все-таки, – при этой мысли барон заскрежетал зубами, – все это пустяки по сравнению с тем, что я сейчас сотворю с оставшимися в моих руках рабами, если они немедленно не присягнут мне на верность".
Он нажал кнопку электрического звонка. Появился слуга.
– Где белокожие пленники? – крикнул Мутушими.
– Пока мы наложили на них колодки, – ответил тот, – как всегда делаем с беглыми рабами. Что прикажешь, повелитель? Посадить их в клетку с крысами, или в яму со змеями, или же на муравейник с гигантскими муравьями?
– Все это ерунда, – пренебрежительно ответил барон.
– Куда же прикажешь их отвести? – спросил слуга.
Мутушими задумался, но вдруг жестокая улыбка заиграла на его устах.
– В комнату пыток! – приказал он.
Слуга поклонился и ушел.
Комната пыток представляла собой большой зал со стеклянным потолком. Окон не было, а на стенах были развешены многочисленные приспособления, напоминавшие орудия пыток, использовавшиеся средневековыми инквизиторами. Повсюду было бесчисленное множество электрических лампочек. Несомненно, когда они зажигались, в застенке делалось очень светло и даже жарко.
Дика и Патси препроводили в этот зал. Они настороженно оглядывались по сторонам.
– Интересно, какие еще зверства придумает этот Мутушими, – шепнул Дик своему товарищу.
– Он не замедлит в скором времени разъяснить тебе это, – отозвался Патси, – а я-то надеялся, что нас хоть накормят и напоят. Однако на это, по-видимому, рассчитывать не приходится.
– Голод мучает меня не так сильно, как жажда, – ответил Дик, – я отдал бы год жизни за глоток свежей воды.
Патси не успел ничего сказать, поскольку в эту минуту отворилась дверь и в зал вошел Мутушими.
С насмешливой улыбкой на устах он окинул взглядом молодых сыщиков, закованных в тяжелые кандалы. Затем уселся в кресло, стоявшее посередине зала, и приказал тюремщику подвести пленников поближе.
– У меня нет ни времени, ни желания с вами разговаривать, – пренебрежительно сказал барон. – Я задам вам только один вопрос: вы согласны поступить ко мне на службу?
– Нет! – в один голос воскликнули американцы.
Очевидно, Мутушими другого ответа и не ожидал, поскольку ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Подумайте хорошенько, – продолжал он, – иначе мне придется пустить в ход более суровые меры, чтобы сломить ваше упорство!
– Не трудитесь, барон, – презрительно ответил Дик, – вам не удастся заставить нас пойти на измену! Пытайте нас сколько хотите, мы сумеем выдержать все пытки, а в крайнем случае умрем! Вот мой ответ!
– И мой тоже, – подхватил Патси, – не думайте, что мы такие же продажные твари, как вы сами!
– За это ты поплатишься, наглец! – злобно прошипел разъяренный японец и нажал кнопку электрического звонка, прикрепленную к его креслу.
Дверь отворилась, и в зал вошли шестеро слуг.
– Привяжите этих белокожих дьяволов к стене! – приказал хозяин.
Слуги набросились на закованных в кандалы американских сыщиков и потащили их к стене, в которой были укреплены два фонаря и штук пятьдесят лампочек большой мощности.
В этом месте пленников привязали к стене, точно распяли, с разведенными в стороны руками и ногами, затем Мутушими опустил рубильник, и оба фонаря и все лампочки загорелись.
Тотчас стало невероятно жарко, и вскоре у обоих пленников на лбу выступил пот.
– Ну как? – спросил Мутушими, вставая и приближаясь к арестантам. – Теперь вы согласны подчиниться моим требованиям?
Дик и Патси отрицательно покачали головами.
– Ну погодите, я вас заставлю! – злобно проговорил Мутушими. – Жажда сделает вас сговорчивее. Будьте уверены, что вы не получите ни одной капли воды, пока не согласитесь служить мне. Времени на размышления у вас предостаточно, поскольку от жажды смерть наступает нескоро. Если надумаете и согласитесь, то вам стоит только крикнуть, и сюда явятся слуги, которые известят меня о вашем решении.
Он повернулся и вместе со слугами вышел из зала.
– Похоже, мы попали в затруднительное положение, – заметил Патси.
– Ничего, – утешил его Дик, – я уверен, что наш начальник сделает все возможное, чтобы вытащить нас отсюда. Мы не раз уже оказывались в западне, но каждый раз выбирались. Будем надеяться, что и на этот раз спасемся.
– Да, – отозвался Патси, – будем надеяться, что начальник скоро появится, а то жара становится невыносимой.
– Как бы там ни было, – сказал Дик, – надо держаться до последнего. Лучше умереть, чем подчиниться этому негодяю и стать изменниками!
* * *
Ник Картер с Тен-Итси и Таликой оказались в не менее отчаянном положении, чем Дик и Патси. При виде направленных на них револьверов им пришлось оставить всякую надежду на спасение.
Но и это было еще не все. Вдруг Пиоку громко свистнул, и собачий лай за высоким дощатым забором перешел в дикий вой. Из-за забора выпрыгнула целая дюжина собак и окружила беглецов. Куда бы ни взглянули сыщик и его спутники, они повсюду видели широко раскрытые пасти, острые клыки и злобно сверкающие глаза огромных животных.
– Не шевелитесь, – грозно крикнул Пиоку, – мои собаки шуток не любят! Стоит кому-нибудь из вас сделать шаг, и я не смогу их удержать!
Он скрылся за окном, и спустя несколько минут заскрипели задвижки калитки.
Пиоку с фонарем в руке вышел к беглецам. За ним следовала какая-то пожилая женщина.
– Лакита! – невольно воскликнул Тен-Итси, увидев мать.
Но тотчас умолк, поскольку одна из собак злобно зарычала на него.
– Тубо! – прикрикнул на животное Пиоку. – А ты, мать, не выходи за забор и подержи фонарь, пока я свяжу беглецов!
Он передал старухе фонарь, который ослепил ее, и она никак не могла разглядеть лиц ночных гостей.
Пиоку подошел к Нику Картеру, связал ему руки за спиной и ноги – так, что сыщик мог теперь передвигаться лишь мелкими шажками. Затем настала очередь Тен-Итси, а потом таким же образом была связана и полумертвая от страха Талика.
В довершение всего Пиоку обмотал шею каждого пленника отдельной веревкой, связал все три веревки вместе и взял их концы в руку.
– Мать, запри калитку, – крикнул Пиоку, – и ложись спать! А я отведу пленников к моему повелителю!
– А как же собаки? – спросила Лакита, которая вышла за калитку и держала фонарь высоко над головой.
– Свора пойдет со мной, – со злобной усмешкой ответил Пиоку, – на нее можно положиться больше, чем на целый отряд солдат.
Вдруг Лакита громко вскрикнула, уронила фонарь и в страшном волнении бросилась к пленникам.
Не дожидаясь приказаний Пиоку, собаки сразу набросились на нее, и лишь в последний момент хозяину удалось их остановить.
– Ты с ума сошла! – крикнул он матери. – Неужели ты забыла, что собаки только меня и признают!
Старуха упала на колени. На лице ее появилось выражение ужасного страдания. Затем, не обращая внимания на собак, она медленно поднялась на ноги, подошла к Тен-Итси и обвила его шею руками.
– Дорогой мой! Мой дерзкий сын оскорбил тебя! Он, подлый раб, осмелился связать тебя, сына микадо, как зверя! Дорогой принц, верь мне, он не ведает того, что творит. Он обманул меня! Несколько часов назад сын явился домой и заявил, что ему предстоит изловить беглых рабов барона Мутушими. Он велел мне не беспокоиться и не вставать с постели!..
– Тебя это не касается, – сквозь зубы процедил Пиоку, с трудом удерживая беснующихся собак, – я действую по приказанию барона Мутушими! Он знает, что делает! Не вмешивайся в его распоряжения!
Но его слова не подействовали на Лакиту. Со сверкающими от гнева глазами она обратилась к своему сыну:
– Ты негодяй, Пиоку! Подлый лгун! Ты опозорил седины своей матери! Ты навлекаешь на себя мое проклятие! Развяжи принца немедленно, а также его спутников! Ведь это твои друзья, принц? – обратилась она к Тен-Итси.
– Да, няня, вот этот человек сделал мне много добра, когда я был в Америке, а эта девушка – Талика, прекрасная гейша. Мутушими, государственный преступник и бунтовщик, хочет изловить нас, поскольку нам удалось сбежать от него. В надежде на твою любовь и привязанность, я привел своих друзей в твой дом, к тебе, чтобы попросить помощи, но твой сын собирается снова отдать нас во власть Мутушими…
Старуха бросилась на колени перед Тен-Итси и коснулась губами его ног.
– Что ты делаешь! – в испуге воскликнул принц. – Не унижай своих седин передо мной!
– Я прошу у тебя прощения за своего сына, принц Тен-Итси! – простонала Лакита. – Но я скорее умру, чем допущу подобное злодеяние!
Она встала, подошла к мрачно насупившемуся Пиоку, повелительным жестом указала рукой на пленников и произнесла: